Деревенщина в Пекине 3

Глава 17

Минутная стрелка офисных часов неумолимо отсчитывает время, пока я сижу возле двери с табличкой «Старший лейтенант Хуан Цзяньру, отдел оформления». Уже пять минут седьмого, рабочий день Хуан должен был закончиться ровно в шесть, но сквозь плотную дверь доносятся приглушенные голоса.

Нетерпеливо постукиваю пальцами по колену, мысленно перебирая планы на сегодняшний вечер. В спа-центре «Лазурное небо» нас ожидает забронированный приватный сектор с гидромассажными ваннами, купелями с морской водой и сауной.

Кульминацией должен стать парный массаж в отдельном кабинете с видом на ночной город. Но это после совместного времяпровождения, во время которого нам никто не помешает.

Дверь кабинета внезапно распахивается и из него выходят трое мужчин. Их вид выдает привычку к власти — широко расставленные плечи, цепкие взгляды, надменные выражения лиц. Они окидывают меня равнодушным взглядом и не произнося ни слова, направляются к выходу из отделения. Их размеренные шаги эхом отдаются в пустом коридоре.

Что-то в их облике и манере держаться царапает моё сознание. За свою насыщенную жизнь я повидал немало людей, эти трое вызывают стойкое ощущение неприятностей.

Захожу в кабинет Хуан Цзяньру. Она сидит за рабочим столом с таким видом, будто на плечи внезапно опустился невидимый груз. Руки скрещены на груди в классической защитной позе, в глазах читается злость, смешанная с отчаянием.

Даже макияж не может скрыть бледность её лица.

— Что случилось? — подхожу ближе к столу.

Старший лейтенант отводит взгляд в сторону. После тяжёлого вздоха она наконец отвечает:

— Отдала всё, что было, и ещё должна осталась. Нужно сегодня ещё двадцать пять тысяч долларов отвезти под джентльменское согласие.

— А что случилось-то? Объясни, — настаиваю, кивая в сторону двери. — Это связано с теми, кто только что вышел?

Хуан колеблется, словно взвешивая, стоит ли посвящать меня в детали. Её взгляд некоторое время блуждает по кабинету, затем останавливается на мне.

— Это наша внутренняя безопасность, — неохотно начинает она, понизив голос, хотя в кабинете кроме нас никого нет. — Мне подсунули покупателя с хорошо проработанной историей, необходимо было срочно подготовить документы. — Она делает паузу, перебирая в памяти события. — Всё выглядело кристально чисто, но когда я закончила оформление, меня взяли с поличным на получении взятки благодаря скрытой камере в пуговице заявителя.

Хуан Цзяньру качает головой, не веря собственной беспечности.

— И как я только не сообразила? — она закрывает лицо ладонью. — Мне нужно до конца дня найти двадцать пять тысяч долларов. Извини, я сама очень хотела, но в спа мы сегодня не идём.

Вопреки её ожиданиям, меня сейчас куда меньше заботит отмена планов на вечер. Эта ситуация с внутренней безопасностью выглядит до боли знакомой.

Подхожу ближе, замечая, что пальцы Хуан слегка дрожат, когда она пытается достать из ящика стола бутылку воды:

— Успокойся. Даже если ты не отдашь им деньги, они запись никому не передадут. Процессуального окна нет — даже если они попробуют доложить наверх, ничего тебе не будет.

— Очень хочется верить, — отвечает она с грустной неуверенной улыбкой, делая глоток. — Ты мне нравишься несмотря на возраст, а любая женщина на физиологическом уровне хочет иметь возможность положиться на своего мужчину и доверять ему. Но как профессионал своего дела и офицер Министерства внутренних дел, я понимаю нашу разницу в иерархии государственных служб. Извини, — в голосе мелькает тепло.

Отхожу к окну, глядя на вечерний Пекин, где миллионы огней начинают зажигаться в сгущающихся сумерках:

— Был один случай. Не у нас, в другой стране, — начинаю то, чего предпочёл бы не рассказывать. — Проституция там нелегальна, женщин наказывают штрафом — административная ответственность. И то, больше за пьянку и запрещенные вещества, потому что на чистую голову заниматься такой профессией мало кто сможет. Из них — специфика региона. Стресс, психологическая нагрузка, отсутствие счастливой личной жизни. К тому же, страна патриархальных правил — потом замуж выйти очень сложно.

— Замуж выйти проституткам везде сложно. И у нас в том числе, — комментирует Хуан Цзяньру.

— Речь не об этом. Там этот бизнес всегда крышуется уголовным розыском района. А территориальная структура следующая: управление МВД по городу, в том числе центральный уголовный розыск — своего рода элита сыска. А ещё есть в каждом районе районный отдел полиции. Они могут иметь одинаковые звания, но по должности и иерархии сотрудники районного звена стоят ниже. Майор из городского управления, конечно, майору из райотдела может создать серьезные неприятности. Как в армии — вышестоящий штаб всегда имеет приоритет. Возможно объясняю несколько упрощенно, я не полицейский, стараюсь донести информацию наиболее доступным языком.

— Без проблем, продолжай. Я понимаю.

— Важный нюанс: финансовая полиция, помимо прочего, занимается там расследованием коррупционных преступлений, а законодательство несовершенно. Так что этим же занимаются и безопасность, и ещё кое-кто. Иными словами, между спецслужбами — жесткая конкуренция. А страна богатая: нефть, газ, уран, золото. Есть чем поживиться.

— Откуда ты получил эту информацию? — Хуан Цзяньру прищуривается, пытаясь соединить разрозненные кусочки пазла.

— Можешь считать, водитель-сержант городского управления финансовой полиции лично мне рассказал, — отвечаю, сознательно оставляя пространство для интерпретации. Тем более что так оно и есть. — Так вот, схема. Он забирает на улице проститутку под видом обычного клиента, у него внешность такая, что от бандита или закоренелого уголовника не отличить.

— Это происходило в России? Ты же жил на границе, — Хуан вскидывает брови. — Где ты в семнадцать лет мог столкнуться с такими историями?

— Извини, не спрашивай. — Качаю головой. — Ты же видишь, я не вру.

— Что ты не лжешь, я вижу, — она скрещивает руки на груди, её взгляд становится более изучающим, — но у меня в голове не укладывается, где…

— Сейчас это не имеет значения, — мягко возвращаю разговор в нужное русло. — Просто слушай до конца. Итак, водитель внешне напоминал бандита. В этой стране, кстати, иногда трудно провести четкую грань между полицией и криминальным элементом. — Замечаю, как Хуан собирается сделать предположение, и добавляю: — Нет, не Латинская Америка.

— Хорошо, продолжай, — сдается лейтенант, откидываясь на спинку кресла.

— Приходят они в её съемную недорогую квартиру и там водитель начинает оказывать психологическое давление. Физического насилия не было, ограничивались вербальными угрозами. Он требовал, чтобы она вызвала свою крышу — всегда же есть кто-то, кто приезжает на помощь, если клиент — неадекват.

— Хм.

— В общем, она звонит и сообщает, что её якобы унижают и избивают. Не проходит и пяти минут, как прибывают сотрудники уголовного розыска района.

— Дальше?

— В том конкретном случае, увидев потенциального дебошира, они рассмеялись. Сперва.

— Почему? — Хуан озадачена, её брови сходятся на переносице.

— Водитель представлял собой довольно комичное зрелище — полноватый коротконогий мужик с характерным животом, нависающим фартуком над ремнем. Но он бывший спортсмен. Во-первых, может больно ударить, а во-вторых, у него всё в порядке с харизмой и самооценкой.

— Потом?

— Сразу после прибытия районного уголовного розыска в точку врывается физзащита финансовой полиции. Проститутку отпускают и начинается разговор с крышей.

— Ух ты. — До подруги начинает доходить параллель.

— Три месяца они действовали по этой схеме, потом город закончился.

— Закончился?

— Именно. Население — всего два миллиона жителей. По китайским меркам это даже не город, а небольшой поселок. Суть в том, что вымогать деньги было выгоднее не у проститутки, а у тех, кто ее покрывал. В данном случае — у районного уголовного розыска. Потому что с них всегда можно взять больше.

— Почему? Я уже примерно поняла, но лучше прокомментируй.

— У женщин можно взять только то, что они заработали своим телом, причём половину честно отложили покровителям. А те, кто их крышует, собирают дань с проституток, мелких воришек, незаконных торговцев, дворников — у них касса гораздо солиднее. Проституция просто стала удобным способом ловить на горячем.

Отрываюсь от окна:

— В том городе четырнадцать районных отделений полиции. Эта группа сотрудников городской финансовой полиции три месяца проверяла каждое из них. Не буду озвучивать, сколько миллионов они заработали, эта информация так никогда и не всплыла. Но один из сотрудников уголовного розыска не стал жевать сопли и вступил с ними в драку. Предпоследний, из тринадцатого отделения.

— И чем всё закончилось? — в голосе Хуан звучит неподдельный интерес.

— Ничем особенным, — развожу руками. — Они не смогли его привлечь к ответственности, потому что задержанный оказался известной фигурой в определенных кругах.

— Как так?

— Финполовцы никогда не изучали личных дел района, они действовали по отработанной схеме. А как выяснилось позже, тому полезшему драться подполу из розыска «на земле» давно предлагали возглавить областное управление полиции.

—???

— Он был близким другом министра внутренних дел той страны.

Лицо лейтенанта медленно наполняется пониманием.

— Фамилия этого персонажа созвучна со словом «козёл» на нашем языке, так и буду его условно называть. Ещё в молодости при задержании особо опасных преступников он вынужденно застрелил двоих, тогда регламент был совершенно другим. Его наградили серьёзным орденом. Он сразу прославился — круг его знакомств стал весьма обширен, поскольку из него вышел талантливый сыщик. Но карьерный рост «Козлика» не привлекал, хотя возможности возглавить городское или областное управление у него были.

— Хочешь сказать, что он добровольно предпочел остаться в районной полиции? — удивляется лейтенант.

— Да. Не знаю, что за тараканы у него в голове, но он даже начальником райотдела отказался становиться. Так что, «Козёл» был достаточно известной фигурой в масштабах республиканского МВД — друг его, пока двигался к креслу замминистра и министра, Козлика не забывал и постоянно таскал с собой. То в ведомственный санаторий в отпуск, то на праздники в Центральный аппарат МВД в столицу, то просто на неформальные посиделки летом на море. С такими же.

— А-а-а.

— Когда молодые финполовцы ппопытались Козлика прижать, он мгновенно понял расклад — опыт — и в итоге всё закончилось серьёзным мордобоем.

— А на чем строился их расчет?

— Полиция — такой государственный орган, где все друг на друга при первом случае стучат. Рта нельзя раскрывать, иначе посадят всех. Поэтому пострадавшие сотрудники, крышевавшие незаконный бизнес, никогда никому не рассказывали о случившемся.

— Хм.

— А Козлик их сразу к стенке прижал, не только фигурально. Непонятно, кто кого мордовал за закрытыми дверями, но он помимо прочего был здоровенный мужик. Неформальные свидетели утверждали, что слышали звуки выстрелов.

— Если были выстрелы, соседи вызвали полицию?

— Вызвали, но никакого официального разбирательства по факту применения оружия не последовало, — оставляю пространство для собственных выводов. — «Козёл» тогда предупредил финполовцев, что не поленится провести собственное расследование, используя связи. Узнает, кого ещё они, к-хм, подвергали давлению, — старательно избегаю слова "кошмарить'. — А затем обратится в государственную безопасность — связи позволяли.

— Каким образом?

— У него были знакомые и в их департаменте по борьбе с организованной преступностью. Человек, награжденный такими орденами, как у него, имеет привилегию отдыхать в специальном пансионате для высшего офицерского состава, а не в обычных местах, как рядовые сотрудники. В том же пансионате летом берут туры и безопасники.

— А-а-а.

— Угу. Когда мужики летом на отдыхе бухают, ведомственные границы имеют свойство стираться.

Подхожу к столу Хуан Цзяньру, сажусь напротив нее, глядя ей прямо в глаза:

— Мне не понравились лица тех, кто выходил из твоего кабинета. Не могу предоставить доказательств, но эта история с Козликом, с районной полицией, крышевавший бизнес, с финполом, который через сержанта-водителя с внешностью бандита систематически выявлял и шантажировал этих сотрудников, требуя их месячную выручку — всё очень похоже выглядело.

— Ты уверен? — старший лейтенант хмуро смотрит исподлобья.

— На сто процентов. Давай проверим? Потом буду знать, что делать.

— Как проверим?

— Ты ведь не единственная, кто занимается оформлением документов? У тебя наверняка есть коллеги. Не замечала ли ты в последние дни кого-нибудь из них подавленным, замкнутым, избегающим общения?

Глаза Хуан расширяются от осознания:

— Думаешь, я не первая?

— Однозначно. По их манере очевидно — отработанная схема. Кто-то из сотрудников вашего отдела уже подвергся аналогичному… давлению. Для них ты — лишь следующая в списке.

Лицо Хуан меняет выражение, она явно начинает мысленно перебирать своих коллег.

— Кто-то из твоих сослуживцев уже заплатил. Это не единичный случай, а системная практика. Вполне возможно, что сотрудники внутренней безопасности просто решили собрать определенную сумму на личные нужды — новый автомобиль или что-то подобное.

— Знаешь, а ведь одна из подруг действительно соответствует этим признакам, — задумчиво выдаёт старший лейтенант.

Словно пробужденная от оцепенения, она начинает стремительно набирать чей-то номер. В движениях чувствуется возвращение собранности.

Однако перед тем, как нажать кнопку вызова, Хуан останавливается и поднимает на меня взгляд:

— Чёрт! Хотела позвонить сгоряча, но о таких вещах нельзя говорить по телефону, — она прикусывает нижнюю губу. — Да и нет никакой гарантии, что она признается.

Мысленно прощаюсь с деньгами, потраченными на спа-центр, поднимаюсь со стула и подхожу вплотную:

— Не знаю, насколько близки ваши отношения, но у меня есть план. Похоже, вечер в сауне придется отложить, но сейчас оно и не главное. Предлагаю тебе позвонить этой своей коллеге и назначить встречу в каком-нибудь кафе. Желательно в тихом, где можно спокойно поговорить.

— Зачем?

— Я сам расскажу то, чем поделился с тобой. Уверен, мне будет проще задать необходимые вопросы, а ты будешь рядом.

— Да, так будет лучше, — кивок. — Извини за отменившуюся сауну. Если очень хочешь — могу прямо здесь удовлетворить. А то получается, что взрослая женщина швырнула молодого парня… Будешь?..

— Да какая взрослая женщина, — отмахиваюсь. — Скорее, девчонка у которой хулиганы конфету отобрали. Хочется! Но — отложим. Однако спасибо, я запомню. Мы ещё вернёмся к этому вопросу.

— Почему отказываешься сейчас? Три минуты дел, тебе понравится. Точно.

— Ты вот-вот расплачешься из-за этих денег, хоть и полицейская.

— Знаешь, как обидно⁈…

— Ну вот, видишь. Какой тут интим. Поехали. Ты не хочешь, это из чувства долга.

— Не хочу — но потерпела бы, чтоб тебя не обламывать. Столько времени по ресторанам ходим насухую. Кто из нас старше в конце-концов.

Замечание вызывает у меня непроизвольное веселье — короткое, но искреннее. Разница в возрасте, которая так беспокоит Хуан, кажется мне совершенно несущественной, учитывая мой реальный жизненный опыт.

— Потом обязательно вернемся к этому вопросу, — повторяю. — Со всем моим юношеским энтузиазмом. А сейчас звони своей коллеге, договаривайся о встрече, и поехали.