Деймос. Спектр силы

Глава 3 Деймос

Почти сутки мы с Анабель потратили на то, чтобы разогнать реактор, а потом разобраться с полетными программами, навигацией и управлением «Сабины». Базовые знания сестрицы оказались действительно базовыми — хорошо, что на борту яхты оказалось немалое количество справочников. Причем еще на древних носителях в виде бумажных книг — все же Корнелия пришла в Арагон во время Экспансии, застав самое начало эпохи термояда.

По каким-то из найденных нами книг и инструкциям реально учились пилоты и инженеры из числа предков, какие-то как дорогие артефакты в книжных шкафах стояли, нам все пригодилось. Особенно с учетом того, что выход в сеть для нас сейчас невозможен — это как яркий фонарь включить, рассказывая всем где мы сейчас находимся и чем заняты.

Мы справились, и через двадцать два часа все было готово. И продумано — если даже «Сабина» потеряется в пространстве, я остаюсь на ней в своем одиннадцатилетнем теле. Потери связи с ним не боялся — погрузив себя в анабиоз и отключив обновление питательных веществ через одиннадцать месяцев, после этого срока должно произойти принудительное пробуждение. Так что, если мы потеряем яхту в пустоте космоса, или меня — не дай боги в этой новой оболочке убьют, через одиннадцать месяцев я все равно здесь проснусь.

На «Сабине» в хранилище оказалось немало разных оболочек — из них четыре разных ипостаси Корнелии — от молодой девушки до образа суровой матроны, в котором она навещала меня в инкубаторе. Кроме того, здесь хранилось истинное тело убитого Давида, а еще вывезенный вместе с моим из Колизея нелегальный аватар Сандры Веласкес. Постоял рядом с ним, разглядывая пустую сейчас оболочку девушки без татуировок. И еще здесь же, в жидком геле долгосрочного хранения была законсервирована одна совсем странная оболочка юной светловолосой девушкис ярко-выраженными славянскими чертами лица, ровесницы Анабель.

Вот рядом с ней я надолго остановился — оболочка принадлежала высокородной девушке, без сомнения, но в очертаниях фигуры явственно просматриваются плебейские черты. Патриции все с рождения идеальны — даже если у кого-то есть условный дефект внешности, то этот якобы «дефект» заложен еще в генетическом паспорте до момента рождения. У этой же, погруженной в анабиоз девушки, то тут, то там черты максимально близкие к идеалу, но при этом чуть-чуть не дотягивают. Это тело ни разу не проходило процедуру косметологической хирургии, и скорее всего принадлежит жительнице еще Старой Земли — как у лорда Рамиро, например, или как у других пионеров или возвысившихся до состояния богов членов Совета Республики. Тот же Юпитер и Минерва, как говорят, на Старой Земле были простыми студентами — до того, как стали избранными в момент, когда мироздание едва не было уничтожено вторжением извне. И в своих истинных, неидеально совершенных телах на троне Капитолийской триады они восседают до сих пор.

Будить пассажирку и спрашивать кто и откуда она я конечно же не стал — и так своих проблем хватает. Если действительно девушка со Старой Земли, то уже больше трехсот лет спала в анабиозе, а еще годик-другой погоды не сделает.

После того как со всем разобрались, «Сабина» — гордость фамилии Сангуэса и главы клана донны Корнелии лично, отправилась во тьму пустоты космического пространства в заданные Анабель координаты, вместе с моим истинным телом на борту, запасными оболочками Корнелии и таинственной незнакомкой. Анабель, с навигационного мостика глядя вслед исчезнувшей в пустоте яхте, неожиданно ее перекрестила — сплошная ересь вокруг, куда только инквизиция смотрит.

Искусственный капитан-интеллект на «Эхо» был давно отключен — вместо него теперь Анабель, а выглядящие как японский школьницы синты заняли свои места пилотов. Давид, по плану, должен был бездушных членов экипажа уничтожить и утилизировать, я же этого делать не стал — если окажусь на «Эхо» без Анабель или кого другого с летным сертификатом, никуда без экипажа улететь не смогу.

Таким составом и отправились домой. Снова шли в режиме «экспресс», из-за задержки с «Сабиной» на более высокой скорости. Обратный путь преодолели уже за двое суток, с гораздо более серьезными перегрузками при разгоне и торможении.

Когда вышли на орбиту Уэски и в ожидании разрешения на посадку оказались в невесомости, я узнал что такое настоящее наслаждение. Пусть мое измененное тело перегрузки переносило легче, все равно накопилась усталость — пусть в первом теле трое суток без сна я обнулил заменой оболочки, но бесследно они не прошли, и к этому добавились еще бессонные трое суток. Наполненные сначала работой и суетой на «Сабине», а потом превозмоганием перегрузок — отправиться спать я так и не решился.

Анабель, кстати, тоже — весь полет мы с ней провели на навигационном мостике, наблюдая за деятельностью невосприимчивых к перегрузкам синтов-пилотов. Она, правда, скорее всего по отличным от меня мотивам спать не пошла — боясь ошибиться и желая контролировать ситуацию постоянно.

Разрешение на посадку нам пришлось ожидать более двух часов. Да, запросом я удивил — мало того, что посадка боевого корабля на Уэске дело весьма редкое, так я еще запросил посадку на океанском дне в двенадцати с половиной милях от инкубатора Кальдерона. Со мной после некоторой недоуменной паузы связался аж целый руководитель диспетчерской службы орбитальной группировки, на которого я наорал безо всякого стеснения. Обещал, что по возвращении лорд Рамиро его на крюк за ребра к потолку диспетчерской подвесит и я не намерен объяснять свои мотивы какому-то тупому плебею, будь он хоть серебряным, хоть золотым спектром.

Театр двух актеров — главный диспетчер не самостоятельно меня на орбите держал, задавая вопросы, явно по чьему-то заказу стараясь узнать больше; сам я кричал на него формально, просто потому что не мог на задержку продемонстрировать иной реакции. Забавно, что и я, и главный диспетчер все это прекрасно понимали, тем не менее исполнили все в рамках отведенных нам социальной пирамидой ролей и сразу после устроенного мною скандала вопрос посадки разрешился.

«Эхо» — с уже заглушенным реактором, только на маневровых двигателях красивым огненным болидом влетел в атмосферу и пробив купол облаков, почти без всплеска воткнулся в океанскую гладь. Блестящим корвет теперь не будет — по крайней мере, до замены внешнего абляционного слоя, но чернильно-матовым он кажется более красивым чем блестящим — сошлись мы во мнении с Анабель, пока запускали программу консервации.

Двое синтов, техник и механик, были отправлены по предназначенным для экипажа анабиоз-камерам еще на орбите, двое пилотов распределили вахты дежурства сутки-через-сутки, оптимальный для них режим. Доступ на корабль я настроил только для себя и Анабель — если уж решился ей доверять, половинчатых решений тут быть не может. Была мысль вписать в зеленый лист еще кого-то, но сделать это значит сразу и прямо расписаться в том, что я Данте или Деймос, но никак не Давид Сангуэса тайно занявший чужое тело.

Оставив корвет тихо лежать на океанском дне, мы на гоночной яхте Анабель вернулись в инкубатор — поднявшись к поверхности, высадились на той самой террасе, откуда отправились в путешествие почти шесть суток назад. Вот только вернулся я сюда в ином теле — более развитом физически, при этом голоса демонов в голове звучат теперь намного слабее, жужжащим комариным фоном и без давления на эмоции.

Светло-зеленый комбинезон инфанта остался на «Сабине» на моей первой истинной оболочке, а сам я сейчас был в форме гвардейца Сангуэса. Одежду напечатал еще в принтере «Сабины», избавившись от нашивок и клановых опознавательных знаков. Зато привез обратно кубок за победу Сандры в соревнованиях по пляжному волейболу, так в руке с ним и покинул гоночную яхту Анабель.

С сестрицей по прибытию мы даже не разговаривали. После трех суток напряжения, и переживания за все свои действия — как решения о выборе стороны, так и прокладку маршрутов для «Сабины» и «Эхо», Анабель выглядела устало и подавленно. Из кресла гоночного болида я ей даже помог выбраться, и не найдя сил что-то сказать она мне просто кивнула — с заметным трудом шаркая ногами по комнате. Как, интересно, будет комбинезон змеиной кожи снимать — подумал я, вспомнив что меня Сандра всегда просила расстегнуть сзади спрятанную молнию.

Анабель никак не стала снимать комбинезон — просто рухнула на кровать лицом вниз, безвольно вытянув руки вдоль тела. И заснула, сразу. Слабая женщина. Я, намного более бодро на вид, отправился в «свои» комнаты Сандры. Намеревался принять душ, выпить кофе, подумать обо всем случившемся, но проходя мимо кровати неожиданным образом повторил маневр Анабель, как-то вдруг упав и заснув ровно в тот момент, когда голова коснулась покрывала.

Разбудила меня настойчивая трель звонка — вот уже несколько минут ввинчивающаяся в мозг параллельно сну. Параллельно услышал, как кто-то долбился в дверь. Возможно даже ногами, очень уж стук сильный. С трудом разлепив глаза посмотрел на традиционный архаичный циферблат — семь утра без пары минут. Не открывая глаз доковылял до двери, открыл — на пороге обнаружился мастер Китано. Вроде только что он активно долбил в дверь, но успел принять невозмутимый вид — и даже то, что я теперь с высоты своего нового роста смотрю на него сверху-вниз, совсем его не удивило.

Новый мастер Седьмого отряда приветствовал меня коротким поклоном, а потом отошел на шаг назад, вздернул подбородок и посмотрел на меня полуприкрыв веки. Очень неожиданно, но будучи уже заметно ниже меня, при этом он по-прежнему как будто бы посмотрел свысока — надо будет запомнить и потренировать этот прием.

— Господин Деймос, вам пора на утреннюю тренировку, — наконец произнес японец. Голос у него оказался совсем неожиданный, не под стать внешности — резкий, как будто лающий.

— Какую тренировку? — сипло произнес я, не сразу справившись с голосом. В горле ощутимо пересохло, а глаза еще не полностью открылись, смотрю на Китано сощурившись.

— Утреннюю тренировку, господин Деймос.

— Сегодня утренняя тренировка отменяется, — так и не открыв полностью глаза сообщил я мастеру Китано, и начиная широкий и сладкий зевок захлопнул дверь. Успел развернуться и даже сделать пару шагов, как настойчивый стук в дверь раздался снова.

Пока не ногой, судя по звуку ладошкой барабанит. В груди заворочалось раздражение, потому что между мною и недобранным сладким сном сейчас стоял только невысокий японец. Вернувшись ко входу, я широко распахнул дверь и полностью закрыв один, чуть-чуть приоткрыл другой глаз.

— Господин Деймос, вам как ментору необходимо… — начал было японец.

— Мастер Гагано, если вы меня сейчас же не оставите в покое, я буду сильно зол и выбью вам три передние зуба. Или четыре, как получится. Свободны, — закрыл я полуоткрытый глаз и захлопнул дверь, возвращаясь к кровати.

Больше мастер Китано не стучал.

По пути к кровати я подумал, а не сделать ли небольшой круг до кухонного гарнитура попить воды, но кровать уже была близко, так что рухнув на нее я вновь заснул сразу же едва покрывала коснулся. Мелькнула где-то далеко мысль что нужно раздеться-принять-душ, но где-то там далеко она и осталась.

По ощущениям, очередной громкий стук в дверь разбудил меня практически сразу. Теперь уже другая сила и тональность ударов — кто-то одной рукой давит на кнопку звонка, стоя спиной к двери и одновременно долбит ее пяткой.

Почти три часа с момента визита Китано я еще поспал — время ближе к десяти утра. Полежав немного — понимая, что сон совсем ушел, я перевернулся на спину глянув в потолок, а потом спрыгнул с кровати и дошел до двери. Раздражения больше не было, так что мастер Китано может быть спокоен за свои зубы. Хотя он явно перестраховался — на пороге обнаружилась Анабель, на удивление свежая и бодрая.

— Привет, сестра. Вещества?

— Что?

— Ты на стимуляторах?

— Нет, я просто молодая и красивая. Скажи, почему мастер твоего отряда господин Китано просит мастера моего отряда донну Рамону, чтобы я сходила тебя разбудила?

— Понятия не имею.

— Да? Ну ладно, — оценивающе осмотрела меня Анабель. — Собирайся, через четверть часа собрание у дона Диего.

Точно, понедельник, стандартный всеобщий сбор мастеров и менторов у командор-маршала. Получается, что я больше тридцати шести часов проспал? Неплохо так, хотя я бы еще часиков шесть-семь добрал в ленивой полудреме.

Кивнув Анабель, я развернулся и пошел в душ. Встал сначала под прохладную воду, потом постояв пару минут, начал чередовать контраст напора воды от обжигающе-горячего до ледяного. Когда вышел — по оклику Анабель, что времени все меньше, на кресле меня ждала униформа ментора. Черные штаны и серый пиджак, мужской вариант наряда менторов — явно Анабель напечатала в одежном принтере, пока я душ принимал. Сама она тоже в униформе — серый пиджак, красная клетчатая плиссированная юбка и ярко-красный галстук по цвету эскадрона грифонов, в таком я однажды Сандру видел.

— Деймос, мы уже опаздываем! — напряженно произнесла Анабель, когда я одевался.

— Ты опаздываешь, я даже еще приказа о назначении не видел, — парировал я, выходя следом за ней и завязывая на ходу свой черно-зеленый узкий галстук. Архаизм какой-то, глупая дань традициям, никогда я этих самостоятельно завязываемых галстуков не понимал.

Часы в кабинете дона Диего показали 09:59:55, когда мы с Анабель вошли быстрым шагом. Когда мы под взглядами почти всех присутствующих опустились на свои места, на циферблате высветилось ровно 10:00:00. Я покровительственно подмигнул Анабель, а она отвернулась с каменным лицом, сделав вид что не заметила моего взгляда.

Во главе стола в форме подковы расположился командор-маршал дон Диего Кальдерон — в своей строгой моложавой оболочке и сером мундире, по сторонам расселись мастера всех тринадцати отрядов и другие двое менторов второй ступени, Лола и Милагрос. Вживую вижу их впервые, они — тем более в новом облике, меня тоже.

Дон Диего молчал, выдерживая паузу, двенадцать мастеров смотрели кто в стол — помладше иерархией, кто прямо перед собой, из тех поувереннее и постарше. Только мастер Китано лениво водил надменным взглядом по сторонам, сохраняя невозмутимый вид — и не скажешь по виду, обиделся ли он на обещание снова выбить ему зубы, или просто принял как неизбежное зло.

Мы же с Лолой и Милагрос, пользуясь возникшей паузой, внимательно разглядывали друг-друга. Лола из клана Хименес, в фамильных чертах выделяется явная нордическая примесь — светлая кожа, высокие скулы, прямые каштановые волосы с медным отливом, пронзительно синие глаза. Не ярко-лазурные, как у Веласкес, а густая синь, как ночное небо сразу после заката.

Милагрос выглядит полной противоположностью — в отличие от нордической Лолы в чертах заметна явная негритянская кровь — круглое лицо, темная смуглая кожа, густые и стянутые в хвост кучерявые густые черные волосы, а глаза темно-карие, почти черные.

Командор-маршал, сам кстати впервые увидевший меня в новой и более взрослой ипостаси, никакого удивления этим не выказал и наконец заговорил.

— Синьоры и сеньориты, представляю вам Деймоса Рамиро из фамилии Рамиро, нового ментора Седьмого отряда, с сегодняшнего дня начинающего свой Путь Мудрости в нашем инкубаторе. К своим обязанностям ментора Деймос приступает с сегодняшнего дня, приказ за моей подписью уже у вас у всех во внутренней почте, смотрите папку «важное».

Над столом прошелся негромкий гомон — новость не была неожиданностью, но тем не менее удивила. Все же я, как представитель новой тринадцатой фамилии в Совете, мог рассчитывать на несколько иной Путь, чем продолжение карьеры ментора заштатного провинциального инкубатора.

Прерывая сдержанную суету — выраженную лишь чуть более громкими вздохами, мимикой и движением глаз, дон Диего в рабочем режиме запустил обсуждение текущих вопросов. Начал он с Тринадцатого отряда нашей ступени, последнего в списке по статистическим показателям.

Мне почти сразу стало скучно — в подобных совещаниях я принимал участие неоднократно, наблюдая как мама общается с подчиненными, ничего нового не слышал. Сейчас каждый мастер отряда по очереди докладывал о достижениях за минувшую неделю, обещая провести работу над ошибками, усилить, преумножить, принять меры к недопущению и прочая, после чего дон Диего давал свои комментарии или рекомендации, два раза изъявляя недовольство и один раз даже пригрозив выговором. Отчего молодая — лет сорок всего, мастер Шестого отряда едва в обморок тут же не хлопнулась.

После того как все мастера доложились, выслушав похвалы и не только — Китано, кстати, довольно бодро рассказал о прошедшей неделе, дон Диего с ними попрощался. Зашелестели мантии Ордена Истока, и через минуту за столом остались только четверо менторов. Вновь началась рабочая рутина, но уже посвященная стратагемам и вчерашнему соревновательному дню, где поверившие в себя василиски, кстати, снова всех победили.

В этот раз обсуждение началось с доклада Лолы — явно тяготившейся ролью аутсайдера. Да, если появляется привычка выигрывать, сложно опускаться вниз в турнирной таблице. Это по недавнему лидеру было очень хорошо заметно, когда свою часть доклада она зачитывала по памяти едва ли не сквозь зубы и ни на кого не глядя.

Довольно неожиданно, но в узком кругу менторов формализм дона Диего оказался мгновенно забыт, и сейчас досконально разбирались методы каждой из троицы, налаженные внутри отрядов социальные связи, дружба и вражда инфантов — каждый отряд рассматривался как общество в миниатюре. Меня, как нового в системе человека, командор-маршал ни о чем пока не спросил, но отдельно намекнул, что это только сегодня — через неделю придется держать отчет наравне со всеми.

После того как общее собрание закончилось, дон Диего попрощался с девушками, меня же попросил остаться. Анабель выходила последней, старательно не глядя на меня и заметно волнуясь. Опасается, что мне будут заданы неудобные вопросы. Правильно опасается — сейчас, возможно, будет первый раз проверки на прочность нашей легенды. О причастности дона Диего к заговору Корнелии я сестрицу спрашивал, но об этом Анабель ничего не знала — если командор-маршал и участвует, то Корнелия держала это все втайне.

Когда мы остались с доном Диего под куполом его кабинета вдвоем, он поднялся и отошел к прозрачной стене, вглядываясь в водный пейзаж за окном, где сейчас проплывала плотная масса планктона.

— Деймос, были ли у вас с Анабель какие-то нештатные ситуации во время вояжа в Колизей?

— Нет, командор-маршал, — ответил я чистую правду, ведь у меня лично все прошло по плану и даже лучше.

— Хм. А что насчет консервации принадлежащему клану Сангуэса корвета «Эхо», который вы положили на дно в непосредственной близости от моего инкубатора?

— Корвет «Эхо» лег на дно вне границы двенадцатимильной зоны вокруг вашего инкубатора, командор-маршал, мы никаких законов и правил не нарушили.

Дон Диего молча смотрел на меня, явно думая какую стратегию разговора выбрать. Я тоже об этом думал, еще точно не решив как себя вести и все еще гадая участвует ли он в плане Корнелии или нет.

— Деймос, в связи с этим вашим поступком у меня возникает естественный вопрос. Зачем вы с Анабель это сделали?

— Дон Диего, это стало довольно неожиданным для меня следствием развития ситуации с заменой модифицированной оболочки и произошло по совершенно нетривиальным причинам. При всем уважении, я не уверен, что могу рассказать все детали — хотел бы сделать это в присутствии лорда-протектора Рамиро, потому что боюсь озвучивать данную информацию без него.

— Деймос, тебе бы в Сенате выступать, там люди целыми днями так слова пережевывают безо всякого смысла, — покачал головой дон Диего. — Лорд-протектор Рамиро на Земле, и вряд ли появится на Арагоне в ближайшие полгода…

Полгода не будет Рамиро? Серьезно — похоже события здесь принимают крутой оборот.

— … поэтому мне хотелось бы знать, почему могущий уничтожить мой инкубатор корвет вы положили на дно в непосредственной близости, еще и повернув в нашу сторону свои пусковые, так что можно отстреляться прямой наводкой даже без разгона реактора и включения лидара, изобразив подводную батарею!

Вот об этом мы с Анабель совершенно не подумали. Насчет повернутых в сторону инкубатора пусковых даже мысли не было — случайно получилось, о чем я и попытался дона Диего заверить, но он меня перебил.

— События на Арагоне, Деймос, принимают довольно крутой оборот, — словно угадав мои недавние мысли, произнес командор-маршал и вернувшись ко столу, звучно похлопал ладонью по столешнице. — Здесь, Деймос, ты защищен экстерриториальностью инкубатора и гарантиями Ордена Истока, а также моей личной репутацией. Даже если ты отвернешь пусковые шахты от инкубатора, зачем тебе боевой корабль, реактор которого может быть форсировано разогрет за то время, которое требуется вам с Анабель, чтобы добраться до него на ее гоночном болиде?

Угу, мы на «Сабине» реактор больше семи часов разгоняли — как он оптимистично на наши способности смотрит. И что характерно спросил «зачем мне», а не «зачем нам с Анабель». Тоже думает, что она тупенькая, или же в курсе предполагаемой замены и предполагает, что Давид таким образом ему угрожает? Я бы его сейчас об этом спросил прямым текстом, если бы лорд Рамиро был на Арагоне — ну а пока крыши нет, просто не рискну так делать. Мало ли какие последствия настанут при неудачном варианте ответа.

— Дон Диего, я очень ценю ваше участие в моей жизни, а также помощь, что была оказана в первые дни нахождения в инкубаторе, когда я прибыл сюда в состоянии уныния и растерянности. Я могу поделиться с вами информацией о деталях и об истинных мотивах своих действий, но учитывая важность этой информации, и мою к вам благодарность, не хотел бы этого делать из-за невозможности для вас после остаться в стороне от событий. Это очень опасное знание, особенно в сфере того, насколько круто разворачивается ситуация на Арагоне.

Командор-маршал отвернулся и очень долго молчал, глядя в морскую пучину — где в отдалении виднелся огромный силуэт лениво плывущего мегалодона.

— Хорошо, господин ментор Деймос. Расскажете мне все, когда на Арагон вернется лорд Рамиро, — принял наконец дон Диего решение. Пройдя к стене, он открыл сейф и вытащил оттуда широкий серебристый браслет. — Терминал ментора, к постоянному ношению не обязателен, линзы омнифона найдете в комплекте. Сегодня ознакомьтесь с программой обучения, с завтрашнего дня начнете вливаться в образовательный процесс наравне со своими коллегами.

— Понял, господин командор-маршал.

— Я больше вас не задерживаю, господин ментор Деймос.

Кивнув с полупоклоном, как полагается при общении с непосредственным руководителем, хоть плебей он хоть патриций, я вышел и направился к себе. Выданный терминал ментора оказался аналогом монитора нейроимпланта — только внешним, без постоянного контроля. И едва надел линзу, вернувшись в информационное меню дополненной реальности, как почти дар речи потерял.

Ожидающая меня программа обучения серьезно удивила — как-то за всеми перипетиями я совсем упустил из виду, что каждый из менторов находится в инкубаторе на учебной практике своего Пути Мудрости, причем идет по этому пути уже четвертый год — а вот я вступаю на него, просто пропустив программу первых четырех курсов.

Из-за нехватки информации и нежелания анализировать, я создал себе недавно искаженную картинку. Мне казалось, что менторы в инкубаторе только и делают, что валяются на диване как Анабель, как тогда, когда я к ней в гости пришел впервые, но судя по плотному расписанию, им реально даже свободно вздохнуть некогда!

В самое ближайшее время у нас планировались военные игры, с довольно мутным описанием, также через две недели в расписании значилось начало курса пилотирования космических кораблей, предполагающий наличие базовых знаний навигации, которые мне предлагалось сдать экстерном. В течении месяца заканчивалось экзаменами еще четыре модуля обучения, а начиналось пять — для участия мне также предполагалось сдать экзамены допуска. И единственное, чего мне во всем этом не предлагалось, это времени на сон.

На изучение предстоящей учебной программы, подготовку и все необходимые запросы я потратил весь день, а после — пользуясь правами ментора, вызвал к себе Риту, как только у инфантов началось свободное время. Староста Седьмого отряда зашла ко мне в смешанных чувствах — видимо, рассчитывая увидеть здесь или Сандру Веласкес, или нового ментора, но никак не ожидая столкнуться со мной, тем более с так изменившимся и повзрослевшим.

— Данте? — едва слышно спросила оробевшая девочка, глядя на меня расширившимися глазами.

— Он самый. Привет, проходи-садись, располагайся, — показал я на стол, где заранее организовал несколько десертов, в том числе ванильное мороженое. Ее любимое — перед встречей заказал идущему в комплекте с терминалом ментора фамильяру изучить доступную информацию о семье Конради до момента падения.

Рита все еще смотрела на меня и не могла поверить глазам, стесняясь подойти ближе. Пришлось подойти самому, взять ее за руку и усадить за стол, подождать пока съест первую порцию мороженого. После Рита наконец немного отошла от первого шока встречи, и я рассказал ей все произошедшее за последнюю неделю — без лишних подробностей озвучив легенду о замене оболочки для менторской деятельности.

Опустил в рассказе многие важные события — такие как убийство Давида или лежащий неподалеку на океанском дне корвет клана Сангуэса, по факту ставший теперь лично моим. Зато упомянул о том, что заключил ситуационный союз с Анабель и ее эскадроном грифонов, а также рассказал о появления на Арагоне новой — тринадцатой, высокой фамилии, во главе с протектором. Рита слушала внимательно, явно не сразу осознавая происходящее и обдумывая услышанное.

— Данте, так ты теперь снова патриций? — вдруг пришла она к неожиданному выводу, прервав меня на полуслове.

— Да.

— И ты можешь покинуть инкубатор, чтобы вернуться домой и отправиться на Путь Чести?

— Дома у меня больше никакого нет, кроме этого. Инкубатор я могу покинуть в любой момент, когда время у меня не будет занято учебным планом. На Путь Чести я отправиться не могу, потому что сегодня уже встал на Путь Мудрости, приняв менторство над Седьмым отрядом вместо Сандры Веласкес.

— Но ты же мог отказаться?

— Рита, я не мог отказаться, потому что я обещал одной глупой девочке, что ее никогда не брошу, а она до сих пор не может этого понять.

— Но Путь Чести…

— Как ты представляешь себе Путь Чести, начинающийся с невыполненного обещания? И если ты немного подумаешь, то поймешь, что в инкубаторе меня оставила на только сила данного слова и некоторые обстоятельства — как например те, что мне пока банально некуда идти.

— А что еще?

— Есть такая вещь как привязанность. Поинтересуйся на досуге, что это значит.

Рита несмело улыбнулась, потом залившись краской смущения принялась за третью порцию уже заметно растаявшего ванильного мороженого. Я же параллельно с этим просматривал в дополненной реальности требования к знанию земных языков для идущих по Пути Мудрости патрициев — довольно неожиданно, но эти требования я выполнил еще в шестилетнем возрасте.

— Данте, когда ты в последний раз улыбался? — спросила Рита, вновь придя к каким-то неожиданным для меня выводам.

— Да вот недавно было, — тут же вспомнил я момент, когда Анабель впервые назвала меня братом и мы друг-другу по-родственному улыбнулись.

— Нет, Данте, ты не понял — я имею ввиду, когда ты по-настоящему улыбался? Если ты общаешься с кем-то сильным, ты улыбаешься как голодный и готовый к атаке хищник. Когда со слабым или тем, кто ниже рангом — как сытый хищник. У тебя совсем нет веселой радости!

— Ну… может быть. Это проблема?

— Конечно!

— Почему?

— Потому что так нельзя! Человек должен испытывать радость, это базовая эмоция!

Слова Риты звучали так трогательно и наивно, что я улыбнулся грустно и покровительственно. Но едва сделал это, как вдруг подумал, что она может быть и права. Вспомнилось ощущение тяжелой усталости и утомления жизнью, испытанное при касании сознания ожидающего меня Давида. Может быть, есть в этом смысл — если не уделять время веселой радости, то и становишься таким старым в душе, вне зависимости от носимой оболочки и возраста?

Вполне возможно, над этим нужно подумать. И шутки можно использовать не только для того, чтобы кого-то уязвить или смутить, а для того чтобы весело смеяться.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещал я Рите.

— Когда?

— Ну… Давай завтра попробую?

— Хорошо, постарайся завтра. Сделай это для меня, пожалуйста, — сжала Рита мою руку.

Мы посидели еще немного, потом я отправил ее обратно на дно инкубатора. Сам плотно поужинал, снял линзу омнифона отключив дополненную реальность и начал предаваться банальному наслаждению простыми вещами. Вспоминая каково это — хорошо жить, вкусно кушать натуральную пищу, сладко спать на широкой кровати с постельным бельем из натуральных тканей.

Засыпал с удовольствием, понимая истинную цену того, что теперь имею — вот уж действительно, чтобы сделать человека счастливым, надо у него сначала отобрать что-то важное, а потом просто вернуть как было. Проснулся я от удара ногой в живот, связанный по рукам и ногам, с надетым на голову плотным мешком.

Цепко держа за руки и за ноги, не давая мне даже возможности вырваться, меня вынесли на террасу и бросили на рифленый металлический пол. Похоже, веселые улыбки откладываются на неопределенный срок, а так близко все было — я даже поверил, что это возможно.