Дети Антарктиды. Лед и волны

Глава 15 Пленник

30 января 2093 года

Понадобились усилия трёх человек, чтобы переместить Вадима Георгиевича в кубрик. Несли его, в основном, сержант и Надя, Ясир же на ходу осматривал пулевое ранение в живот.

Дорога была каждая секунда.

— Крепче держи, крепче!

— По ступенькам осторожнее.

— Под ноги, под ноги смотри!

Йован предложил заменить Надю, но та наотрез отказалась. Прогнала его и сказала, что всё сделает сама, чем вогнала здоровяка в ступор.

Сопровождавший их до палубы Матвей отметил, что за троицей тянется кровавый след, наводящий на неприятные мысли об участи начальника прогрессистов.

— Он пытался защитить меня, — провожая их взглядом, тихо сказала Арина. — Когда этот парень оказался внутри, Вадим Георгиевич велел мне спрятаться, а сам попытался разобраться с ним, обойти его сзади, но… Тот как-то услышал его и выстрелил.

Матвей захотел прижать её к себе, но она отпрянула, скрестив руки на груди.

— Надеюсь, с ним всё будет в порядке.

— Я тоже, — ответил собиратель, хоть и мало в это верил.

Арина опустила голову и увидела, что стоит в ручейке крови, испачкавшей её обувь. Она обернулась и осмотрела палубу, заваленную трупами, а затем перевела взгляд на догорающий корабль пиратов.

— Не спрашивай, — заранее предугадав её вопрос, произнёс Матвей.

Со стороны задней части судна к ним шёл Лейгур, по-прежнему обнажённый до пояса. Его борода покрылась небольшим инеем, тело было красным от холода и измазанным кровью.

Девушка невольно попятилась от исландца.

— Плывём дальше, — обронил он, проходя мимо.

Арина проводила его ошарашенным взглядом и шепнула:

— Он?..

— Да, говорит по-русски, — Матвей увидел Йована, бредущего в их сторону. — Потом расскажу.

Собиратель обратился к товарищу:

— Ну, жив он?

— Жив, жив, — ответил тот и заметил Арине: — Ты того парня хорошенько по голове огрела. До сих пор в себя прийти не может, лежит без сознания.

— Это я ещё вполсилы… — снисходительным тоном ответила она.

Здоровяк встретил её слова ухмылкой:

— Связал его на всякий случай, только вот, что делать с ним, не знаю. С виду совсем ребёнок, а в детей стрелять я не собираюсь.

— Ребёнок… — фыркнул Матвей. — Знавал я пацанов и помладше, которые исподтишка резали сухожилия на ногах собирателей, не согласных добровольно отдавать собранное с захваченных земель.

— Ты что, предлагаешь его того?.. — осторожно предположил Йован.

Матвей задумался.

При всей своей ненависти к пиратам, он всё же и мысли не мог допустить о хладнокровном убийстве пацана.

— Пускай очнётся, поговорим с ним, а там и решим…

Здоровяк согласно кивнул и обвёл взглядом палубу, усеянную трупами:

— А ведь у нас, на минуточку, спасательная экспедиция.

С самого утра в кубрике велась операция по спасению Вадима Георгиевича силами Ясира и сержанта, участвующего в качестве помощника. Заходить внутрь кому-либо было строго запрещено, поскольку это могло отвлечь внимание врача, и без того делающего невозможное.

Больше всего за состояние прогрессиста беспокоилась Арина, объясняя это тем, что старик получил пулю, пытаясь её уберечь. Переживала и Надя. Стоя вместе с остальными на палубе возле вездехода, она призналась, что Вадим Георгиевич был для неё куда больше, чем просто «начальник».

— Он и Валентина Игоревна, его жена, первыми приютили нас с сестрой после эвакуации из Архангельска, — рассказывала она. — Накормили, напоили, обогрели… не бросили, одним словом. Когда мы уже прибыли в Антарктиду, они заботились о нас, справлялись о наших нуждах, подкидывали еды, хоть и у самих было мало. Потом, правда, Валентина Игоревна оказалась в положении и вскоре родила. Нам с сестрой они стали меньше уделять внимания, но всё равно не забывали про нас.

— Странно, чего ты его тогда «начальником» зовёшь? — поинтересовался Йован.

Надя пожала плечами:

— Да не знаю, субординация, наверное, какая-никакая.

— Субо… что?

У неё зашипела рация.

— Да, сержант? — быстро ответила девушка.

— Кровь, принеси крови. Двух хватит.

— Приняла.

Надя сорвалась с места и юркнула внутрь вездехода, оставив дверь нараспашку. Матвей с остальными увидели, как она набрала код на панели небольшой дверцы в задней части «Титана» и открыла её, выпустив потоки ледяного пара. Оказывается, это был холодильник, внутри которого на крючках висели пакетики с кровью, и на каждом из них было написано имя одного из прогрессистов.

— Вот оно как, — охнул Йован, наблюдая за тем, как Надя взяла два пакета и закрыла холодильник. — А если кто из нас помирать будет, не найдётся один такой?

Надя ничего ему не ответила и, проскользнув мимо, поспешила к надстройке.

— Видать, для восточников кровушки не найдётся, — с горечью выдохнул здоровяк.

Тем временем Домкрат в одиночку начал перетаскивать трупы пиратов и выкидывать их за борт.

— Пошли, поможем нашему глухонемому приятелю, пока они все не примёрзли к палубе, — предложил собиратель Йовану.

— Я тоже помогу, — вызвалась Арина, уже сделав шаг вперёд.

— Нет, лучше иди, посиди в вездеходе.

— Матвей, я…

— Арина, пожалуйста.

Девушка не стала дальше спорить.

В полдень Миша и Ясир, наконец, появились на палубе. Оба выглядели страшно измотанными, от них разило едким запахом антисептика вперемешку с потом.

Первой к ним подошла Надя и осторожно спросила:

— Ну?

Сержант взглянул на врача, как бы передавая тому все полномочия говорить.

— Пулю я извлёк, рану зашил, обработал, но крови он, конечно, потерял много. Переливание мы сделали, этого должно хватить.

— Жить-то будет? — прямо уточнил Йован.

Ясир пожал плечами:

— Трудно сказать. Ему нужен отдых, много отдыха и покоя, а там на всё воля Всевышнего.

— У нас впереди, как минимум, полторы недели в море, — произнёс Матвей. — Он сможет встать на ноги к тому времени, когда мы доберёмся до захваченных земель?

Араб вновь пожал плечами:

— На всё воля Всевышнего. Я сделал всё, что было в моих силах.

На минуту в собравшейся компании повисла тишина, нарушаемая лишь тихим плеском воды.

— Нам ещё нужно разобраться с тем парнем, что его подстрелил, — сообщил Йован. — Он сейчас там же, на складе, связанный.

— Ты его не прикончил? — с едва слышным упрёком обратилась к нему Надя.

От услышанного здоровяк невольно дёрнулся и ответил:

— Нет.

— Почему?

— Так… — Йован посмотрел на остальных, словно ища поддержки. — Мальчишка же совсем.

Миша тяжело вздохнул, словно готовясь к очередному испытанию, уготованному ему сегодня:

— Ладно, пойдём, поворкуем с ним.

— Давайте без меня, мне надо отдохнуть, — выдал Ясир. — Если что, я в кубрике, рядом с начальником.

— Конечно, дружище. Отдыхай, ты это заслужил, — сказал ему сержант, хлопнув того по плечу.

Они спустились вниз и открыли ключом дверь в складское помещение, заполненное тусклым светом единственной лампочки. К одной из массивных стальных балок был привязан молодой человек. Его худощавое тело крепко обвивал грубый корабельный трос.

Приглядевшись, Матвей заметил, что их пленник выглядел намного моложе, чем ему показалось вначале: молочные щёки, покрытые юношеским пушком; голубые выразительные глаза, невинно смотревшие на посетителей. Всё это как-то не вязалось с тяжестью совершённого им поступка. Волосы на затылке парнишки пропитались кровью и слегка сбились в комья, а свежая рана на коже выглядела как бесформенный контур с тёмными краями.

Юный пират был одет в куртку из тюленьей кожи, усеянную заплатами. Два разных ботинка, тоже видавшие виды, придавали ему комичный вид.

Заметив вошедших, незнакомец слегка напрягся. Его взгляд прошёлся по лицам, пока не остановился на Арине. В глазах мелькнула непонятная тень, которая тут же сменилась решимостью. Видимо, присутствие девушки, близкой ему по возрасту, придало пленнику долю уверенности.

— По-русски говоришь? — строго спросил его Миша.

— Да, — подтвердил тот твёрдым голосом, хотя в нём чувствовалось некое смятение.

Молодой человек явно нервничал, хоть и пытался не показать виду.

— Звать как?

— Где мои братья? — уверенно задал вопрос парень, голос его звучал решительно.

— На вопрос отвечай! — рявкнул сержант, делая шаг в его сторону.

Несмотря на грозный вид прогрессиста, мальчишка не дрогнул.

— Тихон, — гордо произнёс он.

— Как⁈ Громче, мать твою!

— Тихон! — повторил он, с ненавистью глядя на сержанта.

Вид упрямого мальчишки, пускай и пирата, вызвал у Матвея уважение. Он подался вперёд и взглядом попросил Мишу отступить. На удивление, тот не имел ничего против и отошёл. По всей видимости, сказалась усталость, которая накопилась за то время, что он помогал Ясиру оперировать.

Собиратель заметил неподалёку ящик, неторопливо подвинул его к себе и сел напротив пленника.

— Тихон, значит… — про себя Матвей отметил, сколь необычно это имя. — С какой ты станции, Тихон?

Парень поднял голову:

— С «Горизонта», — его слова были твёрдыми и уверенными, а глаза полны решимости.

— «Горизонт»? Первый раз слышу.

— Это станция на острове Тринити, — с чувством достоинства сообщил Тихон.

— Тринити? Насколько я знаю, на том острове, кроме пингвинов и их гнездовий, никогда не было никаких станций.

Мальчик молчал.

— Обманываешь меня?

— Если не веришь, возьми курс на восток, и сам убедишься.

— Дерзишь? — шикнул в сторону молодого пирата Йован. — Ну, дерзи-дерзи и просидишь здесь ещё чёрт знает сколько.

Матвей прочистил горло и наклонился к парню поближе.

— Ладно, давай так, родители у тебя есть?

Юнец склонил голову, и храбрости на его лице сразу поубавилось.

— Нет.

— Хорошо, а сестра? Брат?

Он покачал головой.

— Ну, а вообще, семья у тебя есть? Родственники там, дяди, тёти, друзья, в конце концов.

Мальчишка понурил взгляд, но затем гордо вскинул голову и произнёс:

— Братство Моргана — моя семья.

— Кто-кто? — переспросил Йован, ставший непрошеным участником допроса.

— Братство Уильяма Моргана, нашего вождя и отца, — юнец расправил плечи, пытаясь казаться внушительнее. Его голос звучал фанатично.

— Матвей, ты знаешь, кто это? — спросил здоровяк.

Собиратель покачал головой. Все остальные тоже ответили молчанием.

— Это вы пока не знаете, — продолжил мальчик свою бурную речь, — ещё пару лет назад выжившие на полуострове тоже ничего не знали о Братстве, а теперь боятся его и уважают. Придёт время, и все остальные люди за пределами архипелага будут знать о нас и нашем вожде, чьё имя будет вызывать у них уважение и трепет.

Он говорил так, словно повторял слово в слово видимую лишь ему надпись на стене. Сказанное им, однако, совершенно не заботило Матвея. Кем бы ни был этот Уильям Морган, для него он был всего лишь бандитом, предводителем шайки пиратов, который ещё и запудрил мозги этому несчастному.

В любом случае, тратить время на расспросы об этом человеке сейчас не было ни сил, ни желания. Впрочем, разобраться в случившемся собиратель был обязан:

— Ладно, поговорим об этом потом. Ответь мне вот на какой вопрос: кто вам сообщил о том, что мы будем плыть в этих водах?

И сразу же повысил голос, предупреждая мальца:

— Не пытайся солгать мне, пацан. Я знаю, что вы сделали налёт на это судно по наводке. Рейдеры и прочее отребье ни за что не сунутся в море в эти месяцы, только если будет большая нужда. Так что лучше скажи-ка всё начистоту.

Тихон презрительно скривил губы:

— Много ты знаешь. Небось, ишак, а?

Матвей встретил дерзкий ответ парня ухмылкой, но не поддался на провокацию:

— Отвечай на вопрос.

— Задача ишака — тащить вещички с захваченных земель, а не вопросы задавать.

Йован вышел вперёд со сжатыми кулаками и рявкнул:

— Нет, ну ты посмотри на него… сопля зелёная.

Матвей вытянул руку в его сторону, призывая товарища утихомириться, и пристально посмотрел в глаза мальчишке:

— Не хочешь, значит, говорить, да?

— Странное дело, ишак, да ещё и глухой! Как же ты на вылазках щелкачи мерзляков слушаешь, ишак? Сказано тебе, ничего не скажу!

Сержант принялся разминать кулаки:

— Ладно, собиратель, посюсюкался и хватит. Теперь я с ним говорить буду.

— Да, пожалуй, — согласился Матвей, вставая с ящика. — Видимо, по-хорошему ему не хочется. Тогда будет по-плохому.

Хоть и старался Тихон выглядеть храбрым, но по его лицу было видно, что он боится. При виде идущего на него сержанта страх этот стал ещё сильнее.

— Да ничего я не знаю! Ясно⁈ — выкрикнул он. Миша остановился, но не перестал разминать кулаки. — Я младший в Братстве, нас в курс дела почти никогда не вводят. Если кто и знал, откуда наводка, то это Хриплый, он с вами переговоры пытался вести. Вот его и спросите. Только он вам ничего не скажет, и я ничего не скажу.

— Хриплый? — сержант взглянул на Надю, припоминая её первый хороший выстрел в начале потасовки этой ночью. — Ясно.

— Что ясно-то? — парнишка опять начал дерзить.

— Да на дне твой Хриплый, вместе с остальными «братьями», — ответила за сержанта Надя. — А некоторых до сих пор с палубы соскребаем.

Тихон в растерянности посмотрел на всех, а затем рявкнул:

— Врёшь!

— Ну, будь иначе, не стояли бы мы сейчас здесь, перед тобой, верно?

— Ах ты… Ведьма! — у пацана ком застрял в горле, а через секунду он, как заводной, стал осыпать всех проклятиями, каких Матвею, впрочем, как и всем собравшимся, ещё не доводилось слышать.

Было видно, что сказанное задело мальчишку, и он дёрнулся в сторону прогрессистки, напрочь позабыв про трос, не давший ему и шагу ступить.

Для себя собиратель решил, что парень не врёт: он, и правда, выглядел совсем юным. Да и кровь в нём сейчас кипела от злости не на шутку. Лучше было оставить его в покое.

Он подошёл вплотную к сержанту и отвёл его в сторону:

— Без толку, не знает он ничего.

— С чего это ты взял? — спросил тот с неуверенностью.

— Да ты посмотри на него, — Матвей кивнул в сторону пленника. — Молоко на губах не обсохло, откуда ему знать о наводке? Да и на кой чёрт он нам здесь, на судне, сдался?

Миша хмыкнул:

— Говоришь так, будто хочешь его освободить.

Собиратель согласно кивнул:

— Да, я бы так и сделал, но, боюсь, теперь уже поздно. Все ближайшие станции могут быть подконтрольны рейдерам, поэтому причаливать у них рискованно. К тому же в полдень мы выйдем к проливу Дрейка, а повернув назад, только время потеряем.

— Ни за что, — вмешалась в их разговор Надя, всё это время стоявшая рядом в качестве слушателя. — Этот мелкий гадёныш чуть не убил Вадима Георгиевича, а ты его отпустить хочешь?

Тихий протест Нади вызвал у Матвея противоречивое чувство. Уж от кого, а от неё он не ожидал услышать подобного. Только потом припомнил про её отношение к «начальнику», как к отцу, и махнул рукой:

— Решайте сами, я всё сказал. Но, как по мне… — собиратель бросил взгляд на Тихона, который, выбившись из сил, упал на колени и тяжело дышал. Арина стояла к нему ближе всех, скрестив руки на груди и стараясь не смотреть на пленника. — Как по мне, убивать его не стоит, — затем он посмотрел на прогрессистов: — Глупый он ещё, ребёнок.

— Вот что, — предложил сержант, — пускай начальник и решит, что с ним делать. По мне, так будет честно.

— Согласен, — ответил Матвей, сочтя это разумным решением.

— Если начальник, вообще, очнётся, — бросила Надя и направилась к выходу.

Зайдя на мостик, Матвей сразу заметил на полу следы крови, ведущие прямиком к дивану, на который исландец обычно ложился вздремнуть. На столике рядом с ним находились окровавленные тряпки, пинцет и бутылка с прозрачной жидкостью. Всё помещение пропиталось жгучим запахом спирта.

— Через пару часов достигнем пролива Дрейка, — произнёс стоявший за штурвалом капитан и прочистил горло.

Вошедшие следом члены команды настороженно переглянулись. Подойдя ближе к пульту управления, Матвей обратил внимание, что на шерстяной кофте исландца виднеется едва заметный кровавый след, а из рукава выглядывает конец пожелтевшего бинта.

Видимо, не вся кровь на теле Лейгура принадлежала пиратам.

— Ты ранен? — спросил собиратель.

Тот ответил не сразу:

— Был.

Сержант подошёл к столу, взглянул на испачканное кровью тряпьё, а затем на исландца.

— Позвать доктора? — предложил он.

Лейгур едва заметно покачал головой:

— Не стоит.

— Судно вести сможешь?

— Смогу.

— Отлично.

После чего Миша обратился к Матвею:

— Собиратель, ключ от наручников при тебе?

Тот опустил руку в карман и нащупал маленький ключ:

— Да.

— Бросай сюда.

Сержант ловко поймал ключик, взял с навигационной панели наручники, оставленные там Матвеем ещё во время нападения пиратов, и подошёл к Лейгуру.

Исландец покорно убрал руки со штурвала и вытянул их перед собой, однако сержант не спешил заковывать его в «браслеты».

— Со скованными руками управлять неудобно? — Миша кивнул в сторону штурвала.

— Догадайся, — бросил капитан.

Дерзкий ответ сержант встретил ухмылкой.

— Знаешь, ты хорошо управился с этим отребьем, — произнёс он. — Из тебя вышел бы хороший солдат…

На комплимент исландец ответил молчанием.

Вдруг сержант нанёс резкий удар ему в живот, отчего тот согнулся пополам и едва удержался на ногах, издав лишь тихое фырканье.

Все находившиеся на мостике вздрогнули. Надя потянулась к пистолету.

— Только вот с дисциплиной были бы проблемы! — спокойно ответил Миша, встряхнув кулак. — А не дисциплинированный солдат — всё равно, что кусок мяса.

Сержант приподнял скорчившегося от боли капитана за шиворот:

— Теперь слушай сюда, грёбаный убийца детей. Ещё одна подобная выходка с твоей стороны или хоть малейшее неподчинение, и после экспедиции вернёшься на «Мак-Мердо» без рук. Потому что я тебе отрублю их на хрен. Ты меня понял?

Исландец молчал, хмуро поглядывая на Мишу.

— Ну? Ты же понимаешь по-нашему, — а затем сержант рявкнул: — Отвечай!

— Да, понял, — тихо выдал исландец.

— Отлично, — прогрессист издевательски хлопнул его по плечу. — И, кстати…

Теперь Лейгур получил коленом по лицу, из-за чего упал на пол. Его нос покраснел, из ноздрей брызнула кровь.

— Это тебе за то, что подслушивал нас всё это время.

Сержант подошёл к Наде и отдал ей наручники и ключи:

— Убедись, что наш капитан через десять минут придёт в себя и снова сможет управлять судном, как и прежде — с наручниками на его грязных лапах. А я пойду, отдохну.

Когда Миша покинул мостик, никто не стал помогать Лейгуру подняться. Все лишь молча и с некоторой неловкостью наблюдали за его очередной попыткой встать и взяться за штурвал.

Матвей не жаловал сержанта, куда уж там — он его почти ненавидел. Но всё же, до чего было приятно смотреть, как тот лупит этого сукина сына.

Да, исландец спас ему жизнь во время заварухи на палубе, и собиратель ни секунды не жалел о том, что освободил его. Однако даже это не могло искупить грех, который совершил этот человек.

И всё же, несмотря ни на что, Матвея одолевало любопытство касательно их неоконченного разговора перед самым нападением пиратов. Особенно его интересовала та часть, в которой Лейгур упомянул его отца…

Но собиратель не торопился возвращаться к этой беседе, будет ещё время. Впереди у них долгие две недели плавания.

Вечером они достигли пролива Дрейка, соединяющего Атлантический и Тихий океаны. Высокие горы и белоснежные айсберги Антарктиды редели, сменяясь океанской гладью.

Висевший в кубрике рядом с часами градусник показывал минус три градуса Цельсия за бортом. На какое-то время эта цифра приковала к себе внимание всех находившихся в каюте, словно пророческое послание.

Матвею нетрудно было понять, какие чувства овладевают командой, ведь и он сам когда-то испытывал нечто подобное много лет назад, во время своей первой вылазки. То самое волнительное предвкушение наряду со страхом неизвестности, которое заставило первобытного человека покинуть свою пещеру в остром желании узнать, что скрывается за горизонтом. Вот и сейчас разум с инстинктами подсказывали вернуться обратно, но сердце предательски шептало: хоть бы краем глаза увидеть то, что некогда принадлежало им, их предкам и всему человечеству.

Да, именно это и ощущала собравшаяся на палубе команда.

Собиратель почувствовал, как стоявшая рядом Арина взяла его за руку.

Сзади к ним подошёл Йован и обнял обоих:

— Вы только поглядите, трое восточников и так далеко от дома, плывём, хрен знает куда… — мечтательно произнёс здоровяк, а затем печально добавил: — Даже и мысли не было, что когда-нибудь покину родную станцию. Думал, раз там родился, там и помру, а тут вот оно как сложилось.

— Мир вдруг стал таким огромным, — прошептала девушка.

— М-да, слишком огромным… — согласился здоровяк.

Ещё с минуту они стояли молча, глядя на вечернее небо, пока Арина не нарушила тишину:

— Я рада, что смогла сбежать с «Востока».

От услышанного у Матвея на мгновение пропал дар речи.

— Арина…

— Да, да, я понимаю, впереди нас ждёт куча опасностей. Куда уж там, мы уже за эту неделю многое пережили: расщелина, «Мак-Мердо», потом эти пираты.

— Это всё ерунда, по сравнению с тем…

— Да, я понимаю, Матвей, — твёрдо прервала его Арина, посмотрела ему прямо в глаза и, предугадав его мысли, сказала: — Впереди нас ждёт ещё больше опасностей. Но… — она набрала воздуха в грудь. — Но впервые за всю свою жизнь я чувствую, что живу, а не выживаю. И если выйдет погибнуть там, куда мы отправляемся, то последнее, что будет у меня перед глазами, — эти дни, проведённые с вами, а не стены моего жилого блока.

— Не говори так, — отрезал Матвей. — Никто из вас не умрёт, понятно? Мы все вернёмся домой. И ты, Арина… — Он почувствовал некоторую обиду. — Всё, что ты говоришь, — это простая подростковая наивность.

— Я уже давно не подросток. Мне семнадцать. Уже этой зимой будет восемнадцать…

— Ещё какой подросток.

— Так, ну чего вы оба кипятитесь? — Йован попытался разрядить обстановку и снова прижал их к себе. — Мы здесь, втроём, и это главное, не правда ли? А пока мы есть друг у друга, нам никакие мерзляки не страшны. Верно же говорю, Матюш?

Матвей понял, что сейчас, и правда, лучше не портить столь приятный вечер, поэтому молча согласился с откровенной глупостью, сказанной его товарищем.

«Мерзляки страшны, друг мой, — подумал про себя собиратель, — ещё как страшны».

— Ну, вот, — взбодрился Йован, — а теперь давайте-ка постоим ещё немного и пойдём поедим. Я страсть как хочу кушать.