Дезертир с большой дороги

Глава 25

На Разбойничий тракт мы вышли поздним утром какого-то большого праздника Всецеркви, установленного в честь ее пророков. Ночь случилась холодная, день обещал быть пасмурным. На подходе к «Сухой гавани» Торн сказал, что чует запах дыма. Его слова подтвердили остальные волколатники и Люцифер. Вскоре пропитавшую всю округу гарь чувствовал уже и я, а потом мы увидели таверну.

Засека вокруг нее носила следы жесточайшего штурма. Атакующие пытались в нескольких местах прорубиться сквозь беспорядочно наваленные деревья. Пытались также разметать их файерболами или поджечь, но не получилось. Однако в итоге захватчики вошли во двор. Наверно, не устоял магический барьер, закрывающий проход между башнями. От самих башен остались только груды головешек. Все строения во дворе были сожжены и еще чадили. От таверны уцелел только первый этаж, стены которого были из камня.

Повсюду лежали порубленные и обгорелые трупы. Многие пострадали от огня не при пожаре — их специально обкладывали хворостом.

С деревьев у тракта свисали повешенные. Перед казнью их раздели и пытали. Я узнал Мэлори, Руджа, Карея, оружейника. Великаншу Лину вздернули на веревке, скрученной вчетверо. Рядом покачивалась эльфийка, которая при жизни так любила носить розочку в волосах. Трупы раздуло, словно с момента смерти прошло несколько дней. Но этого быть не могло: таверну штурмовали вчера, и тогда же вершили расправу.

— На тела наложили ускоряющие разложение заклинания, — сказал Айк. — Чтобы никто, оказавшийся здесь сегодня, не сумел их воскресить.

Рудж и Мэлори выглядели особенно страшно. Эх, Рудж! Как же ты позволил взять себя и дочку любимого капитана живыми?

— Над ними дополнительно провели какой-то обряд, затрудняющий перерождение, — сказала Жюстина.

— И он прошел успешно? — спросил я.

Жюстина пожала плечами. Ответил Айк:

— Трудно сказать. Невозможно прощупать.

Торн забеспокоился и повернул голову влево. Там, в зарослях, кто-то был. Волколатники начали расходиться в стороны, намереваясь нырнуть в лес и окружить подозрительное место, однако не успели: из кустов показался Живчик. Выглядел он жалко: усталый, испуганный, продрогший. Ему негде было согреться этой ночью. А костер он развести не решился.

— Кто-нибудь еще уцелел? — спросил я.

— Никто, — ответил мальчишка.

— Отойдем. Вон туда.

— Нет, в той стороне лагерь Эгланана!

— Как близко?

— Не более трех полетов стрелы. Если здесь громко заржет лошадь, там услышат.

— У нас нет лошадей, которые ржут ни с того ни с сего. Один Люцифер, — но он умный… Хорошо-хорошо, пойдем в противоположную сторону.

Мы отступили в лес, на одну из вырубок вокруг таверны. Здесь недавно свалили деревья на дрова, однако не успели их вывезти.

— Рассказывай, — предложил я Живчику, усаживаясь на один из стволов. — Как получилось, что вас застали врасплох?

— Осведомители донесли, что Эгланан прибыл ловить тебя, — начал пацан, присев на ствол напротив. — Так что его ждали, но никто не думал, что он нападет на «Сухую гавань». К тому же наши кордоны… Ты знаешь, наверно: три банды постоянно дежурят на тракте ближе к окраинам Гинкмара и высылают разведчиков далеко в лес справа и слева, чтобы каратели Бальдура или Генриха не могли заявиться сюда внезапно. Эти банды весь тракт кормит, и платит им только за то, чтоб держали глаза и уши открытыми. Но Эгланан выступил от заставы на Ревском ночью, скрытно, разделил свою дружину на мелкие отряды и уничтожил все посты. Только одному парню удалось скрыться. Он прибежал в таверну, однако эльфы к тому времени уже окружали ее. Карей дал мне лошадь и велел скакать к Глену в таверну «У трех дубов» за подмогой. Лошадь убили — в нее пять стрел попало. Меня ловили, но не поймали. Я побежал в «Дубы», но туда же далеко, и когда добрался, Глен сказал, что пока отряд соберется, пока доскачет, драка в «Гавани» уже закончится. А просто так, сам по себе, Глен на Эгланана нападать не хотел. А может, и вообще не хотел. Мы же ему конкуренты, всегда первыми клиентов из цивилизованных земель собирали… Я пошел обратно. Посмотреть, что будет. Мне не верилось, что эльфы возьмут «Гавань». До них многие пробовали, но обломали зубы.

— Меченый был здесь? — спросил я.

— Неделей раньше отправился на промысел, — ответил Живчик. — И многих других хороших бойцов в таверне не было. Я оттого и не ушел отсюда потом, что думал дождаться кого-нибудь из них. А то вернулся бы в «Дубы». Очень уж здесь страшно было.

— Давай дальше.

— Подходил я сюда осторожно. Потом увидел, что эльфам не до меня. Они только что ворвались во двор «Гавани». Они многих потеряли при штурме, а к концу боя их и вовсе осталось только четырнадцать. Если бы Глен все же выступил, то мог бы их победить. Он даже мог успеть к таверне до того, как маги Эгланана пробили барьер на воротах.

— Скотина. Решил отсидеться, значит…

— Я влез на дерево совсем близко от засеки, и все видел и слышал. Два младших эльфийских мага погибли при пробое. Наверно, когда в накопителях таверны закончилась мана, барьер держали Рудж и Мэлори. Я слышал от Руджа, что в случае чего так и будет. И что взломщикам не поздоровится.

Вот почему их взяли живыми, подумал я… Не живыми. Оба погибли, сведя дуэль с магами противника вничью. И были воскрешены специально для пыток и казни. Что за тупая звериная жестокость, лютая и бессмысленная? Окончен тяжелейший бой, в котором Эгланан потерял три четверти отряда. И вместо того, чтобы лечить своих раненных и воскрешать мертвых, уцелевший старший маг тратит последние оставшиеся у него силы на воскрешение врагов — только для того, чтобы воины снова их убили… Или в этом есть смысл, которого я не вижу?

— Когда эльфы захватили двор и стало ясно, что все кончено, Карей и еще несколько оставшихся в живых заперлись в таверне, — продолжал Живчик. — Они хотели поджечь горящими стрелами конюшню, мастерские и лавки, драться до последнего, а потом и саму таверну сжечь вместе с собой, но им не дали. Стрелы тушили. Двери выбивали бревном. Когда запоры стали ломаться, створки с той стороны подпирала собой Лина. Я слышал, как она кричала: «Не возьмете!» — и сыпала проклятьями. Эльфы ничего не могли сделать с дверьми — тогда они взяли сразу два бревна, ударили по косякам, и створки упали внутрь вместе с частью стены. Затем наши сражались внутри. Обеденный зал они потеряли сразу, а лестницы наверх защищали еще долго. Последним остался на ногах оружейник. Его выгнали на крышу и сбросили вниз.

Вначале Живчик рассказывал возбужденно, его глаза лихорадочно блестели. Потом постепенно сбавил темп. Потом заговорил совсем медленно, и стал похож на маленького дряхлого старичка, с трудом извлекающего из ослабевшей памяти подробности давно прошедших событий, свидетелем которых он был. Единственным выжившим свидетелем.

Глаза погасли, осунувшееся лицо осунулось еще больше. Мальчишка забрался с ногами на древесный ствол, на котором сидел, подтянул их к подбородку, обхватил руками. Вот уже и на нас не смотрит. Бубнит неразборчиво в колени — мы его едва слышим.

— Эльфы выгнали из конюшни лошадей и впрягли их в повозки, которые у нас тут были. Они сняли доспехи с убитых и попавших в плен, забрали все из лавок, обыскали таверну. Старший маг всюду ходил и читал заклинания, разыскивая тайники. Я не спустился с дерева раньше, а теперь не мог. Боялся шевельнуться, чтоб не заметили. Сразу не подумал, что меня увидят, если подойдут близко… Но мне повезло: эльфы устали, почти все были ранены, вверх никто не смотрел. Они сгрузили на повозки добычу, своих убитых. И начали пытать и казнить наших, кого живьем захватили. А маг выбрал место, приказал перенести на него трупы Мэлори и Руджа, и…

— Это пропусти, — сказал я, погладив пацаненка по спине. — Мы уже догадались, что с ними сделали.

— Повесив всех, эльфы подожгли таверну, и остальное, что смогли поджечь, и тронулись по тракту в сторону Ревского. Я слез с дерева и пошел за ними лесом. Мне не хотелось идти, но я должен был узнать, где остановится Эгланан и что станет делать. Вдруг Глен передумал бы и пришел с отрядом, чтобы напасть на короля ночью. Эльфы взяли очень много добра, все сколько-нибудь ценное. Повозки еле двигались.

«Но Глен не пришел, — подумал я. — Даже отбить богатые трофеи у предельно ослабленного врага. Побоялся. Что не победит, или король ускользнет от него как-то. В том и другом случае Эгланан вернулся бы на тракт во главе свежей дружины… Видно, хозяин „Дубов“ кое-что знал и о характере Эгланана, и о его приемах. И понимал, что в случае проигрыша или неполного выигрыша в ночной схватке его таверну будут штурмовать следующей».

— Эльфы не уехали далеко. Они всего лишь хотели отъехать от «Сухой гавани», — одну за другой выдавливал из себя фразы Живчик. — Я слышал, как маг говорил королю, что окутавшая тут все аура смерти будет мешать отдыху. И потребует дополнительных усилий и защитных мер при воскрешении погибших эльфов. Слишком жестокое сражение для такого маленького места, говорил он. Слишком много казней сразу после. Слишком много страданий. Король морщился и отмахивался, однако все же послушался мага.

— Может, зря послушался, — пробормотал я. — Лишился возможности принесения жертв на поле боя, ночевки под крышей и защиты в виде засеки. Эльфам ведь пришлось встать просто в лесу — так?

— Да.

— И никаких особых выгод в положении их лагеря нет?

— Кажется, нет. Я не знаю. Они остановились на берегу Звонкого озера. Отгородили возле него загон для лошадей, пробросив жерди меж деревьев. Сами встали рядом, на берегу ручья. Повозки поставили вплотную друг к другу, полукругом. Закрыться вокруг не хватило. То есть хватило бы, — но круг тогда вышел бы слишком маленьким. А ведь эльфы сразу стали приносить жертвы в обмен на ману и воскрешать своих. К ночи воскресили шесть воинов. Сколько сегодня — не знаю. Я как вчера ушел оттуда, так больше и не ходил.

— Дай нам доступ к своей карте и нарисуй на ней лагерь как сможешь.

— Сейчас…

Посмотрел я готовый рисунок, и пришел к выводу, что расположился король неплохо. Жаль…

— Что скажете? — спросил я остальных.

Все промолчали, и только Жюстина спросила:

— Ты хочешь отомстить?

Я посмотрел на нее и отвернулся. Именно этого я и хотел.

Только этого.

Не обезопасить себя навсегда от Эгланана, и не добычу взять — отомстить. Я не могу отсидеться, как Глен, мне это Айк еще в избушке Клары доказал, но не в этом дело. Просто есть вещи, которые не должны оставаться безнаказанными.

И я отомщу.

За Руджа, который когда-то был пиратом, а потом стал распорядителем при таверне и делал все, чтобы среди постояльцев не случалось конфликтов.

За Мэлори, которая никогда пираткой не была и в жизни никого не ограбила.

За Карея, который любил лошадей так, что прямо светился, когда говорил о них.

За Лину, которая следила за порядком в заведении, а вчера в одиночку удерживала двери под ударами тарана.

За эльфийку, которую дружинники Эгланана не пожалели, хотя она не умела сражаться была одной с ними крови.

За всех.

— Ты хочешь отомстить? — повторила вопрос Жюстина.

— Да, — ответил я. — Пусть Эгланан и сам мстил за сына, но всему есть предел. Ни Мэлори, ни Рудж в казни Гольта не участвовали. Никто из обслуги таверны, насколько помню, в этом тоже не отметился. И если когда у меня и получится покончить с Эглананом, то лишь теперь. Его старший маг не в состоянии воскресить своих помощников, иначе сделал бы это сразу. Бойцов вчера успел оживить только шестерых, и сколько-то еще сегодня. Конечно, король дал ему распоряжение сосредоточиться именно на воскрешениях, чтоб понести как можно меньше безвозвратных потерь. Восстанавливаются все воины сами — естественным путем, последними сохранившимися у них снадобьями и немногими, не самыми лучшими трофейными эликами из магической лавки «Сухой гавани», оставшимися от раздач на нужды обороны. А маг и восстанавливаться не успевает несмотря на потоки маны от жертвоприношений. Как он был ослаблен вчерашним боем, так и остался. Несмотря на это, противники сильнее нас. И численно, и в среднем по уровням. Отправляясь на охоту за мной, Эгланан собрал дружину не абы из кого. Поэтому я искренне советую всем вам со мною не ходить. Вы мне ничем не обязаны, эльфы явились сюда не за вами. Девять шансов против одного, что не мы победим, а нас победят. Это все равно что играть в русскую рулетку наоборот, и даже хуже. Знаете, что такое русская рулетка? Револьвер заряжают пятью холостыми патронами, одним боевым, раскручивают барабан и стреляют себе в голову. Попался холостой патрон — ты выиграл. Боевой — проиграл. Но если в барабане девять боевых патронов и один холостой, то лучше не на выигрыш надеяться, а сразу заказать себе похороны. Я согласен сыграть при таких шансах просто ради того, чтобы засевшим у Звонкого озера эльфийским ублюдкам стало хреново. Но к вам это не относится.

— Ко мне относится, — сказал Люцифер. — Во-первых, я твой конь, и все, что касается тебя, касается и меня — при любых обстоятельствах. Во-вторых, я тебе обязан: тем, что я снова именно конь, а не обозная кляча. И в-третьих, я тоже хочу, чтобы засевшим у Звонкого озера эльфийским ублюдкам стало хреново.

— На твое благоразумие я и не надеялся, — проворчал я. — Как ты еще меня дважды в Каритек одного отпустил без споров — до сих пор удивляюсь.

— Я не хотел. Этьен погиб как раз так — когда меня оставил. Но интересы дела требовали, чтоб я не возражал. Ты бы все равно поехал, только нервничая и возвращаясь думами ко мне и нашему разговору. И это могло сыграть с тобой злую шутку, мешая ясно мыслить в ответственные моменты.

— Я тоже пойду, — сказала Жюстина.

— Тебе-то зачем?

— Затем, что я твоя компаньонка. Сама напросилась. Теперь в доле с тобой, а это, как ты сам говорил, доля во всем. Правильно говорил… А еще я пойду вот почему: окажись я вчера в «Сухой гавани» чисто случайно, а жизнь куда только нас не бросает, сейчас висела бы на дереве рядом с остальными.

— И мы идем, — сказал Торн. — Если мы послушаемся тебя и останемся, как ты сможешь доверять нам на Тропе?

— Ты, наверно, плохо уразумел, что я про русскую рулетку толковал. Не могу тебя винить — у вас же тут пороха нет, и тем паче револьверов… До промысла на Тропе я вряд ли доживу. И ты, если пойдешь к озеру, тоже.

— Я понял твои объяснения и сравнения. Но считаю их неверными. Русской рулеткой управляет случайность. Однако мы положимся не на случайность, а на трезвый расчет. Который говорит нам только о том, о чем ты сам сказал с самого начала: хотя враг нас превосходит, помощники старшего мага мертвы, сам он ослаблен, воины воскрешены не все и им требуется восстановление. А у нас не было столкновений, мы шли сюда не торопясь и полны сил. На нашей стороне будет внезапность. Так что, мне кажется, наши шансы выше одного из десяти.

— И я с тобой, — сказал Айк. — Без ложной скромности замечу, что воин-маг моего уровня — серьезная боевая единица. Никогда себе не прощу, если ты погибнешь только потому, что меня рядом не было, и выполнение нашего плана — сам знаешь какого — отодвинется в далекое будущее.

— А если мы погибнем оба — оно не отодвинется? — ехидно спросил я.

— Отодвинется, конечно, — улыбнулся Айк. — Но тогда мне будет не так обидно.

Я снял с плеча Весточку, передал ее Мыку и сказал ему:

— Оставайся с Живчиком. Он покажет, тебе, где лучше всего спрятаться. А ты… Ты постарайся вести себя с ним как настоящий друг, хоть совсем его не знаешь. Он слишком много видел вчера — не дай бог кому. Если мы погибнем, идите в «Веселую бочку». Вместе вам веселее будет жить.

Волколатники рассыпались в цепь и скрылись в лесу. Айк озорно подмигнул ребятишкам на прощанье и исчез, став невидимым. Жюстина села на Люцифера. Я закрепил щит в зажимах кабины управления костомеха, устроился на сиденье и взялся за рычаги. Мне предстояло атаковать последним, так как скелет не сумел бы подобраться к врагу тихо.

С низкого серого неба начал накрапывать мелкий дождик. Костомех тряхнул дубиной и помахал ею, проверяя, хорошо ли она держится в лапе, нацелил вилы на лагерь эльфов и двинулся к нему тяжелым уверенным шагом.

Конец