Дети Антарктиды. Лед и волны

Глава 6 Доброе дело

Основной причиной большинства смертей в период так называемой Адаптации был острый дефицит медицинских средств и экстремальные температурные условия, которые способствовали развитию критических заболеваний, включая пневмонию, сепсис и различные формы гипотермии.

Голод являлся вторым массовым убийцей тех немногих выживших, что остались от всего человечества. Смерть в результате насильственных действий или самоубийств занимала лишь третье место в списке причин сокращения популяции людей в указанный период.

Точное количество жертв Адаптации на сегодняшний день установить невозможно ввиду отсутствия достоверных данных о численности выживших, перебравшихся на континент после Вторжения. Однако, безусловно, их количество может исчисляться десятками тысяч.

Из доклада профессора Лукаша Новака об «Адаптации и её последствиях», 2132 год.

22 января 2093 года

Не более часа минуло с тех пор, как они оставили «Восток» позади и начали свой, почти незаметный для человеческого глаза, спуск по подлёдному рельефу.

Путешественников окружало огромное полярное плато, ослепляющее своей белизной. На его фоне даже столь большой вездеход казался маленькой песчинкой, чем-то инородным, совершенно не вписывающимся в эту величественную картину бескрайней Антарктиды.

Матвей заметил, как Йован тоскливо поглядывает в иллюминатор, приложив ладонь к подбородку.

— Забавно… — прошептал он, в конце концов.

Матвей вопросительно посмотрел на него.

— Ты о чём?

— Да я вдруг только осознал, что ещё никогда не был так далеко от дома, — здоровяк взглянул на Матвея и улыбнулся с ужимкой. — Всю свою жизнь я провёл на «Востоке». Для меня наша станция, можно сказать, была целой планетой, — он снова посмотрел в иллюминатор. — А теперь эта планета прямо у меня на глазах становится шире и шире… И мне от этого почему-то страшно.

Матвей тихо кивнул, вспомнив, что однажды и сам почувствовал нечто подобное, когда, будучи ещё подростком, отправился с отцом в свою первую вылазку.

— Ладно, нечего сопли распускать, — решительно заявил здоровяк. — Надо бы чего-нибудь поесть. Эй, прогрессисты, чего у вас там пожрать есть?

— Мы только выехали со станции, — буркнула Надя, с самого отъезда не выпускающая из рук свою «Лапочку». Она обращалась с винтовкой как с живым существом, ласково поглаживая её по стволу.

— И? Я, может, сейчас не прочь перекусить.

— Будем есть, когда настанет время.

— Ты, кажется, не расслышала меня, — для пущей серьёзности своих слов он даже встал в полный рост. Его макушка почти коснулась потолка. — Я хочу сожрать что-нибудь сейчас.

— Ведёшь себя как капризный подросток, — девушка бросила на него презрительный взгляд, показав полное равнодушие к его грозной демонстрации своих габаритов.

— Вот как? Зато я, хотя бы, не лелею оружие как маленького ребёнка.

Надя хотела было возразить, но Вадим Георгиевич осторожно коснулся её плеча, тем самым удержав девушку от продолжения перепалки.

— Холодильная камера по правую руку, — спокойно ответил Вадим Георгиевич, кивнув в нужную сторону.

Презрительно ухмыльнувшись, Йован протянул руку к дверце холодильника. В голове Матвея мелькнуло сомнение: правильно ли он поступил, согласившись взять с собой здоровяка в столь опасную миссию? Его сила и внушительный рост, безусловно, будут полезны, но неуёмный и вспыльчивый характер может обернуться катастрофой. Тем более, учитывая нахождение под одной крышей с прогрессистами, которых он не любит, кажется, даже сильнее Олега Викторовича.

— Это что, пеммикан⁈ — Йован достал бумажный брикет, по форме напоминающий книгу, внутри которого находилось нечто коричневого цвета.

— Из тюленьего мяса, — добавил прогрессист.

Здоровяк осторожно понюхал содержимое брикета, сморщился от омерзения и заявил:

— Ненавижу пеммикан.

После чего отломил кусок высушенного мяса и отправил его себе в рот.

В полдень Йован, умявший к тому времени внушительную часть брикета, пожаловался на вкус пеммикана, изрядно приправив своё недовольство всеми ему известными синонимами слова «дрянь», а затем, как ни в чём не бывало, отправился спать.

Матвею же спать совершенно не хотелось. От разъедающей его скуки он стал прохаживаться по вездеходу, как следует рассматривая его изнутри. При этом всё никак не мог перестать удивляться, как подобное мог создать человек.

— Таких на свете всего три, — сообщил Вадим Георгиевич, заметив его любопытство. — Ну, по крайней мере, у нас на «Прогрессе». Больше я подобных нигде не видел. Может, у американцев или китайцев есть похожие, но точно не ровня этому.

Матвей взглянул на него, но ничего не ответил. Тогда прогрессист, желая поддержать разговор, поднялся с места и, взявшись за поручень (вездеход изрядно трясло из-за неровной поверхности), добавил:

— Его создали за год до Вторжения, где-то на Урале, точно я уже и не помню. Назвали «Титан-1». Но мы зовём его просто «Титан», — он похлопал ладонью крышу вездехода так, словно это был пёс, правильно выполнивший команду. — Надеюсь, он не подведёт нас, когда мы доберёмся до захваченных земель.

У Матвея от услышанного чуть глаза на лоб не полезли, поэтому он, на всякий случай, переспросил:

— Вы собираетесь доставить вездеход в захваченные земли?

— Да, конечно. Таков план.

— Вы с ума сошли.

— Вовсе нет. Капитан Лейгур заверил меня, что его судно без проблем сможет переправить наш вездеход к Большому Порту Санкт-Петербурга и обратно.

— Я сомневаюсь, что судно этого капитана Лейгура имеет достаточно места для такого вездехода, если, конечно, это не какой-нибудь танкер.

— Как бы то ни было, выбор у нас не велик. «Титан» оснащён всем необходимым для выживания в предстоящей экспедиции. Можно сказать, это наш оперативный штаб. В нём мы сможем укрываться не только от непогоды, но и от мерзляков, в чём, надеюсь, у нас отпадёт необходимость, благодаря вашим навыкам собирателя.

— Вы переоцениваете возможности этого вездехода, — со всей серьёзностью произнёс Матвей. — Точно так же зря полагаетесь на всё то оружие, которого здесь навалом. — В этот момент Надя фыркнула, явно не соглашаясь с ним в этом. — На моей памяти все, кто приходил на захваченные земли с оружием, там с ним и оставались, разодранные мерзляками в клочья.

— Просто с ними не было меня вместе с моей крошкой калибра двадцать миллиметров, — девушка коснулась лежащей рядом винтовки, которую только недавно выпустила из рук. — Самое то, чтобы снести башку безмозглому таракану-переростку.

Матвею хотелось смеяться от наивного безрассудства этой девчонки. Во что он только ввязался? Это точно билет в один конец.

— Уверяю вас, как бы наивно ни звучали её слова, — сказал Вадим Георгиевич, словно прочитав его мысли, — но эта девчонка может дать фору трём мужикам. Рядом с ней я чувствую себя в безопасности.

— По вчерашней стычке такого и не скажешь, — зевнув, выдал Йован, по всей видимости, проснувшись от разговора.

— Эй, пухленький, — немедленно встала на свою защиту Надя, — мне дали приказ не использовать оружие. Считай, мой начальник спас тебе жизнь вчера.

— Пухленький? — на всё остальное сказанное Йован не обратил внимания или, по крайней мере, сделал вид, что не обратил. — Не правда. На «Востоке» пухленьких не бывает.

Надя с возмущением шикнула, наверняка, мысленно посылая здоровяка куда подальше.

— Клянусь тебе, эта бабёнка меня с ума сведёт, Матюш, — прошептал ему Йован.

— В любом случае я хотел сказать, — продолжал Вадим Георгиевич, теперь уже полностью проигнорировав очередную стычку между его спутницей и Йованом, — с Надей и ещё двумя отличными бойцами, которые ждут нас в «Мак-Мердо», мы будем в большей безопасности, нежели без них.

— Сомневаюсь, — честно ответил ему Матвей и ушёл обратно в своё кресло, тем самым показав, что более не желает продолжать беседу.

К концу дня Матвей, наконец, решился проверить содержимое кожаного свёртка. Всё это время он тщательно наблюдал за ним, не решаясь развязать его узлы. Ему казалось, будто, открыв свёрток, он вызовет гнев утратившей своё дитя матери. Он полностью понимал абсурдность таких домыслов, однако избавиться от них не мог.

Его пальцы уже коснулись узла, чтобы его развязать, как вдруг в салоне вездехода раздался многократный звон. Подняв голову, Матвей увидел, что Домкрат бьёт ладонью по установленному над приборной панелью настольному звонку. Затем он помахал рукой, привлекая внимание всех в салоне, и остановил вездеход.

— Что случилось? — спросонья громко спросил Вадим Георгиевич.

Домкрат указал на лобовое стекло.

Матвей вместе с остальными подошёл ближе к кабине и, проследив за тем, куда указывал водитель, разглядел неподалёку вездеход, почти наполовину заваленный снегом.

— Давай подъедем поближе, — велел Вадим Георгиевич и подал необходимый жест водителю.

Через минуту они приблизились к заснеженному автомобилю, который на фоне их «Титана» выглядел не более чем камнем, случайно оказавшимся рядом с горой.

— Это же «Снежная мышка»! — воскликнул Йован.

— Снежная мышка? — уточнил Вадим Георгиевич с недоумением.

— Ну, в переводе с китайского. Как на их языке название звучит, я уже и не помню, там язык сломаешь, — объяснил здоровяк. — Это пассажирский вездеход, не грузовой. К нам в «Полярный переполох» часто заезжали на таких, верно, Матюш?

— Да, — немного нехотя подхватил тот. — Они обычно останавливаются на сутки передохнуть, а потом едут до «Чжуншаня» или «Куньлуня», или ещё куда.

— Видать, эта мышка уже никуда не поедет, — бросила Надя, шмыгнув носом. — С виду она здесь уже давненько стоит. Ничего с неё не поимеешь.

В салоне повисло мрачное молчание. Все примерно понимали, что могло случиться с пассажирами этого вездехода.

— Проверим? — предложила Надя. — А то мало ли…

— Мало ли что? — захотел уточнить Вадим Георгиевич.

Девушка равнодушно пожала плечами. Глядя на неё, складывалось впечатление, что она действительно хочет узнать, что внутри вездехода, но, в то же время, лишившись вдруг такой возможности, сильно переживать на этот счёт не будет.

— Ладно, только быстро, — ответил Вадим Георгиевич, не спуская глаз с «мышки».

Надя открыла шкафчик, достала из него лом и потянулась к своему пуховику. К ней подошёл Йован и показательно достал с верхней полки свою большую, размером с одеяло, парку из тюленьей кожи. Накидывая её на себя, он как бы невзначай задел девушку рукавом.

— Осторожнее, верзила.

— Внимательнее, злюка.

Матвей, хоть и понимал, что это бессмысленная трата времени, всё же решил проверить вездеход вместе с ними.

— Я останусь здесь, — Вадим Георгиевич плюхнулся на переднее кресло рядом с Домкратом, который что-то скрупулёзно записывал карандашом в небольшой записной книжке. — Надя, пять минут! Не больше.

— Поняла, начальник.

Троица оставила уютную теплоту салона и вышла наружу в беспощадный холод Антарктиды. Полярники торопливо направились к заброшенному вездеходу. Добравшись до мёртвой машины, Надя приблизилась к покрытому инеем иллюминатору, протёрла его рукавом куртки и, закрывшись от полярного солнца ладонью, попыталась заглянуть внутрь.

— Ни хрена не видно, — сообщила она.

Йован взялся за дверную ручку и дёрнул её.

— Примёрзла намертво.

— Неужели? При такой-то температуре? — с ядовитым сарказмом прыснула девушка, кинув ему лом.

Не ожидавший такого броска Йован всё же успел неуклюже поймать железяку. Он пробурчал что-то в ответ и воткнул лом в дверной проём, затем налёг на него всем своим весом.

И суток не прошло с начала экспедиции, как мелкая грызня этих двоих стала понемногу действовать Матвею на нервы. Не стой они сейчас на сорокаградусном морозе, он высказал бы им всё.

Через мгновение дверь заскрежетала и с лязгом поддалась. Здоровяку пришлось пригнуться, чтобы войти. Матвей последовал за ним, но почти сразу упёрся ему в спину.

— Ну, что там? — спросила зашедшая следом Надя.

— А ты как думаешь? — прошептал Йован печальным голосом. Всю его прежнюю беззаботность как ветром сдуло.

В салоне находилось с десяток заледенелых трупов. Некоторые были на полу, остальные сидели или лежали на пассажирских сиденьях.

Пронзительная тишина, дополняющая это мрачное зрелище, вызывала мурашки. Лишь приглушённый вой ветра слышался как бы издалека, проникая через дверную щель и трещину в разбитом лобовом стекле. Вой этот, без сомнения, послужил для здешних покойников панихидой.

Йован медленно пошёл вперёд, Матвей за ним.

Разобрать, какого пола тела, было затруднительно.

Вот один труп сжимает в заледеневших руках самодельный рюкзак. Видимо, внутри что-то ценное, но, что именно, совершенно не хотелось знать.

А там следующий, чьё серо-белое лицо было обращено к иллюминатору. Белоснежная мгла — последнее, что он или она увидели, прежде чем замёрзнуть насмерть.

Чуть дальше Матвей в одном из трупов всё же смог различить женщину, судя по длинным, покрытым инеем волосам.

Тела напомнили ему экспонаты жуткого музея, после выхода из которого тебя ещё долго будут преследовать кошмары.

Добравшийся до кабины водителя Йован, заметил под ногами записной планшет. Бросив быстрый взгляд на мертвеца за рулем, словно спросив его немого разрешения, здоровяк подобрал планшет и осторожно вытер с бумаги иней. Затем охнул.

— Вы не поверите.

— Что такое? — спросил Матвей.

— Последняя запись в журнале, она датируется 13 декабря 2088 года, — он опустил планшет и, словно не веря прочитанному, произнёс: — Этот вездеход стоит здесь уже больше пяти лет.

Матвей одолжил у него планшет и принялся читать. И правда, последняя запись в нём была сделана карандашом 13 декабря 2088 года.

— У них вышел из строя аккумулятор, — сообщил Матвей, пробежавшись глазами по водительскому журналу. — Ну, а дальше и так всё понятно…

— М-да, время не пожалело мышку, — пробормотал Йован, осматриваясь вокруг. — Матюш, как думаешь, может, передадим координаты нашим на «Восток»? Авось, починить смогут, чего добру пропадать.

— Ничего здесь уже не починишь. Всё, что можно выжать из этой старой рухляди, — пара запчастей, которым хрен найдёшь применение. На таких вездеходах уже почти не ездят. Одним словом, не стоит овчинка выделки, — расстроил его Матвей.

— Жаль, — разочарованно вздохнул здоровяк.

Он отложил планшет в сторону и заметил, что Надя замерла напротив одного из передних сидений.

— Эй, ты как? — обратился он к ней.

Прогрессистка не откликнулась. Переглянувшись, Матвей и Йован подошли к ней и через мгновение выяснили, отчего не могла оторвать взгляд их спутница.

На сиденье лежало худое женское тело, укутанное в меховую куртку из шкур. С первого взгляда, оно ничем не выделялось среди прочих мертвецов, если бы не одна крохотная и жуткая деталь: женщина прижимала к себе меховой свёрток, из которого торчали две синие ручки, напоминающие маленькие ледяные скульптуры, стремящиеся к материнской груди.

Матвей заметил, как Йован, будучи не в силах больше смотреть, отвернулся и слегка покачнулся, едва не потеряв равновесие.

— Боже, — только и прошептал здоровяк.

— Надо сжечь здесь всё, — твёрдо произнесла Надя.

Услышанное вогнало Матвея в ступор, но это чувство почти сразу прошло. Она была права.

— Нельзя оставлять их вот так. В таком… виде, — дополнила своё предложение девушка.

Матвей увидел, как Йован тихонько закивал, соглашаясь с её мнением.

— И как мы это сделаем? — спросил он.

— Дадим немного ватт в аккумулятор, вызовем короткое замыкание и… Ах, да… — она запрокинула голову и с закрытыми глазами прошептала: — Он же накрылся, проклятье. В такие моменты жалеешь, что люди заменили горючее на ватты.

Снаружи раздался тяжёлый и протяжный гудок вездехода, зовущий их обратно. Троица поначалу не придала ему никакого значения, пока тот не загудел чаще и сильнее.

— Что-то не так, — с подозрением выдала Надя и зашагала к выходу.

Матвей отправился вслед за ней.

— Ты идёшь, Йован? — спросил он здоровяка.

— Да, — тот поборол желание ещё раз взглянуть на замёрзшую мать с младенцем. — Давай-ка выбираться отсюда.

Гудок не смолкал и громогласно разносился по заледенелой равнине.

Покинув вездеход, Матвей заметил, что Надя уже перешла на рысцу. Что-то явно было не так. Он поспешил за ней, взобрался по небольшой лестнице с тремя ступенями, но не успел и руки протянуть к дверце, как та открылась сама.

— Я всё объясню, — виноватым голосом поприветствовала его возникшая из ниоткуда Арина.

На какое-то мгновение взгляд Матвея остановился на девушке, и на его лице отразилась целая гамма чувств: сначала удивление, затем недоумение и, наконец, гнев. Он почувствовал, как невидимая хватка сдавливает его горло и, не промолвив ни слова, прошёл мимо Арины в салон. Так же молча уселся на своё место и уставился невидящим взглядом в пол.

— Матвей…

— Ничего себе! Пигалица! — воскликнул вошедший следом Йован и стиснул подругу в крепких объятиях. — Ты здесь откуда⁈

— Пряталась в отсеке для хранения, — ответил за неё Вадим Георгиевич, кивнув на открытый люк в полу. — С вещичками, — он указал на её плотно набитый рюкзак. — И когда только она успела?

— Я чихнула, вот и… спалилась, — добавила от себя Арина, поджав губы и взглянув исподлобья на Вадима Георгиевича.

— Ты чего же, пролежала там всё это время? — недоумевал Йован.

Она кивнула.

— Ну, ты сумасшедшая…

А затем Йована вдруг как обухом по голове ударили, точнее, на него с осуждением взглянул Матвей, и весь его дружественный тон как ветром сдуло.

— Тебе здесь не место, ты это понимаешь? — здоровяк взглядом указал на Матвея, как бы припоминая его чёткий наказ и не думать о путешествии с ними.

Арина ничего не ответила, лишь виновато опустила голову и отвернулась, скрестив руки.

— Ладно, нет у нас на это времени, — отмахнулся Вадим Георгиевич. — Обратно её мы не повезём, я не собираюсь терять лишние двое суток. Отвезём её в «Мак-Мердо», а там разберёмся.

Прогрессист посмотрел на Матвея в ожидании его одобрения, но тот продолжал хранить молчание.

— Ну, поскольку возражений нет… — выдохнув, произнёс мужчина и обратился к Наде: — Нашли что-нибудь в этом вездеходе?

— Нашли, — ответила та голосом, по которому всем всё стало понятно (кроме, разумеется, Домкрата, но и ему хватило одного только взгляда на мрачное лицо своей спутницы, чтобы понять всё без слов и внести очередную заметку в свой журнал).

— Много? — уточнил прогрессист.

Очередное молчание, тяжело повисшее в воздухе, было ему ответом. И Арина, прежде непонимающим взглядом посматривающая на них, теперь, кажется, поняла, о чём речь.

— Ну… — Вадим Георгиевич пожал плечами и выдохнул. — Здесь мы ничего поделать не можем, увы.

— Сжечь всё там надо, начальник, — прошептала Надя, отчего-то посмотрев в сторону Йована.

— Нет у нас на это времени, — быстро напомнил прогрессист. — К тому же, как его сжечь?

— Я думала о коротком замыкании, только вот аккумулятор накрылся с потрохами. Теперь это просто кусок железа.

Арина поджала губы, призадумалась, а затем осторожно предложила:

— Если вызвать замыкание через аккумулятор невозможно, то мы можем сделать это через ваттбраслет.

Надя и Вадим Георгиевич обменялись вопросительными взглядами.

— Как это? — решила уточнить прогрессистка.

— В вездеходах под стальной обшивкой имеются изолированные кабели с проводами, до которых холод обычно не добирается. Мы можем повредить один из них, скажем, тот, что отвечает за освещение. Затем подключиться к сети проводов через блок предохранителя с помощью полностью заряженного ваттбраслета и по таймеру пустить по ним ток, который и вызовет короткое замыкание, — всё свое предложение она произнесла без запинки, словно проделывала нечто подобное тысячу раз. — Правда, в таком случае придётся пожертвовать ваттбраслетом, поскольку после такого всплеска энергии он превратится в кучу металлолома.

Прогрессисты на мгновение как языки проглотили. В то же время Йован, заметив удивление недругов, с важным видом скрестил руки на груди.

— Знай наших, — горделиво выдал он и приобнял Арину. — А вы додумались бы до такого, прогрессисты?

— Это может сработать, — похвалила девушку Надя, вызвав у той скромную улыбку. — У нас есть парочка лишних браслетов. Потом купим в «Мак-Мердо» ещё один на замену уничтоженному. Идём.

— Купишь на свои ватты? — осадил её Вадим Георгиевич.

Протянутая к одному из шкафчиков рука Нади повисла в воздухе.

— Прошу вас, начальник. Мне… — она осеклась, и мгновение спустя полушёпотом сказала: — Это надо сделать.

Прогрессист нахмурил брови.

— Сколько времени это займёт? — в его голосе так и слышалось нетерпение и желание поскорее с этим покончить.

— Минут десять, не больше, — сообщила Арина.

— Тогда у вас ровно пять минут. Действуйте.

Надя спешно открыла один из стальных ящиков и достала оттуда новёхонький с виду ваттбраслет.

— Останешься здесь, — Матвей остановил за руку собравшуюся пойти с ней Арину. — Она справится без твоей помощи.

— Но…

— Сядь, — строго велел он.

Арина подчинилась и села рядом.

— Он прав, — отозвалась Надя, — думаю, я справлюсь одна. Да и лучше всего будет… — прогрессистка посмотрела в иллюминатор на вездеход, и прочистила горло. — В общем, я скоро.

Надя открыла дверь, впустив поток холодного воздуха, и поспешно закрыла её уже за собой.

— Матвей? — не сдавалась Арина. — Послушай…

— Поговорим позже, — сердито ответил он.

Девушка поджала нижнюю губу и тихонько кивнула. При этом выглядела она так, словно сегодня её поведут на казнь.

Вместо отведённых пяти минут Надя справились за шесть. Как только она вернулась обратно на «Титан», из люка «Снежной Мышки» повалил густой чёрный дым, а ещё через мгновение мелькнули языки пламени.

Сначала огонёк был совсем крохотным, и казалось, пожар может закончиться, даже не начавшись, особенно учитывая столь низкую температуру. Но затем вспыхнула обивка сидений, загорелись вещи покойников и пластиковые компоненты, такие, как рукоятки, крепления и другая мелочь.

Через несколько минут огонь охватил весь вездеход, своим жаром размывая ярко-синее небо.

— Ну, всё, поехали, — устало произнёс Вадим Георгиевич и подал жест Домкрату.

Двигатель «Титана» тихо загудел, и вездеход плавно тронулся.

— Эй, — окликнула Надя Арину, уставившуюся в иллюминатор. — Хорошая идея с ваттбраслетом.

Та в ответ лишь кивнула и продолжила наблюдать в иллюминатор, тихонечко улыбаясь.

— Пять лет… — тихо удивлялся Йован. — Даже не верится, что он простоял там всё это время, так и оставшись незамеченным. Разве такое возможно?

— Антарктида умеет скрывать свои преступления, заметая их под бесконечный снежный покров, — буднично ответил ему Вадим Георгиевич, перемешивая ложкой только что налитый в стакан не то чай, не то кипяток. — Этот несчастный вездеход — лишь малая часть того, что таят в себе льды этого неумолимого к человеку континента.

— Тем не менее, мы нашли его, — бросил Йован. — И сделали доброе дело.

Здоровяк посмотрел в сторону Нади, которая неотрывно смотрела в видимую лишь ей точку на стене. Похоже, она о чём-то крепко задумалась.

— Да, — кивнул Вадим Георгиевич и отхлебнул содержимое стакана. — И на то была только её прихоть. Но каков мотив? Может, в ней проснулась жалость? В любом случае, этого мы точно не узнаем.

— Разумеется, не узнаем, — возразила Арина. — Потому что вы говорите про Антарктиду так, словно она какое-то живое существо. Как по мне, это звучит как полнейшая чушь. Она не умеет говорить.

— О, поверьте мне, юная барышня, она способна говорить. Прислушайтесь на досуге к здешним ветрам, и вы поймёте, что я имею в виду.

Арина в ответ усмехнулась и плюхнулась в кресло, встретившись взглядом с Матвеем. Её прежде весёлое настроение улетучилось в один миг.

Прошло совсем немного времени, и горящий вездеход скрылся за горизонтом, а идущий от него столб чёрного дыма растворился на фоне бескрайнего неба.

Через несколько часов «Титан» совершил свою первую остановку, необходимую для зарядки аккумулятора.

Просидевший целый день за рулём, Домкрат с виду был рад, наконец, покинуть место водителя. Он как следует потянулся, хрустнул позвоночником, размял пальцы и подошёл к громоздкому стальному ящику, намертво прикреплённому болтами к полу. Достал оттуда портативную литий-полимерную батарею — необходимую для зарядки аккумулятора устройство размером с ящик для инструментов.

Без таких батарей ни о каком длительном путешествии не могло идти и речи, поскольку вездеходы потребляли существенное количество энергии, а уж такая махина, как «Титан», и того больше. Опытные выжившие, путешествующие между станциями вот уже много лет, давно знают, что свой путь рассчитывать нужно не в километрах и днях, а в количестве имеющихся при себе батарей.

Сами же эти устройства получали энергию от солнечных панелей и ветряков. Когда электричество поступало в батарею, ионы лития двигались через полимерный электролит, постепенно накапливая энергию. Благодаря уникальной химии лития и полимера, из которых они были сделаны, батареи могли хранить накопленные ими ватты на протяжении длительного времени.

Выжившие бережно относились к батареям, ведь покупка новых могла влететь в существенное количество ватт, а найти подобные на захваченных землях с каждым годом становилось всё труднее. Среди собирателей батареи и вовсе были драгоценным ресурсом, поскольку без них путешествия на континенты попросту были бы невозможны. Как-то раз Матвей читал в одной исторической книжке, что у древних египтян кошка считалась символом плодородия. Так вот, у собирателей этим символом, можно сказать, были литий-полимерные батареи.

Матвей невзначай взглянул на содержимое стального сундучка, прежде чем Домкрат закрыл его на замок, и заметил там наличие ещё, как минимум, двадцати подобных батарей — половина всего запаса, что имелась на «Востоке». Это в очередной раз убедило собирателя в том, что Вадим Георгиевич желает вернуть свою дочь во что бы то ни стало и не поскупится ради этого ни единым ваттом.

Однако чутьё подсказывало, что за всем этим скрывается не только спасательная экспедиция. Почему? Матвей обдумывал внезапно пришедшую ему в голову мысль почти всю дорогу. Его беспокоили некоторые факты. Сначала редкий, навороченный вездеход, «таких в мире всего три». Потом затрачиваемые направо-налево ватты. Теперь вот батареи, рассчитанные на очень далёкое и крайне опасное путешествие.

Матвей понятия не имел, как ведут дела на «Прогрессе», но он точно знал, что, ради спасения одного или даже нескольких человек, никто не решится на растрату такого количества ресурсов. Пусть хоть твой брат и главный на станции.

Тревожные размышления о прогрессисте были прерваны звонким голосом Арины, разговаривающей с Йованом. Они сидели за небольшим столиком и ели вяленую треску, припасённую здоровяком. Прогрессисты ели от них порознь, расположившись в кабине вездехода. Молчавшая после поджога «мышки» Надя немного оживилась и о чём-то спорила с Вадимом Георгиевичем, пока Домкрат отламывал маленькие кусочки пеммикана и забрасывал их себе в рот. Он разглядывал салон так, словно бы искал, к чему придраться.

Всё это время Матвей сидел в стороне. С появлением Арины аппетит отбило напрочь.

Настало время поговорить о её безрассудном поступке.

— Одевайся, — строго велел он ей.

Услышав его голос, девушка, не разжевав, как следует, проглотила кусок целиком.

— Зачем? — осторожно спросила она.

Матвей взял её парку и протянул ей.

— Надо поговорить.

— Давай поговорим здесь. Снаружи градусов под сорок!

— Значит, одевайся теплее, — он бросил парку прямо на её тарелку с рыбой.

Арина умоляюще посмотрела на Йована, словно ожидая от него поддержки, но тот едва заметно пожал плечами, мол, увы, ничего поделать не могу.

Девушка тяжело вздохнула, надела парку, влезла в свои тёплые, кожаные унты и пошла наружу под пристальным взглядом не только Йована, но и остальных присутствующих в салоне. Матвей пропустил её вперед, закрыл за собой дверь и спустился по ступенькам вниз.

Снаружи было очень холодно, ещё и ветер разошёлся, как следует, ледяными зубами кусая за щёки. Однако прямо сейчас ему было плевать на это. Он не собирался выяснять отношения на глазах у незнакомцев.

Арина надевала меховые варежки. Те самые, которые он подарил ей на шестнадцатый день рождения. Матвей вспомнил, как подбирал на рынке лучшую кожу и самый тёплый мех, привезённый с захваченных земель. Как затем за пару ночей сшил ей варежки, предвкушая радостную улыбку своей сестрёнки…

— Матвей…

— Хватит, — прервал он её.

Девушка покорно склонила голову.

— Ты ослушалась меня…

— Я просто хочу помочь…

Внезапно Матвей как с цепи сорвался. Он грубо схватил её за воротник парки и посмотрел девушке прямо в глаза, как можно крепче прижимая к себе.

— Да не нужна твоя помощь, не нужна!

Он заметил, как она испугалась, однако Арина не пыталась вырваться из его хватки. На её лице читалось смирение, но, в то же время, несогласие так и бурлило внутри, норовя выплеснуться наружу — это было заметно по сильно сжатым губам.

Матвей отпустил девушку, чувствуя, что погорячился и немного переборщил, так грубо схватив её. Он отвернулся, будучи не в силах больше смотреть на неё и принимать тот факт, что она здесь, сейчас, так далеко от родной станции.

Оба некоторое время молчали, будто напрочь позабыв о жгучем морозе и нарастающем ветре. Всё это в какой-то момент перестало иметь для них значение.

— Матвей, мне уже семнадцать.

— Это ничего не меняет.

— Ещё как меняет! — возразила она. — У тебя уже было пять вылазок, когда тебе было семнадцать. И тогда не было ни метеодатчиков, ни опыта, ни…

— Хватит постоянно сравнивать меня с собой.

— В самом деле? — она подошла к нему и силой повернула к себе. Ярость в её глазах превратила мягкое прежде выражение лица в маску негодования. — А с кем, по-твоему, мне следует себя сравнивать? Всю свою жизнь, помимо отца, ты был единственным близким мне человеком, моим, можно сказать, старшим братом. Извини, так уж получилось, что ты стал примером для подражания.

Эти слова, несмотря на всю их желчь, приятно кольнули его самолюбие. Отрадно было слышать, что и она считает его в какой-то степени братом.

— Мне до ужаса надоело, что на «Востоке» все видят во мне не просто Арину Крюгер, а именно дочь того самого Курта Крюгера, спасителя нашей станции, — её голос потихоньку затих, только нотка обиды в нём не исчезла. — И вот приходят люди, хотят, чтобы я починила их оборудование… Но мне всегда кажется, что они пришли не из-за моих навыков, а из вежливости, из уважения к памяти моего отца. Как-то неловко себя ощущаешь, когда живёшь за счёт его достижений, к которым не имеешь никакого отношения. Весь мой день проходит за ремонтом браслетов, экранов, прочего оборудования… Я уверена, что способна на большее, что могу принести много пользы нашим братьям и сёстрам на «Востоке», если отправлюсь с тобой. Я взяла с собой прототип того метеодатчика, и если он…

— Да как ты не поймёшь простую вещь⁉ — Матвей обнял её за худые плечи. — Ты мне живой нужна, дурёха! Живой! Твоя смерть вообще не принесёт никакой пользы для наших братьев и сестёр, а ты хочешь отправиться в то место, где она поджидает везде!

Весь прежний её протест, отпечатанный на лице, как ветром сдуло.

— Как только мы доберёмся до «Мак-Мердо», я прослежу, чтобы ты села на ближайший вездеход в сторону «Востока».

Арина захотела возразить, но Матвей немедленно это пресёк:

— Даже не обсуждается. А теперь пошли обратно.

— Какой же ты эгоист, Матвей.

Он повернулся к ней.

— Ты, между прочим, мне тоже нужен живым, понял? — она ткнула пальцем ему в грудь, правда, из-за плотной куртки Матвей почти не почувствовал её прикосновения. — Придурок.

Арина направилась к вездеходу, по пути нарочито пихнув его в бок, и вскоре зашла внутрь.

Матвей простоял ещё несколько минут снаружи, переваривая в голове сказанное, пока холод всё же не загнал его обратно на «Титан».