Дети Рыси

Глава 7

Едва рассвело, как Джучибер уже сидел в седле, готовый выехать в Волчью Падь. Позади него скрипели кожей брони, двое ближних нукёров. Кентау лёгким скоком вынес его из куреня, мимо неподвижно застывших караульных. Над Баргой нависла предутренняя тишина. У коновязей сонно мотали головами лошади. Собаки, зевая клыкастыми пастями, провожали всадников ленивыми взглядами, изредка гавкая вслед.

Содохай с остальными нукёрами уже поджидал его на майдане. В путь двинулись тотчас, как только все оказались в сборе. Выезд из станицы преграждала завозня, сколоченная из толстых жердин. Караульные, осмотрев – кто и куда едет – отодвинули её в сторону, давая свободный проезд.

Оказавшись за валом, Джучибер направил своего коня к берегу реки. Через Илану, чтобы не замочить припасы и снаряжение переправлялись на плоту, поддерживая головы коней, плывших следом. Четверо плотогонов, в два захода переправили Джучибера и его людей на другой берег.

Всадники трусили неспешной иноходью среди пасущихся в степи табунов. При приближении кобылы с жеребятами неспешно отходили в сторону. Жеребцы яро косились на людей, потревоживших их покой, и отступали последними, как бы прикрывая отход.

Табунщики в войлочных островерхих колпаках и халатах, зорко вглядывались в приближающихся всадников, беря пики наперевес или изготавливая к стрельбе луки, но узнав своих, опускали оружие. Большинство здоровались и приветственно махали рукой, но иные отворачивались и провожали воинов молчаливыми взглядами.

Джучибер с Содохаем мерно покачиваясь в седлах, бок обок ехали впереди всех. Прохладный ветерок овевал лица, принося запах степных трав.

– Недавно твой отец посоветовал мне взять в жены дочь какого-нибудь старейшины или нойона,– задумчиво произнёс Джучибер.– Говорит, что это укрепит моё положение и на курултае я смогу получить поддержку. Мол, любому лестно стать ханским зятем. А ты что об этом думаешь?

Повернувшись в седле, Джучибер бросил на друга пытливый взгляд.

– Не знаю,– пожал плечами Содохай.– Может быть он и прав. В таком деле советуй, не советуй, но решать тебе придётся всё равно самому.

Разговор кончился сам собой, и дальше ехали в молчании, слушая заунывную песню, которую за их спиной затянули двое нукёров.

После полудня перелески стали попадаться всё чаще, а ближе к вечеру на закатной стороне показалась тёмная полоса лесов Волчьей Пади. Впереди открылась широкая долина, окаймлённая деревьями, которая протянулась с запада на восток в сторону Иланы. Из-за березняка, росшего на краю долины, в небо поднимались дымки очагов.

– Чей-то курень. Заедем? – спросил Содохай. Джучибер согласно кивнул, и они направили коней в сторону, откуда виднелся дым.

Кода выехали к самому куреню, то, что они увидели, заставило их невольно насторожиться. Оба друга натянули поводья, чуть придерживая коней. Прежде всего, в глаза бросилось то, что телеги и повозки стояли плотным кольцом, а юрты стояли слишком тесно, так, словно их ставили в величайшей спешке. Видимо люди в курене ожидали нападения. Двое караульных, заметив приближение незнакомых всадников, подняли тревогу. До подъезжающих донёсся лай собак и громкие голоса.

– Эге,– протянул Содохай.– Кажется, здесь пахнет хорошей дракой. Видать их застали на перекочевке.

– Нет,– мотнул головой Джучибер, застёгивая ремешок своего шлема.– Трава вокруг не потоптана, а значит, боя не было. Или пока ещё не было,– добавил он и, обернувшись к нукёрам, резким голосом приказал:

– Подтянитесь!

Воины и сами заметили неладное. Дальше ехали шагом, чуткие и готовые ко всему, хотя оружия не обнажали. Когда до куреня оставалось менее трёх десятков конских махов, наблюдавшие за приближением незнакомцев, караульные окликнули их. Джучибер отозвался, продолжая ехать вперёд. Навстречу ему из-за телеги вышел воин в шлеме и куяке с булавой в руках и щитом. Несколько мгновений он пристально вглядывался в лица подъезжающих. Наконец он, подняв булаву над головой, махнул ей и, обернувшись в сторону куреня, громко закричал:

– Это свои!

Когда жеребец Джучибера поравнялся с ним, то воин с поклоном поздоровался. У него было тёмное от загара лицо, на котором посвёркивали жёлтые с хитринкой глаза. Джучиберу он показался странно знакомым.

– Здравствуй нойон Джучибер! И ты будь здоров Содохай! Гляжу, здорово ты разъелся на ханских харчах. Видать твой отец больше не гоняет тебя по всему куреню как раньше.

– Э-э, постой-ка,– наклонился к нему с седла Содохай.– Это ты что ли, Мунгету?

Вместо ответа воин, блестя белыми зубами из-под чёрной нитки усов, весело засмеялся.

– Ты помнишь Мунгету, Джучибер? Он вместе с нами жил у старого Хучудара.

– Точно,– кивнул Джучибер и неожиданно улыбнулся.– То-то, я смотрю: что за рожа разбойная нас встречает?

Мунгету засмеялся ещё громче и пошёл рядом с всадниками.

– А чего это вы так встали? Набега ждёте?

Воин перестал сразу смеяться и сделался серьёзным.

– Неладно у нас, нойон Джучибер. Ой, как неладно,– он покачал головой.– В курене всё узнаете.

Курень состоял из трёх десятков юрт, в которых проживало около двухсот человек мужчин, женщин и детей. Заехав, Джучибер и его спутники обратили внимание, что внутри стана не было привычного оживления. Не было видно женщин и детей. Обитатели куреня сидели по своим жилищам, только несколько десятков вооружённых мужчин столпились возле большого костра, горевшего у одной из юрт. Они разом обернулись к подъехавшим. Лица людей были мрачно насуплены.

– Здравствуйте люди! Да будет милостива к вам Покрытая Шерстью с Острым Клыком! – поздоровался Джучибер, подняв в знак приветствия правую руку.

– Так ведь это же Джучибер сын Хайдара! – произнёс чей-то громкий голос, и люди разом заговорили ответные приветствия.

– Будь здрав, нойон Джучибер. Пожалуй в мою юрту и будь нашим гостем,– раздвигая толпу собравшихся вперёд протиснулся глава куреня. Джучибер узнал старейшину Оритая.

Молодой нойон, прижав руку к груди, учтиво поклонился и слез с седла. Содохай и остальные последовали его примеру. Оритай отдал несколько распоряжений ближайшим родовичам. Те, разобрав между собой воинов Джучибера, повели их по своим юртам на постой. Сам же Джучибер вместе с Содохаем и Мунгету, приходившемся Оритаю сыновцем, направился в юрту старейшины.

Гостей усадили недалеко от очага. Жена и две дочери старейшины быстро расстелили на ковре перед ними скатерть и стали выставлять угощение, а сам хозяин, усевшись напротив прибывших, завёл с ними обычный в таких случаях разговор о здоровье, табунах и о благополучии. Лишь только когда перед гостями появились чаши с кумысом, котёл с горячим шулюмом, блюда с мясом и несколько румяных пшеничных лепёшек, ничего не значивший разговор прекратился.

Джучибер с Содохаем ели молча, лишь изредка бросая короткие взгляды старейшину. Сам Оритай был невысокого роста и сухощав телом. На круглом морщинистом лице со шрамами на лбу и у виска выделялись необычные для коттера тёмно-карие глаза. Длинные седые усы и тощая бородёнка свешивались на грудь. Весь его облик напоминал, что в его жилах течёт немалая толика крови орхай-менгулов.

По мрачному лицу старейшины Джучибер догадался, что тот сильно чем-то озабочен, но терпеливо ждал, когда хозяин сам начнёт рассказывать.

– Тигр-людоед объявился,– натужно произнёс Оритай.– Двух моих табунщиков загубил. Мунгету с охотниками загнали его было в западню, но он ушёл.

– Одному из моих охотников, брату жены, хребет сломал,– угрюмо вставил Мунгету.– Вчера схоронили.

– Пока мы ехали, то не заметили каких-либо следов,– произнёс Джучибер, а Содохай подтверждающее кивнул.

– Да он на нас не здесь напал,– принялся объяснять Оритай.– В первый раз случилось на летних пастбищах в самой Волчьей Пади, а сюда мы откочевали два дня назад. Думали, что здесь он незаметно подкрасться не сможет, да и лес тут редок, укрыться ему негде. А прошлой ночью он зарезал двух овец прямо у самих юрт, а под утро уволок собаку. Потому-то курень и сбили в круг.

– Логовище у него где-то в чащобе. Неподалёку,– вставил Мунгету.

– Люди боятся кочевать дальше на лесные поляны,– продолжил старейшина.– А здесь или в степи нам оставаться не с руки. Так ни кони, ни скот жира не нагуляют.

Выслушав рассказ Оритая и Мунгету, Джучибер задумался. Леса Волчьей Пади и лежащие за ними пустоши Мулдуана изобиловали хищным зверьём. Кроме волков, на стада и отары нередко нападали тигры, которых голод выгонял из тайги. Тогда пастухи и табунщики нескольких куреней объединялись и устраивали большую охоту на хищника.

В облаву на тигра выходили с боевым оружием, прихватив ещё и собак. Нередко «хозяин гор и лесов» погибал после яростной схватки, покалечив не одного пса и ранив нескольких охотников. Иногда бывали случаи, когда на месте боя оставались тела охотников, а полосатый победитель, мягко ступая пушистыми лапами, уходил обратно в таёжную глушь, зализывать раны.

Но сейчас летняя перекочёвка в этих местах закончилась и многие семьи разошлись по своим кочевьям малыми аилами, дабы не мешать друг другу. Это было плохо. Джучибер знал, для того чтобы собрать достаточное количество людей потребуется несколько дней, а вкусивший крови человека хищник может напасть в любое время.

– Я с моими нукёрами могу помочь вам? – спросил он старейшину.

– Мы бы были тебе благодарны, сын Хайдара,– ответил тот.

Но, прежде чем произнести слова ответа Оритай на какое-то мгновение отвёл свой взгляд в сторону. Подметив это едва уловимое движение глаз старейшины, Джучибер скорее почуял, чем догадался, что тому не очень хочется быть хоть чем-то обязанным кому бы то ни было. И тут же он понял причину, почему Оритай испытывает неловкость. Скоро состоится всеобщий съезд, где будут решать вопрос об избрании хана, и голос каждого старейшины будет на счету.

– Твоё гостеприимство – для нас лучшая благодарность. Мы лишь возвращаем долг,– проговорил Джучибер, поднимая чашу с кумысом. Оритай поспешно, несмотря на то что ему как наиболее старшему за столом полагалось присоединиться последним, поднял свою чашу. Слова Джучибера давали ему возможность сохранить лицо. Особенно перед Мунгету.

Далее разговор пошёл о предстоящей завтра с утра облаве. Было решено, что всего в ней будет участвовать семьдесят четыре охотника, остальные на всякий случай останутся в курене при табунах и скоте. К удивлению Содохая, Джучибер предложил, чтобы облаву возглавил Мунгету.

– Твой сыновец знает эти места лучше нас,– обратился он к Оритаю,– ибо мы с Содохаем здесь только гости. Было бы не плохо, если бы ты позволил занять ему место распорядителя охоты.

При этих словах лицо старейшины в первый раз за весь вечер потеряло налёт мрачной угрюмости, а губы растянулись в довольной улыбке. Ещё бы! Высокородный нойон, сын самого Хайдара оказывал немалое уважение его племяннику, согласившись занять место ниже своего положения, и даже почтительно просил об этом его самого. Тот же нойон Арвед или кто иной из баргинских старейшин, так не поступили бы.

– Что же,– степенно ответил Оритай, поглаживая свою редкую бородёнку.– Думаю, что это будет разумно.

Он самодовольно глянул на племянника. Мунгету был несколько смущён разговором и оказанной ему честью.

– Благодарю тебя, Джучибер. Нойон Джучибер,– поправился он, почтительно склоняя голову.

Перед тем как лечь спать, Содохай обошёл десятников, сообщив им о предстоящей охоте.

На сборы людей подняли ещё затемно. Боевое оружие и воинскую справу, кроме щитов и луков, оставили в курене. Для Джучибера и его воинов нашлись рогатины и несколько охотничьих копий.

С первыми лучами солнца выехали в сторону леса. На листьях деревьев и на траве ещё блестели капли утренней росы. В кустах весело щебетали птицы. Достигнув опушки леса, охотники остановились и выстроились в цепь, разбившись на десятки и пары.

Сквозь заросли ехали осторожно, стараясь не терять из вида ближайших товарищей. Старшие десятков иногда перекликались между собой, указывая общее направление движения. Джучибер находился почти в самой середине цепи охотников. Слева от него был Мунгету, справа один из его нукёров – одноглазый Кайдан.

Вскоре заросли стали гуще. Джучибер несколько раз терял из вида соседей, когда ему приходилось объезжать препятствия в виде поваленного ствола могучей сосны или небольшого, усеянного камнями овражка. Иногда встречались каменистые увалы, поросшие редколесьем, стали попадаться неглубокие ущелья с неровными краями и холмы с плоской, словно срезанной ножом, вершиной и крутыми склонами.

Джучибер выехал на тропинку, пробитую сквозь подлесок зверьём к водопою. Она шла в нужном ему направлении, и он поехал по ней. Внезапно его жеребец громко фыркнул, оскалил клыки и прянул назад. По-видимому, хищник был где-то неподалёку.

– Чуешь его? Не бойся,– Джучибер успокаивающе потрепал Кентау по шее. Его взгляд обежал близлежащий подлесок. На одной сучковатой ветке он заметил клочок сероватой шерсти, оставленный зверем. Джучибер наклонился к нему, пытаясь рассмотреть поближе. И тут внутри у него всё захолодело, ибо шерсть принадлежала отнюдь не тигру. Это был тугрский барс!

До этого Джучиберу ни разу не доводилось встречать этого грозного хищника. Барс был немногим меньше тигра, но превосходил последнего быстротой и подвижностью, а его страшные клыки длинной в полторы ладони могли с лёгкостью пробить не только череп быка, но даже кольчугу.

Джучибер видел зверя, затаившегося на самой вершине утёса. Барс лежал на самом краю узкой скалы, высматривая сверху добычу. Его серая как у волка шерсть сливалась с камнем. Ветер тянул в сторону и, судя по всему, он не почуял появления охотника. Нойон бросил взгляд в сторону, пытаясь рассмотреть, что же привлекло на себя внимание зверя. Внизу, между деревьями промелькнул силуэт человека. Приглядевшись, Джучибер узнал шапку Мунгету.

Он мгновенно оценил грозившую тому опасность. Перехватив древко рогатины и выставив перед собой щит, Джучибер мелкими осторожными шажками стал подкрадываться к затаившемуся хищнику. Он старался не глядеть прямо на зверя, дабы тот не почувствовал его приближения.

Джучибер метнулся вперёд и ударил рогатиной в подставленный бок хищника, когда тот уже приготовился к прыжку. В боку зверя открылась широкая рана, из которой хлынул целый поток крови. Барс взревел от неожиданной боли, обнажая пасть, из которой торчали его страшные клыки. Удар, нанесённый коттером, был силён, но не смог уложить зверя. Древко рогатины сломалось под тяжестью огромной кошки, когда барс обернулся и с утробным рыком бросился на Джучибера.

Теперь только смерть могла остановить разъярённого «хозяина гор и лесов». Джучибер хладнокровно выставил вперёд свой щит, а пальцами правой руки крепко стиснул рукоять длинного ножа. В следующее мгновение барс налетел на выставленный недрогнувшей рукой щит, опрокинув человека наземь. Уже падая, Джучибер со всего размаху всадил клинок в белоснежное брюхо зверя.

Удар о землю был настолько силён, что выбил из груди дух, а в глазах поплыли мутные разноцветные круги. Уже слабеющей рукой, из последних сил, он ещё раз вонзил нож в навалившуюся на него тушу, и только потом осознал, что зверь лежит неподвижно.

Всё было кончено. В голове Джучибера мелькнула нелепая мысль о том, что хорошо здесь место ровное: нет камней или коряг, иначе он бы непременно сломал себе спину. Почему-то было больно дышать, а в левой ноге ощущалось жжение. Он закрыл глаза, пытаясь расслабиться и унять сердцебиение.

– Джучибер! Нойон Джучибер! – он услышал чей-то громкий взволнованный голос, звавший его по имени, а затем давившая сверху тяжесть исчезла. Джучибер открыл глаза. Над ним склонилось бледное от волнения лицо Мунгету.

– Жив!? Хвала Небесной Прародительнице, жив!

– Дай пить,– прошептал Джучибер, приходя в себя. Тут же у его пересохших губ оказалась горловина бурдюка.

Осторожно придерживая, Мунгету помог ему приподняться и сесть. Сам он стоял рядом, несколько растерянно переводя взгляд, то на Джучибера, то на лежащего барса.

– Как же ты решился на такое? – покачивая головой, спросил он.

– Ничего,– слабо улыбнувшись, ответил Джучибер.– Я добрался до него раньше, чем он до тебя. Все целы, а это главное.

Из-за деревьев появился всадник. Это был Кайдан. Следом за ним к месту схватки спешили остальные охотники. Каждый вновь прибывший останавливался, чтобы посмотреть поверженного Джучибером зверя. Разглядывая грозного хищника, люди качали головами и восхищённо цокали языками.

Щит Джучибера, принявший на себя удар клыков и когтей хищника и спасший ему жизнь превратился в лохмотья из кожи и дерева. Сам он отделался немногочисленными ушибами и ссадинами. Лишь на бедре, где напоследок зверь рванул его задними когтями, была рваная рана, но Кайдан сумел быстро остановить кровь и наложил повязку. После этого Джучибера посадили в седло и Мунгету, взяв коня под уздцы, осторожно повёл его шагом.

Всю дорогу Джучибер стойко переносил боль от ран. Его качало от слабости, но чувство победы придавало сил, заставляя прямо держаться в седле. Он слышал позади себя восхищённые голоса людей, обсуждавших произошедшее. Лишь одно было немного досадно. Поездка в станицу Волчьей Пади откладывалась на неопределённое время, но он не знал, к чему приведёт эта задержка.