Джеймс Поттер и проклятие Привратника

Глава 13. Рождество в Хогвартсе

На следующее утро школа практически полностью опустела. Большая часть кабинетов была заперта, отчего коридоры казались пугающе тихими и темными. В воскресенье утром по пути на завтрак в противоположном конце длинного коридора Джеймс заметил Седрика Диггори. Похоже, он беседовал с Серой Дамой. Оба медленно плыли прочь от мальчика. Джеймс решил их не беспокоить. Возможно ли, что Седрику приглянулась Серая Дама? Она была весьма миловидна для призрака и по меркам людей выглядела не намного старше него. С другой стороны, ей было на несколько веков больше, чем Седрику, но, возможно, в мире призраков это не имело значения. В любом случае, предмет для размышлений был слишком странный, поэтому, встряхнув головой, Джеймс продолжил свой путь.

В Большом зале Роуз сидела с Альбусом за столом Слизерина. Подойдя ближе, Джеймс услышал, как они обсуждают продажу Норы. Разговор на эту тему его угнетал, и он решил не принимать в нем участие. Позднее Джеймс предложил втроем слепить во дворе снеговика. Идея была принята с энтузиазмом, и они весело провели полуденные часы, барахтаясь в свежем снеге. Они преуспели в лепке весьма нелепого огромного снеговика. Гигантские снежные комья были слишком тяжелы, поэтому троица использовала палочки для левитации их на нужные места. Джеймс и Роуз попытались левитировать и Альбуса к голове снеговика, чтобы тот прикрепил нос–морковку, но не могли удержать его ровно. Альбус переворачивался в воздухе, пока не оказался вверх ногами. Его шапка слетела и шлепнулась в снег с высоты три с половиной метра.

– Не уроните меня! – закричал он, размахивая руками, словно нелепая птица. На земле с палочками в руках Роуз и Джеймс хохотали так сильно, что из глаз текли слезы прямо на их раскрасневшиеся щеки.

– Морковка, Ал! – задыхаясь, крикнула Роуз. – Воткни ее! В чем дело? Летать разучился, что ли?

– Дайте метлу, и я полечу, – Альбус сгруппировался и оттолкнулся ногами, чтобы перевернуться. – В следующий раз морковка на тебе, Рози.

Только когда солнце опустилось к горизонту, троица, едва переступая ногами, вернулась в замок. Они побросали свои заснеженные плащи, шапки и перчатки на трубу отопления и направились в Большой зал за какао и полдничным перекусом. Джеймс был рад такому перерыву и времени, проведенному как семья. Он намеренно избегал разговоров о Мерлине, пропаже Мантии–невидимки и карты Мародеров.

– Надо повторить в следующем году, – сказала Роуз, улыбаясь поверх кружки с какао; ее щеки разрумянились. – Так здорово, когда это место полностью в твоем распоряжении. На следующий год можно предложить Хьюго, Люси и кому–нибудь еще остаться с нами.

– А как насчет Луи? – спросил Альбус, ухмыляясь.

– Пожалуй, он тоже может остаться, пока будет держать рот на замке, – благодушно сказала Роуз.

– Он, наверно, не захочет остаться, – прокомментировал Джеймс. – В этом году он уехал с Виктуар. Естественно, она хочет увидеть Теда. А Луи, так, за компанию.

– Они все каникулы проведут в Норе, пакуя вещи? – спросила Роуз. Альбус угрюмо отмахнулся:

– Все уже собрано. Бабушка Уизли все сделала. И как же тяжело собирать вещи такой ведьме, как она? Непосильная ноша – все распределить. У бабушки и дедушки была гора вещей. А ведь еще надо позаботиться об упыре.

– А кто его получит? – с кислой миной спросила Роуз. – Чердак в доме моих родителей не подойдет.

– Отнюдь, – возразил Джеймс, помешивая какао. – Честно говоря, я уверен, что твои родители перевезут его в твою комнату, пока ты будешь в школе. Кроме того, он все еще похож на дядю Рона в нашем возрасте. Возможно, они предпочтут его тебе.

Роуз закатила глаза:

– Нужно нечто большее, чтобы вывести меня из себя, Джеймс Поттер.

– Уверен, он уже в твоей комнате, – задумчиво произнес Альбус, – пользуется твоей косметикой и примеряет твои трусы.

Роуз едва не опрокинула свое какао, ринувшись на Альбуса. Братья гоготали так сильно, что удостоились раздраженного взгляда от домового эльфа, занимавшегося мытьем окон неподалеку.

В преддверии Рождества время тянулось на удивление медленно. Джеймс, Роуз и Альбус играли в «Складки и сверла», бродили по заснеженным окрестностям замка и навещали Хагрида. Они ели в компании преподавателей и нескольких оставшихся учеников, среди которых были Фира Хатчинс, Хьюго Полсон и, к удивлению Джеймса, Джозефина Бартлетт, чье головокружение немного ослабло. Она уже могла сидеть за столом Когтеврана, но, уронив кусочек хлеба или вилку, не могла наклониться, чтобы поднять их. Джеймсу стало жаль ее, но потом он заметил, как она приказала домашнему эльфу принести ей новый прибор, и понял, что сложившаяся ситуация ничуть не повлияла на ее заносчивость и несносный характер.

Рождественское утро началось с сюрприза: Джеймса разбудит запах копченой рыбы и низкий квакающий голос.

– Счастливого Рождества, хозяин Джеймс, – сказал голос. – Спит как убитый, будто его завтрак словно по волшебству будет горячим до тех пор, пока он наконец не соизволит его съесть, а он будет, но только благодаря Кикимеру, который день и ночь творит Разогревающие чары…

– Кикимер, – Джеймс сонно потер глаза и сел. Поднос с завтраком стоял у него в ногах. Из маленькой гипсовой вазы торчали черная роза и карамельная трость. – Что ты тут делаешь?

– Послан вашей дражайшей матушкой, хозяин, – низко кланяясь, ответил Кикимер. Он стоял в изножье кровати и был одет, несмотря на холод в комнате, в чайное полотенце. – Уже подал рождественский завтрак хозяину Альбусу и хозяйке Роуз. Подарки ждут внизу.

– Джеймс! – позвал с лестницы Альбус. – Иди сюда! Кикимер не разрешает нам ничего распаковывать, пока все не соберутся. Конечно, по маминому указу. Жуй скорей!

Джеймс проглотил несколько кусков рыбы, выпил тыквенный сок, поблагодарил Кикимера и выскочил из кровати. Роуз и Альбус в зеленых шляпах с колокольчиками сидели внизу, у камина, и пили чай. Роуз улыбнулась и покачала головой, отчего колокольчик зазвенел.

– Классные, правда? Их моя мама прислала. Она знала, что нам не во что наряжаться. Надевай свою.

Она бросила шляпу Джеймсу. Улыбнувшись, он нахлобучил ее на голову. Кикимер медленно спустился по лестнице. Он тоже примерил одну, хотя шел так, словно она весила тонну. Шляпа закрывала ему глаза. Он приподнял ее пальцем и одним глазом уставился на ребят.

– Собраны и пересчитаны, – сказал он сам себе. – Счастливого Рождества, хозяева и хозяйка.

Он щелкнул пальцами. Освещение комнаты изменилось, и Джеймс почувствовал, как с подарков пропало своего рода защитное поле. Альбус охнул и, соскочив с дивана, схватил самый большой сверток со своим именем. Джеймс радостно улыбнулся и присоединился к брату.

Кикимер дождался, пока подарки будут распакованы, после чего тщательно собрал всю обертку и ленты. Скатав мусор, он сжал его в невероятно плотный цветной шар, зачем–то запихнул в свою праздничную шляпу и водрузил ее обратно на голову. Роуз едва сдерживала смех из–за нелепости происходящего.

– Кикимеру приказано передать, что родители свяжутся с вами вечером через Сеть летучего пороха, – проквакал эльф. – Кикимер прощается с вами. Хорошего дня.

– И тебе, – Роуз набила полный рот пряничной ведьмой.

– Безусловно, – ответил Кикимер. Он поднял руку и, щелкнув пальцами, исчез в клубах зеленоватого дыма.

– Всегда любил этого эльфа, – заявил Альбус. – Такой деловитый. И прямолинейный.

– Мне немного жаль его, – заговорила Роуз. – Что ему подарят на Рождество?

– Ты вся в мать, Роуз, – ответил Джеймс. – Пару лет назад мама с папой пытались сделать подарок Кикимеру. Всего лишь маленькая корзинка с подушкой для сна. Они прикупили ее в магловском зоомагазине, потому что мелкий засранец отказывался спать в нормальной кровати. Кикимер не хотел принимать подарок, но они настояли, и он согласился, хотя так и не использовал по назначению. Носит в ней вещи в стирку.

– Серьезно, Роуз, – согласился Альбус. – Кикимер не создан для счастья. Мы пытались. Правда. Особенно папа. У них с Кикимером давняя история.

– Знаю, – призналась Роуз. – Просто он показался таким несчастным.

– Ха! – воскликнул Джеймс. – По меркам Кикимера, он в полном восторге. Я наслышан, каким он был, когда папа только унаследовал его. Кикимер прислал ему на Рождество клубок червей.

– Не может быть! – ахнула Роуз.

Альбус достал из открытой коробки серебристо–зеленый шарф ручной работы и обмотал его вокруг шеи.

– Поверь нам, Роуз. Кикимер счастлив. Иначе подал бы на завтрак пиявок вместо рыбы.

После обеда Альбус позвал Джеймса и Роуз с собой в подвалы Слизерина и там показал им комнату для тренировки заклинаний. Она была в точности такой, как он описывал: длинное, низкое помещение с механическими манекенами, выставленными вдоль дальней стены. Альбус продемонстрировал, как они работают, запустив в манекен Жалящим заклинанием. Тот вскинул деревянные руки и затрясся от боли, словно его ужалил рой пчел. Альбус, смеясь, повторил заклинание. Джеймс тоже издал смешок, хотя и несколько нервно. Роуз даже не улыбнулась: скрестив руки, она с неприязнью следила за Альбусом.

Рождественский ужин был как всегда великолепен, даже несмотря на, что в школе оставалась лишь пятая часть учеников. За преподавательским столом, на возвышении, сидели профессор Кноссус Шерт и Люция Херетофор, новый преподаватель зельеварения и декан Слизерина. Хагрид, расположившийся между ними, громко говорил и выглядел, как и положено: полувеликан меж двух маленьких людей. Он явно внушал отвращение Херетофор, хотя та и пыталась скрыть это за натянутой улыбкой. К своему удивлению, за столом Гриффиндора Джеймс заметил Петру Моргенштерн, которая слабо улыбалась, глядя, как Хагрид пытается уговорить коллег–преподавателей исполнить рождественские гимны.

– Не знал, что ты осталась на Рождество, – сказал Джеймс, усаживаясь за стол напротив Петры.

– Да, – согласилась Роуз. – Где ты была?

– Отправилась в Хогсмид на пару дней, – ответила Петра. – Пробежалась по магазинам. Не вижу смысла торчать здесь все праздники.

– Почему не уехала домой? – полюбопытствовала Роуз.

Петра лишь пожала плечами, все еще улыбаясь своим мыслям.

– А смысл? Свой подарок я уже получила.

Джеймс приподнял брови:

– Ты про ту посылку, которую месяц назад принесла министерская сова? Мы все гадали: что в ней? Она от твоего отца?

Петра кивнула и отхлебнула сливочного пива.

– Мадам Розмерта прислала его из «Трех метел» специально для праздника. Вы знали? Я разговаривала с ней вчера вечером.

– Так что ты получила на Рождество? – спросил Альбус. – У меня, например, новый шарф, коробка сладостей и напоминалка. Лучше бы мама подарила ее Джеймсу, чтобы он не забывал про отборочные испытания в команду по квиддичу.

Он ехидно посмотрел на брата. Петра слегка улыбнулась Альбусу:

– Да так, всякая мелочевка. Собственно, она представляет ценность только для меня.

– И поэтому ты и поспешила удрать с посылкой, чтобы открыть ее без свидетелей, – прокомментировал Альбус. Роуз под столом дотянулась ногой и лягнула его.

Петра пожала плечами:

– Приятно иногда побыть наедине с собой. Я, к примеру, провожу время, разучивая роль. Может, немного прорепетируем, Джеймс? Профессор Карри будет несказанно рада, если, вернувшись с каникул, мы будет наизусть знать свои реплики.

– Конечно, – с излишним энтузиазмом воскликнул Джеймс. Затем, уже спокойней, прибавил: – В смысле, почему бы и нет. Если ты хочешь. Я не сильно занят.

– Ты вообще не занят, – хохотнул Альбус. – Как? У тебя запланирована встреча с министром магии, о которой ты забыл упомянуть? Ау! Роуз, ну хватит уже меня пинать!

Петра сначала улыбнулась Альбусу, затем Джеймсу.

– Тогда увидимся в общей гостиной. Захвати сценарий, мы полностью прогоним его.

Не доверяя своему голосу, Джеймс молча кивнул. Петра поднялась и медленно, с задумчивым видом двинулась прочь.

– А Джеймс влюбился в ведущую актрису, – насмешливо протянул Альбус, посылая воздушные поцелуи.

– Я не влюблен в нее, мелкий придурок, – нахмурился Джеймс, сделав вид, будто это самая большая глупость, когда–либо им услышанная.

– Ох, Джеймс, кого ты обманываешь, – покачала головой Роуз. – Это же очевидно. И к тому же очень мило.

– Да заткнитесь! – Джеймс покраснел от гнева. – Если мы играем влюбленных в пьесе, вовсе не значит, что так будет и в жизни! Я просто хороший актер!

Роуз еле–еле скрывала усмешку:

– Тогда ты прекрасно вжился в роль. Я представить не могла, что ты так предан искусству. Хорошо, что по сценарию ты не должен никого убить.

Джеймс делано закатил глаза:

– Вы оба ведете себя, как дети! Думайте, что хотите.

Какое–то мгновенье Альбус пристально смотрел на брата, а потом послал ему еще несколько воздушных поцелуев.

– О, Петра, я всего лишь мальчишка, но с тобой я чувствую себя мужчиной!

Джеймс схватил салфетку и швырнул ею в Альбуса, который покатывался со смеху.

Когда Джеймс вернулся в общую гостиную, оставив Альбуса и Роуз распевать рождественские гимны вместе с Хагридом, он был рад и немного растерян, обнаружив там Петру, сидящую в кресле у камина со сценарием в руках. Мальчик кинулся в спальню, схватил копию своего текста и поспешил обратно. Он мысленно уговаривал себя не быть дураком, ведь Роуз и Альбус, конечно же, ошибаются, говоря о его влюбленности в Петру. Прежде всего, окажись это правдой, она все равно не ответила бы на его чувства. Она почти на пять лет старше него, невероятно умна и просто сногсшибательна. Такие, как она, не мечтают о неуклюжих мальчишках, которые не способны даже наложить антипрыщевое заклятие. Лицо Джеймса пылало, когда он наконец присоединился к Петре, плюхнувшись на соседнюю софу.

– Тебе, о Трей любимый, – прочитала вслух Петра, перевернув страницу, – умение дано заставить сердце трепетать мое в волненьи. Начнем с самого начала?

Вместо ответа Джеймс издал какой–то писк и вынужден был прочистить горло.

– Да. Конечно. Я прочитаю строки любого, к кому ты обращаешься, ты сделаешь то же для меня.

– Мне неплохо удаются реплики Донована, – согласилась Петра. – Я даже подумывала попробоваться на роль.

– Как я понимаю, с Ноем в роли Астры? – ухмыльнулся Джеймс.

Петра кивнула.

– еще сто лет назад мужчины играли все роли в спектаклях, включая женские. Кое–где женщин вообще не допускали к участию. Интересный оборот, я бы сказала. Кроме того, мне кажется, было бы интересно сыграть могущественного злодея. Женщины обычно просто пешки в подобных историях.

Джеймс подумал про себя, что Петра – самая симпатичная пешка из всех, что он видел, но вслух говорить не стал. Он снова откашлялся и стал зачитывать реплики. Два часа спустя, когда они закончили репетицию, Джеймс заметил, что Роуз с Альбусом уже пришли. Они сидели за дальним столом в компании Хьюго Полсона, который учил Альбуса приемам игры в «Складки и сверла». Джеймс перехватил взгляд Роуз, которая украдкой поглядывала на него, слегка улыбаясь.

– Эй, Джеймс, – Альбус засунул палочку в карман. – Не забыл, что мама с папой собираются поговорить с нами через камин? Или стоит им передать, что у тебя появилось неотложное дело?

Джеймс свирепо посмотрел на брата, который широко улыбнулся в ответ.

– Все в порядке, Джеймс, – Петра закрыла сценарий. – На сегодня достаточно. Пойду наверх и напишу поздравительные письма. Спасибо за помощь.

– Было здорово, – кивнул Джеймс. – Увидимся.

Пока он следил, как Петра направляется к лестнице, ведущей в спальню девочек, Роуз уселась рядом с ним.

– Тебе нужно быть осторожней, – тихо сказала она.

Джеймс почти не слушал.

– Ты о чем?

– О том, что Петра не сможет полюбить тебя так, как ты ее.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, – окрысился Джеймс наконец повернувшись и закрыв свой сценарий. – Мы просто репетировали.

– Дело не только в разнице в возрасте, ты же понимаешь. Этот факт не имеет значения в долгосрочной перспективе. Важно лишь то, что ее сердце не свободно.

Джеймс нахмурил брови и посмотрел на Роуз.

– О чем ты?

– Это же очевидно, Джеймс, – сказала Роуз, еще больше понижая голос. – Петра ходила в Хогсмид вовсе не за покупками. Она хотела увидеться с Тедом до того, как тот отправится в Нору.

– С чего бы ей делать это? – недоуменно моргнул Джеймс.

Роуз закатила глаза и потрясла головой.

– Она по–прежнему влюблена в него, ты, дурачина. ее сердце разбито, потому ей предпочли Виктуар.

– А Ной утверждает, что она на самом деле не любила его, – по–прежнему хмурясь, сказал Джеймс. – Он говорил: даже ей понятно, что Тед для нее не самая лучшая партия.

– Она может говорить так, но сердце не подвластно разуму. Она любит Теда. Это очевидно. Я просто не хочу, чтобы ты сделал или сказал что–нибудь, что разрушит вашу дружбу с ней. Я не хочу, чтобы ты страдал.

Джеймс откинулся на спинку софы.

– Ты за кого меня принимаешь, Роуз? За последнего идиота? Даже если все сказанное тобой – правда, я никогда не упомяну об этом при Петре.

– Извини, Джеймс. Любовь неразделенная подобна яду для души, верно?

– Ха–ха, – раздраженно ответил Джеймс, – это реплика Трея из второго акта. Очень смешно.

– Эй, гляньте–ка на очаг! – закричал Альбус, выпрыгивая из–за стола. – Привет, па! Счастливого Рождества!

– И тебе счастливого Рождества, сынок, – лицо Гарри Поттера в углях озарилось радостной улыбкой.

– Привет, дядя Гарри, – пропела Роуз, встав с софы и опустившись на колени возле очага. – Что там происходит в Норе?

Гарри, казалось, пожал плечами.

– Ничего неожиданного, я полагаю. Все мы предпочли бы провести этот праздник иначе, ну да ладно. Лили осталась у Андромеды Тонкс, они обе шлют вам приветы. Кикимер передал, что вы все казались довольно радостными. Понравились подарки?

– Ша–а–арфик, – с любовью протянул Альбус. – Напоминалка и сладости мне тоже понравились.

– Сынок, только не говори мне, что ты уже все съел.

– Съел. Только не говори маме! У меня растущий организм, пап. Его надо поддерживать, чтоб я мог играть в квиддич!

Альбус и Гарри несколько минут обсуждали игры сезона. Гарри поздравил Альбуса с тем, что он стал ловцом Слизерина, хотя и признался: он рад, что гриффиндорцы до сих пор с успехом теснят слизеринцев на турнире.

– Тут целая толпа желающих сказать вам «привет», – произнес Гарри. – Хватит толкаться, Гермиона!

Лицо Гарри словно бы растворилось в углях, и на его месте вырисовались характерные черты Гермионы и часть ее пышных волос.

– С Рождеством, Рози! – провозгласила она. – И вас тоже, Джеймс и Альбус. У вас все в порядке?

– Нормально, – отозвался Джеймс. – Сумасшедший год выдался, всего и не пересказать.

Роуз улыбнулась матери.

– Джеймс прав. У нас просто масса всего, о чем хотелось бы тебе рассказать. Уже на первой неделе Мерлин взял нас с собой на стокилометровую прогулку по лесу, чтобы забрать магическую коробочку со своими вещами, а потом...

– Погоди, Рози, – сказала Гермиона. – Рон, я попросила всего лишь минуту. И ты действительно хочешь съесть эту печеньку? Сколько ты уже съел?

Лицо Гермионы исчезло. Секунду спустя там возникла улыбка Рона.

– Приветик, Рози! Эти двое хорошо о тебе заботились? Потому что если нет...

– Привет, дядя Рон! – радостным голосом воскликнул Альбус. Рон всегда ему нравился. – А я в Слизерине!

– Привет, па, – Роуз заулыбалась. – Как там Хьюго?

– Здесь все в порядке, учитывая сложившиеся обстоятельства, – сказал Рон, его улыбка угасла. – Тед и Чарли поссорились из–за чего–то, сказанного Виктуар, хотя никто не знает, из–за чего именно. Джордж выпил слишком много огневиски, споткнулся об упыря и сломал мизинец на левой ноге. А твоя бабушка либо кричала на всех, либо рыдала. У нас славное Рождество. Ребята, может, у вас найдется лишняя кровать? Думаю, я даже не прочь завалиться с тобой в слизеринскую спальню, Ал.

– Давай! – согласился Альбус мгновенно. – Используй летучий порох! Ты сможешь спать в кровати Ральфа!

Голос тети Флер, стоящей позади Рона, отрезал:

– Ты никуда не пойдешь, Рон Уизли.

– Это была шутка, Флер! Черт возьми.

Лицо Рона исчезло в углях. Последовал непонятный шум, а потом появилась Джинни.

– Привет, мальчики! Привет, Роуз! Счастливого Рождества! – произнесла она, улыбаясь.

– Мам, что у вас происходит? – спросил Альбус. – Такое чувство, что там дерется толпа гоблинов.

Джинни вздохнула.

– Радуйтесь, что вас здесь нет. Не самое лучшее местечко для празднования Рождества. По сути, уже почти все упаковано и вывезено. Остались только кровати, чтобы нам было на чем спать этой ночью, но завтра утром уже и их не будет. Как вы там?

Джеймс, Роуз и Альбус заверили Джинни, что у них все хорошо.

– Каково это? Я до сих пор не смирилась мыслью, что Нора опустела. А что бабушка будет делать? – спросила Роуз.

– На самом деле, все не так уж и плохо, – ответила Джинни, хотя и не очень убедительно. – То есть, я хотела сказать, все это очень грустно. Многие из нас здесь выросли. Но все же так будет лучше. И это каждому ясно. Бабушка Уизли некоторое время побудет у нас. В доме полно места, особенно сейчас, когда вы двое отсутствуете, – она перевела взгляд на Джеймса с Альбусом. – Кроме того... ваш папа сам упаковал все вещи из гаража дедушки Уизли. Я не могла заставить себя даже сходить посмотреть на это. Очень сильный поступок с его стороны. Я... Я очень горжусь им.

Тут Джинни резко умолкла. Она шмыгнула носом и на несколько мгновений опустила глаза. Затем снова подняла, выражение ее лица изменилось.

– Ну как там в Слизерине, Альбус? Они хорошо заботятся о тебе? Хорошо кормят?

Альбус хохотнул.

– Мам, мы же все вместе едим в Большом зале. И ты прекрасно это знаешь. У Слизерина нет тайной столовой или чего подобного.

– Ну, тебе ведь известно, что я никогда не бывала в подземельях Слизерина. Я даже не знала, что у них есть своя комната для отработки заклинаний. Но все же: они хорошо относятся к тебе?

– Будь уверена, мам, – подтвердил, улыбнувшись, Альбус. – Мне тут нравится.

– А ты как, Джеймс? – спросила Джинни, обращаясь к старшему сыну.

– Я в порядке, – вежливо ответил Джеймс, недовольно глядя на свою маму. – Я получил твой Громовещатель. Кажется.

– Прости, Джеймс, – сказала Джинни. – Я была безумно зла, когда его посылала. Дело не только в пропаже Мантии и Карты. Теперь я это понимаю. Время сейчас очень напряженное. И неподходящее для подобной выходки.

– Я не брал их, мама! – выкрикнул Джеймс, отчаянно желая, чтоб мама ему поверила. – Я подумал на Альбуса, но он говорит, что тоже не брал их!

Джинни довольно долго изучала лицо Джеймса, а затем резонно спросила:

– Ну, если никто из вас не брал их, то куда же они подевались?

– Откуда я знаю? – немного смягчившись, ответил Джеймс. – Может, Кикимер спрятал их в своем чулане. Вы ведь знаете, он проделывает такое с вещами старухи Блэк, когда считает, что они нуждаются в защите. Там проверяли?

Джинни устало выдохнула.

– Нет. Честно говоря, эта мысль не приходила мне на ум. Надеюсь, ты прав, Джеймс. Ты абсолютно уверен, что говоришь мне правду, сын?

– Да, мам! Клянусь! В этот раз это не моих рук дело.

– А ты, Альбус? Ты ничего не знаешь об этом?

Альбус пожал плечами.

– Я впервые услышал об этом во время завтрака, когда появился Громовещатель. Затем Джеймс накинулся на меня после матча с обвинениями в воровстве. Вот все, что я знаю, ма.

Джинни потрясла головой.

– Что ж, тогда я уверена, скоро мы найдем их. Спрошу у Кикимера. Может, он заодно прихватил и твою куклу, Джеймс. Тогда все эти вещи отыщутся в его маленькой коллекции.

– Мою куклу? – переспросил Джеймс.

– Да, – ответила Джинни, отвлекаясь на что–то, происходящее в Норе. – Ты же сам подарил мне мини–версию Джеймса в конце первого курса. Он пропал вместе с Мантией и Картой, но я тогда решила, что просто потеряла ее, и не слишком заволновалась. Я имею в виду, с чего бы тебе красть свою куклу? Чтобы взять ее с собой в школу?

Роуз обернулась и взглянула на Джеймса с тревогой

– А, и еще, Джеймс, – сменила тему Джинни, – ты говорил с Зейном?

Джеймс моргнул, его мысли метались от страха.

– Что? С Зейном? Нет, в последнее время нет.

– Сегодня утром он показался в Норе. Да, именно показался. Так сказать, в относительно материальном виде. Нам пришлось стрелять в него Жалящими заклинаниями, чтобы поддерживать в видимом состоянии. У этих американцев чертовски странные методы связи, не находишь? Так вот, он думал, что ты и Роуз здесь. Он сказал, ему срочно нужно с вами поговорить. В общем, Зейн попросил меня передать, что он попытается связаться с вами.

Джеймс кивнул.

– Понятно, мам.

– Ну что ж, мне и в самом деле пора уходить, – произнесла Джинни. – Бабуля желает вам счастливого Рождества, и она бы с радостью поболтала, но мы уже упаковали напольный ковер, а стоять на коленях у домашнего очага слишком тяжело для ее суставов. Берегите друг друга. Роуз, проследи, чтобы эта парочка периодически съедала какие–нибудь овощи. А вы двое, не отставайте от учебной программы!

– Да, мама, – в один голос произнесли Альбус и Джеймс.

Джинни туманно улыбнулась.

– Я люблю вас, всех троих. Спокойной ночи и счастливого Рождества!

Рон с Гермионой тоже попрощались, еще раз появившись в камине. Наконец в очаге снова возник Гарри и устало улыбнулся.

– Берегите себя, все трое. Надеюсь, вы не ввяжетесь ни в какие неприятности?

– Уж тебя нам не переплюнуть, – ухмыльнулся Альбус.

– Пап, – произнес Джеймс, – в этот раз я не брал Мантию и Карту.

– Знаю, Джеймс. Твоя мать мне об этом уже рассказала. И я тебе верю.

– Но кто же это тогда был?

– Оставь это мне, – улыбнулся Гарри. – Я ведь глава Управления мракоборцев, не забыл еще? Хорош мракоборец, позволивший выскользнуть из своих рук Мантии–невидимке. Если они не у тебя, то, должно быть, затерялись дома под кроватью или на самом дне корзины для грязного белья. Они еще найдутся.

– Но пап, – понизив голос, произнес Джеймс, – что насчет той куклы вуду, которую в прошлом году я получил от профессора Джексона? Это ведь я! И мама сказала, что она тоже исчезла!

Гарри, судя по всему, понял беспокойство Джеймса.

– Они работают не так, как показывают в фильмах маглов, сынок. С тобой все будет в порядке. Тем не менее, эта вещица так нравилась твоей маме, что она каждый вечер обнимала ее перед сном.

– Знаю, – слегка улыбнувшись, ответил Джеймс. – Я чувствовал ее объятия. Немного.

Улыбка Гарри стала шире.

– Джеймс, не переживай. Она найдется. Вещи всегда находятся вне зависимости от того, насколько они кажутся потерявшимися. Это правило жизни.

– Спасибо, папа, – кивнул Джеймс.

– Всем спокойной ночи, – произнес Гарри. – И счастливого Рождества. А теперь, идите отдыхать.

– И вы тоже, – ответила Роуз. – Передай всем, что мы их любим. И крепко обними за нас Лили, когда увидишь ее в следующий раз.

Гарри кивнул.

– Обязательно, Роуз, – взглянув на Джеймса и Альбуса, он гордо улыбнулся, а затем исчез. И в камине остались лишь тлеющие угли.

– Похоже, мы сделали правильный выбор, оставшись здесь, – поднимаясь на ноги, прокомментировал Альбус. – Мне вот интересно, а что случилось со всеми вещами дедушки. Что там насчет его летающего фордика?

Джеймс вздохнул.

– А какое это имеет значение? Лишь для деда они имели хоть какой–то смысл. А без него они просто... хлам.

Альбус гневно взглянул на Джеймса, но, судя по всему, не нашелся, что возразить.

Роуз поднялась и отряхнула колени.

– Уверена, твой отец не выбросит все его вещи, – успокаивающе произнесла она. – Дедушка собирал их многие годы, и все они – часть наших воспоминаний о нем. Дядя Гарри пристроит их куда–нибудь.

– Ну да, они уже пристроили Нору, – тихо сказал Альбус. – Сейчас там пусто, а очень скоро ее совсем снесут.

На эти слова никто не ответил. Спустя мгновение, Альбус продолжил:

– Пойду к себе. До завтра.

– Спокойной ночи, Альбус, – ответила Роуз, кивнув. Как только Альбус вышел из гостиной, она повернулась к Джеймсу и прищурилась.

– Твоя кукла вуду тоже пропала! Все это очень серьезно!

– Ты слышала, что сказал папа. Ничего страшного, эти куклы работают совсем не так, как показывают в магловских фильмах. Значит, никто не сломает мне руки и не заставит делать что–нибудь против моей воли.

– Вуду – очень сильная и таинственная магия, – сказала Роуз, качая головой. – А мадам Делакруа – одна из лучших колдуний в этой области. Никто не знает, на что способна эта кукла. Ни ты, ни твой отец. С такими вещами не шутят.

– Ну и что же ты мне прикажешь делать, Роуз? Я не смогу найти эту чертову куклу с помощью магии! Может, она просто упала за кровать в комнате родителей.

– На твоем месте я бы не рисковала, – серьезно проговорила Роуз. – До тех пор, пока ты не разберешься, на что действительно способна эта вещица.

– Ты говоришь так, будто она живая, – произнес Джеймс, улыбаясь немного нервно. Роуз уперла руки в боки и склонила голову, как бы говоря: «Ты ведь не знаешь, так ли это?».

– Я могу разузнать, – раздался голос за спиной Роуз, заставив ту подпрыгнуть.

– Зейн Уолкер! – рявкнула она, разворачиваясь и прижимая руку к сердцу. – Когда же ты прекратишь так делать?! Ты напугал меня до полусмерти!

– Извини, – сказал Зейн. – Трудновато постучать руками двойника. Они, знаешь ли, просто проходят сквозь предметы.

– Привет, Зейн. С Рождеством, – Джеймс улыбнулся, поворачиваясь к полупрозрачной фигуре. – Пальнуть в тебя?

– Да, если тебя не затруднит. Это сообщение я посылаю самостоятельно. Не хочу, чтобы кто–нибудь еще знал о нем.

Джеймс достал палочку и метнул в тускнеющую фигуру Зейна Жалящим заклятием. Двойник проявился отчетливее.

– Так в чем дело? Тетя Джинни сказала, ты искал нас в Норе, – раздраженно поинтересовалась Роуз, плюхаясь обратно на софу. – Что за важное сообщение, заставившее тебя прервать наше празднование Рождества?

– Я беспокоился, – серьезным тоном сказал Зейн. – И хотел вас предостеречь, но затем обнаружил, что вы остались в школе, так что, скорее всего, все будет хорошо. До поры до времени.

Джеймс нахмурился.

– О чем ты? Почему мы не в безопасности? С учетом перспективы уничтожения мира Привратником и все такое прочее.

Лицо Зейна было бледным и мрачным.

– Помните, наш разговор в сарае? Роуз, ты еще тогда рассказала, как Мерлин попался на уловку того типа, Хэйдина, сотни лет назад. Хэйдин пообещал вернуть ему невесту, если Мерлин удвоит его владения и усилит обороноспособность замка так, что даже сам не сможет туда пробиться.

– Ну да, – Джеймс пожал плечами. – И что с того?

– Что с того? Мерлин знает, что несколько недель назад кто–то пробрался в его офис. Он знает, что этот человек прошел сквозь зеркало и, вероятно, узнал о нем некоторые нелицеприятные факты. И, скорее всего, Мерлину известно, что это был ты, Джеймс. Вас не удивляет, что он никак не отреагировал?

– Так, – медленно начал Джеймс, – ты же сам сказал в сарае, что, будь Мерлин злым, он бы уже принялся за нас. Его бездействие должно означать лишь одно: он не настолько плохой. Может, он все еще на стороне добра, и, как ему известно, мы тоже. Может, он не тронул нас, потому что знает: мы пытаемся помочь в борьбе с Привратником.

Но, даже высказывая свое предположение, Джеймс понимал, как фальшиво оно звучит. В глубине души он сам не верил, однако не мог придумать иных причин, почему Мерлин не пришел за ними.

Зейн покачал головой:

– Поначалу и я так думал. А потом вспомнил разговор Слизерина и Мерлина, который ты подслушал, будучи заперт в лаборатории. Ты говорил, они обсуждали сделку, которую Хэйдин обманом навязал Мерлину. Они ясно дали понять, что замок, о котором шла речь, – Хогвартс. Теперь понимаете, что это значит?

У Роуз округлились глаза.

– Это значит, что Хогвартс и есть тот замок, который укрепил Мерлин. В него нельзя проникнуть, – кивнула она. – Что объясняет, почему во время битвы Волдеморт с последователями так долго не мог пробить оборону. Защитные чары Мерлина все еще действуют, хотя, вероятно, немного ослабли за тысячу лет.

– А еще это объясняет, каким образом тайные проходы вновь возникают со временем, – благоговейно добавил Джеймс. – Как тот, что ведет в Визжащую хижину! Словно замок сам себя исцеляет после разрушений! После нескольких столетий заклинания Мерлина по–прежнему в силе! Похоже, они распространяются даже на новые части замка. Те, что были построены уже после того, как Мерлин выполнил свою работу! Новые части наследуют защиту!

Зейн продолжал мрачно качать головой.

– Ты снова упустил самое главное. Мы полагали, что Мерлин не напал на вас троих, потому что он на вашей стороне или зачем–то позволяет вам выяснить подробности. Мы полагали, что он отпустил вас, потому что в сущности добрый. Но мы забыли самую любопытную часть сделки, которую Хэйдин заключил с Мерлином.

Внезапно Роуз ахнула и прикрыла рот рукой. Джеймс, вспомнив, широко распахнул глаза. Ответ лежал на поверхности. Той ночью в кабинете тысячу лет назад Слизерин лично сказал: «Вы не можете тронуть и волоса тех, кто находится в этом замке. Ваши угрозы страшны, но, к счастью, они здесь не имеют никакого эффекта».

– Он не может никому навредить в стенах замка, – прошептал Джеймс. – Это последняя часть сделки, ведь Хэйдин понимал, что Мерлин попытается отомстить. Вот почему он напал на Хэйдина, когда тот ехал в карете. Только тогда Мерлин мог атаковать его.

Джеймс обернулся к Роуз. Она так и не убрала руку ото рта, в ее лице не было ни кровинки.

– Осмелюсь дать совет, – Зейн многозначительно смотрел на них обоих. – В ближайшее время не пускайтесь ни в какие путешествия.

Джеймс начал было беспокоиться о Ральфе, который на каникулы отправился к отцу в Лондон. Но Зейн заверил их, что уже навестил друга и наказал всегда держать при себе палочку и не оставаться в одиночестве.

– Он не слишком обрадовался, – объяснил Зейн, – учитывая то обстоятельство, что его палочка – обломок посоха Мерлина. Он считает, что не сможет использовать ее против директора, если тот придет за ним. Возможно, он прав, но я не стал ему это говорить.

– Но теперь это его палочка, – возразила Роуз. – Он заслужил ее. И может использовать, как пожелает.

Зейн не был так уверен:

– Это старинная магия, Роуз. Ральф не получил палочку, одолев Мерлина. Посох сломался, и Ральфу досталась лишь часть. Он по–прежнему помнит времена, когда был целым, и знает, что принадлежит Мерлину. Возможно, ты права, но мы не знаем точно, распространяется ли правило, верное для целой палочки, на обломок посоха.

– Однозначно не следует говорить об этом Ральфу, – заметил Джеймс. – Он и без того переживает. Хотя никогда не узнает правду, пока дело не дойдет до настоящего сражения. Будет лучше, если Ральф искренне поверит, что палочка целиком и полностью принадлежит ему. Может, тогда это и станет правдой.

Зейн кивнул.

– А я тем временем навещу мадам Делакруа и попытаюсь выяснить у нее, на что способна твоя кукла вуду. В конце концов, она ее сделала.

– Ты можешь поговорить с ней? – спросила Роуз.

– Конечно. Она тут, в психиатрическом отделении медицинского колледжа Поэ. ее держат под замком, но разрешают навещать. Она немного рехнулась после всей той ерунды в Пещерной Цитадели, но я уверен, вспомнит меня. И мою дубинку, – Зейн несколько злобно усмехнулся.

– Сомневаюсь, что вновь до этого дойдет, – Роуз закатила глаза. – Но, возможно, развяжет ей язык. В конце концов, как сказал один из ваших президентов: «Говорите очень ласково и всегда носите с собой большую палку».

– О да, – согласился Зейн. – Я спец по большим палкам.

Вскоре Зейн пожелал Джеймсу и Роуз спокойной ночи и счастливого Рождества. У него, видимо, намечалась рождественская вечеринка, ведь в Альма Алерон час был гораздо более ранний, нежели в Хогвартсе. Он затянул неприличный рождественский гимн и исчез на половине куплета.

Джеймс и Роуз тоже пожелали друг другу спокойной ночи и направились каждый к своей лестнице. Спальня второкурсников оказалась полностью в распоряжении Джеймса, что слегка его нервировало. Он напомнил себе, что, если сказанное Зейном – правда, в стенах Хогвартса ему ничего не грозит. Но все же мысль о том, что Мерлин действительно хочет причинить ему вред, пугала. Одно дело – таинственный общий враг, свободно перемещающийся по миру, и совсем другое – враг личный, находящийся под одной крышей с тобой, да к тому же – один из самых могущественных волшебников в истории. К счастью, день был насыщенным: утренняя прогулка, общение с Петрой и родителями, – и Джеймс настолько устал, что практически не переживал из–за этого. К тому же его не покидало смутное чувство, что Седрик присматривает за ним. Если Мерлин решит напасть, тот успеет предупредить Джеймса. Придя к такому выводу, мальчик крепко уснул.

Его сон снова повторялся, но в этот раз был более отчетливым. Блеск и свист лопастей, гул древних моторов. Мерцающий свет, исходящий от бассейна, и печальные лица молодых мужчины и женщины. Но хуже всего – голос темной фигуры в тени, манящий, обещающий, наставляющий. Чувство глубокой грусти пронизывало сон. Но под грустью, подобно острым кинжалам под мягким одеялом, притаился гнев. Холодный, пульсирующий гнев, необъятный, как небо, и глубокий, как океан. И вот впервые Джеймс увидел своего спутника, точнее его отражение, в подернутой рябью поверхности бассейна: силуэт и очертания лица. Он не знал, что это за бассейн и где сокрыто таинственное место, но наконец стал догадываться, кем был этот страдалец. Длинные, черные, как смоль, волосы, пронзительный взгляд. Глаза, как угли: жесткие и холодные, они таили пламя, способное сжечь все и вся.

– Ты проклят, – голос из тени звучал мягко, зловеще. – Ты испил воды. О да. Но тебе предстоит пройти последний обряд, чтобы стать поистине достойным. Ты должен принести жертву. Великую жертву, чтобы отрезать все дороги назад. Лишения должны понести те, кто сами обрекли тебя на лишения. Путь будет трудным и болезненным, но только ты способен преодолеть его. Такова цена равновесия. Ты должен желать проторить путь тем, кто пойдет за тобой. И за эту жертву они будут чтить твою память. Воспевать тебя. Твоя история станет легендой. Легенда даст тебе вечную жизнь, что бы ни случилось с бренной оболочкой. Испытания, выпавшие на твою долю, восстановят справедливость. Те, кого ты потерял, возвратятся. Расплата за их кровь будет лишь одна: еще больше крови. Это твой долг и дело чести.

– Это мой долг, – спокойным, холодным голосом повторил черноволосый. Слеза стекла с его подбородка и, упав в бассейн, растворилась в воде.

Джеймс спал. Утром он едва помнил свой сон, но его иллюзорный шрам тревожно пульсировал. Джеймс попытался понять, что это значит, но не смог. Пока он спускался на завтрак, боль полностью утихла. В Большом зале Альбус и Роуз сидели за столом Гриффиндора рядом с Хьюго и Петрой. Компания увлеченно беседовала. Джеймс со счастливой улыбкой присоединился к ним. К тому времени, как он закончил завтракать, сон начисто выветрился из его головы.