Девочка с луны

Глава 56

Джек припарковался почти в квартале от нужного места, выбрав переулок, из которого было удобно наблюдать за небольшим зданием федералов. С полдесятка черных внедорожников было припарковано на улице. На подземной парковке их, скорее всего, было еще больше. Все они имели правительственные номера, но на бортах не было опознавательных знаков или табличек. Мужчина надеялся, что наличие машин означает, что Анжела все еще в здании.

Также он надеялся, что сумеет найти способ вытащить ее. Даже за миллион лет они не смогут понять, кто она такая и что сделала для спасения страны. Для них это не имело значения. Иначе они бы не задерживали ее и не обращались с ней так, словно им в руки попался сам Усама бен Ладен. У них были свои интересы.

Они держали ее у себя уже пятнадцать часов. Он знал, что она не спала — эти люди не собирались давать ей спать. Скорее всего, они избивали ее в ходе непрерывного допроса. Он не знал наверняка, почему ее взяли, но кое-какие подозрения имелись.

Если ее доставят в Вашингтон, то она исчезнет в лабиринте бюрократических организаций и секретных помещений. Она будет во власти спецслужб и министерства юстиции, а они зачастую стоят над законом и ни перед кем не отчитываются. Раньше он сотрудничал с ними, поэтому прекрасно осознавал, что единственный шанс что-либо сделать — действовать до того, как девушку доставят в столицу.

В ночной час на улице было припарковано совсем немного машин, и Джек был слишком заметен.

Он понимал, что для решения этого вопроса придется выйти из тени. Джек на годы пропал со всех радаров, но если он хочет помочь Анжеле, то должен объявиться.

Джек взглянул на часы. Три часа ночи. Значит, в Израиле наступило десять утра. Он нажал кнопку быстрого набора.

Двора ответила почти сразу.

— Двора, у меня проблема.

— Слушаю.

— Федералы схватили Анжелу. Не знаю кто и почему.

— По крайней мере, могу помочь с вопросом «почему», — ответила Двора. — Мы перехватили засекреченные переговоры. Кажется, они решили, что она сообщник террористов.

— Что? Чушь собачья. Да это же именно она их остановила!

— Чем я могу тебе сейчас помочь?

— Я собираюсь пообщаться с людьми, которые уверены, что меня нет в живых. — Джек крепко сжал руль. — Они могут незамедлительно исправить эту досадную оплошность. Инициируй защищенный протокол, если со мной что-то случится.

— Ты уверен, что все настолько серьезно?

— Пока мы с тобой говорим, не менее пяти снайперов на крышах смотрят на меня в прицел.

Двора заговорила после небольшой паузы:

— Хорошо. Подготавливаю его прямо сейчас. — Последовала еще одна пауза. — Все, загружено. Если не будешь выходить на связь каждые двадцать четыре часа, пакет будет незамедлительно разослан по загруженному списку адресатов. Будем надеяться, до этого не дойдет. Когда начинать отсчет?

Джек снова посмотрел на часы.

— Не уверен, смогу ли дозвониться до нужного человека посреди ночи. Давай начнем отсчет времени с восьми часов утра.

— Принято. В восемь утра по твоему времени, или три часа дня по времени Израиля, таймер будет запущен. Ты должен будешь отзваниваться в восемь часов утра каждые сутки, до тех пор, пока не отменишь протокол. Если ты не выходишь на связь, пакет автоматически рассылается.

— Понятно. Благодарю, Двора.

Двора помедлила, а потом спросила:

— Этот объект стоит такого риска?

— Я даже не представляю, как объяснить, насколько она важна. Только благодаря ей Нью-Йорк не исчез с лица земли, накрытый радиоактивным облаком.

Двора тихо присвистнула.

— Вау. Хорошо, Джек, мы тебя подстрахуем. Делай, что должен, чтобы вызволить ее оттуда.

Когда она отключилась, Джек набрал другой номер. Ответа не последовало. Другого результата он и не ожидал. Он набирал этот номер каждые пятнадцать минут на протяжении всей ночи.

В полвосьмого утра мужской голос ответил:

— Должно быть, у вас очень важное дело. — Его голос звучал слегка раздраженно.

— Так оно и есть, Ангус, — произнес Джек.

— Кто это?

— Джек Рейнс.

Последовала долгая пауза.

— Джек Рейнс мертв.

— С прискорбием сообщаю тебе, что я все еще жив и здоров.

— А откуда мне, черт побери, знать, что ты настоящий Джек Рейнс?

— Потому что я звоню на этот номер.

— Это ничего не доказывает. Ты мог украсть телефон при жизни или стащить у покойника — у настоящего Джека Рейнса.

— Как ты, когда стащил маленькую черную книжку у мертвеца в Цинциннати? Я там был, помнишь? Я видел, как ты достал ее из нагрудного кармана, после того как твой человек, Сэм вроде, придушил того парня.

— Джек... Господи Иисусе... это действительно ты?

— Боюсь, что да, Ангус.

— Мы думали, ты мертв. Все так думали.

— Знаю. Я предпочел бы оставаться мертвым, но мне пришлось воскреснуть.

— О чем ты?

— Мне кое-что от тебя нужно.

— Ну, я не уверен, что все еще могу...

— Иначе, помимо прочего, я сообщу всем о существовании твоего агентства и его теневом бюджете.

— И умрешь по-настоящему.

— Возможно. Мне кое-что нужно, и ты мне поможешь.

— Нет, Джек, я так не думаю. У нас с тобой больше нет соглашения о сотрудничестве.

— Какое дерьмовое отношение, Ангус. А я ведь столько для тебя сделал.

— И мы это ценим. Ты не раз спасал наши задницы. Но я вынужден посоветовать тебе не доставлять мне проблем. Иначе ты отправишься на тот свет, и на этот раз навсегда. И тогда все, что ты знаешь, умрет вместе с тобой.

— А тут ты ошибаешься, Ангус. Видишь ли, если я не буду регулярно выходить на связь, информация обо всех известных мне агентствах, включая твое, обо всех их операциях, способных наделать много шума, будет незамедлительно отправлена в Конгресс, Сенат, Министерство юстиции, прессу. Она появится на всех значимых онлайн-ресурсах, чтобы каждый смог увидеть истинное положение дел, черным по белому.

Последовала долгая пауза.

— Тебе стоит быть осторожнее с такими угрозами, Джек.

— Вот мое предложение, Ангус. И я не валяю дурака. Или ты поможешь мне и сделаешь то, что нужно, или множество людей обнаружат удавку на своих шеях. Среди них будешь и ты.

Собеседник дал слабину.

— Хорошо, Джек. Я выслушаю. Я многим обязан. Ты сделал для нас немало хорошего. Может, я и смогу помочь. Что нужно?

Джек решил дать Ангусу возможность притвориться, что тот действует из благих побуждений.

— Я сейчас в городке Милфорд Фоллз, штат Нью-Йорк. Припарковался недалеко от здания федералов. Первое, что я хочу: пусть снайперы на крыше перестанут в меня целиться.

— Хорошо. Не представляю, по какой причине они так себя ведут, но я разберусь с ними. Не проблема. Это все?

— Слышал про атомную бомбу, которую здесь собрали и почти отправили в Нью-Йорк?

— Боже, Джек, это сверхсекретная информация. Как, черт тебя дери, ты узнал об этом?

— Я ее предоставил. Я сообщил координаты, чтобы команда смогла приехать на место и предотвратить трагедию.

— Так это был ты?

— Да.

Ангус громко вздохнул:

— Хорошо, я весь внимание. Что за проблема?

— Некое спецподразделение устроило облаву и забрало моего человека.

Последовала долгая пауза, прежде чем собеседник ответил:

— Твоего человека? Могу сказать лишь, что наши люди по спутнику отслеживали террористов в седане и пикапе как раз в тот момент, когда они пытались скрыться с места преступления. Прежде чем команда смогла задержать их, седан попал в аварию и четверо мужчин внутри погибли. Они отследили пикап до бара и схватили женщину уже позже.

Джек глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

— Ангус, это я и мой человек нашли там эту бомбу. Я сообщил координаты. Когда мы выбирались оттуда, четверо террористов сели нам на хвост. Нам пришлось ехать быстро. Они разбились, мы — нет.

— Тачка разбилась, а она нет. Это не доказывает, что она не имеет отношения к террористам.

— В промзоне есть цистерна. В ней вы найдете два тела: у одного арматура в черепе, у второго нет левого глаза. Мой человек сделал это с ними, выпытывая местонахождение бомбы. Именно она получила информацию и спасла твою задницу, а также жизни тысяч людей.

— Мы не одобряем пытки.

— Спасибо, что держишь в курсе. В следующий раз я позволю атомной бомбе сдетонировать. Так тебя устроит, Ангус?

— Послушай, Джек, это довольно грязное дело. Теперь в него вовлечены политики.

— Не вижу в деле ничего грязного. Мой человек остановил ядерную атаку. Она на нашей стороне. Я хочу, чтобы мне ее вернули. Что тут грязного?

Ангус шумно выдохнул в трубку:

— Могу я быть предельно откровенным?

— Разумеется.

— После недавних террористических атак общественность жаждет крови. Из-за русских хакеров мы на грани войны.

— Русские тут не при чем. Террористы заставили всех подумать, что это русские, чтобы запутать. Ваши люди настолько тупы, что не знают про трюк с удаленными серверами? Мне нужно объяснить тебе, как это работает?

— Нет, конечно, нет. Но именно это просочилось в прессу. А восприятие — это реальность. Неважно, правда это или нет. Общественность жаждет крови, и правительство должно пустить ее. Атаки разрозненные, групп было много, и никто доподлинно не знает, куда наносить ответный удар. А русские являются отличной мишенью для всеобщего гнева. Наше ядерное оружие приведено в боевую готовность.

— Какое все это имеет отношение к тому, что вы удерживаете моего человека?

— Нападения застали все агентства врасплох. Большинство террористов, участвовавших в атаках, находилось в списках наблюдения. А мы с тобой прекрасно знаем, что эти списки являются лишь пропагандой на потеху публике. Эти списки ни черта не значат, если людей из них вовремя не остановят. Так и случилось. Все, от ФБР и НАБ до Юстиции, просто облажались.

— Потому что все эти службы слишком заняты слежкой за обычными американцами вместо своей работы, — произнес Джек. — Там же много преданных своему делу людей — или, по крайней мере, раньше было…

— Ты прав, Джек, но ты же понимаешь, агентствам нужно отвлечь от себя гнев толпы, и для этого не подойдет радикальный исламский терроризм. Им нужен жертвенный агнец. Эта девушка — никто. Просто барменша, выросшая в трейлерном парке. Легко выставить ее ультраправой экстремисткой. Она отлично вписывается в их пропаганду — белая террористка не мусульманка. Эта жертва идеально подходит нынешней политической обстановке, поэтому они вцепились в нее всеми когтями и не намерены ее выпускать. Ее взяли с ножом и незарегистрированным пистолетом с глушителем, и у нее нет разрешения на оружие. Это уже федеральное преступление, которое соответствует создаваемой ими картине. Как только они выбьют из девушки признание, это переключит гнев общественности с исламистов на нее. Если ее повесят за предательство и терроризм, в сознании публики во всем будут виноваты ультраправые, а не исламские радикалы. Эту идею они и пытаются донести до общественности. Джек, ты не хуже меня знаешь, что иногда нужно принести жертву, чтобы удовлетворить население. Она избрана жертвой. Смирись с этим. Мнение общественности — самое важное.

От охватившей его ярости Джек едва мог говорить.

— Предлагаешь пожертвовать тем самым человеком, который спас страну от ядерной атаки? Твою мать, ты издеваешься?

— Спокойнее, Джек. Это необходимо для блага...

— Она — мой человек, — угрожающе процедил Джек. — Не твой, а мой. На что была бы похожа твоя жизнь, если бы Нью-Йорк накрыло ядерным взрывом?

— Ну, я...

— Хватит ломать комедию, Ангус. Вот что ты сейчас сделаешь. Ты выйдешь на людей, которые ее взяли, и заставишь их отпустить ее. Мне похрен, какое агентство здесь замешано. Ты добьешься ее освобождения. А еще организуешь девушке неприкосновенность, чтобы органы правопорядка и пальцем ее больше не тронули. Услышал меня?

— Ты просишь организовать ей неприкосновенность? Да я не знаю, могу ли...

— Можешь и сделаешь. А еще заставишь федералов выдать ей лицензию на ношение любого гребаного оружия, которое она только пожелает. Это ясно? Она использует оружие, чтобы сражаться на нашей стороне.

— Все что я могу, Джек, это посмотреть, нет ли...

— Похоже, ты не понял, Ангус. Я не прошу тебя, я требую. Твоя задница и задницы людей поважнее тебя сейчас находятся у меня под прицелом, и я вот-вот спущу курок. В этих агентствах работает немало храбрых и недооцененных героев. Ты тоже был одним из них. Но теперь там еще и множество мудаков, которые взяли курс на политику. Этим гнилым яблокам в общей корзине плевать на интересы страны, для них важна лишь собственная политическая карьера. Если я спущу курок, большинство этих агентств будут уничтожены. Включая твое. Возможно, уже пора это сделать...

— Ладно, Джек, успокойся, полегче. Нет причин так кипятиться. Я посмотрю, что могу сделать.

— Ты не «посмотришь», Ангус, а на изнанку вывернешься, но сделаешь, и точка. Хватит игр. Анжелу Константайн должны освободить и снять с нее все обвинения. Ей должны дать статус неприкосновенности и лицензию на ношение любого оружия, включая чертов гранатомет, если она того пожелает. Чтобы никто не мог задержать ее за ношение оружия. И все — абсолютно все — оставляют ее в покое. Один неверный шаг, Ангус, и для тебя и множества людей все конечно. Все ясно?

— Да, хорошо, я понял. Дай мне поработать над этим. Но, Джек, это были не мои люди. Не я организатор этого шоу. Нужно покопаться; найти того, кто за всем этим стоит; узнать, какую игру он ведет. Мне придется использовать свое служебное положение, где смогу, а где не смогу — применить угрозы, чтобы заставить всех причастных зашевелиться.

Джек заговорил более тихим и спокойным тоном:

— Ладно, Ангус. Работай. А я буду сидеть здесь и следить за зданием. Если один из снайперов нажмет на курок, если кто-то хоть пальцем тронет моего человека, если они попытаются увезти ее или ты не выполнишь хоть что-то из моих требований, — в кратчайшие, чтоб тебя, сроки, — ты пойдешь на дно вместе со своим агентством, а множество других людей и агентств обнаружат себя в диком неконтролируемом пламени. Я восстал из мертвых, чтобы спасти Анжелу Константайн. Это должно говорить тебе достаточно о серьезности моих намерений. Прежде я никогда не угрожал тебе, Ангус, но сегодня я это делаю. Думаю, ты понял, что я не блефую.

—Джек, если я хоть что-то о тебе знаю, то ты не блефуешь. Но, пожалуйста, мне понадобится какое-то время, чтобы все разрулить.

— У тебя высветился мой номер?

— Да.

— Тогда принимайся за работу и набери меня, как все сделаешь. Я никуда не уеду, пока проблема не решится. Ангус, чем дольше я тут торчу, тем больше зудит мой палец на спусковом крючке. — Не дожидаясь ответа, он повесил трубку.

Пока Джек сидел в машине, наблюдая за зданием федералов, он кипел от негодования при мысли о том, через что пришлось пройти Анжеле. Была суббота, поэтому никто не заходил к федералам, но другие офисы были открыты. Люди приходили и уходили весь день. Снайперы на крыше исчезли вскоре после того, как Джек закончил разговор с Ангусом.

Но Анжела все не появлялась. Он знал, какой жути могли нагнать на допросе эти люди. Он не удержался от улыбки — вряд ли их методы могли сравниться с теми, что использовала Анжела.

Ангус звонил каждые несколько часов, чтобы заверить Джека, что работа продвигается. Постепенно, с каждым звонком, мужчина все теплее относился к Джеку и в итоге осознал, что и сам хочет быть на стороне Джека — на правильной стороне. Ангус словно понемногу вспоминал себя прежнего и причины, по которым он выбрал свою работу.

Политика была настоящей чумой для таких преданных делу агентов, как Ангус, но ему приходилось в нее играть. Со временем игра изменила его. То, что происходило с Анжелой по политическим причинам, было неправильно и не имело ничего общего с национальной безопасностью. В течение дня Ангус все больше раздражался. Джек полагал, что одной из причин было встреченное Ангусом сопротивление, а он этого не любил. Он привык, что на его звонки отвечают, а приказания — исполняют.

Ближе к вечеру Ангус снова позвонил:

— Я все еще работаю над этим, Джек. Не дергайся. Клянусь, я все исправлю. Здесь я на твоей стороне.

— А я на стороне Анжелы. И хочу, чтобы все закончилось.

— Знаю, знаю. Пойми, все куда сложнее, чем можешь представить. Я имею дело с кучей горячих голов, которые уверены, что казнь девушки как предателя даст толчок их карьере. Они все еще допрашивают ее. Они намерены добиться быстрого признания и наказания.

— Она невиновна. Чего им удалось от нее добиться?

— Честно? Они все еще пытаются заставить ее подписать признание. Ей не дают ни пить, ни спать. Пока что они вытянули из нее только одно слово.

— И какое же?

— Единственное, что она им сказала, — единственное, — это «отъебитесь». Она крепкий орешек.

Джек не смог удержаться от улыбки.

— Знаю. Вытащи ее оттуда, Ангус.

— Перезвоню, как только разрублю этот гордиев узел и все, кто надо, окажутся у моих ног.

Положив трубку, Джек потер глаза и откинулся на спинку, скрестив на груди руки. Он был уставшим, обеспокоенным, злым и расстроенным. Но он понимал, что ему остается только положиться на инстинкт самосохранения Ангуса.

Поздним вечером позвонила Двора и сказала, что между агентствами возникли напряженные отношения. Что бы там ни происходило, это было нечто серьезное.

— Они хотят найти козла отпущения, — сказал он. — А теперь, уже накинув жертве петлю на шею, они совсем не желают ее отпускать.

— Дай мне знать, как только все разрешится.

Джек пообещал и снова принялся ожидать.

После полуночи раздался звонок. Мужчина тут же ответил.