Глава 12. Вопросы доверия

Джеймс сильно устал и, несмотря на любопытство остальных, отказался от длительных объяснений. Он лишь сказал, что путешествовал в прошлое, во времена основателей, и обнаружил о Мерлине гораздо больше, чем намеревался. Он обещал объяснить все подробно на следующее утро, в субботу. Остальные неохотно согласились, и все четверо выползли из кладовки. Они шли по темным коридорам обратно в вестибюль. Джеймс пропустил вперед Ральфа и Скорпиуса.

– Ты действительно встретил основателей? – требовательно спросила Роуз хриплым шепотом, не желая ждать утро.

Джеймс устало кивнул.

– Да, встретил. Они были более... настоящие... чем я мог себе представить.

Роуз удивленно покачала головой.

– Какая из себя Пенелопа Пуффендуй? Она единственная, о ком мы редко слышим.

– Она была жесткой, – Джеймс ответил, – но милой. Хотела обсудить все со Слизерином даже после того, как он пытался убить нас. Но она не была легкой добычей. Никто из них. Они все крепкие орешки. Подробнее расскажу завтра. Как вы узнали, что я пропал?

– Прошел целый день, – прошептал Ральф. – Кроме того, Седрик разбудил меня вчера посреди ночи и рассказал о произошедшем. Он считает, что Мерлин заколдовал горгулью, чтобы та каким–то образом его предупредила, если кто–то решит использовать пароль для проникновения в кабинет директора. Мерлин рыскал по школе, злой как черт, но ничего не говорил. Роуз считает, он что–то искал.

– Думаю, он искал зеркало Еиналеж! – перебила Роуз. – Уверена, он чувствовал, что оно спрятано где–то здесь, но не мог его найти. Оно как–то защищено от обнаружения. Бьюсь о заклад, оно доставило ему по полной!

– И как же вы нашли его? – спросил Джеймс, когда они достигли лестниц.

Ральф посмотрел на Скорпиуса, который пожал плечами.

– Я знал, куда смотреть, – сказал бледный мальчик. – И когда. Примерно.

У подножья темных лестниц четверка остановилась. На ближайшем пролете окно Геракла вновь изменялось: лицо Геракла превращалось назад в карикатуру Скорпиуса. Филч будет в бешенстве.

Джеймс тряхнул головой.

– Я просто не могу понять, Скорпиус. Откуда ты мог знать?

Скорпиус глубоко вздохнул.

– Мне сказали. Мой отец знал об этом. Он годами изучал труды основателей. Своего рода хобби. В первую очередь, он интересовался Салазаром Слизерином, чтобы понять каким тот был на самом деле, но затем его привлекли дневники Кандиды Когтевран. Она записывала абсолютно все. Отец расшифровал некоторые подсказки и коды. По–видимому, она хотела, чтобы их обнаружили. Она описывает мальчика, который посетил ее и других основателей, мальчик якобы из далекого будущего. Она обнаружила, что для его успешного возвращения через правильное зеркало, кто–то должен подготовить его на этой стороне, в наше время. Она была уверена: ее долг – обеспечить его возращение, так что она создала рукопись и оставила подсказки для нужного человека, который во всем разберется. Мой отец, по–видимому, был тем человеком. Подсказки содержали сроки и инструкции.

У Джеймса закружилась голова.

– Но как она смогла все вычислить? Как узнала точное время?

Скорпиус пожал плечами.

– Это вопрос к отцу. Я не могу себе представить, почему это было важно. Факт в том, что у нее получилось.

– Это очевидно, – прошептала Роуз. – Должно быть, ты рассказал ей о времени, откуда пришел. Ты сам дал ей подсказку.

– Я не говорил им ничего подобного! – сказал Джеймс, но его озарила догадка. – Хотя, я рассказал им о возвращении Мерлина. Я сказал им, что произошло год назад, в ночь парада планет.

– Почти все, что ей было нужно, – ответила Роуз. – Они знали, как отслеживать такого рода события. Она, наверное, вычислила точную дату парада, а затем прибавила к этому другие подсказки, о которых ты упомянул, например, день недели или месяц, семестр в школе, да хоть фазу луны. Она была чертовски умной!

Джеймс кивнул.

– Без сомнений. Но все–таки, как вы нашли зеркало, если даже Мерлин не смог?

Роуз перебила Скорпиуса:

– Когтевран дала что–то вроде волшебной карты! Она поместила заколдованное сигнальное устройство в зеркале Еиналеж, и прочла заклинание, необходимое для его обнаружения. Все, что нам оставалось сделать, – это следовать ему. Когда мы его нашли, то просто прикоснулись к зеркалу и пожелали вернуть потерянное. А потом мы просто ждали. Наконец – бац! – вот и ты!

– Очень ловко, а? – прошептал Ральф, ухмыляясь. – И все благодаря Скорпиусу. Или точнее его отцу.

Скорпиус закатил глаза.

– Если мы закончили поздравлять самих себя, то у меня есть планы на утро. Вы трое можете остаться здесь, и ждать пока вас застукает древняя кошка–низзл[11] Филча, а я пошел спать.

Он развернулся и начал красться вверх по лестнице. Джеймс пожелал Ральфу спокойной ночи, и вместе с Роуз последовал за Скорпиусом.

Как только троица пролезла через портретный проем в гостиную Гриффиндора, Роуз устало улыбнулась Джеймсу.

– Я рада, что ты вернулся, Джеймс. Мы не знали, куда ты ушел или была ли информация Скорпиуса верной. Мне было действительно страшно. Я думала, может быть, Мерлин схватил тебя.

Джеймс нахмурился, обдумывая слова Кандиды Когтевран, которая призывала его не доверять Мерлину и предупредила, что ему, возможно, придется столкнуться с чародеем, когда придет время. Он попытался игриво улыбнуться Роуз.

– Я в порядке, – сказал он. – Но все висело на волоске. Я расскажу тебе обо всем утром. Расскажу тебе все, если ты действительно хочешь знать. Ну а сейчас, давай спать. Я валюсь с ног от усталости.

Они попрощались и поднялись по своим лестницам. Когда Джеймс добрался до затемненной спальни, Скорпиус уже лежал в своей постели, спиной к Джеймсу.

Украденная мантия священнослужителя не прошла с ним через зеркало, так что он по–прежнему был одет в полосатую пижаму. Утомленный, он сложил очки и палочку в сумку и забрался в постель. Но через мгновенье снова сел.

– Скорпиус, – прошептал он. Мальчик не шевелился, но Джеймс знал, что тот слушает. – Я не знаю, почему ты помог мне, но спасибо.

Он снова лег. Прошла минута, и Джеймс уже почти заснул, когда услышал движение Скорпиуса. Мальчик ответил в темноте шепотом:

– Не благодари меня пока, Поттер. Может прийти время, когда ты будешь жалеть, что вернулся. Может прийти время, когда ты будешь проклинать меня за помощь.


***

Джеймс спал до позднего утра и проснулся от слепящего снега на окне спальни. Он умылся, оделся и, спустившись по лестнице, пошел искать своих друзей. Наконец он нашел Роуз и Ральфа в библиотеке, тихо обсуждающими один из вопросов профессора Ривальвье.

– Вы безнадежны, – сказал Джеймс. – Делаете домашнюю работу в субботу утром.

– Технически, уже не утро, – ответила Роуз. – Мы ждали тебя. И умираем от любопытства в ожидании подробностей вчерашних событий.

Ральф с хлопком закрыл книгу.

– К тому же на улице собачий холод. Даже озеро замерзло. Все старшекурсники снуют вокруг, пытаясь найти пару для Святочного бала. Так что нам нечего делать. Кстати, ты получал утку Зейна?

Джеймс заморгал.

– Когда? Ночью?

– Нет, сегодня рано утром. Э–э, ночью, если по его времени. Он тоже хочет послушать, что с тобой приключилось. Он просил отправить обратную утку, когда ты будешь готов рассказать обо всем, и сообщить место встречи.

Джеймс замотал головой и улыбнулся.

– Это сумасшествие!

– Это Зейн, – пожал плечами Ральф.

– Что насчет Скорпиуса? – неохотно спросил Джеймс. – Позвать его?

Роуз было не по себе.

– Он говорит, что уже знает все, что нужно.

– Что бы это ни значило, – добавил Ральф. – Ах, да, чуть не забыл. Вчера утром ты получил нечто под названием Громовещатель.

– Что? – нахмурился Джеймс. – Громовещатель? От кого?

– От твоей мамы, – ответил Роуз. – Он пришел во время завтрака, но тебя не было, чтобы его открыть. Мы пытались вынести его из Большого зала, но он взорвался раньше. Боюсь, его слышали все. Ты мог бы нам сказать.

– О чем ты говоришь? – воскликнул Джеймс. – Что сказал Громовещатель?

Роуз пристально смотрела на него.

– Ты действительно не знаешь?

– Черт побери, Роуз, ты убиваешь меня на месте! Что там было?

– Там был голос твоей мамы, – сказал Ральф. – Гремел, как иерихонская труба. Похоже, она очень зла. Она сказала, что не может винить тебя за то, что ты взял их в прошлом году, ведь ты истинный сын своего отца, но она надеялась, ты усвоил урок. Сказала, что они опасны и к тому же принадлежат отцу, и он тоже очень разочарован твоим поступком. Потом она высказала надежду на то, что ее слышат все, в том числе учителя, и теперь они знают, что ты шныряешь повсюду с мантией–невидимкой и картой Мародеров, и положат этому конец.

Джеймс прошипел, теряя дар речи.

– Но... но я не брал их! Они все еще дома, в папином чемодане! Я не трогал их с прошлого года!

– Ну, – сказала Роуз, очевидно, намекая, – они не дома, не в чемодане твоего отца, даже если ты не брал их. Они пропали без вести, и твоя мама уверена, что это твоих рук дело.

Джеймс почувствовал одновременно злость и боль. Как она могла просто так обвинять его? Да, он позаимствовал мантию и карту в прошлом году, но у него на то были очень веские причины. Он понес наказание, не так ли? Он вовсе не планировал красть мантию и карту в этом году. Но кто тогда мог стащить их? Вдруг Джеймс вспомнил утро, когда они торопились на поезд, и Альбус подозрительно поздно упаковывал свой чемодан.

– Мелкий соплохвост! – Джеймс выдохнул в ярости.

– Что? – спросила Роуз. – Кто?

– Альбус! Мелкий слизеринский черт! Он стащил их! Должно быть, они у него! Утром, когда мы собирались на поезд, он хандрил, и упаковался наполовину. Тогда, к удивлению всех, он вдруг вышел из комнаты на несколько минут. Мама с папой были внизу, подгоняли машину. Наверное, он проник в их комнату и украл мантию и карту из чемодана папы. Он знал, что они обвинят меня!

– Ты не можешь знать наверняка, – предостерегла Роуз.

– Не могу, – согласился Джеймс, кивая. – Но знаю. Просто дождитесь, пока я доберусь до него. Я заставлю его отправить сову родителям и во всем признаться. Посмотрим, что будет.

– Между прочим, – вставил Ральф, – мы все еще умираем от любопытства и хотим услышать о твоих вчерашних безумных приключениях. Можно ли сейчас оставить это маленькое недоразумение на потом?

Джеймс все еще кипел от злости, но согласился. Главное, поймать Альбуса после обеда. Может, Ральф позовет его в гостиную Слизерина.

Ральф продолжал:

– Мы долго думали и нашли отличное место, где можно встретиться с Зейном и послушать твою историю. Хватай свою мантию, встретимся у входа ротонды. И принеси палочку.

Через несколько минут Джеймс присоединился к Ральфу и Роуз у разрушенных статуй основателей. Огромные ворота ротонды были закрыты из–за холода, но маленькая дверь с левой стороны осталась не заперта. Роуз повела их туда.

Как только Джеймс миновал мраморный пол, он почувствовал себя очень странно. Он вспомнил статуи, какими он видел их в последний раз, неповрежденными и новыми. Он оглянулся, когда прошел через главную арку. Выгравированное название школы было стерто и почти потерялось в темных нишах сводчатого потолка. Джеймс представил, что если бы он подошел к подножию статуи, то в трещинах пола мог бы найти кусочки сломанного зеркала в серебряной рамке. Он вздрогнул.

Едва миновав крошечный дверной проем, троица прищурилась из–за ослепительно сверкавшего снега. Озеро действительно наполовину замерзло, белый край льда исчезал в черноте ближе к центру, где волны бились о хрупкую поверхность. Резкие порывы ветра несли снежинки как песок. Ни один из них не говорил, пока они прочищали путь вокруг замка, из–за холода стараясь держаться ближе друг к другу, и Джеймс был удивлен, когда заметил, что они шли к древнему каменному сараю, в котором Хагрид приютил свой зверинец.

– Здесь будет тепло, – отозвался Ральф, дергая дверь. – И мы можем быть уверены, что никто сюда не придет сегодня. Слишком холодно!

Норберта изредка извергала пламя, благодаря чему в сарае действительно было довольно тепло. Настенные фонари весело освещали земляной пол, что создавало контраст с холодным белым светом, который струился через маленькие окна сарая. Когда ребята вошли, звери засопели и залаяли в своих клетках.

– Там, за большими клетками, есть скамейки, – указала Роуз. – Давайте присядем. Я упаковала фляжку горячего шоколада и немного тараканьих гроздей.

– Черт побери, Роуз, – одобрительно произнес Ральф. – Ты думаешь обо всем!

Роуз распаковала свою сумку, извлекая фляжку и несколько кружек.

– Тем хуже для Зейна, – прокомментировала она. – Он не сможет ничего съесть, раз не будет присутствовать здесь на самом деле.

– Я захватил свое, – радостно сказал Зейн, появляясь в воздухе между ними. Все трое подскочили, а затем посмотрели на парящую фигуру. Зейн, с удовольствием поглощающий кусок колбасы с вилки, завис в двух футах над землей и, казалось, ни на чем не сидел. – Здесь едва ли пришло время для завтрака, я ведь не ранняя пташка. Но я бы ни за что такое не пропустил. Рад, что ты вернулся, Джеймс.

– Э–э, спасибо, – ответил Джеймс. – Но это немного странно. Ты… э–э… понемногу угасаешь.

Зейн огляделся вокруг, жуя колбасу.

– Ах, да. Эй, Рафаэль, что мы делаем, когда двойник настаивает на левитации?

Пока Зейн слушал, повисла пауза. Он кивнул.

– Извините, ребята. Это, видимо, часть базовой интуиции двойника. Он хочет, чтобы проекция парила. Предполагает, что так выглядит зловеще. Может быть, через какое–то время ему наскучит и он успокоится.

– Ты используешь собственного двойника, чтобы проецировать сообщения? – недоверчиво уточнила Роуз.

– Ты не объяснил ей? – спросил Зейн, глядя на Джеймса. – Хотя, она довольно шустрая, не так ли?

– Но это явно и совершенно невозможно! – залопотала Роуз. – Двойники это просто выдумка! Они еще хуже, чем эффект бабочки!

– Немного поздновато утверждать, что это не сработает, Рози, – ответил Ральф, жуя тараканью гроздь.

– Мы можем поддерживать его, сколько потребуется, – сказал Зейн, положив вилку. Казалось, она парила рядом с ним без опоры. – При условии, что вы пальнете в меня Жалящим заклинанием или чем–то вроде него, просто чтобы немного усилить магию. Правда в том, что Франклин рад провести испытание. Начинай, Джеймс. Расскажи нам о приключениях в Каменном веке.

Джеймс погрузился в рассказ, пытаясь все припомнить. Он описал свое путешествие сквозь Зеркало и где он в итоге очутился, став, вопреки всем вероятностям, таинственным «привидением на постаменте», как пошутила Эшли Дун. Здесь потребовались дополнительные пояснения, ведь Зейн никогда не видел фотографий основателей и не слышал о загадке призрачного лица, прятавшегося позади. Джеймс продолжил рассказ и поведал о том, как был схвачен Салазаром Слизерином, в результате чего подслушал разговор Слизерина и Мерлина из того времени. Он описал дуэль наверху Лесной башни и поиски двойника Амсера Церф, принадлежавшего Слизерину. В конце он передал предупреждение Кандиды Когтевран о последствиях возвращения Мерлина и его роли Посла Привратника. В подтверждение своих слов Джеймс продемонстрировал газетную вырезку, присланную Люси, которая явно указывала на происки ужасного существа.

К тому времени, как Джеймс закончил, горячий шоколад и тараканьи грозди уже давно закончились, и им троим пришлось чуть ли не десять раз стрелять Жалящим заклинанием в Зейна.

– Похоже, что–то происходило с этим Зеркалом еще во времена основателей, – прокомментировал Зейн, – судя по тому, как отреагировали Пуффендуй и Когтевран, когда вы его нашли.

– Это да, – согласилась Роуз. – Звучит так, будто они знали о нем, но полагали, что оно было уничтожено. Очевидно, все подстроил Слизерин, чтобы припрятать его для своих целей. Хотя, в конце концов, другие основатели получили его обратно, но без Фокусирующей книги, которую Слизерин, вероятно, спрятал в другом месте. Джеймс, ты затронул историю!

– Вряд ли, – сказал Ральф, нахмурившись. – Очевидно, что они отняли Зеркало Еиналеж у Слизерина еще до того, как Джеймс вернулся во времени. В истории твоего отца это довольно важные фигуры, не так ли, Джеймс?

Джеймс кивнул.

– Да, я слышал, как он об этом говорил много раз. Он увидел своих погибших родителей в этом зеркале. Это действительно много значило для него. Даже слишком, если верить Дамблдору.

– Вот почему маховики времени объявили вне закона, – фыркнула Роуз. – Путешествие во времени – слишком сложный и странный процесс. Если Джеймс отправился назад во времени, то, полагаю, он существовал в прошлом с самого начала. Он был причиной того, что Зеркало отобрали у Слизерина ночью, когда его обнаружили. Вот почему на фото его лицо появилось в тени основателей еще до его путешествия.

Ральф нахмурился, задумавшись.

– Какая–то бессмыслица.

– Нет, это использование двойников в качестве передатчиков кажется бессмысленным, – ответила Роуз, глядя прямо на плавающую фигуру Зейна. – Поскольку это не только неправдоподобно, но и требует колоссальных усилий.

– Но ведь все это мы узнали от Мерлина, – грустно заметил Джеймс. – А мы не можем доверять ему. Он – Посол этого самого Привратника. Не исключено, что нам придется драться с ним, чтобы вернуть все на место.

– Только не мне, – решительно заявил Ральф, – в конце концов, я получил свою палочку из его рук. Она вполне способна обернуться против меня!

Роуз встряхнула головой.

– Этого не случится, Ральф. Теперь она принадлежит тебе. Она будет повиноваться своему хозяину.

– А может до схватки с Мерлином дело не дойдет, – сказал Зейн с задумчивым выражением лица. – Не похоже, чтобы Мерлин был в восторге от прихода Привратника, хотя и знал, что такое возможно. Он забрал Сигнальный камень у Слизерина, чтобы контролировать его, если тот последует за ним. Может быть, он намерен отправить его обратно. Как я уже говорил, тот факт, что вы трое по–прежнему дышите, означает, что он не может быть сущим дьяволом. Он знает, что вам все известно. Особенно сейчас.

– У него есть только половина камня, – ответила Роуз. – А у Слизерина другая половина. Он собирался передать его, чтобы тот, кто будет жить, когда грянет Проклятие, смог его контролировать. Дело в том, что ни Мерлин, ни этот другой человек не могут управлять Привратником полностью. Кто–то должен объединить оба кольца, чтобы изгнать Привратника обратно в Пустоту.

– Или чтобы окончательно призвать его в наш мир, – вздрогнул Ральф. – Эта штука там до сих пор? Та, которую мы видели в волшебном зеркале разговаривающей с могильным изваянием Волдеморта? Так это уже происходит!

– А может быть, Мерлин пытается найти вторую половину камня, – размышлял Зейн. – Я просто не могу поверить, что он перешел на темную сторону.

– Ему и не нужно было переходить туда, – вдруг сказал Джеймс. – Когтевран сказала, что он смертельно опасен! Роуз была права: Мерлин был просто волшебным наемником. Он перестал убивать и насылать проклятия по заказу только, когда полюбил Владычицу Озера. Но последствия были ужасны, и Мерлин обезумел от жажды мести. Он убил ее, даже не зная об этом! А после возненавидел весь мир, магов и маглов, поэтому взял Сигнальный камень Слизерина и позволил прийти единственному существу, которое может положить конец всему этому! Мы обманываем самих себя, если не верим в это.

Зейн с серьезным видом покачал головой.

– Я надеюсь, что ты ошибаешься, Джеймс, ибо в противном случае нам стоит быть очень и очень осторожными.

– Всему миру стоит быть очень и очень осторожным, – мрачно сказал Джеймс. – Впрочем, сейчас это не важно. Сейчас мы можем сделать только одно.

– И что же? – спросила Роуз.

– Присматривать за Мерлином, – многозначительно ответил Джеймс. – И пытаться найти две половинки камня.


***

Рождество быстро приближалось, и Джеймс ощущал себя словно в тумане. Он собирался попросить Ральфа взять его с собой с гостиную Слизерина, чтобы там расспросить Альбуса о пропаже мантии–невидимки и карты Мародеров, но в итоге каждый вечер волшебным образом оказывался заполнен домашними заданиями и учебой, подготовкой к еженедельным сборам Клуба Защиты, репетициями и примеркой костюмов.

Вечером был назначен последний матч по квиддичу этого года, а Джеймс все еще не поговорил с Альбусом. Он решил, что сделает это после матча. Когда ранний зимний сумрак опустился на землю, темные, зловещие тучи появились с востока. К тому времени Джеймс и Роуз заняли места на трибуне Гриффиндора, а огромные снежинки уже начали свой хоровод. Снег застилал все перед глазами белым занавесом, превращая поле в игру призрачных теней. Трибуны Слизерина были похожи на высокий серый монолит.

Команды построили в линию еще в раздевалках, отказываясь от традиционных пролетов из–за боязни, что игроки могут врезаться друг в друга в тучах снега до начала матча. Далеко внизу, едва заметные, капитан Гриффиндора, Девиндар Дас, пожал руку Табите Корсике, капитану Слизерина. Вскоре после этого они поднялись в воздух к своим командам. Кабе Ридкулли, официальный ведущий, выпустил бладжеры, снитч и бросил квоффл в ожидании построения команд. Игроки перешли к действию, и матч начался.

Джеймс никак не мог заставить себя наслаждаться матчем, не только из–за того, что видимость была затруднена сплошной стеной снега, но и из–за своей очередной неудачной попытки попасть в команду по квиддичу в этом году, особенно болезненно было думать, что причиной этому послужили его собственные занятость и забывчивость. Он снова и снова проклинал себя, думая о том, что именно он должен быть сейчас ловцом на поле, он должен столкнуться с Альбусом. Особенно унизительно было смотреть на Альбусовы выкрутасы на метле. По счастью, его принадлежность к Гриффиндору давала ему вполне легальную возможность болеть за команду противников, не прилагая особых усилий. Когда Ной хорошенько врезал бладжером по спине Альбуса, почти сбросив того с метлы, Джеймс вскочил на ноги и насмешливо закричал. Мгновение спустя он ощутил привкус легкой вины. Но затем вспомнил, что, скорее всего, именно Альбус стащил мантию–невидимку и карту Мародеров, выставив при этом похитителем самого Джеймса. Это заставило его издать еще несколько насмешливых восклицаний и посоветовать Ною в следующий раз целиться в голову.

В результате весьма напряженного матча с минимальной разницей в счете победа досталась Гриффиндору. Тара Умар, ловец Гриффиндора, высоко подняв зажатый в руке снитч, совершила круг почета вдоль трибун, которые разразились аплодисментами и громкими криками.

Джеймс побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, чтобы успеть перехватить Альбуса до того, как тот покинет поле. Он вылетел на запорошенную снегом траву, озираясь в поисках брата. Наконец он заметил мальчика, который стоял с метлой на плече, уныло опустив голову, и похоже, был погружен в беседу с Табитой Корсикой и Филией Гойл. Ощутив прилив сил от сочетания праведного гнева и своего рода торжествующей ярости, Джеймс двинулся прямо к ним.

– Нам надо поговорить, Альбус, – крикнул он, перекрывая шум бурлящей толпы, обтекающей его со всех сторон. – Мама послала мне Громовещатель, который стоило бы послать тебе, знаешь ли.

Альбус никак не отреагировал, но Табита и Филия подняли головы. Филия нахмурилась, однако глаза Табиты оставались странно светлыми и невыразительными. Она молча смотрела, как Джеймс приближается к ним.

Джеймс остановился примерно в метре от них и покраснел. У мальчика возникло отчетливое ощущение, что он прервал нечто важное, что заставило его почувствовать себя неловко. Но он ведь прав, разве нет? Джеймс громко прочистил горло.

– Я тебя слушаю, – проговорил Альбус, даже не повернув головы. Табита по–прежнему смотрела в сторону, устремив взгляд в безмолвную пелену снегопада. Мгновение спустя она забрала у Альбуса метлу и медленно двинулась в сторону сарая Слизерина. Филия последовала за ней, бросив на Джеймса взгляд через плечо.

– Да–а–а, ты умеешь выбрать подходящий момент, Джеймс, – сказал Альбус наконец повернувшись к нему, но по–прежнему не поднимая глаз.

– Ну да, ну да, мне ужасно жаль. Видимо, я должен быть поискать себе свободное время в твоем ежедневном плане. Полагаю, за его заполнение отвечает «Табби»?

– Дело не во мне, ты, кретин тупоголовый, – тут Альбус все–таки посмотрел на него. – Табита переживает сложные времена. Сегодняшний проигрыш оказался последней каплей. Это было для нее очень важно. Но я уверен, что тебе наплевать. Вы, гриффиндорцы, заботитесь только о своих.

Джеймс прищурился и развел руками.

– Да что ты говоришь, Ал? Я не видел и твоей тени с тех пор, как ты пропал в подземельях Слизерина! Так что еще неизвестно, кого из нас заботит хоть что–то за пределами факультета. И мне все равно, что ты думаешь, но у меня есть причины ненавидеть эту двуличную тварь! Тебя не было здесь в прошлом году, когда она публично называла папу лжецом и мошенником!

Альбус покачал головой, не глядя Джеймсу в глаза:

– Это было тогда. Дело в том, что ты, Джеймс, гриффиндорец. Тебе не понять, как она росла и с чем ей пришлось столкнуться. Конечно, я согласен не со всем, что они тут наговорили, но ты должен понять: их так учили. У них свои причины злиться. Особенно у Табиты.

Джеймс едва слушал его. Топнув ногой, он чуть не выругался.

– Неважно! Они используют тебя, Альбус. Как ты этого не понимаешь? У них нет сердца! Им плевать на тебя. Особенно этой сладкоречивой нахалке. Ты еще пожалеешь об этом! И не говори, что я не предупреждал тебя.

Альбус нахмурился и пристально посмотрел на Джеймса.

– Обещаю, никогда такого не говорить. Но, должен сказать, что Табита никогда не говорила со мной таким тоном, как ты сейчас. И никогда не отзывалась о тебе, как ты о ней. Она мой друг. И, честно говоря, сейчас она нуждается в друзьях... гораздо больше, чем я нуждаюсь в брате.

Джеймс был готов взорваться от злости. Как Альбус может быть таким тупым? Но Альбус смотрел на брата так, словно ждал, когда же тот уйдет.

– Ты взял мантию–невидимку и карту Мародеров, – наконец заговорил Джеймс, прибегнув к последнему факту, который по праву вызывал у него негодование.

Альбус изменился в лице. Казалось, он был действительно озадачен и немного насторожен.

– Ты о чем?

– Не притворяйся невинной овечкой, Ал. Ты же слышал Громовещатель, который вчера прислала мне мама. Роуз говорит, все в Большом зале слышали. Она подозревает в краже меня, потому что я позаимствовал их в прошлом году. Ты должен сказать ей правду.

– Какую правду? – разозлился Альбус. – Они у тебя! Должны быть! Я их не брал!

– Конечно, брал! Не ври мне! Я всегда вижу, когда ты врешь!

– Так может, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется! Не вешай это на меня, Джеймс. Я не позволю тебе выставлять меня в дурном свете лишь оттого, что тебе не нравится моя принадлежность к Слизерину.

Джеймс опешил:

– Что? Дело не в этом! Я просто не хочу, чтобы мама думала...

– Все дело именно в этом, – заорал Альбус. Его голос прозвучал странно плоско сквозь плотную пелену снега. На поле, кроме них, никого не было. – Ты так стремился попасть в Гриффиндор, чтобы стать похожим на папу с мамой. Ты так старался, что не позволял себе быть собой. А я буду собой, и только собой. Альбус Северус Поттер, Слизерин. Можешь завидовать, сколько хочешь, но не лезь ко мне! Меня предупреждали, что ты попытаешься все испортить. Но, поверь мне, ты об этом сильно пожалеешь.

Альбус развернулся и гордо пошел прочь, быстро исчезая в густом снегопаде.

– Ал, погоди! – Джеймс кинулся вслед брату, но сделав несколько шагов, остановится. – Послушай, Ал, все пошло не так. Я не знаю, что тебе ответить, но, черт возьми, зачем нам воевать друг с другом? Нельзя допустить, чтобы наши дурацкие факультеты встали между нами.

Джеймс видел, как Альбус остановился. Он был лишь едва различимой серой тенью среди молчаливого снегопада.

– Ты единственный, кто делает из этого проблему, Джеймс.

– Слушай, – резко сказал Джеймс, – забудь об этом. Только честно... ты, правда, не брал карту и мантию?

Альбус молча стоял и смотрел на брата. Кажется, он покачал головой, но Джеймс не был в этом уверен. А потом Альбус произнес:

– Ты едешь домой на каникулы?

Джеймс моргнул:

– А почему нет?

– Мама, конечно, думает, что мы общаемся с тобой гораздо больше, – как бы в оправдание сказал Альбус. – В тот день, когда ты получил Громовещатель, она прислала мне письмо. «Нору» продали. В праздники будут вывозить вещи. Это единственное время, когда все свободны, чтобы помочь. В общем, каникулы выйдут ужасные. Я сказал, что остаюсь. Не хочу видеть, как по частичкам разрушают дедушкин мир.

Джеймсу казалось, что его ударили в живот:

– Они продали «Нору»?

Кажется, в этот раз размытый силуэт Альбуса действительно кивнул.

– Его купила пожилая пара по фамилии Темплтон. По крайней мере, не маглы. Они собираются снести дом и построить летний коттедж. Мама говорит, что сад они оставят.

Последовала продолжительная пауза. Наконец Джеймс ответил:

– Я не знал. Мама ничего мне не сказала.

– Как я уже говорил, она подумала, что я тебе передам. Что я и сделал. Я не поеду домой ради такого. Типа, счастливого долбаного Рождества?

Джеймс не удержался и мрачно усмехнулся.

– Иди поговори с Табитой. Потом все обсудим.

Не сказав ни слова, Альбус развернулся и окончательно исчез за пеленой снега. Джеймс огляделся. Трибун почти не было видно. Казалось, он стоял на островке покрытой снегом травы, окруженный молчаливо падающими хлопьями снега. В темноте снежинки были больше похожи на пепел. Джеймс отряхнул снег с плеч, вздохнул и поплелся прочь с поля.


***

Роуз тоже огорчилась, узнав о продаже «Норы», но скрепя сердце приняла необходимость такого решения. Она, как и Джеймс, твердо решила провести каникулы в Хогвартсе. Ей даже удалось убедить себя, что их ожидает веселье. Она незамедлительно написала родителям, спрашивая можно ли ей остаться. Джеймс добавил к ее письму пару слов: он просил тетю Гермиону передать его родителям, что он, как и Альбус, решил не приезжать.

– Конечно, они нам разрешат, – запечатывая письмо, сказала Роуз. – Они понимают: нам тяжело будет смотреть, как это место уничтожают во время праздников, особенно, если учесть, сколько раз мы отмечали там Рождество. Я считаю, что им будет легче, если нас не будет.

Чтобы отвлечься, Джеймс вновь сосредоточился на угрозе возвращения Привратника и причастности Мерлина. Он напомнил Ральфу с Роуз, что им предстоит найти два Сигнальных камня. Он знал, что напасть на их след будет очень трудно, но в итоге первую половину камня они обнаружили с легкостью.

На последнем перед Рождеством занятии по МагЛиту Джеймс, Ральф и Роуз записывали лекцию, как вдруг Мерлин резко постучал в дверь, прервав профессора Ривальвье.

– Директор, – улыбнулась она, – мы только что говорили о вас. Ваше имя временами встречается в книгах королей, хотя, уверена, некоторые моменты сильно преувеличены.

Мерлин подошел к преподавательскому столу.

– К слову, именно это я и хотел обсудить. Кратко, если позволите.

Директор понизил голос, чтобы его могла слышать только Ривальвье. Ученики, оставшись без присмотра, моментально начали перешептываться и шуршать пергаментом, готовясь идти на обед.

Роуз толкнула Джеймса локтем. Он сердито оглянулся и заметил, что она, широко распахнув глаза, куда–то поглядывает украдкой. Он проследил направление ее взгляда: Мерлин стоял вплотную к профессору Ривальвье, чья улыбка исчезла. Рука директора, большая и могучая, свободно висела вдоль тела. Он пришел без посоха, но это ничего не значило. При необходимости Мерлин мог материализовать его, словно тот хранился в невидимом шкафу, повсюду следовавшим за волшебником.

– Что? – шепотом спросил Джеймс, не понимая намека Роуз. И вдруг он заметил на руке Мерлина черное кольцо. Оно слабо поблескивало, как будто с неохотой отражая свет. Почему это должно его удивить? Он ведь сам видел, как той ночью, тысячу лет назад, Слизерин отдал кольцо Мерлину. И все же зрелище зловеще переливающейся на пальце мага вещицы заставило его осознать всю реальность произошедшего. До настоящего момента, Джеймсу почти удалось убедить себя, что это был сон.

Ривальвье коротко кивнула. Было очевидно, что сказанное Мерлином ей не понравилось. Волшебник развернулся и вышел, не удостоив класс ни единым взглядом.

– Похоже, в списке для чтения на каникулах будут незначительные изменения, – закрыв книгу, произнесла профессор. – Директор рекомендует пропустить последнее столетие Средневековья и сразу перейти к Ренессансу. И на то есть причины. Эпоха Возрождения, как следует из названия, – золотой век магической литературы. Поэтому вы можете пропустить нынешнюю главу учебника и не читать произведения Хранга Хриндвейна. Вместо этого, возможно, вы захотите прочесть «Книгу безымянных сказок» Уоддельява. В этом случае записывайте название каждой истории, ведь к моменту нашей следующей встречи они, без сомнения, изменятся.

Когда класс устремился к двери, Роуз протиснулась между Джеймсом и Ральфом:

– Вы это видели? – прошептала она.

– Ага, – откликнулся Ральф. – Похоже, теперь сомнений о Мерлине и этом Привратнике не осталось, верно? Как полагаете, почему он не хочет, чтобы мы прочли Хриндвейна?

– Это же очевидно, – тихо сказал Джеймс. – Он знает, что там написано о нем. И не хочет, чтобы это повлияло на сложившееся у всех представление о его персоне. Ривальвье сколько угодно может рассказывать, что истории, ставшие легендами, сильно преувеличены. Но если люди и дальше будут читать о том, как он похоронил свою армию, затопил лагерь и прочее, рано или поздно возникнут вопросы. Как говорила Когтевран: он умеет очаровывать тех, кто готов верить ему. Но он должен убедиться, что все по–прежнему хотят видеть его благородным и хорошим.

Втроем они зашли в библиотеку, и Ральф, завернув в узкий проход, повернулся к Джеймсу и Роуз:

– Если камень у Мерлина, значит, все пропало?

– Не совсем, – вмешалась Роуз. – Не забывай, существует два кольца, каждое из которых хранит половинку камня. Кто бы ни обладал вторым кольцом, он также имеет влияние на Привратника. Пока Мерлин не завладеет обеими половинками, он не сможет его полностью контролировать.

– Тогда остается надежда на то, что вторая часть камня находится в хороших руках, – ответил Джеймс. – Пока один из хранителей пытается удержать Привратника, его силы будут ограничены.

Роуз выглядела обеспокоенной:

– На какое–то время – да. Я не успела рассказать, что мне удалось выяснить с момента нашего последнего разговора. Согласно легенде, как только Привратник найдет хозяина – человека, который добровольно совершит убийство в доказательство, что он достоин этой чести – камни больше не будут иметь над ним власти. Сигнальный Камень – точка опоры в нашем мире для Привратника, но лишь до того момента, пока тот не станет единым целым с хозяином–человеком. И когда это произойдет, ему уже не понадобится камень. Вернуть его обратно в Пустоту будет невозможно.

– Когда ты прочла об этом? – Ральф побледнел.

– Прошлой ночью. Я изучала все, что нашла о проклятии Привратника. Сопоставляла с материалами, полученными от Люси. И она права. Большинство из них ужасны и невероятны, но все сходятся в одном: Сигнальный Камень призывает Привратника, если его обладатель провел в Пустоте достаточно времени; Привратник следует за обладателем камня в наш мир, и обладатель становится его Послом; Посол может отправить Привратника назад в Пустоту, но лишь до тех пор, пока Привратник не вселится в тело хозяина. Как только это произойдет, Сигнальный Камень станет бесполезным и проклятие обрушится на землю. И после его уже ничто не остановит.

Джеймс нахмурился, пытаясь изучить легенду со всех сторон.

– И если камень разделен на две части, даже при самом большом желании ни один из его обладателей не может отправить Привратника назад.

– Но чего хочет Привратник? – спросил Ральф у Роуз. – Почему он хочет все уничтожить?

Роуз тоже побледнела:

– Тут все просто. Он ненавидит нас, потому мы – другие. Он всегда считал себя единственным живым существом. Теперь, обнаружив мир людей, он отказывается делить с нами право на существование. Что еще хуже, он питается отчаянием и болью, подобно самому могущественному и голодному дементору. Но в отличие от дементоров, которые воскрешают твои худшие воспоминания, Привратник создает новые. Он способен манипулировать человеческим сознанием, вселяя животный ужас и беспричинную панику. Об этом мы читали в газетной вырезке, которую прислала Люси. Он пытался как можно лучше изучить людей, подобрать оптимальный способ утоления голода. Пока он может оказывать влияние только на несколько человек за раз. Но как только он объединится со своим хозяином и станет частью нашего общества, он сможет воздействовать сразу на миллионы. Он высасывает ужас из человека, пока от того ничего не остается, кроме оболочки, и идет дальше. Он будет двигаться по земле, пока всех не истребит.

– Всех, кроме хозяина, – голос Ральфа был похож на писк.

– Даже хозяина, – прошептала Роуз. – В конце концов, он примется и за него. Он желает быть совершенно один. Поэтому разрушит свое единственное оружие. Самое страшное – хозяин может знать об этом. Его будут переполнять боль, грусть и ненависть, и ему будет все равно. Возможно, он будет даже желать этого.

Джеймс вдруг кое–что припомнил. Роуз прочла все по лицу:

– Что такое? Ты словно яйцо гиппогрифа проглотил.

– Мой сон, – ответил Джеймс, слегка касаясь лба, – то, что ты сейчас рассказала, во многом напоминает мне нашептываемое голосами во сне. Фигура в черном плаще, стоящая в углу, твердит, что справедливость будет восстановлена, придет день, когда нужно будет вернуть все в состояние равновесия, и что тот человек, о котором и есть этот сон, и будет тем, кто приведет их к победе, если захочет, если он сможет доказать свою готовность. Человек из моего сна, похоже, был готов. Он кажется одновременно и очень грустным, и очень разгневанным. Как будто бы пережил столь ужасающую потерю, что весь мир потерял для него смысл. Хуже того, мир потерял право на существование, поскольку он представляет собой олицетворение случившейся трагедии. Это очень мстительное, ненавидящее и безнадежное чувство, но все же большей частью печальное, столь же грустное, как бесконечная черная стена без углов и конца, окружающая со всех сторон...

– Вероятно, тот человек из твоего сна и есть хозяин Привратника, – сказал Ральф с расширенными глазами. – И он сильно напоминает Мерлина, верно? Я имею в виду, он ведь своими руками убил женщину, которую так любил. Ты сказал, что он оставил свое время, поскольку не мог больше оставаться в мире, где все вокруг кричит о совершенном им, верно? Возможно, возвращение в это время не принесло ему ничего хорошего! Возможно, он будет счастлив позволить Привратнику уничтожить все и вся! Даже себя самого!

Роуз медленно кивнула:

– Очень похоже на то, что он может чувствовать. Хозяин Привратника не обязательно должен быть его Послом, но нигде не сказано, что такое невозможно.

Джеймс задумался, пытаясь припомнить детали сна. Он покачал головой:

– И все же это был не Мерлин. Я никогда не видел лица того человека, но уверен, что это не он. Просто чувствую. Тот человек моложе. И другой. Точно не Мерлин.

Роуз ахнула и закрыла рот обеими руками, ее глаза широко распахнулись. Ральф подпрыгнул от такого резкого движения:

– Что? – воскликнул он.

– Наследник! – проговорила Роуз неестественно высоким голосом. – Они даже упомянули его в том зеркале, на могиле Тома Реддла. Неужели вы забыли? Привратник стал искать самого подходящего хозяина для себя. И вот, он почувствовал тело Волдеморта. Он почти ничего не знает о людях, поэтому не понял, что Волдеморт давно умер. Потом он заставил статую говорить, каким–то образом воззвав к его призраку. Статуя рассказала Привратнику, что существует другой потенциальный хозяин. В его жилах течет кровь Волдеморта. Помните? Это очевидно! Должно быть, хозяин Привратника – наследник Волдеморта!

– Но кто это? – задал вопрос Ральф. – Мы не знаем, поэтому вернулись к тому, с чего начали.

– Пока не знаем, – ответила Роуз с нервной улыбкой на губах. – Но у нас есть способ это выяснить.

Она посмотрела на Джеймса. Тот сжал губы и вздохнул.

– Да, мой призрачный шрам. Но мы даже не знаем, откуда он взялся и можно ли ему доверять.

Роуз пожала плечами.

– Это все, что у нас есть. Нам остается лишь надеяться, что это не какой–нибудь там фокус. Следи за своими снами, Джеймс. Они, наверное, наша единственная зацепка. Может быть, ты сможешь его разглядеть, и мы узнаем, кто является наследником Волдеморта.

– И кому принадлежит таинственный голос, – многозначительно прибавил Ральф.

– Именно, – согласилась Роуз. – Молодец, Ральф. Как думаете, может, это сам Мерлин?

Ральф тяжело вздохнул:

– Не знаю. Надеюсь, нет. Но альтернатива может быть хуже. В смысле, враг, которого мы знаем, лучше неизвестного нам, я прав?

После обеда Джеймс поспешил к амфитеатру, где до конца семестра проходили занятия по магловедению. Добравшись до арки, ведущей наружу, к ступенчатым рядам сидений, он с удивлением ощутил дуновение теплого ветерка, несмотря на снегопад, подобно занавесу опускавшийся на холмы вдалеке.

Около сцены Джеймс встретил Дэмьена Дамаскуса.

– К счастью, – улыбнулся тот, – Карри не настолько помешалась на маглах и не прочь наколдовать комфортную погоду, чтобы нам лучше работалось. Круто ведь? А теперь мне нужно повесить эту штуку.

Он изучал молот, который держал на расстоянии вытянутой руки:

– Несколько брутальный, не находишь?

Температура у сцены была на удивление приятной. Джеймс снял мантию и бросил на сиденье в первом ряду. Удивленно улыбаясь, он посмотрел вверх. С неба, покрытого тяжелыми серыми тучами, падал снег, который исчезал, попадая в заколдованный воздух. Освещение сцены казалось очень ярким, будто случайный солнечный луч, пробившись сквозь пелену облаков, прямиком направился в чашу амфитеатра. Джеймс вспомнил прошлогодние занятия по техномантии: он знал, что где–то из маленького темного кармана прямо на теплые, солнечные холмы валит снег.

– А, Джеймс, – воскликнула Карри, пробегая по сцене. – Мой маленький Трей! Пришел, наконец. Надеюсь, ты захватил свой сценарий. Присоединяйся к нам. Пока мы только начитываем сценки, но это поможет научиться читать пьесу по ролям.

Репетируя вместе со всеми сцены из первого акта, Джеймс осознал, что наслаждается моментом, позабыв свои тревоги относительно Мерлина и Привратника. Он испытывал странные ощущения, разыгрывая эпизоды из пьесы под топот и крики усердно трудившейся команды Джейсона Смита. Пока Джеймс зачитывал диалог с Донованом в исполнении Ноя Мецкера, Дэмьен при помощи трех человек возводил гигантский деревянный макет замковой стены с валом, башней и балконом. Голоса Джеймса и Ноя тонули в криках и пыхтении.

Каждое их передвижение по сцене Карри отмечала широкой желтой лентой. Периодически она брала Джеймса за плечи, указывая ему правильное место.

– Пройдете сюда, когда будете произносить эту реплику, – наставляла она, наклоняясь к отметке на полу сцены в виде буквы X. – Сюда мы направим свет рампы. Мистер Мецкер, продолжайте и старайтесь не поворачиваться спиной к зрительному залу.

– Но ведь Джеймс стоит там, – указал рукой Ной. – Разве я не должен обращаться к нему?

– Вы актер, мистер Мецкер, – парировала Карри. – И в первую очередь обращаетесь к зрителям.

Ной нахмурился и оглядел пустые ряды.

– Но ведь не они собираются сбежать с Астрой.

Карри вздохнула:

– Просто читайте свои реплики, мистер Мецкер. Позже обсудим, кто с кем бежит.

Они уже были готовы перейти ко второму акту, как вдруг Джеймс почувствовал тупую пульсацию во лбу. Он изо всех сил старался не тереть его, но боль усиливалась. Он прищурился и оглядел зрительские ряды. Там, в самом конце, почти скрытый тенью, сидел Мерлин. Джеймс не видел его лица, но четко различал очертания фигуры. Похоже, Мерлин заметил взгляд мальчика. Он поднял руку и медленно коснулся лба, словно подавая знак. Джеймс округлил глаза, и вдруг его лоб обожгло, как будто к нему приложили раскаленную кочергу. Джеймс зажмурился и отвернулся.

Он в кого–то врезался, чуть не сбив с ног.

– Джеймс? Что с тобой? – позвала Карри. – Ты чуть не столкнул со сцены ведущую актрису.

Мальчик поднял глаза, боль во лбу отступила. Петра с беспокойством смотрела на него:

– Джеймс, ты в порядке?

– Все из–за света, – солгал он. – Слишком жарко. Мне уже лучше.

Он попытался улыбнуться и пожать плечами. Карри пошла звать остальных актеров, занятых во втором акте. Петра подошла ближе к Джеймсу и тихо заговорила:

– Прекрасно тебя понимаю, – улыбнулась она. – Магловские электрические рампы как бластеры. Жаль, что у нас ни одной не было в прошлом году: могли бы использовать для Старелки.

Джеймс ухмыльнулся и покраснел:

– Ага, – он не нашелся что еще сказать. – Эээ... уже выучила свои реплики?

– Не совсем, – призналась Петра. – Честно говоря, мне немного неловко от того, что я получила роль. Бедную Джозефину заставили трудиться в костюмерной. Она даже шить не может, поэтому ей доверили распарывать, если остальные ошибутся. Слышала, заклятие головокружения такое сильное, что она не может подниматься по ступенькам и останется в больничном крыле, пока не найдут способ, как ей добраться до спальни.

В голосе Петры слышалось беспокойство, но Джеймс заметил, что она чуть улыбается. Он понимал, что в сложившейся ситуации было что–то забавное. Джозефина была невыносима в своем желании сыграть Астру, тогда как Джеймс был уверен: Петра справится с этой ролью лучше. Он решил поделиться с ней своими мыслями.

– Джозефину, конечно, жаль, – заговорил он, – но я рад, что утвердили тебя. Я с большим удовольствием сыграю Трея в паре с тобой, чем с ней.

– По местам, – раздался голос Карри. – Мистер Поттер, мисс Моргенштерн, прошу сюда.

Петра кинула взгляд на Карри:

– Пошли, Джеймс, – уходя, позвала она. – Нас ждут.

Мальчик почувствовал, как краснеет. Он смотрел вслед уходящей Петре, а потом побежал за ней.


***

– Уверены, что не хотите поехать со мной к отцу на каникулы? – спросил Ральф у Джеймса и Роуз, когда все трое слонялись по замку в субботу утром. – На прошлое Рождество я гостил у вас, так что все честно. Папа запечет гуся. Правда, никаких песен в исполнении голов эльфов и игры в «Складки и сверла».

– Все в порядке, Ральф, – ответил Джеймс. – Вообще–то, я предпочитаю Рождество без поющих эльфийских голов. Но думаю, нам лучше остаться здесь.

– Подумаешь: Рождество без магии. Нет ничего зазорного в том, что твой отец – сквиб, – Роуз положила руку Ральфу на плечо, хотя едва до него доставала. – Он важный человек в мире волшебников. Глава Отдела Охраны и Предотвращения Вторжения Хогвартса, Косого переулка и даже Гринготса. Никто, кроме него, не справится с этой работой, поскольку никто так хорошо не разбирается одновременно и в магии, и в электронных устройствах маглов.

– Да знаю, – скромно улыбнулся Ральф. – И он преуспевает. Сейчас помогает Министерству в разработке новой формы Дезиллюминационного заклинания, которая работает только на магловских системах определения местоположения. Главный недостаток существующего заклинания в том, что у GPS нет разума, который можно обмануть. Он назвал его «заклятием искусственной глупости». Он работал над программами с искусственным интеллектом, поэтому считает, что это следующий логический шаг. Как только заклятие будет наложено, магловские устройства будут фиксировать объезды, дорожные заграждения, пробки, даже ураганы с наводнениями в месте расположения волшебных объектов. Таким образом, они останутся невидимы как для маглов, так и для их технологий.

– Гениально, – сказала Роуз. – Прежние поколения волшебников не предвидели развитие спутников, GPS и игровых консолей с функцией онлайн–общения. Магическому миру необходим такой человек, как твой отец, который придумает защиту от подобных штук. Он – настоящая находка.

– И все же, – Ральф помрачнел. – Папа взял старую фамилию. Долохов. Он говорит, что не позволит эгоизму собственного отца лишить его магического наследия. Я кое–что знаю об этом наследии, и все не так уж радужно.

– Твой папа прав, – твердо заявила Роуз. – Вы не отвечаете за поступки дальних родственников. По–моему, круто, что твой папа меняет представление о фамилии Долохов.

Ральф пожал плечами:

– Не для всех. Многие по–прежнему ненавидят это имя. Кое–кто – прямо в стенах этой школы. Все знают, что произошло: здесь мой дядя убил отца Тедди Люпина. Долохов – имя убийц и предателей.

– Ужасно, что в прошлом кто–то из членов твоей семьи был плохим, – ответила Роуз, – но это было давно. Люди не должны винить тебя.

Ральф вздохнул:

– Не должны, но винят. И, если честно, я их не осуждаю. Именно поэтому я все еще Дидл. Я ненавижу бабушку с дедушкой, хотя они давно мертвы. Папа помнит их; он хочет верить, что они были не такими ужасными, как кажется. Он как бы застрял между любовью и ненавистью. Какие родители бросят своего ребенка, лишь потому что он другой? Какие родители заставят ребенка пообещать, что тот никогда не будет их разыскивать или даже говорить о них?

Роуз не нашлась что ответить. Троица бесцельно брела по замку мимо высоких окон, то ныряя в тень, то вновь оказываясь в лучах холодного зимнего солнца. Спустя несколько минут Джеймс пересказал Ральфу и Роуз встречу с Альбусом после матча по квиддичу.

– Он говорит, что не брал мантию–невидимку и карту Мародеров? – спросила Роуз. – Ты ему веришь?

Джеймс пожал плечами:

– Не знаю. Казалось, он говорит искренне. Но он был явно не в настроении. Альбус слишком тесно общается с Табитой и ее дружками из «Клыка и Когтей», а те нашептывают ему, что я завидую и собираюсь каким–нибудь образом все испортить.

– А они правы? – спросил Ральф.

– Что? – не понял Джеймс. – Ах да. Все время забываю, что ты тоже слизеринец. Нет, Ральф, я не завидую Альбусу и не пытаюсь его саботировать. Просто не хочу, чтобы он повелся на вранье Табиты. Ей уже удалось убедить его, что он ей нужен, потому что она переживает сейчас таинственную личную трагедию.

Роуз изогнула брови дугой:

– Правда? И какую же?

– Не знаю. Но после матча она казалась сильно расстроенной, и не только из–за проигрыша.

– В последнее время она отвратительно себя ведет в гостиной, – заметил Ральф. – Не как обычно: вежливая снежная королева. Часто огрызается, рыскает по комнате или сидит одна в углу и корпит над учебниками. Я даже видел, как она прогнала Филию и Тома Сквалуса. Но при этом Альбус остался с ней. Кажется немного странным. В смысле, ей семнадцать и она на целый фут его выше. Сомнительная пара, скажу вам.

– Интересно, – прищурилась Роуз. – Хотела бы я знать, что с ней такое.

– А как же мантия и карта? – напомнил Ральф. – Если они не у Альбуса и не у тебя, то у кого тогда?

Джеймс поник.

– Не знаю. И, если честно, мне все равно. Может, папа их куда–нибудь переложил. Или Кикимер утащил их в свою нору. На площади Гриммо он постоянно в ней прятал вещи миссис Блэк.

– Скажи маме, чтобы она там проверила, – посоветовала Роуз.

– Это не моя проблема, – отрезал Джеймс.

– Твоя, если она по–прежнему думает, что их украл ты, – мягко ответила Роуз. – Впрочем, дело твое. Может, ты предпочитаешь, чтобы все считали тебя воришкой.

Троица остановилась у окна и оглядывала внутренний двор. У подножия парадной лестницы Хагрид загружал в карету сумки и чемоданы студентов, готовых отправиться домой на Хогвартс–экспрессе. Джеймс вздохнул.

– Пойду собираться, – сказал Ральф. – Папа подберет меня на станции вечером. Переночуем в Хогсмиде – он хочет встретиться с владельцами магазинов – и завтра отправимся в Лондон.

– Звучит круто, Ральфинатор, – ответил Джеймс, пытаясь немного встряхнуться. – Веселых тебе каникул. Держись подальше от Визжащей хижины.

– Можешь на меня положиться, – кивнул Ральф. – Буду избегать всего, что содержит в названии слово «визжащий».

Загрузка...