Демоны в моей Кровати (ЛП)

Глава 17

Я сжал кулаки, пытаясь хоть как-то остыть к хренам. Но был всё равно яростный, как демон, которого держат на цепи.

После того как Палмер раскидала ту бабу, я увидел, что она болтает с Роудсом, — и решил воспользоваться моментом, чтобы провести разведку.

Мне сложно оставаться незамеченным, но то, что я почти не разговариваю, заставляет людей расслабляться в моём присутствии. Думают, что если я молчу — значит, меня нет.

Идиоты.

Я не глухой. И не немой.

Просто не вижу смысла разговаривать с большинством тех тупорылых существ, которые населяют миры.

Мне повезло: неподалёку начали гундеть несколько малолеток из банды Скорпио — обсуждали ребят, которые пару ночей назад выехали куда-то и так и не вернулись.

Я вжал себя в стену, в угол, где освещение ковром ложилось на моё тело, закрывая его тенью.

В таком положении мной никто бы не заинтересовался. Особенно тут, где кругом сраная полуголая толпа…

Мысленно отметил: уведу Палмер отсюда, пока всё не скатилось в очередную массовую оргию.

Что, конечно, случалось всегда. Каждый раз. А может, ей понравится и она останется? Поиграть?

Как только эта мысль мелькнула, я представил чужие взгляды на её теле, пока я трахаю её до забытья — и рык сорвался из груди сам.

Чёрт, какая же она была ахуенно сексуальная сегодня утром, когда я был в ней по самую кость. Так сжимать меня… это надо уметь.

— «Не знаю, они точно что-то мутят. Поставки — не обычный товар.»

Фраза старшекурильщика вытащила меня из удовольствия и вернула в реальность. Я резко посмотрел на говорящего — мальчишка, лет шестнадцать. Типичный новенький: язык работает быстрее мозга.

Я вышел из своей тени, и пацан увидел меня. Глаза — блюдца.

Правильно.

Мне и говорить ничего не надо было. Я просто чуть двинул пальцами по рукоятям ножей на бёдрах.

— Блядь… — прошептал он, белея.

Его дружки тоже чуть не обмочились. Не удивлён. Бывали случаи и хуже.

Я запомнил его лицо. Позже ночью найду — когда начнётся хаос. Он решит, что в толпе в безопасности... и навернётся на меня сам. Я улыбнулся — слишком демонически, чтобы это могло быть человеческим выражением — и пошёл прямо на них. Пацан пискнул, и в последний момент я шагнул в сторону, обойдя его так близко, будто намеревался раздавить.

По их вздохам я понял — они реально думали, что я его убью.

Славно. Иногда всё слишком легко.

Я вернулся к бару — и увидел, что Палмер исчезла. А Роудс, сука, бухал вискарь так, будто это могло нас напоить.

Я подошёл к нему стремительным шагом, осматривая толпу, пытаясь выхватить взглядом мою маленькую куклу.

— Где она? — рявкнул я и ткнул его в рёбра.

— Ай, какого хрена?! — Он посмотрел на меня странным взглядом. — Сумасшедшая ведьма куда-то свалила. Я не нянька, мать твою.

У меня кровь мгновенно закипела.

— Что ты сейчас сказал? — рык сорвался прежде, чем я успел его удержать.

— Она сумасшедшая, Миша. Я ей и раньше не доверял, но она реально поехавшая. Она сегодня дерётся. Ты вообще в курсе?

Я нахмурился.

Роудс усмехнулся зло:

— Ага. И угадай, против кого?

Он залпом допил стакан.

— Только через мой труп! — взревел я так, что народ вокруг подпрыгнул.

— Удачи уговорить её, — пожал он плечами. — Она никого не слушает.

Я навис над ним.

— Ты не выйдешь против неё. Ты её не тронешь.

— Ха. Правила знаешь: если соперник назначен — дерёшься. Я буду драться аккуратно, ладно?

Ударить его хотелось так сильно, что зубы свело. Но если вырублю его сейчас — Палмер сунут любого другого бойца.

Любого.

А после её сегодняшнего заявления, что «все пять — мои», все банды только и будут мечтать размазать её в ринге.

Если кто-то её тронет… Этой ночью я разорву все долбаное помещение на части.

Он посмотрел на меня серьёзно, потом шлёпнул стодолларовую купюру на стойку бара, отдал что-то вроде салюта и пошёл к рингу.

Я двинулся за ним.

— Я серьёзно, Роудс. Не смей со мной играть.

Он развернулся резко, вплотную заходя в моё пространство, и скривился в усмешке:

— Вы все так глубоко засели в киске этой сучки, что могли бы там жить.

Он перевёл взгляд на Талона.

— И ты едва не связал её! — прошипел он, заставив Талона зарычать.

— Вы выглядите как ебаные клоуны, Миша. Мы — Изгнанные. Нас нельзя удержать.

Его взгляд скользнул по моему телу и вернулся вверх.

— Ты знаешь это. Так какого хрена ты сам себя в это втягиваешь? Она ж не останется.

Его слова были ядовитыми, и мне казалось, что яд ударил мне прямо в грудь.

— Ты этого не знаешь, — выдавил я, слишком слабо, чтобы быть убедительным.

Роудс рассмеялся, мотнув головой:

— Да ну? Она знает, кто мы такие. Она не останется. Это станет слишком. Для нас станем слишком.

Я сжал переносицу пальцами.

— Ты не прав. Она принимает меня таким.

— Продолжай втирать это себе, здоровяк. В конце концов, у нас есть только мы. А теперь извини, у меня бой.

Засранец развернулся и пошёл, выглядя как чёртов бог — толпа вокруг сходила по нему с ума. Он делал вид, что не любит внимание, но я-то знал: его эго от этого пухнет как на дрожжах.

В этот момент я заметил тёмную копну волос, мелькнувшую сквозь толпу.

Палмер.

Она неслась к рингу.

Ах ты, маленькая кукла. Ну ты и непослушная девочка…

Она прорвалась вперёд, и стоило ей сделать ещё один шаг, чтобы запрыгнуть в ринг, как я схватил её за талию.

Кровь стучала в ушах, и я пытался взять себя в руки.

— Где, к чёрту, ты была?

Палмер заёрзала в моих руках:

— Поставь меня, Миша!

Она злилась. Но я — тоже. Я поднял взгляд — и увидел Роудса, который уже разминается. И тут меня окончательно переклинило.

— И ты собираешься драться с НИМ?

Это была либо параллельная вселенная, либо наказание за всех баб, которых я когда-то ножами порезал.

— Ага, — сказала она. — Вот мой телефон.

Она сунула его мне в лицо, и мне пришлось поставить её на ноги.

— Подержи, пока я пойду надрать кому-то зад, ладно?

Где она только держала эту хреновину?!

Тут же я услышал Талона — злого, очень злого. А следом подошли Феликс и Эшланд — все бешенные, каждый на кого-то орёт.

Я отключился от их перебранки.

Меня интересовало только одно: как не дать ей умереть.

Роудс — абсолютный зверь в бою. Поэтому все взгляды в зале были прикованы к нам. Палмер залаяла на остальных, чтобы заткнулись и сели. Наверное, меня это тоже касалось — но как будто я собирался слушать.

Я скрестил руки и изучал эту тёмноволосую дикарку. Она была… настолько выразительной, что я едва её узнавал. Ходила туда-сюда, наэлектризованная эмоциями.

Когда она подошла ко мне снова, я наклонился, позволив губам едва коснуться её уха:

— Я сказал тебе не делать глупостей, куколка. И я уже предвкушаю, как буду исправлять твоё непослушание.

О да. Я действительно предвкушал. Ей зачем-то нужно было доказать что-то — себе, нам, миру, богам… неважно. Она посмотрела на меня, переваривая мою угрозу-обещание. Её глаза — глубокие, синие — всегда выглядели удивлёнными, когда я говорил ей что-то грязное.

И мне это нравилось. Очень.

Она обменялась колкостями с Роудсом, потом запрыгнула на ринг.

Я был впечатлён её талантом — в словесных боях она тоже ебашила прекрасно. Ей не стоило приходить сюда в заячьих ушах. Ей больше подошло бы что-то хищное. Тигр. Медведь.

Эшланд подошёл ко мне.

— Ты можешь в это поверить? — проворчал он.

Я что-то невнятно хмыкнул.

— Я хочу вломить обоим за этот цирк, — рвал он воздух. — Я вообще не понимаю, что со мной не так. У меня никогда не было проблем с контролем!

Квини-П объявляла правила толпе, которая вибрировала от напряжения.

— Два правила! Без магии! И без оружия!

Палмер подняла палец, мол подождите, и подскочила к нам:

— Чуть не забыла, что это у меня. Подержите?

Она протянула мне крольчьи кинжалы, которые я же ей и сделал. С озорной ухмылкой. И исчезла, возвращаясь к кругу, где уже охотилась на Роудса как змея на мышь.

Через секунду прозвенел звонок. В зале будто весь воздух выдохнули разом.

Эш вцепился в канат, мышцы на руках вздулись:

— Она сводит меня с ума.

Я понимал его. Потому что сам начинал сходить. Я смотрел, как они кружат друг вокруг друга, и сердце било мне куда-то в горло.

Роудс сказал:

— Слушай, мелкая, давай я просто постою тут, ты нанесёшь пару ударов, а потом я возьму тебя в удушающий, ты отключишься, и на этом всё?

Как будто она собиралась это принять.

Толпа была как один огромный комок тревоги.

Слухи, без сомнений, уже разлетелись: это та самая женщина, которая заявила права на Изгнанных. А зная, как работает здешняя молва — наверняка история уже стала такой, что она убила Стеф за баром.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты придурок? — выкрикнула Палмер, ещё сильнее раскачивая толпу.

Роудс рассмеялся, подпрыгивая на носках:

— Только что у меня большой член, малышка. А теперь хватит болтать и дерись. Ты ведь так рвалась раньше.

Эшланд и я смотрели, как что-то меняется в Палмер. Её лицо словно стёрлось — ни одной эмоции, кроме огня в глазах. Та самая опасная пустота, которую я видел только у людей, переживших ад.

— Охренеть, — пробормотал Талон, когда они с Феликсом подошли ближе. — У неё этот бешеный взгляд.

Роудс сорвался первым — бросился вперёд, бросая пробный удар. Палмер легко ушла от него, проверив его так же, как он проверял её. Он попытался снова — и в этот раз она не отступила. Она дождалась удара… и нырнула вниз, влепив кулаком ему в живот.

— Ого, — прошептал Феликс, наклоняясь вперёд. — Не думал, что она попадёт хоть раз.

Судя по выражению лица Роудса, он тоже.

Он быстро взял себя в руки, растянув на лице самодовольную улыбку:

— Ты умеешь драться, малышка? Правый хук неплохой. Но придётся постараться лучше.

Она лишь ухмыльнулась — и рванула. Её кулаки были размытыми тенями. Роудс едва успевал блокировать её безумную серию ударов. Она обманула его движением, ушла вправо — и врезала левой ногой, попав чётко ему в спину и отбросив вперёд, прямо над нами.

— Да что за хрень?! — зарычал он на нас, словно мы знали, что она сраная ниндзя.

Палмер, между тем, расхаживала по рингу, поднимая руки, заводя толпу. Роудс всё ещё на нас смотрел, когда она разогналась и сделала рондоф → фляк назад, пересекает мат за секунды.

Как только её ноги коснулись пола, она закрутилась и прыгнула ему на спину, взбираясь на него, как на дерево в детстве. Он зарычал, схватил её за икры и швырнул назад с такой силой, что я задержал дыхание.

Но она… приземлилась.

Она собрала тело и ушла в сальто назад, встав на ноги, будто это было обычное дело. Тогда Роудс ушёл вниз и резко выбил ногой её опорную, сбив с ног. Палмер поймала падение, не позволив себе разбить лицо о мат. Она перекатилась на спину, и в тот момент, когда он наклонился, чтобы ухватить её — её кулак взлетел и врезался ему в губы.

Я боковым взглядом увидел Эшланда — его челюсть отвисла так низко, что он мог бы заглотить хер орка.

Роудс приложил пальцы к губам — и когда посмотрел на руку…

Кровь.

Маленькая куколка выбила первую кровь. Они оба встали. Оба дышали огнём. Оба пылали.

— Как губа? — поддела она.

Он больше не игрался.

Используя вспышку демонической скорости — что, к слову, запрещено — он нанёс удар первым.

— Ублюдок, — выплюнула Палмер, сплёвывая кровь на пол.

Но она улыбнулась, демонстрируя окровавленные зубы.

Я застонал.

Эта женщина убьёт меня. Либо я её.

— Это пиздец как сексуально, — выдохнул Эш, пожирая её взглядом.

— Как там твоя губа? — передразнил её Роудс и подмигнул.

И тут ад начался.

Две минуты — без остановки. Удары, выбросы, захваты, чистое безумие. Оба были в синяках, в крови, в порезах. Это не драка новичков. Это был уровень профи. И я понял, что та ночь в лабиринте… Она сдерживалась.

Они уже еле держались. Пошатывались, задыхались. И когда оба уже были на последнем дыхании — они нанесли удары одновременно.

Оба пропустили удар.

Оба упали.

— Ебаные идиоты, — прорычал Эш, вцепившись в канат так, что побелели кости.

К счастью, оба были на полу — можно было начинать отсчёт.

— Лежите оба, блядь, или клянусь богами, — рявкнул Эш тем двоим, что валялись на ринге, хрипя.

Палмер тихо заскулила и перекатилась на бок — и из Эша сорвался задушенный звериный звук.

— Я не могу здесь находиться. Ещё секунда — и я превращусь. Мне нужен воздух. Забирайте их в машину и домой.

Феликс вибрировал, как струна, глядя на кровь.

Обычно он терялся только, когда кровь была на нём, но когда это кровь тех, кто ему дорог — всё иначе.

— Тал, вы с Феликсом поезжайте на байке, — сказал я, уже строя план действий.

Талон кивнул:

— Да, ты вынесешь их и поедешь с Эшем во внедорожнике. Хорошая мысль.

Он хлопнул Феликса по плечу, выводя его из ступора:

— Погнали, брат. Надо приготовить аптечку к их приезду.

Лицо Феликса было таким бледным, что я всерьёз подумал — сейчас грохнется в обморок.

— Эй, Ликси! — Талон влепил ему пощёчину, возвращая его мозги на место.

Я буквально увидел, как в его голове «перезагрузилась система».

— Ты охуел? — прохрипел Феликс.

— Пошли. Нам надо всё подготовить дома — сегодня мы играем в докторов.

Талон хлопнул брата по плечу и направился к выходу. Феликс ещё раз оглянулся на Роудса и Палмер, поморщившись от вида обоих.

— Увидимся скоро, Миша, — сказал он, лениво махнув рукой и последовав за Талом.

— И у нас ничья! — провозгласила Королева Присцилла, раздаваясь в микрофон. — Кто бы мог подумать, что женщина, которая украла его сердце, ещё и может вышибить ему мозги?

Толпа заржала.

Я шагнул на платформу и перебрался через канаты. Глядя на них обоих, только покачал головой. Палмер — сумасшедшая, как и всегда — ухмыльнулась, вся в крови, будто прошла десять раундов с самим дьяволом и выиграла право сидеть на его троне.

— Ну как тебе, Мишка Медвеженок? — пробормотала она, язык еле ворочался.

То ли губу разбила, то ли сотрясение. Скорее всего — и то и другое.

— Ты лгунья, — выдохнул Роудс, держась за рёбра и с трудом поднимаясь.

Она рассмеялась — и тут же застонала:

— А ты маленький, плаксивый, моноклевый сучонок, которого только что уделала женщина.

— Хватит.

Мой голос был тёмным и окончательным.

Они оба бесили меня, устраивая это шоу — такое выглядело как разлад внутри нашей команды. А я ненавидел подобное.

Я наклонился и подхватил Палмер с мата, как дорожную падаль.

— Я отнесу её к машине. Вернусь за тобой.

— Хер там. Я сам дойду, — огрызнулся Роудс, пытаясь выпрямиться и начал качаться, как пьяный.

Я не собирался спорить с упрямым козлом.

— Если он идёт, то и я пойду, — выплюнула Палмер, извиваясь у меня на руках.

Мой демон проснулся. Сосредоточился на ней. И мне срочно нужно было, чтобы она заткнулась.

Дыша тяжело, я покинул ринг, игнорируя крики толпы.

— Клянусь всем космическим, кукла… Если ты не заткнёшься и не перестанешь дёргаться, я сделаю твою задницу краснее, чем седьмой круг ада, а потом растяну её своей рукой.

Я не посмотрел на неё. Мне не нужно было видеть её лицо. Главное — она тут же замолчала и перестала двигаться.

Хорошо.

Мы вырвались из здания в холодный ночной воздух, и я втянул дыхание сквозь зубы, не замедляясь ни на шаг, таща её к внедорожнику.

— Положи её на заднее сиденье, — приказал Эш, открывая дверь.

— А Роудс где?

— Идёт.

Я уложил её как можно мягче — но она всё равно вскрикнула. Мне не понравилось то острое чувство, которое полоснуло по груди.

Может, это инфаркт?

Хотя нет, демоны не умирают от инфарктов. Хотя у других демонов и нет такой такой Палмер.

Я кипел от ярости. И даже не мог точно понять — что именно меня так разозлило. То, что мы выглядели как идиоты? Да нет, мне плевать на мнение этих тупиц.

— Садись вперед, — сказал Эш Роудсу, который доковылял до машины.

Он помог ему забраться, захлопнул дверь и обернулся ко мне.

— Ты поедешь или сядешь сзади?

Я сжал челюсть.

— Я не могу туда. Встретимся дома.

— Миша, — предупредил Эш.

Я зарычал:

— Ты не хочешь, чтобы я был сейчас там внутри. Я сказал — встречаемся дома.

Он понял и отступил.

— Ладно. Просто будь осторожен.

Я растворился среди тёмных машин, как тень.

Лес звал. Именно туда я и направлялся.

Вид Роудса и Палмер — оба избитые, окровавленные — что-то сделало со мной. Я давным-давно не видел Роудса таким. И то, что это устроила эта маленькая ведьма… Невероятно. И тревожно.

Проходя мимо машин — некоторые из которых подрагивали от траха внутри — я чувствовал, как по мне поднимается жажда разрушения. Все мышцы были натянуты, готовые к удару. Мне нужно было полностью выжечь себя изнутри, прежде чем я вернусь в Порчу.

Наконец показалась линия деревьев. Ветки хрустели под моими шагами. Звери разбегались — они чувствовали приближение хищника.

Ночь давно опустилась, и под покровом деревьев было ещё темнее. Мои рога вырвались наружу — я зарычал. Это всегда было облегчением — позволить своей истинной форме выйти.

Примерно в четверти мили от края леса я увидел упавшее дерево — идеальное.

Оно было переломлено посередине, и одна часть — около метра длиной — подходила идеально.

Зарычав, я поднял бревно над головой, наслаждаясь тем, как рвутся мышцы. И, извернувшись, швырнул его в глубь леса. Оно пролетело, едва не срубив другие стволы.

Управлять яростью — то, чему я учился всю жизнь. И причиной этого были двое мужчин.

Иронично, что один из них и был тем, кто учил меня контролю. Я долго думал, что он — тот, кто был «за меня». Единственный, кому не было плевать. Но в конце концов оказался неправ.

Прошло несколько лет с тех пор, как солдаты короля Тэйна пришли забрать меня из дома моего отца. Они вернулись за мной спустя четыре года после той первой встречи. Четыре года с того дня, когда отец запер меня в подвале в качестве наказания. Четыре года, которые мне пришлось терпеть его усиливающееся насилие за то, что я «сломал ему жизнь».

Он был в ярости, когда солдаты наконец вернулись — и интересовались только тем, чтобы забрать меня в столицу Бэсмета, Нариан.

Каждый раз, когда я вспоминал, как он бесновался, бросался на солдат и выглядел полным идиотом, я ухмылялся. Если в десять лет я уже был кузнецом лучше, чем он, то в восемнадцать я стал, блядь, мастером. А когда несколько лет назад проявились мои способности, я сделал своей личной миссией — использовать отца как тестовый объект при каждом удобном случае.

«Лунники» были редкостью — что лишь увеличивало мою ценность для монархии. Я не только создавал самые смертоносные и лёгкие клинки во всём королевстве… Я мог проваливаться в чужие сновидения и ломать людям реальность.

С тех пор я не просто создавал оружие — я и сам стал оружием.

Я был в своей мастерской на территории замка, наслаждаясь тишиной прохладного летнего утра, когда он появился.

Шатаясь, он ввалился в дверь, споткнувшись о ведро у входа.

Я увидел вспышку рыжих волос — и вскочил со стула, перехватив тело, чтобы он не упал. И — что хуже — не свалил мои инструменты.

— Ёбаный ад, прости! — пробормотал он. — Не увидел это ведро и...

Я его не слушал. Я уставился на парня, которого держал в руках. Он прикрыл глаза ладонью, смутившись до красноты. Бледная кожа, россыпь веснушек по щекам. Потом он раздвинул пальцы, заглянул одним ярко-голубым глазом…

— Ну, их тут явно неплохо кормят, раз такие бугаи получаются, — пробормотал он, убирая руку и выпрямляясь.

А я всё продолжал пялиться на него, как идиот. Не мог остановиться. Он был… слишком чертовски красивым. Я всю жизнь видел только грубых, суровых мужчин. А этот… был почти женственным — мягкие черты лица, высокие скулы, слегка раскосые глаза. Длинные рыжие волны падали ему на плечи.

— Эм… я тебя не ушиб, да? — спросил он неуверенно, прикусывая нижнюю губу.

И моё внимание тут же приковало это движение.

Что почувствую я, если укушу его так же?

— Ну, ладно… я правда виноват. Ты выглядишь злым, так что я лучше съебусь.

Он развернулся, прошёл пару шагов — и тут меня словно пробило током. Я рывком догнал его и схватил за руку. Он взвизгнул, когда я развернул его лицом ко мне.

— Слушай, — выпалил он, — я, может, и меньше тебя, но поспорить могу — быстрее. Если вздумаешь меня бить, я тебе пальцы в глаза засуну, не сомневайся.

Это… Точно не то, чего я ожидал. И впервые за многие годы я расхохотался.

Звук был отвратительным. Как будто у меня в горле стекло или как будто дохлая кошка пытается запеть.

Меня самого перекосило от ужаса того, что я издал такой звук. Рефлекс сработал раньше разума — я упал на пол, прикрыв голову руками, пытаясь стать меньше.

Бесполезно, учитывая мой размер.

— Эй, эй… — прошептал он. — Что случилось? Я не причиню тебе вреда.

В панике я заметил его ноги.

Босые.

Отец никогда не ходил босиком.

Ненавидел это.

Значит — это не он.

Я здесь, а не там. Я больше не в подвале.

— У моего брата бывают панические атаки, — мягко сказал он. — Это страшно, знаю. Давай просто дышать. Вдох носом, выдох ртом. Вот так, вместе со мной.

Он присел передо мной, поймал мой взгляд — и я, против своей привычки, попытался синхронизироваться с его дыханием.

— Молодец. Только вот если ты сейчас придёшь в себя и решишь набить мне морду — я буду очень зол. Я, вообще-то, злопамятный. Мы вчера только приехали, вот и заблудился, поэтому и вломился сюда.

Боже. Он говорил много. Много-много. Но под его болтовню паника ушла. Я снова стал собой.

— О! Уже лучше. Страшная штука, да? Я всегда сочувствую брату, когда у него начинается. У него проблемы с дерьмом. Не… не с дерьмом в буквальном смысле, хотя… хотя и с ним тоже, наверное…

Он задумчиво уставился куда-то в стену. А я всё смотрел на него, охреневая — как вообще мужчина может быть настолько красивым?

Потом он резко вернулся к разговору:

— Ты не особо разговорчивый, да?

Я покачал головой.

— Ты вообще говоришь?

Я снова покачал головой.

— Ага. Теперь всё встаёт на свои места. Тот твой смех — он тебя напугал или ранил, да?

Я пожал плечами и поднялся.

Хватит.

Мне не хотелось копаться в этом.

Работа ждала.

А рыжий болтун — нет.

Я развернулся и занялся железом.

Уже поднял молот, готовясь ударить, когда… Он вскочил на мой рабочий стол. Я застыл, молот завис в воздухе. Он сидел, свесив ноги, покачивая ими, как будто у него в мире не было ни одной заботы.

— Кузнец, да? Значит, в основном оружие делаешь? Тебе это никогда не казалось… — он поднял брови и поёрзал ими. — …скучным?

Я моргнул.

Он запрокинул голову и заржал так, будто сказал нечто гениальное.

— Понял? "Скучное"? Тупое? Ахах, ну ты понял.

Он что — сумасшедший? Вполне возможно. То, что мне и не хватало — ещё одного психа в моей жизни.

— Это так твои мышцы выросли? Молотком машешь днём и ночью?

Я бросил взгляд в его сторону — и увидел, как его глаза откровенно скользят по моему телу.

Жар ударил в шею.

Я всегда был крупным. Девчонок привлекал без проблем. Проблема была в пацанах — в этих тупых утырках, которые дразнили меня за молчаливость, пока любые отношения не дохли на корню.

Он сейчас надо мной издевается?

Смешно, что я даже не мог понять.

— Ты явно чем-то машешь, чтобы быть таким накачанным.

Он присвистнул и подмигнул.

Жар уже добрался до моего лица, и я знал, что он это видит.

— О боже, я же даже не представился! Я — Талон. Спросил бы твоё имя, но знаю, что ты не ответишь. О! Придумал! Может, ты напишешь его у меня на ладони? Пальцем?

Он высунул руку и захлопал ресницами.

Чёрт.

Ну ладно.

Я опустил молот, взял его запястье. Он не дёрнулся, не сморщился — значит, правда хотел узнать моё имя.

Глотнув, я вывел пальцем букву М.

— М? — догадался он.

Я кивнул и написал следующую. Он угадал каждую. Когда я закончил "писать", он просиял.

— Миша! — победно выкрикнул он.

Моё сердце почему-то ускорилось от его радости.

— Мне нравится твоё имя. Очень твоё. Крутое, особенное — идеально на тебя похоже.

Это, возможно, было самое приятное, что мне когда-либо говорили… не связанное с моей работой.

— Талон?! — раздался глубокий голос где-то снаружи.

Он спрыгнул со стола, отряхнул задницу.

— Мне пора. Спасибо за веселье.

Пора? Куда он собрался? Он… уходит? Нет. Ни хрена.

— Я зайду завтра, окей? В это же время. Мы тут надолго, так что тебе придётся терпеть меня.

Он улыбнулся и направился к двери. Но в последнюю секунду остановился — что на него было не похоже.

Я нахмурился.

— Твой смех… он классный. Ладно, увидимся завтра.

И он выскользнул наружу, оставив меня в состоянии абсолютного хаоса. В тот момент Талон стал моим первым другом — и даже не понял, насколько сильно поднял мне самооценку. Таким он и был: большие чувства, большое сердце, любит сильно, живёт как в последний раз.

Спустя пару часов Азраэль зашёл в мастерскую, проверить, как идут дела с новыми клинками. Он, конечно, сразу начал говорить о новых братьях, что прибыли, и о том, что он сомневается в их пользе. Слишком мягкие, слишком слабые. Им предстоит показать себя. Азраэль всегда говорил всё, что думал, полностью уверенный, что я не проболтаюсь.

Он оглядел мои работы и улыбнулся:

— Великолепно, Миша.

Его похвала всегда вгоняла меня в приятный ступор. После стольких лет, когда меня называли никчёмным, любое доброе слово действовало как наркотик.

Вид замка растворился перед глазами, и снова вернулся мрак леса. Неудивительно, что на земле валялись три поваленных дерева — их стволы были расколоты в щепки.

Я тяжело дышал, и, опустив взгляд, заметил в полоске лунного света, пробившейся сквозь тучи, что мои костяшки разбиты в кровь.

Щёлкнула ветка.

Я развернулся со жеским рыком. Хвост хлестнул по воздуху, мышцы натянулись, готовые вцепиться и разорвать.

Тишина.

Я уже решил, что это просто зверь, как вдруг услышал приглушённое:

— Умф!

В ту же секунду я втянул крылья, хвост и рога — и рванул в сторону шума. Я слышал его сердцебиение. Слышал страх, звенящий в крови. Почти вкушал его. Впереди человек бежал в сторону здания — но у него не было ни единого шанса.

Я настиг его ещё до того, как он понял, что произошло. Мы рухнули на землю, и я вжал его под себя, прижимая к грязи.

— Пожалуйста, не убивай меня, о боже... пожалуйста!

Я хлопнул ладонью по рту этого идиота и наконец разглядел его лицо.

Медленная ухмылка расползлась по моему лицу, когда я понял — это тот самый подросток. Который раньше трепал языком.

Этот мелкий придурок ещё и осмелился шпионить за мной?

— Тихо, — прошипел я. — А то вспорю тебя прямо здесь.

Глаза пацана расширились, но он кивнул. Я убрал руку и уставился на него сверху.

И что мне теперь с ним делать?

Убить?

Тьфу. Он же ребёнок… но отпускать тоже нельзя. Не после того, что он увидел.

— Слушай, мужик, я вообще ничего не видел, — выпалил он.

Я приподнял бровь.

Признался только что, что видел как раз таки всё.

— Я просто… пойду. Да? Думаю, так будет лучше для нас обоих.

Он встал и начал потихоньку отползать.

Ага, конечно. Так это не работало.

Я уже знал, что он один из новобранцев Скорпиона — и что он явно что-то знает о нас, судя по услышанному.

Вздохнув, я провёл ладонями по рубашке.

Очевидно, пацана придётся забрать с собой.

— Пожалуйста, не бей меня! Я же не как те деревья, я сразу взорвусь, как водяной шар! Ты понимаешь это, да? Конечно понимаешь — ты же Сам Чёртов Карвер!

Я закатил глаза и пошёл на него.

Он отшатнулся и споткнулся о корягу.

— О боже, если ты врежешь — я просто разлечусь!

Я схватил его за воротник одной рукой, другой — за плечо.

Представил себе Порчу — точнее, подвал — и позволил ощущению прыжка полностью поглотить тело.

Мы не так часто могли пользоваться этой силой, раз уж были изгнаны в этот мир, поэтому каждый раз она давала такой кайф… Будто тебя затягивает в чёрную воронку, цвета мчатся мимо, и ты падаешь на какой-то запредельной скорости.

Пацан, конечно, орал, и я всерьёз переживал, что он обмочится. Не знаю, случалось ли когда-то такое в пустоте… И что вообще будет с жидкостью?

Через секунду мы упали в мой кабинет в подвале Порчи. Я схватил мусорное ведро из-под стола и сунул ему под нос.

Как раз вовремя — он тут же блеванул.

— Что ты такое? Где мы вообще?! — глаза его были круглыми, как монеты. Он вытер рот рукавом. Мерзость. Ненавижу подростков.

Я потащил его за собой к дверям. У нас были камеры предварительного содержания — туда его и засуну.

Датчики движения включили свет, когда мы пошли глубже в подвал. Здесь были длинные коридоры и бетонные полы.

Я остановился у металлической двери, и пацан разрыдался.

— Пожалуйста, я слишком молод, чтобы умирать!

Дверь со скрипом открылась, и внутри показалась довольно приличная камера — если быть честным, намного лучше, чем те, в которых я сам когда-то сидел.

Я настоял на этом, когда мы строили Порчу: сюда попадали не полноценные враги, а люди в лимбо — не совсем плохие, не совсем хорошие. Нехорошо было бы держать их как животных.

А вот тех, кто реально предаст или перейдёт черту… Таких лучше пытать пару часов, получить удовольствие — и прикончить.

Мне незачем делить с отбросами воздух.

— Заходи, — рявкнул я, толкнув пацана в плечо. — Вернусь позже.

Я захлопнул дверь. Его удары затихли — камеры были звукоизолированы.

Слава богам. Мелкий наверняка там орёт так, что аж лёгкие лопаются.

Но сейчас были дела важнее. Например, женщина, которая прямо сейчас, наверху, кровит на полу нашей квартиры. Впервые за очень долгое время меня по-настоящему тревожил собственный темперамент.

Разглядывая окровавленные, разодранные костяшки, я ждал лифта. Раздался звон, кабина приехала. Я ввалился внутрь, приложил ладонь к сканеру и нажал наш этаж.

Откинув голову на стену, закрыл глаза.

И отправил просьбу всем звёздам, богам, колдунам — кому угодно, кто слышит:

Пусть никто меня не тронет.

Пусть я удержу контроль.

Потому что никто — и я имею в виду НИКТО, в этом мире или любом другом — не способен справиться со мной, если я сорвусь.