Дети Арога

Глава 25 ристалище и ревность

Оказывается, быть женихом — это целая традиция, сопровождающаяся кучей условностей. Если к этому прибавить кипучую деятельность Жозефины и отсутствие средств связи, рассказывающих всем о том, что я являюсь её женихом, то это ещё и дело довольно нудное и неприятное.

Нужно было, как идиот, разодевшись франтом, об руку с Жозефиной обойти весь замок и, важно надувая щеки, изображать несокрушимого Рембо, чтобы ни одному придурку и в страшном сне не захотелось выйти на ристалище против меня. Пару раз вдалеке я видел Эльку, мило воркующую с каким-то парнем, и в эти мгновения мне было очень жаль, что ристалище начнется только послезавтра.

Несколько раз я приходил на учебные поля, где будущие женихи оттачивали своё мастерство перед началом брачной гонки, и был неприятно удивлен уровнем подготовки этих молодых людей — и Элькиного жениха в частности. Этот малый оказался проворен как обезьяна, покрыт панцирем мышц, он вертел боевым топором, как я бы крутил газеткой, отгоняя мух. В учебные спарринги он вступал только против двух друзей-бойцов, браво раскидывая их по полю. Видя такой уровень мастерства, я загрустил: если меня не посетит боевое вдохновение, то, как пить дать, этот красавчик порубит меня в капусту.

Периодически на балкон перед полем выходили невесты, чтобы подбодрить своих воздыхателей. Появление многих сопровождалось свистом и шутками, но некоторых встречали с почтением и остановкой боёв. Появление Эльки заставило всех, как один, опуститься на одно колено. Наплевав на все правила хорошего тона и движимый духом противоречия, я просто встал, склонив голову — за что был награждён насмешливым взглядом Эльки и злобным — со стороны её жениха.

Возле огромного амфитеатра стояли щиты с именами невест и бойцов, желающих биться за право обладать ими. Многие были заполнены частично или наполовину. Элькин был заполнен полностью. На щите Жозефины красовалось только моё имя и один жирный крест — это означало серого рыцаря, что очень радовало: хотя бы здесь всё могло пройти без проблем.

Вездесущие букмекеры вовсю собирали ставки. На меня и серого рыцаря ставки принимать никто не хотел. Но самое неприятное было то, что в ночь перед ристалищем я должен был прийти на бал и, изображая неземную любовь к Жозефине, видеть придурка-жениха, танцующего с Элькой. Только при одной этой мысли мне хотелось выть на огромную луну, низко висящую над землёй.

От нечего делать и сгорая от ревности, я бродил по замку, ловя на себе враждебные, злые, насмешливые — но ни одного дружеского взгляда. В голове крутились мысли, что Элька сидит за ужином и мило беседует с этим придурком. Картина в голове была такая четкая и реалистичная — её глаза, её рука в его руке.

Все доводы, которые приводила мне Жозефина, просто смывались чёрной ревностью. Понимая, что надо как-то отвлечься, я снова пошёл на учебные арены, но там всё было занято. На балконе Эльки тоже не было видно, и я снова бродил по длинным коридорам огромного замка.

На каком-то повороте я свернул в узкий проход и стал спускаться вниз по когда-то красивой лестнице, которую, по-видимому, уже давно обходили своим вниманием уборщики. На каждом пролёте висели факельницы, но самих факелов было один на весь пролет, и свет от луны из узких бойниц тоже слабо освещал лестничные пролёты. Пахло пылью и мышами или кто у них тут, но пахнет также

Собравшись уже развернутся и возращатся обратно я услышал где то далеко лязг мечей и дружный рев мужских глоток.

Постояв ещё минуту и услышав снова уже одобрительные крики, я, пожал плечами, пошёл на звук.«Я бы не ходил», — прошелестел слабый голос в голове, но оставаться один на один с собой в комнате было невыносимо, и, понадеявшись на свои способности, я упорно спускался по винтовой лестнице. Судя по отсутствию бойниц, я уже был в подвале.

Через три пролёта я спустился в большую комнату и увидел в двоих солдат, стоявших, видимо, на страже. но положив на устав. Они прислонили свои алебарды к стене и, приоткрыв щель двери, увлеченно смотрели внутрь и о чем то спорили.

— Как дела, бойцы? — спросил я.

От моего вопроса они подскочили. И, что им в плюс — рванув к стене, схватили алебарды и резко направили их на меня. Причём один, молодой, автоматом сделал выпад вперёд.

К счастью, я был далеко. Сделав шаг назад, я удивлённо посмотрел на него. Увидев меня, они тут же встали по стойке «смирно», а пожилой врезал кулаком в бок молодому и прошипел ему что-то про его родителей и то, что его папа вовсе не его папа, а осёл соседа.

— Что там происходит? — нахмурив брови, спросил я.

— Прошу прощения, мастер, но вам туда нельзя, — склонив голову, сказал старший. — Тут только по приглашениям или по рекомендации сиятельств.

Я посмотрел на него. Он явно был смущен — его подловили без оружия, да ещё и подчинённый повёл себя как последний салага.Но, судя по твердому взгляду, просто так пропустить он меня не собирался.

«Сиятельства», — повторил я мысленно. Я знаю только одно — это Серж. Значит, он там. А кто второй?

Я спокойно посмотрел ему в глаза и равнодушно бросил:

— Меня пригласил принц Серж.

Принц-хмыкнул я про себя.Вот же умора... Кто бы сказал мне это несколько месяцев назад...

— Прошу прощения, но... нужен знак, — добавил он, уже осторожнее.

«Так, это уже интереснее. Значит, знак...» — подумал я.

— Я забыл его в комнате, — спокойно сказал я, глядя ему прямо в глаза.

— Тогда вы должны сказать слово, — настаивал он.

«Вот твою мать, теперь ещё и слово... Что дальше — танец любви?»

— Послушай, солдат, ты меня знаешь? — спросил я.

Он кивнул.

— Так вот. Или ты посылаешь его, — я ткнул пальцем в молодого, — или я прохожу сам. В первом случае я забываю про ваше... распи***во во втором все рассказываю Джоржу. Слово было им явно незнакомо. Но контекст, был понятен.

Наступила пауза.

Ну так что я прохожу?- рыкнул я

— Нет-нет, мастер, я схожу, — заторопился старший, отворачиваясь.

«Ага... значит, слова нет», — мелькнула мысль.

Через несколько минут дверь открылась, и на площадку вышел пьяный в дымину Борис.

— О, а ты как здесь? Как ты узнал? — удивлённо проговорил он на русском.Судя по пластичности тела, его явно штормило от алкоголя.

— Серж пригласил, — бросил я.

— Он что, совсем с ума сошёл? — удивлённо пробормотал Борис. — Там же Гордон... он и так с тобой хочет сцепиться. И только слово, данное королю...

На слове «король» он запнулся.

«Ну да, малыш, трудно привыкать к изменению статусов», — подумал я и кстати кто это Гордон?

— А-а-а, ясно, — какая-то мысль промелькнула в затуманенной голове Бориса. — Правильно... он тебя сцепить хочет до ристалища... и поломать всю игру Стиву... Умно, умно..., пропустить, — буркнул он и, пошатываясь, зашёл в дверь.

Я зашёл следом — и оказался в… русском шалмане.Нет, серьёзно — эти гаврики притащили меня в вариант русского ресторана с боями без правил.Столики, закуски, слуги — то есть официанты — дым, коромыслом.

Посредине, чуть в углублении, клетка, где здоровые мужики метелили друг друга.В углу — сцена с инструментами.Мдя… очень по-русски: дома хотим за границу, а за границей скучаем по березкам.

Это я хорошо зашел… И зачем мне сидеть в комнате, если здесь такое?

Борис, покачиваясь, подошёл к Сержу и что-то шепнул ему в ухо.Серж подпрыгнул как пружина, повернулся ко мне и пошёл навстречу. На лице застыла напряженная улыбка.

— Серёга, ты чего здесь? — он как-то странно стоял, пытаясь то ли меня закрыть, то ли кого-то другого.

— Я? — ухмыльнулся я. — Пришёл приятно провести время. Ты не рад?

— Я рад, — как-то напряженно сказал он, — но ты понимаешь…

— Серж, кто там пришел? — услышал я голос

Мда, не вышел Серж квадратурой круга чтобы меня прикрыть.За его спиной стоял… какие люди, сам женишок Эльки.

— Так это и есть Гордон? — криво ухмыльнулся я.

Увидев меня, лицо Гордона тоже перекосило.

-Мастер Сергей -чуть склонил он голову голову

— Мастер Гордон, — я поклонился.

— Ну, вообще-то, Его Сиятельство, — подбоченился он.

Ага, так он ещё и гордец. Ясно, сказал я про себя.

-Ну ладно, сияй дальше- кинул я

Обратился к Сержу:

— Где мне приземлиться? — спросил я на русском Сержу.

Серж выглядел растерянным.

— Я — наследный принц, — голос Гордона треснул в конце фразы.

Серж нахмурился:

— Гордон, не забывайся. Ты, может, и принц, но уж точно не наследный.

Ага, я ухмыльнулся — теперь всё встало на свои места. Это сынок бывшего короля, и его явно заносит. Не может привыкнуть.

Вот только непонятно — то, что его сватают за Эльку, это часть плана или необходимость? Типа, сгладить углы, успокоить движения?

Ну да, — продолжал думать я, глядя и ухмыляясь на принца. — А почему нет? Элька — дочь клана. Если надо, и выйдет. Это такой куш — породнить два клана: русский и английский, и сделать один мощный союз.

Только одного вы, ребята, не учли. Если вы, живя в России, становитесь русскими — ассимиляцию ещё никто не отменял — то они стали англичанами. А у них нет союзников, у них только интересы.

— А скажи-ка мне, сиятельство... — я ехидно и криво улыбнулся.— Ты сияешь потому, что твой папа тебя осветил? Или сам хоть чего-то добился?

Я обошёл его по дуге и, хлопнув Сержу по плечу, потянул его за собой:

— Ну что, мы пить будем? Или так и будем на сухую разговоры рядить?

— Да как ты смеешь! — рыкнул он. — Ты гойн!

— А вот ты... — я резко обернулся и, глядя ему в глаза ледяным тоном, бросил:— Ты перешёл границу.

Гордон сжал кулаки. Лицо налилось кровью, но голос его задрожал — от злости или страха, я не понял:

— Ты ответишь за оскорбление. На ристалище. Перед всеми.

я подошел к столу и взял чистый бокал и налил белого вина

—если тебе нужен официальный повод, считай — он у тебя есть хмыкнул я, поднимая бокал

Он шагнул ближе, и я услышал, как за его спиной заскрипели кресла — парочка подлиз уже тянулась к оружию.

— Здесь и сейчас! — прошипел он. — Или ты боишься?

Я сделал глоток, не спеша. Затем поставил бокал, развернулся к нему лицом и ответил тихо, чтобы слышал только он:

— Я не боюсь, Гордон. Я просто не хочу пачкать руки раньше времени. Что бы потом не сказали, что я по пьяни зарезал благородного Уда. Вы мастаки на такие фокусы.

Я сделал паузу, посмотрел ему в глаза и продолжил, холодно и ясно:

— Но если ты настаиваешь... дуэль будет. Только не здесь, не в пьяном шалмане. Я хочу, чтобы все видели, как падает твоя корона, его сиятельство.

Он отступил на шаг, но тут же выпрямился.

— Назови время и место, — процедил сквозь зубы.

— Через час перед ристалищем, — ответил я, не повышая голоса.

Гордон кивнул, но я заметил, как дрогнул его взгляд. Ну да, он-то думал, что я дам заднюю. А вот хрен тебе, принц.

— До встречи, светлейший, — сказал я и повернулся к Сержу. — Будешь секундантом? Или мне искать другого?

Серж кивнул. И почему-то морда его была на удивление довольна

Признаю ошибку — способ передачи информации в замке стоит на отличном уровне. Когда я подошёл к ристалищу, вокруг толпилось куча народа, все балконы были заняты. На Элькином балконе в центре сидела она — с бледным лицом.

Не знаю почему, но я почувствовал раздражение и злость. Понимаю, она дочь клана и всё такое. Но скажи прямо — отшей меня, чтобы я не ходил вокруг да около. Или скажи: "Сергей, люблю тебя и готова с тобой в огонь и воду". Надоело. Надоело быть пешкой.

И я опять чувствую, что где-то допустил ошибку. Уж слишком Серж доволен. Мне ясно, что для него Гордон — потенциальный соперник. Женившись на Эльке, он становится в очередь на престолонаследие. Это бесит. Он же нормальный парень. Но нет он дитя Арога и своего клана. Они со своими кружевами везде ведут двойную, или даже тройную игру: если не так — тогда вот так, а если не пойдёт — поступим следующим образом.

— А я тебе говорил — не иди... — снова прошептал голос.

На этот раз я только горько усмехнулся. Наверное, только Алекс в этом кубле змей — самый нормальный человек. Не зря он хлопнул дверью. Вот так жить? Крутить комбинации, улыбаться друг другу, держа нож за пазухой?

Погруженный в горькие мысли, я спустился по ступенькам на ристалище. Его белый песок в свете факелов почему-то казался белым мрамором. Я пнул по песку — и он взвился пыльным облаком, осел.

Моё появление поддержали жидкие хлопки с трибун русского сектора и гробовое молчание с английского и европейского. Я посмотрел на их трибуны — ну и морды у них. Словно все разом таракана увидели.

ерез минуту с выхода напротив появился Гордон, идя в сопровождении десятка сопровождающих. И уж тут публика встретила его бурными овациями — все как один повскакивали, встречая своего принца хлопками и ударами кулака по плечу.

Я посмотрел на Сержа, который неслышно подошёл сзади. Его лицо было мрачным и злым. — Что, Серж, а малой-то в фаворе у публики?

Серж сначала бросил на меня взгляд, по-видимому, поняв, что я его раскусил, и, состроив кислую мину, проворчал: — Он тут родился и вырос. Странно было бы, если бы было по-другому.

— Ну-ну, Серж, — сухо сказал я. — Учи историю.

— А причём тут история?

— А при том. Оппозиция — это как раковая опухоль. Её надо каленым железом выпалывать, иначе она сожрёт тебя за считанные месяцы.

— Сергей, что с тобой? — удивлённо спросил он. — Я же твой секундант. Я с тобой.

— Ну да, ну да. Мы вместе... Но цели у нас разные.

Я вздохнул и пошёл навстречу Гордону.

После короткого разговора секундантов и проверки оружия раздался звон колокола. Всё исчезло вокруг. Мир сузился до одного человека, стоящего напротив. По телу пробежала горячая волна, и всё обострилось — зрение, слух, даже движение воздуха ощущалось почти как сильный ветер. Его порыв поднял пыль с ристалища, закружив её вокруг двух противников.

Я стоял с ухмылкой. В одной руке — тяжёлый шестопёр, в другой — длинный полуторный меч. Непривычно для удов, но вполне удобно для меня. Напротив Гордон переминался с ноги на ногу, перехватывая боевой топор поудобнее. Лоб блестел от пота, взгляд был прикован к моим рукам. Вокруг арены — напряжённая тишина. Зрители затаили дыхание в ожидании развязки.

Наконец, Гордон сорвался с места с яростным криком и обрушил топор. Лезвие со свистом рассекало воздух, нацеленное мне в голову. Я молниеносно сместился в сторону. Одновременно взмахнул шестопёром и отбил удар с лязгом. Удар Гордона прошёл мимо, а я тут же ответил своим — но плашмя. Плоская сторона меча хлестнула его по спине. Раздался глухой звук, и Гордон пошатнулся, едва не рухнув в пыль. Он отпрыгнул под одобрительный гул русского сектора, покраснел ещё больше, а я лишь усмехнулся, видя смятение противника.

— Ну что, величество, попрыгаем? — сказал я.

Выругавшись, Гордон снова пошёл в атаку, размахивая топором. Я без усилия уходил от ударов, на последнем — парировал выпад, скрестив клинок с топором, и врезал шестопёром под рёбра. Гордон охнул — удар выбил воздух из лёгких, в глазах мелькнула паника.

Я не стал ждать. Кинулся вперёд, обрушивая серию быстрых ударов. Сталь свистела слева и справа, Гордон едва успевал выставлять топор или отпрыгивать. Всё-таки подготовка у него была. Ещё несколько минут я играл с ним, меняя темп и направление атак — и наслаждался превосходством.

— Ну что, Гордон, устал махать топором? — сказал я, входя в раж.

Доведённый до отчаяния, Гордон решился на хитрость. Сделал вид, что замахивается сверху, но внезапно сменил траекторию и рубанул по ногам. Но я раскусил манёвр, молниеносно отпрянул и тут же обрушил меч сверху вниз. Сталь впилась в бедро Гордона. Брызнула кровь, он вскрикнул и повалился на колени, выронив топор. Алое пятно расползалось по штанине, капли падали на песок.

Он застыл на коленях, тяжело дыша. Я поднял меч для решающего удара. Бешенство клокотало во мне. Казалось, этот человек — причина всего разлада, что происходил со мной. Если не он лично, то его свита и семья, что играли со мной, как кошка с мышкой.

Внезапно зазвонил колокол, и на ристалище вскочили трое всадников с пиками. За несколько секунд они преодолели расстояние и врезались между нами, оттеснив меня от Гордона. Следом за конниками появился Джордж в сопровождении десятка тяжеловооружённых пехотинцев.

— Именем короля! Мастер Сергей, вы арестованы за оскорбление принца Кроси и проведение дуэли.

Вся злость схлынула. Против таких танков я в лёгком вооружении не продержусь и минуты. А жаль... Жаль, что гадёныш остался жив.

В ту же секунду стражники схватили меня, заломив руки. Я дёрнулся, но острие копья у горла заставило замереть. Продолжая держать меня, повели прочь под шум толпы. На прощание я только усмехнулся и бросил:

— Повезло тебе, Гордон. Живым останешься... пока.