Девочка с луны

Глава 60

Анжела понимала, что единственная возможность выжить — как-то уравнять шансы. Она на бегу взглянула на горы-близнецы, возвышающиеся в лунном свете. Прежде чем тропа разделилась, она быстро сделала свой выбор и побежала направо, вверх по тропе, ведущей на дедушкину гору.

Она так часто поднималась по ней, что смогла бы сделать это и в полной темноте. Лунный свет помогал, но бежать было сложнее, чем подниматься шагом. Она должна была мгновенно принимать решения, мчась через ночь. Из-за босых ног каждое решение могло стать смертельным.

Когда она углубилась в лес, Кассиэль следовал за ней по пятам. Он был недостаточно близко, чтобы схватить ее, но, если она споткнется, он тут же догонит ее. Кассиэль кричал, чтобы она остановилась, обещал быстро перерезать ей горло, а не обрекать на целую ночь худших мучений, которые он мог причинить.

Из видений Анжела знала, какие вещи он любит делать. Это заставляло бежать быстрее.

Девушка прыгала по знакомым ей выступам в лесной подстилке, избегая земли, усыпанной сосновыми иголками, ветками и шишками. Она выбросила из головы мысли о преследователе и сфокусировалась на беге. Она уже не могла вспомнить, сколько раз поднималась по этой тропе. Она знала каждый камень и каждое дерево так хорошо, что могла мысленно пробежать по тропе, ничего не упустив.

Она отринула все мысли и позволила внутреннему чутью вести. Тропа давным-давно неизгладимо запечатлелась в сознании. Она пыталась не думать о том, куда ступить. Она бежала по тропе, неосознанно ставя ноги туда, куда нужно. Когда тропа круто пошла в гору, Анжела заранее знала, куда ступать.

Кассиэль не знал тропу и на бегу плохо разбирал дорогу. Он несколько раз спотыкался, но быстро восстанавливал равновесие. Пробегая мимо пихты, Анжела схватила ветку, нависавшую над тропинкой, потянула ее за собой, а потом отпустила. Ветка отпружинила и ударила мужчину по лицу. Он зарычал от ярости, размахивая руками и продираясь вперед.

Ей пришлось побежать вверх по течению ручья, чтобы добраться до тропы на противоположной стороне. Обычно она прыгала по сухим камням, торчащим из воды, но с убийцей прямо за спиной у нее не было времени выбирать, куда ступить.

Ручей был всего пятнадцать-двадцать сантиметров глубиной, но вода была ледяной, а гладкое скалистое дно — местами слизким и скользким. В одном из таких мест Анжела потеряла опору и упала на колено, но быстро встала и продолжила бежать. Кассиэль поскользнулся и шлепнулся на задницу. Это подарило ей несколько драгоценных секунд.

Добравшись до тропы на дальнем берегу, она выскочила из воды на мшистый берег и побежала в лес по тропинке, усеянной сосновыми иглами, маленькими веточками и палочками. Наступать на них было больно, но приходилось игнорировать боль.

Анжела знала, где тропу пересекали корни деревьев. Приходилось быть осторожной, чтобы не споткнуться и не упасть. Добравшись до влажной низины, где было слишком много корней, она стала прыгать по самым толстым корням, отполированным ее же сапогами за многочисленные подъемы.

Дедушка впервые провел ее по этой тропе, когда она была маленькой девочкой. Она часто поднималась с бабушкой на одну из двух гор, чтобы устроить пикник на вершине и полюбоваться видом. Человек, преследующий ее, убил их обоих.

В лунном свете Анжела увидела знакомые очертания скал и изогнутую ветку дуба, которые дали ей понять, в какую сторону свернет тропа. Ориентиры помогали опережать преследовавшего ее здоровяка в ботинках. С таким же успехом они могли быть единственными людьми в мире. Поблизости не было никого, кто мог бы услышать ее крик о помощи. Если он поймает ее и начнет разделывать ножом, только дедушкина гора услышит ее крики.

Когда она добралась до клена с низким суком, который торчал над тропой, то поняла, что должна будет резко свернуть влево — туда, где тропа более круто шла вверх по скалам. Ее дед разведал и построил этот маршрут задолго до ее рождения. Теперь она использовала его, чтобы сбежать от убийцы.

Очертания гранитной глыбы слева от тропы означали, что она быстро приближается к развилке. Левый путь вел на самый верх. Справа была более пологая тропа, которая огибала обе горы и спускалась мимо небольших прудов.

Анжела повернула налево. Подъем был тяжелым, но она рассчитывала, что опыт поможет продвигаться быстрее мужчины в ботинках. Ему было уже к пятидесяти, и она понадеялась, что крутой подъем заставит его запыхаться. Если она сможет оторваться, то спустится по ту сторону горы и побежит по второстепенной тропе к дому, где уже сможет взять пистолет.

В темноте он может и не отыскать тропу. На небе светила полная луна, но даже в полнолуние в густом лесу оставались темные участки.

Анжела пробиралась по узкому уступу, держась вплотную к каменной стене слева. Справа маячили верхушки высоких деревьев, росших под склоном. Это было весьма опасное место. Как только Анжела достигла дальнего конца уступа, тропа сделала резкий поворот налево, огибая гранитные образования.

За поворотом девушка заметила длинную обломанную ветку чуть толще ее запястья и примерно полтора метра длиной. Кассиэль отставал от нее лишь на несколько секунд, и Анжела поняла, что это ее единственный шанс. Она схватила ветку, повернулась и отвела руку назад.

Как только Кассиэль стремительно появился из-за поворота, Анжела нанесла сильный удар. Он не ожидал, что девушка окажется прямо перед ним. Она рычала от напряжения, вкладывая всю силу в этот удар. Высохшая ветка попала убийце точно в лицо. Дерево было подгнившим, поэтому палка треснула пополам.

Несмотря на это, мощи удара хватило, чтобы сломать мужчине нос и левую скулу. Десятисантиметровая щепка вошла в его правый глаз. Он прижал руки к лицу, завопив от боли и ярости.

Анжелу еще вела инерция замаха, а мужчина уже замер, прижав руки к раненому лицу. Девушка не стала упускать возможность. Повернувшись, она ударила ногой по его колену. Удар вышел недостаточной силы и не под нужным углом, чтобы сломать противнику ногу, но она сумела вывести его из равновесия.

Кассиэль пошатнулся, сделал нелепый пируэт на одной ноге и рухнул за край обрыва.

Анжела осторожно шагнула вперед, чтобы взглянуть вниз, и увидела, как он пролетел метров десять, а затем приземлился на россыпь острых гранитных камней, которые отламывались от скалы на протяжении тысячелетий.

Деревья заслоняли лунный свет, но она вроде как разглядела Кассиэля, распростертого рядом с нижней тропой, огибающей гору. Он шевелился, но, кажется, не мог встать.

Анжела понимала, что даже если ему удастся подняться, она, скорее всего, доберется до хижины намного раньше него. Но вполне возможно, что он все еще способен видеть и сможет встать, чтобы преградить путь. Это мог быть единственный шанс.

В этот момент сомнения перед ее внутренним взором снова возникли бабушка и дедушка, стоящие на коленях в пыльной траве на обочине дороги, и Кассиэль, стреляющий им обоим в затылок.

Ее гнев взял верх и решил все за нее. Анжела помчалась к развилке, а затем свернула на более пологую тропу. Она могла думать только о том, что сейчас заполучит того, кто их убил.

Девушка спустилась и нашла Кассиэля, у которого были сломаны обе ноги. Судя по тому, как он выгибал верхнюю часть тела, позвоночник тоже был сломан. Одна нога была сломана ниже колена, и раздробленная большеберцовая кость торчала из окровавленной штанины. Другая нога была согнута под невероятным углом. Он лежал на спине, корчась от боли, его лицо заливала кровь. Она тут же поняла, что он ничего не видит.

Анжела подобрала тяжелый кусок гранита с острыми краями и села на грудь Кассиэля. Тот крякнул, когда она оседлала его, и слепо замахал руками, пытаясь защититься.

Когда он широко развел руки, открывшись, Анжела нанесла удар, обрушив тяжелый камень на его лицо. Кусок гранита был достаточно большим, чтобы его вес и сила ее удара проломили ему центр лица. Во все стороны брызнула кровь. Мужчина издал булькающий стон боли, уронил руки и замер.

Анжела всегда мечтала заполучить убийцу дедушки с бабушкой и держать в подвале много дней, наслаждаясь местью.

Но когда он оказался в ее руках, слепая ярость взяла верх. Девушка могла думать только о том, как сильно ненавидит этого человека, о том, как он пришел в ее жизнь уничтожить единственных людей, которых она любила по-настоящему.

Она обеими руками подняла камень и снова обрушила на голову. Камень был тяжелым, но она была рада, что он поможет ей разбить большой крепкий череп Кассиэля.

После третьего удара нижняя челюсть съехала набок, и Анжела увидела зубы, торчащие из кровавой массы. Она снова опустила камень, выбивая зубы из десен и ломая челюсть.

Она закричала от злости, опуская камень снова и снова. Слезы бежали по лицу, пока она ломала камнем голову монстра, который убил бабушку и дедушку, а также многих других невинных людей. Она не знала, как долго сидела верхом на человеке, который преследовал ее годами, человеке, которого она многие годы мечтала убить. Она рыдала, пока месть уносила ее прочь, и крушила его череп.

Наконец, всхлипывая из-за нахлынувших эмоций, она остановилась.

Именно Кассиэль больше всех заслуживал отправиться в адскую дыру, которую нашел ее дедушка и над которой построил хижину, потом доставшуюся Анжеле в наследство. Они хотели, чтобы этот дом принадлежал ей.

Она взглянула на то, что осталось от размозженной головы Кассиэля. Лицо стало неузнаваемым. Камень расколол череп. Местами через кожу выступала зазубренная белая кость. Сквозь отверстия виднелся мозг.

Анжела погрузила пальцы в горячую массу, чтобы схватить кость. Девушка вскрикнула от усилия, стараясь полностью раскрыть череп убитого. Кость с треском распадалась на части. Одной рукой она уцепилась за спинной мозг, а второй стала отделять полушария головного мозга, вынимая из черепной коробки. Так Анжела и сидела, оседлав уже неподвижную грудь и сжимая в руках мозг — нервный центр монстра, которого одолела. Мозговая жидкость и сворачивающаяся кровь тяжелыми каплями падали с ладоней, стекали по рукам и нитями свисали с локтей.

Пока она сидела, глядя на мозг в своих руках, неожиданный поток видений — его видений, — промчался через ее руки и проник в сознание. Не мигая, Анжела пребывала во власти нахлынувших образов. Они отличались от видений жестоких убийств, которые она получала, заглядывая в глаза убийцам.

Она слышала, что глаза — зеркало души. Именно это она ощущала, когда смотрела им в глаза — словно заглядывала в их темные души и видела черные отметины, оставленные убийствами. Теперь же все было совсем по-другому. Не было осознанных мыслей об осознанных поступках. Девушка была буквально загипнотизирована этим потоком всплывающих в сознании образов. Она получила совершенно новый опыт.

Анжела стала свидетелем целого потока подсознательных впечатлений. Она знала, что это не видения, а воспоминания.

Самыми яркими были последние воспоминания. Они проплывали через ее разум: бесконечные, несвязные, непрошеные, отчаянные. Воспоминания, образы и ощущения сталкивались и наслаивались. Она наблюдала последние мысли умирающего человеческого мозга, который осознал неизбежное и пытался удержать воспоминания, собрать их вместе, чтобы спастись от надвигающейся черной бездны.

Она наблюдала смерть разума, ощущала его бескрайнее отчаяние, желание жить, злость, страх.

Скрепленные связующими нитями мыслей воспоминания тускнели и начинали расползаться, как мокрая салфетка.

Последние видения — как он бросил украденную машину примерно за милю отсюда, прошел через луг и лес к ее дому, вошел внутрь, смотрел на спящую Анжелу в свете фонарика и, в конце концов, как падал со скалы — теряли четкость, пока не превратились в неузнаваемые обрывки мыслей.

Все закончилось слабым импульсом белого света, а за ним — ничего. Все кончилось.

Анжела знала, что побывала внутри человеческого разума в тот момент, когда мысли в нем угасали, искра жизни покидала клетки и синапсы, а мозговая ткань превращалась в мертвое бесполезное вещество.

Она только что ощутила, как его душа исчезла.

Девушка поразилась тому, как долго нити мыслей и воспоминаний продолжали существовать в мертвом теле.

Анжела еще долго сидела в лунном свете, держа мертвый мозг, вновь и вновь прокручивая безумный поток видений. Это были видения не о том, как он кого-то убивает. Нет, она видела совершенно иное. Словно узрела мир его глазами, уловила мысли и лоскутки увядающих воспоминаний о последних событиях.

Произошедшее ошеломило ее и заставило задуматься, какая ошибка природы наделила ее такой способностью.

Эти ощущения были самыми безумными и пугающими за всю ее жизнь, они вскружили ей голову. Она упивалась тем, что убила этого мужчину голыми руками и наблюдала его последние отчаянные мысли, зная, что именно она положила им конец.

Монстр был мертв. Она — жива.

Некоторое время она еще сидела на трупе и смаковала понимание того, что сдержала обещание уничтожить человека, который убил бабушку и дедушку. После этого она выплакала свою горечь, ярость и облегчение, а когда грудь перестало стискивать от эмоций, встала. Все ее тело было покрыто кровью человека, который убил Вито и Габриэллу.

Она была покрыта победой, славой.

Анжела развела руки, позволяя крови капать с пальцев, запрокинула голову к полной луне и завыла от восторга.

Наконец, она отправилась домой и оделась в свою старую одежду, даже не потрудившись отмыться. Анжела надела сапоги, которые дедушка купил ей когда-то в комиссионке. Они были уже маловаты, но для такого случая можно потерпеть.

Она достала нож из стоявшего в спальне сапога и захватила из кухни рулон плотных черных пакетов для мусора. Еще она взяла небольшой топор, которым дед колол дрова, и направилась к телу Кассиэля.

Монстр был слишком большим и тяжелым, чтобы дотащить его до адской дыры. Поэтому Анжела принялась отрезать его руки и ноги, отделяя ножом от плеч и бедер. Топориком она разрубала грубые сухожилия. Она разделила ноги на две части, чтобы они поместились в пакеты.

Черные пластиковые пакеты с конечностями она принялась таскать домой. Руки оказались неожиданно тяжелыми, но она все же смогла унести обе в одном пакете. Без всяких церемоний она швырнула конечности в адскую дыру. Ноги оказались тяжелее. За одну ходку она могла отнести к дыре только одну ногу, разрубленную надвое. Пакеты наполнялись кровью, но не протекали, пока Анжела тащила их к адской дыре.

Туловище было слишком тяжелым для транспортировки, поэтому она выпотрошила его, словно подстреленного оленя. Вначале она вытащила кишки и отбросила их в сторону, затем извлекла все прочие органы из грудной полости. Кишки и органы исчезнут в течение суток, попав в желудки койотов и крылатых падальщиков. Насекомые переработают остатки.

Она отрезала то, что осталось от его головы, и запихнула в один черный пластиковый пакет, а туловище — в другой. Анжела обнаружила, что может забросить мешок с туловищем на плечо. Было непросто, но эта работа доставляла удовольствие.

Самым отрадным было смотреть на раздавленное лицо, стоя над адской дырой. Челюсть примыкала к голове лишь с одной стороны. Месиво было неузнаваемо для всех, кроме нее — потому что она знала, на что смотрела. Она схватила за волосы то, что осталось от головы, придержала над адской дырой, смакуя момент, а потом отпустила. В черном пластиковом пакете лежало еще несколько больших фрагментов черепа и другие неузнаваемые липкие кусочки. Она сбросила все в дыру.

Закончив с останками, она сбросила в пропасть всю свою одежду, в завершение выкинув любимые сапоги, подаренные дедом. Это казалось подходящим случаю. Она использовала их, чтобы отомстить за деда. Они были покрыты кровью Кассиэля.

Покончив и с этим, она помыла из шланга подвал и ополоснулась сама, а потом поднялась наверх и приняла душ. После она оделась, позвонила Джеку и села на пол в гостиной, дожидаясь его.