Деревенщина в Пекине 3

Глава 6

Собираясь на вечернюю смену, привычным жестом надеваю форму официанта и оглядываю отражение в зеркале. Краем глаза замечаю, как До Тхи Чанг наблюдает.

Не успеваю повернуться к ней, как телефон в кармане начинает беззвучно вибрировать, оповещая о входящем звонке — снова Ли Миньюэ.

— Слушаю?

— Лян Вэй, привет. Ну что, билет на самолёт взял? — с ходу интересуется она.

— Да, конечно. Прилечу завтра ровно в час дня, как и договаривались.

— Так я и знала! — с явной досадой в голосе произносит Ли Миньюэ.

— Что-то не так?

— Слушай, а может, ты всё-таки прилетишь пораньше, а?

— Так, погоди. У тебя уже имеются чёткие планы, в которые входит моё присутствие в Сеуле в строго определённое время, я прав?

— Да, так и есть. Просто буквально в последний момент позвонила секретарь и внесла кое-какие коррективы в расписание. Ты сможешь прилететь уже сегодня? На рейс в десять вечера ещё остались свободные места. Поменять билеты можно совершенно бесплатно, я узнавала, — скороговоркой выпаливает собеседница.

В задумчивости перевожу взгляд на форму официанта. Меня сейчас куда больше волнует не сам купленный билет, а необходимость в последний момент просить освобождение от смены. Админ предпочитает, чтобы её предупреждали о подобных вещах как можно раньше, а тут получается как-то совсем некрасиво. Не хочется подводить человека, который и так часто меня прикрывает — совесть никто не отменял.

— У тебя же сегодня смена? Точно-точно, вроде ты говорил об этом, — словно прочитав мои мысли, продолжает Миньюэ.

— Она самая, — тяжело вздыхаю. — Через двадцать минут должен быть на работе.

— Всё, поняла. Давай так, ты сейчас меняешь билеты и собираешься в Сеул, а я беру Айлинь на себя. Поговорю с ней, всё объясню. Мой ведь косяк, что я меняю договорённости в последний момент.

— В таком случае согласен.

— Сейчас же ей наберу! Отбой! — довольно завершает звонок Ли Миньюэ.

Отложив телефон в сторону, вновь распахиваю дверцы шкафа и принимаюсь расстёгивать пуговицы на рубашке.

— Что-то случилось? — вьетнамка бесшумно материализуется за спиной.

— Ничего особенного. Просто планы поменялись. Нужно срочно взять билет в Сеул и вылететь через четыре часа

Сеул. Аэропорт Инчхон.

Шагая по бесконечным переходам и эскалаторам одного из самых больших аэропортов мира, внимательно вглядываюсь в лица снующих вокруг людей, пытаясь высмотреть в толпе знакомый силуэт Ли Миньюэ. В Китае сейчас всего лишь полночь, а вот в Корее на час больше. Несмотря на довольно позднее время, аэропорт оживлён и многолюден, совсем как днём.

Над толпой взмывает рука и через мгновение вижу целеустремлённо шагающую навстречу Ли Миньюэ в красном берете и бежевом пальто. Лавируя между людьми, она быстро преодолевает разделяющее нас расстояние:

— Ох, Лян Вэй, как же я рада тебя видеть! — произносит она, слегка запыхавшись. — Пойдём скорее, нужно торопиться.

— Куда?

— В посольство! Нужно поговорить с третьим секретарём прямо сейчас, потому что весь день у неё расписан.

— Она всё ещё на работе? В такой час? — удивляюсь, следуя за Ли Миньюэ к выходу из аэропорта.

— Ага. Она привыкла сидеть там до двух-трёх часов ночи. Я сама удивилась, когда узнала, — спутница ловко огибает группу неторопливо бредущих туристов с огромными чемоданами.

Что ж, в принципе, ничего удивительного — китайские спецслужбы, как известно, никогда не спят. Вот и сейчас в моей голове невольно всплывает один любопытный случай из другой жизни и совсем другого мира. Помнится, тогда, в результате авиаудара НАТО, нанесённого якобы по ошибке американскими силами, было практически полностью разрушено здание посольства КНР в Югославии, что повлекло за собой многочисленные жертвы — и погибших, и раненых.

Самое примечательное заключалось в том, что бомбардировка произошла глубокой ночью, когда любое посольство по умолчанию не работает. Ни в одном другом дипломатическом представительстве в принципе никогда не застанешь одновременно столько людей даже днём, не говоря уже о ночи, да и по штату везде гораздо меньше сотрудников числится.

И только неутомимые китайцы вечно вкалывают, как муравьи, чуть ли не круглосуточно. И чем только они там постоянно занимаются? Неужто какой-то конвейер по производству запустили?

ИНТЕРЛЮДИЯ

Посольство КНР в Сеуле.

Несмотря на позднее время, третий секретарь Дэн Инчао по-прежнему сидит в своём кабинете, склонившись над очередной кипой бумаг. Неожиданно тишину нарушает аккуратный стук в дверь:

— Да-да, войдите! — бросает она, даже не потрудившись оторвать взгляд от работы.

На пороге возникает Ли Миньюэ в компании своего спутника. Чиновница мажет по ним взглядом и снова опускает глаза в документы. Больше недели во всех разбирательствах и переговорах по поводу пропавшего гражданина активно участвовала исключительно племянница пострадавшего, а теперь вот снова её бойфренд нарисовался.

Лишь спустя добрых полминуты секретарь захлопывает папку и отодвигает её на край стола. Медленно подняв глаза на посетителей, чиновница кивает, безмолвно поощряя их начать разговор.

— Дэн Инчао, завтра мы с вами вместе идём общаться с корейской прокуратурой, — без лишних предисловий выдаёт Лян Вэй.

Хозяйка кабинета переводит вопросительный взгляд на Ли Миньюэ, но в ответ получает поддерживающий кивок племянницы, всецело поддерживающий заявление спутника. Тёмные, непроницаемые глаза чиновницы вновь обращаются к парню, сверля его пристальным, изучающим взором:

— Вы сейчас отдаёте себе отчёт в том, что говорите?

Дэн Инчао и не подозревает, что, встретившись с её колючим взглядом, Лян Вэй всерьёз задумывается о том, а не стоит ли ему для надёжности позвонить Бай Лу, семья которой имеет связи с Центральным Комитетом партии, или хотя бы обратиться за поддержкой к капитану Фэн Ину из Министерства государственной безопасности. Потому что доверять столь щекотливое и непростое дело человеку с подобным настроем — это, пожалуй, худший из всех возможных сценариев.

— Пожалуйста, остановитесь по-хорошему, потому что я сейчас из последних сил стараюсь вас не обидеть и не задеть, а вы буквально всеми силами напрашиваетесь на грубость. И если вы вдруг надумали поиграть со мной в равного или в кого-то, стоящего выше в иерархии, то спешу вас разочаровать — подобные выводы существуют только в ваших мыслях. Поверьте, мне есть к кому обратиться. Не заставляйте меня эффективно оспаривать ваше место в иерархии, — жёстко отчеканивает Лян Вэй.

Несмотря на естественное желание восстановить пошатнувшийся было статус-кво и жёстко осадить не в меру борзого юнца, третий секретарь находит силы сдержать раздражение и не позволяет порывам уязвлённого эго выплеснуться наружу, мудро решая не доводить ситуацию до совсем уж опасной черты. В конце концов, человеку её профессии никак нельзя позволять эмоциям мешать работе, любые решения должны быть тщательно взвешены и приниматься исключительно с расчётом на долгосрочную перспективу.

— Что ж, продолжайте, я вся внимание, — роняет чиновница, откидываясь на спинку кресла. — Видимо, за вашей позицией что-то стоит, раз вы пришли сюда со скандалом.

— В том-то и оно, что нет. Мы шли совсем с другими намерениями, — Лян Вэй качает головой. — Я хотел максимально сгладить углы, но, как только увидел вас и ваше отношение, понял, что всё.

— Что конкретно вы имеете в виду? –переспрашивает Дэн Инчао, хотя в глубине души понимает, куда клонит собеседник.

— Знаете, как бывает — врач долго и упорно вытягивает пациента с того света, тот потихоньку идёт на поправку. Доктор уже практически сроднился с ним за это время, всю его семью наизусть выучил. И тут вдруг в один прекрасный день он как обычно заходит к нему в палату, настроение прекрасное, предвкушает очередной позитивный отчёт о выздоровлении. Бросает мимолётный взгляд на подопечного и застывает в ужасе. На лице шок, настроение мгновенно падает. Врач дико орёт, а дальше, вы сами можете домыслить, — заканчивает парень. — На вас взглянул и испытал идентичные ощущения.

— Могу поинтересоваться подробностями такой оценки?

— Вам безразлично, какой будет результат, — в лоб заявляет заявляет гость. — Вы согласны, что предстоящий разговор с прокуратурой может иметь множество разных результатов? В любом направлении — хоть жёсткий плюс, хоть такой же жёсткий минус? Да и нейтральный исход вполне вероятен.

— Безусловно, все мы прекрасно это понимаем, — соглашается Дэн Инчао. — Никаких гарантий успеха никто дать не может, но я лично приложу все возможные усилия для достижения положительного итога. Как, впрочем, уже неоднократно говорила раньше. В чём заключается ваше недовольство?

— У вас сейчас в приоритете исключительно собственные интересы и карьерные перспективы. Судьба конкретного пропавшего гражданина стоит в вашем списке где-то на третьем, а то и четвёртом месте, видно невооружённым глазом. Зачем вам вообще тогда браться за это дело?

На мгновение секретарь красноречиво опускает глаза, невольно подтверждая безошибочность чужой догадки.

— Вы же не станете утверждать, что внезапно решили написать научную работу на эту тему или взялись помогать ради нового бесценного опыта? Лично я вижу в вашем поведении какой-то нездоровый интерес ко всей этой истории, причём интерес отнюдь не рабочий, а скорее эмоциональный, личный, — озвучивает Лян Вэй. — Знаете, не будь вы китаянкой, я бы вообще заподозрил, что всё дело в каком-то человеке противоположного пола, занимающем высокое положение в иерархии сексуальной привлекательности, пардон за канцелярит.

После этих слов Ли Миньюэ выпучивает глаза и, на миг позабыв о правилах, стремительно выхватывает из кармана телефон, принимается лихорадочно что-то искать и печатать.

— Не в нём ли дело? — напарница кладёт на стол смартфон с открытой фотографией молодого мужчины, чья внешность живо напоминает кинозвезду или успешного корейского айдола.

При виде снимка секретарь демонстративно хмыкает, всем своим видом изображая крайнюю степень незаинтересованности.

— Это ещё кто такой? — интересуется Лян Вэй, разглядывая фото.

— Его зовут Чон Соджун. Очень известная личность в Корее, — отвечает она. — И по совместительству, на минуточку, заместитель начальника того самого отдела сеульской прокуратуры, к которому мы идём.

— И чем же он так знаменит, что ты о нём наслышана? — хмурится напарник, пытаясь отыскать в памяти хоть какие-то упоминания об этом типе.

— Ну, во-первых, он в свободное от работы время активно ведёт популярный блог. Ходит по всяким модным ресторанам, потом выкладывает обзоры и оценки. Ещё регулярно постит в соцсетях свои визиты в люксовые магазины брендовых шмоток. В последний раз, когда я интереса ради глянула, у него было больше полумиллиона подписчиков. Хотя, если честно, я не то чтобы часто слежу за его аккаунтом.

Лян Вэй лишь задумчиво продолжает изучать фотографию. И откуда только у скромного сотрудника прокуратуры деньги на все эти замашки и увлечения?

— Что ты ещё знаешь о нём кроме медийности?

— У него очень богатые родители, — выдаёт Ли Миньюэ, после чего все невысказанные вопросы о происхождении средств на роскошную жизнь отпадают. — И, что характерно, в прокуратуру он пошёл не за деньгами. Чон Соджун славится принципиальностью и неподкупностью. Взятку ни за что не возьмёт, да и любое давление со стороны на него совершенно не действует — ему, по большому счёту, глубоко плевать, даже если его выгонять с работы.

— Получается, он рубится из любви к искусству? — уточняет Лян Вэй. — Даже не боится проблем, вытекающих из такой принципиальности?

— Не могут же его посадить за честность, — пожимает плечами Ли Миньюэ. — Во всяком случае, точно не в этой стране. К тому же, он единственный наследник немалого состояния и делить капиталы ему не с кем. В случае чего семья встанет за него горой, не поскупившись на самых самых лучших адвокатов — и это только начало. Ты ещё про блог не забывай, он ведь легко может поднять общественный резонанс. В последний раз такой резонанс нынешнего президента Кореи в тюрьму привёл. Действующего президента. Формально на должности, отстранён — и сидит в кутузке.

На некоторое время виснет неловкое молчание.

— Смотрю, ты много о нём знаешь.

— Конечно! Он же очень известный. Просто ты не в теме, поскольку не интересуешься здешними реалиями. Я даже про его семью наслышана — своя сеть частных клиник, пластическая хирургия. Для Кореи это золотое дно. Кстати, идеальное лицо и Чон Соджуна служит прекрасной рекламой семейному бизнесу, — Ли Миньюэ красноречиво косится на фото. — Я б и сама таким заинтересовалась.

Лян Вэй переводит взгляд с экрана телефона на хозяйку кабинета:

— Не думаю, что у третьего секретаря к нему гендерный интерес, скорее, исключительно профессиональный. А вот твой пропавший без вести дядя, судя по всему, уже давно и прочно выпал из списка её истинных приоритетов, — резюмирует он.

Бесстрастная дипломат продолжает молча наблюдать за посетителями, сидя за массивным столом и сцепив пальцы в замок. Её глаза изучают лица Лян Вэя и Ли Миньюэ, пытаясь уловить малейшие нюансы эмоций.

Лян Вэй тяжело вздыхает и встречается взглядом с Дэн Инчао:

— Когда человек идёт на переговоры с силовыми структурами чужой страны, имея чёткую задачу вызволить заложника, давайте называть вещи своими именами — его главный и единственный приоритет заключается именно в скорейшем освобождении, всё остальное он даже в фокусе не держит, — твёрдо произносит он, подавшись вперёд. — Но совсем другое дело, если кто-то видит в этих переговорах не более чем очередной светский раут, удобный повод завязать полезное знакомство с перспективным контактом из местной верхушки.

Сохранять спокойствие для секретаря становится всё сложнее. Совершенно очевидно, что эти двое с легкостью перешли от предположений к её искренним мотивам.

— Не думаю, конечно, что вы всерьёз положили глаз на замначальника, но вы и сами прекрасно понимаете. Подобные связи в высших эшелонах власти имеют свойство сохраняться и приносить дивиденды даже после выхода на пенсию, — продолжает Лян Вэй. — Получается, вы просто решили разыграть козырную карту личной заинтересованности. Только вот, боюсь, в патриархальной Корее у женщины шансы сойтись на равных с сильными МУЖЧИНАМИ мира сего, мягко говоря, весьма призрачны. Неужели вы сами этого не осознаёте?

— Только не надо читать мне лекции по страноведению, молодой человек, — чеканит Дэн Инчао, кривя губы в брезгливой ухмылке.

— И в мыслях не имел кого-то чему-то учить — я трезво смотрю на собственный возраст. Я наоборот рад, что мы с вами сейчас открыто обсуждаем сложившуюся ситуацию и сходимся в её оценках по ключевым пунктам. Мне глубоко безразличны ваши карьерные интриги и закулисные игры, но, черт возьми, на кону судьба нашего человека! И ваш, с позволения сказать, «творческий» подход к решению проблемы меня категорически не устраивает.

Собеседники меряются взглядами.

— Я отлично понимаю, что мои слова сложно доказывать, — Лян Вэй не моргает. — Но я также неплохо знаю, что такое мандатная комиссия и как в неё достучаться через департамент внутренней безопасности.

— Вы…

— Я не угрожаю, не давлю, просто поясняю позицию! — парень поднимает ладони. — Есть ещё органы и структурные подразделения в КНР, которые, мы все знаем, будут разбираться беспристрастно и вердикт их будет безошибочен.

Секретарь и студент снова сверлят друг друга взглядами.

— Если знать, кто они и иметь возможность постучать в нужные двери напрямую, — припечатывает студент политологии. — Поэтому я вижу всего три варианта.

— Какие?

— Второй и третий пока обсуждать не станем, давайте для начала сосредоточимся на первом. На встречу мы идём вместе с вами: по-китайски эти корейцы всё равно не говорят, тем более мы можем жаргонизмы использовать и фонетику, как с огурцом во рту. Если захотим, они нас не поймут. Мы должны участвовать, по крайней мере, поначалу.

— В чём? — устало спрашивает секретарь, всем видом изображая бесконечное терпение измотанного детьми воспитателя детского сада.

— Путать карты лично вам и мешаться не станем — мы все китайцы. Нам важно поприсутствовать на единственном этапе — постановка совместных целей и задач.

Сотрудница посольство задумывается.

— В принципе, я готов ограничиться парой минут — если та сторона явится на встречу подготовленной, этого за глаза хватит.

— И всё?

— Да. Потом сразу встанем и выйдем, вы останетесь работать. Всё остальное нас мало интересует, — Лян Вэй улавливает ноту недоверия во взгляде собеседницы. — Нам нечего делить: вы — госслужащая и сотрудница силового блока.

— А вы?

— А мы — барыги-миллионеры. Частный бизнес, который сегодня становится примерно так же популярен, как во времена Культурной Революции. Вытащим дядю — вытащим и наши миллионы, соответственно, будем иметь возможность отблагодарить взрослому. Да, вы меня правильно поняли. Без подстав — хотя бы потому, что из моего учебного заведения больше половины выпуска с бюджета выходят вашими коллегами.

— Есть ещё те, кто учится на контракте, — машинально замечает секретарь посольства.

— А на Луне есть кратеры! Нам-то что? Я учусь на бюджете.

После этих слов безучастный взгляд Дэн Инчао оживляется. Ли Миньюэ бросает на своего спутника долгий и задумчивый взгляд, мысленно прикидывая дальнейшие варианты.

— Продолжайте.

— Приветствия, дежурные любезности и комплименты — это полностью на вас. Как, впрочем, и поиски точек соприкосновения через общих знакомых. Кстати, между делом есть смысл упомянуть Сим Хеджу из МИДа КНР — патриархи такого уровня в нашем регионе на слуху по-любому. Это ещё одна веская причина, почему моё присутствие необходимо. Вы просто не сможете правдоподобно изобразить естественное общение с ней на равных — вы не равны по статусу.

— А вы?

— А я — запросто. Мы действительно знакомы лично. Когда говоришь искренне о том, кого реально знаешь, энергетика разговора выглядит совсем иначе.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сухо роняет Дэн.

— Не использовать козыри — глупо, а вы эту карту разыграть не сможете. Корейцы непременно попытаются прощупать истинный характер и степень теплоты ваших взаимоотношений с госпожой Сим. Это будет первое, на что обратят пристальное внимание. И вот этот тонкий момент я при всём желании не могу вам доверить.

— Допустим. Ну а дальше что? — ровным тоном интересуется чиновница, старательно скрывая раздражение за маской вежливого интереса.

— Если всё пройдёт нормально, и все останутся в конструктивном русле, за обменом виртуальными верительными грамотами последует постановка совместных задач. Что конкретно нам нужно — в какие сроки и какими инструментами свою часть будут делать они. В конце концов, чтобы оказать вам хоть какое-то содействие, корейцы должны будут как минимум подготовить официальные бумаги и разрешения. Скажем, если по ходу вам понадобится выезжать на место в компании местных полицейских для поисков пропавшего соотечественника, сами понимаете — одной вашей улыбки явно не хватит.

— Это всё, чего вы хотите?

— Да. Как только мы определимся с этими ключевыми моментами, моя миссия окончена. Я просто молча встану и прикрою Ли Миньюэ рот шарфом, если она подумает встрять в разговор. Но она не подумает.

— Хотелось бы верить.

— Если шарфа окажется недостаточно, я закину её на плечо и вынесу из кабинета. А вы там дальше делайте со своим блогером что угодно — нам это будет совершенно всё равно.

— Он не блогер, а мой ситуативный коллега — заместитель начальника департамента специальных расследований Верховной прокуратуры Сеула, — тон секретарши холоднеет. — Я вас послушала, а теперь вопрос ребром. Вы понимаете, в чьём вы кабинете и где вообще находитесь?

— Если вы сейчас решите поиграть в начальника и в синдром младшей разбалованной дочери, скажу сразу — это будет крайне неконструктивно и последствия окажутся соответствующими, — качает головой парень. — Простите, что поднимаю личные темы в присутствии Ли Миньюэ. Вы сейчас явно намереваетесь поехать на красный свет. Остановитесь, пока не поздно, — прикрывает глаза Лян Вэй.

— Ну, во-первых, я не младшая, а единственная дочь, — поправляет Дэн Инчао, не отводя опуская взгляда.

— Моё почтение, — хмыкает собеседник. — Насчёт «во-вторых», пожалуйста, давайте не будем продолжать. Человек, которому нечего терять и которого загнали в угол, пойдёт до конца — это азбука, вы её тоже знаете. Я ведь и впрямь могу не поленится, наплевать на гордость и пойти просить туда, куда не собирался.

Под пристальным взглядом чиновницы Лян Вэй достаёт телефон, листает контакты. Его палец останавливается на Хуан Цяньру, старшем лейтенанте паспортного стола:

— Список контактов госслужбы ранжирован, но регистр вашей внутренней безопасности доступен любому полицейскому офицеру — по вполне понятным причинам. Это как один из множества путей.

— Вы явно переоцениваете свои возможности и чрезмерно полагаетесь на эфемерные связи, — цедит Дэн Инчао.

— Я могу быть очень изобретательным, — Лян Вэй прищуривается. — Слава богу, сейчас такие времена, что круговая порука резко отключается, по крайней мере, на нашем с вами уровне — если накатать жалобы, куда надо. При этом точно их донести. Как говорили ваши коллеги в другом месте и в другие времена, достаточно неловко поднятого шума — и очень хороший сотрудник следующие полтора десятилетия будет строчить объяснительные записки в «святую инквизицию» совсем в иных кабинетах, с трудом отбиваясь от самых немыслимых обвинений и подозрений.

— Не стоит сбрасывать со счетов презумпцию невиновности, — парирует секретарь. — Культурная революция давно закончилась.

— Проверяете на упитанность? Ловите. Есть места, где презумпция невиновности не работает. Вполне себе официальные организации, где малейшие сомнения в лояльности сотрудника или, не дай бог, подозрения в его заангажированности другой стороной заканчиваются скоропостижно — просто потому, что лучше потерять одного человека незаслуженно, чем поставить под угрозу… — Лян Вэй привстаёт, перегибается через стол и шепчет хозяйке кабинета в ухо.

Дэн Инчао с огромным трудом удерживается от демонстрации эмоций:

— Не вам рассуждать о моих возможностях, соответствиях должности и пределах компетенции.

— Ладно, давайте начистоту. Когда говорят двое таких, как мы, человек в вашем кресле по определению беззащитнее. В отличие от меня — потому что ваша ведомственная принадлежность: если бы вы были офицером криминальной полиции, у вас и то было бы неизмеримо больше способов мне насолить. Подбросить криминал, сфабриковать интересную ситуацию, притянуть в готовое дело, опираясь на «свидетелей»… Но вы белый пиджачок. Компьютер и, как говорится, интеллект. Максимум, вы теоретически можете сдвинуть меня с бюджета на контракт. Но у меня нет финансовых проблем, так что это я перекашляю. А теперь давайте сравним возможные последствия конфликта для каждого из нас, — Лян Вэй выдерживает паузу, прикладывая правую руку к левой половине груди. — Поэтому я очень прошу, давайте не будем бодаться? Как только будут поставлены задачи в корейской конторе — всё, я ухожу. По итогом отблагодарю по-взрослому, — примирительным тоном напоминает он.

Ли Миньюэ нервно переводит взгляд со своего решительно настроенного спутника на застывшую в напряжённом молчании третьего секретаря и обратно. Ей отчаянно хочется хоть как-то разрядить атмосферу. Её сдерживает только выставленная вперёд ладонь Лян Вэя, просящая сохранять молчание.

— Вы же понимаете, что в моём лице друга не приобретаете? — холодно интересуется секретарь, отодвигаясь от стола. — Мы конечно оба ещё молоды, но явно не настолько, чтобы не понимать истинную подоплёку человеческих поступков. У вас, как я погляжу, имеется некий серьёзный расчёт на будущее?

— В данной ситуации наши личные взаимоотношения, какими бы они ни были, не имеют ровным счётом никакого значения. Главное, чтобы каждый компетентный человек вёл себя предельно профессионально на своём рабочем месте. Это сущие мелочи в масштабах большой игры. Известно немало примеров, когда люди, будучи заклятыми врагами в жизни, тем не менее блестяще справлялись с совместной работой над общим делом, добиваясь впечатляющих результатов. И наоборот: бывает, лучшие друзья стремительно разваливают не только совместный проект, а и целую страну.

— Соглашусь с вами. Такие случаи действительно имели место.

Лян Вэй неожиданно оживляется:

— Скажете разницу между понятиями «компетентность» и «профессионализм»?

— Просвети меня, раз ты сегодня такой энергичный, — устало взмахивает рукой Дэн Инчао.

— Компетенция — это знания и навыки, профессионализм — отношение к делу. Вы можете не знать, как делать операцию на аппендиците — вы некомпетентны, как хирург. Хотя пылаете энтузиазмом.

— Н-да уж.

— И наоборот, вы — отличник хирургии района, двадцать лет стажа, компетентность зашкаливает. Но — на работе трезвым последний раз были в прошлом году и на операции регулярно опаздываете, пациенты так и лежат часами под наркозом. Компетентны, но не профессиональны.

— К чему клоните?

— Когда эти два понятия встречаются в одном человеке, есть мнение, любыми личными отношениями можно пренебречь. Я искренне верю в ваши компетентность и профессионализм.