Демоны в моей Кровати (ЛП)

Глава 9

Групповухa и убийство.

Да, звучит как ещё один обычный выходной — вот только сейчас я смотрел в лицо уёбка, которому недолго осталось жить. И виноват в этом он сам — потому что оказался крысой, да ещё и ебанутой.

— Я КЛЯНУСЬ, БЛЯДЬ, Я НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ! — завизжал Фрэнк, весь в поту, как свинья на бойне.

Эш поднял болторез.

— Да, видишь ли… мы знаем, что ты делал, Фрэнк.

— И мало того, что мы точно знаем, что это был ты… ты ещё и лапы протянул к моему Кролику.

Талон вздохнул. — За одно это мне придётся забрать твои руки, Фрэнк.

— Что такое “Кролик”?! Я не знал, что трогаю что-то твоё, Тал!

Я поднял газовую горелку и щёлкнул кнопкой.

— Но ты тронулся, Фрэнк. Ту девчонку. С кроличьими ушками. Которая ясно сказала “не трогай меня”.

Он побледнел — вспомнил.

— А раз мы знаем, что ты стукач, есть одна проблемка, которую нужно решить. Ты дал клятву, когда вступал в банду. В семью. Какая там клятва, Фрэнк?

— П-пожалуйста… — замотал он головой.

— Это не начало клятвы, — рявкнул Роудс, от чего Фрэнк дёрнулся в кресле. Мы привязали его к стулу, который был намертво вмонтирован в пол. Обычно на нём сидели наши враги. Хотя, по сути, сейчас он и был врагом.

Эш начал читать, а мы повторили в унисон:

С павшими — я поднимаюсь.

С разбитыми — плачу.

С потерянными — нахожу своё.

С изгнанными — мой дом.

О забытых — помню.

В хаосе — я стою твёрдо.

В неверном — ищу правду.

С Изгнанными — буду сражаться.

— Чёрт, как музыка для моих ушей, — протянул Эш, запрокидывая голову. Иногда я сам охреневал, сколько мы пережили.

— Ты дал обещание. Клятву. Защищать семью всем, что у тебя есть. Думаешь, ты сдержал слово? — спросил Талон.

Фрэнк захлебнулся воздухом. Он понимал, что ему пиздец.

— Тату на основании шеи. Снимите с него рубашку, — приказал я, чувствуя, как сердце стучит от предвкушения. Эш и Талон разрезали ткань, а брат ещё и влепил Фрэнку оплеуху — так, по фану.

— Нет! Вы не понимаете — у меня не было выбора!

— Выбор есть у всех, Фрэнк. Когда ты вступил, когда мы тебя приняли, я сделал тебе метку. Символ твоей верности. И даже если ты сегодня отсюда не выйдешь — ты не заслужил уйти в свой жалкий потусторонний мир с нашим знаком на своей грёбаной шкуре!

Я зажёг горелку. Пламя стало таким горячим, что стало синим. Ничто не выводило меня так, как необходимость уничтожить мою работу. Пусть татуировка была маленькой и простой — я её делал, поэтому я её и стираю.

Фрэнк завопил, как маленькая сучка, когда кожа вздулась пузырями, а рисунок начал исчезать под огнём. А потом — тишина. Он вырубился. Я погасил пламя и отступил.

Около полугода назад у нас сорвалась сделка. И не просто сорвалась — пошла в такую жопу, что один из наших лучших гонцов, Маленький Пити, погиб. Роудс уже тогда замечал странности — недостачи товара, несостыковки в поставках. А после смерти Пити наши планы начали сыпаться всё чаще.

Было только одно, что я не мог понять. Все те поставки, где шёл недостачный учёт, относились к секретному проекту, над которым мы работали. Знали о нём только мы пятеро… и один учёный. Но те, с кем сотрудничал Фрэнк, интересовались не только наркотой или тачками, или баблом. У них были месяцы, чтобы двинуть на что угодно — но пропадали только редкие порошки, минералы и другие ингредиенты.

Хуйня какая-то. Особенно если учесть, что половина этих ингредиентов была из Бэсмета, а обычные земные уроды даже не понимали бы, как они работают.

Роудс вернул меня в реальность, опрокинув на Фрэнка ведро ледяной воды.

— ДА ПОШЁЛ ТЫ! — заорал Фрэнк, и я глянул на Тала.

Ну всё. Как только он понял, что выхода нет — его настоящая сущность полезла наружу быстрее, чем кровь из перерезанной артерии.

— Так, так, не кипишуй. — Эш лениво покрутил болторез. — Можешь начать говорить — и будет чуть менее больно…

Он сделал паузу. — Или можешь продолжать вот в этом стиле — и я этими штуками отрежу тебе все пальцы на руках, на ногах… и соски. Выбирай.

Фрэнк выбрал худшее — плюнул в Эшланда.

Да. Вот это было самое хуёвое решение в его жизни.

Может, это адреналин. Может, предательство. Может, запах сладкой крольчьей киски, который всё ещё стоял в воздухе и сводил нас с ума… Но как только эта слюна коснулась рубашки Эша — ад начался. Одежда Эша разлетелась в клочья — он демонизировался на месте, прямо перед Фрэнком.

Следом ударили запахи — мочи и… дерьма. Я скривился.

Пописать — понятно. Но обосраться?

Ну бля… Эш не настолько страшный.

В следующую секунду Эш уже работал, откусывая Фрэнку пальцы. Я откинулся к стене и дал ему кайфануть. Плевать в мужика — это как минимум должно иметь последствия. Это тебе не Дикий Запад, это двадцать первый век.

— Скорпион! Это был Скорпион! — завопил Фрэнк, успев спасти себе большой палец. На минуту.

— Что Скорпион? — прорычал Эш, его голос стал ниже и хриплее.

Фрэнк разревелся — я застонал от раздражения.

— Ответь на вопрос, блядь! — рявкнул я. Мне надоело это цирковое выступление. Этот урод уже труп, и все мы это знаем.

— Он… он предложил мне много денег за кое-какую инфу! Я не хотел, чтобы Пити пострадал! Они даже не хотели дорогой товар, только… кое-какую хрень!

При этих словах Роудс поднял голову, его глаза засветились изнутри.

— Что вы такое?! — завизжал Фрэнк, глядя то на Эша, то на Роудса.

— Мы, — поправил Роудс, делая шаг вперёд. — Мы — демоны. А ты — всё. Кончился.

Он переключился в свою демоническую форму, и Фрэнк снова завопил.

Но это уже не было похоже на крик Палмер — и это меня временно отвлекло, потому что я невольно задумался, чем Миша и наша крольчиха сейчас заняты. Мой брат, конечно, не мог остаться в стороне — он тоже демонизировался.

Через пару секунд от Фрэнка осталась только кровавая клякса и обломки костей.

— Бля, ну вы и устроили мясорубку, — довольно отметил я, глядя на красное месиво.

Все трое тяжело дышали, хвосты метались туда-сюда. — Полегчало?

Роудс показал мне средний палец огромным когтем — я лишь ухмыльнулся.

— Ждать смысла не было. — сказал он. — Мы же знали, что он виноват.

Когда подозрения впервые упали на Фрэнка, мы составили план. Мы устроили вечеринку в Порче, так что почти вся банда и полгорода были там. Фрэнку поручили поехать вчера на доки и проверить, хватит ли нам места под якобы прибывающий груз. Эш невзначай сообщил ему, что этот груз придёт сегодня ночью — аккуратно когда мы будем тусить.

Когда нам раннее пришла смс — всё стало ясно. Он был единственным, кто знал о поставке — фальшивой. Мы распорядилась лучшим солдатам спрятаться и наблюдать. И точно — пришли двадцать пять ворюг. И теперь они мертвы.

Если это были люди Скорпиона — по их татуировкам мы узнаем.

— Ебаный Скорпион, — рявкнул Роудс, стряхивая кровь с рук.

— Какого хрена он решил рыпаться именно сейчас? И почему вдруг его заинтересовало то, чем мы занимаемся? Травка, тачки — это я бы понял…

Талон наклонился, поднял кусок своей разодранной рубашки и вытер с лица кровь.

Эш всё ещё стоял, уставившись на остатки Фрэнка, будто хотел воскресить его чисто для того, чтобы ещё раз разнести в клочья.

— Эй, Эш, ты норм? — спросил я.

Он резко дёрнул взгляд на меня, и я поймал вспышку острых, хищных зубов.

— Так. Ему нужен холодный душ, — фыркнул я. — Давай, брат.

Он ещё секунду смотрел на меня, потом мотнул головой.

— Блядь, это было жёстко. Я был так, сука, зол.

— Ну, теперь он мёртв. Более чем мёртв. — отозвался Талон. — Мы получили, что хотели. Пошли отмываться. Интересно, как там Миша с нашей крольчихой?

Он закинул руку Эшу на талию и повёл нас к общим душевым, которые я сам выпросил построить — чтобы вся эта кровь, грязь и хрен пойми что ещё не тащились по клубу и этажам.

— Наверняка, он уже проболтал ей уши, — буркнул Роудс.

Талон показал ему средний палец через плечо. У меня кожа буквально ползла от того, насколько они сейчас все грязные — я отключился, пока мы заходили в душевые. Мне нужен был литр мыла и кипяток, льющийся часами. А потом — моя студия. Я был на взводе; спать я всё равно не собирался.

Роудс появился в моём душевом боксе ровно в тот момент, когда я собирался зайти внутрь.

— Ты в порядке, брат?

Я молча кивнул, раздражённый тем, что он вообще заметил моё состояние.

— Вот, они новые.

Он сунул мне пакет: зелёная мочалка, чёрное полотенце, скраб, гели, шампуни.

— Спасибо, — буркнул я и повернулся, но он схватил меня за руку.

— Ты всегда можешь поговорить со мной. Ты знаешь, да?

В его глазах была чистая искренность.

Я это ценил… но нет.

Не вариант.

Я снова кивнул и молча зашёл в душ.

Талон тем временем распевал что-то в стиле Элмера Фадда про охоту на кроликов, а Эш ржал как ебнутый. Не знаю пока, что думать о Палмер, но у меня есть шесть месяцев, чтобы разобраться. Да и сложно будет назвать это «проблемой», если вспомнить, как она отсасывала. Лучший минет в моей жизни.

— Чёрт, да, — прошептал я и начал драить кожу так, будто пытался стереть с неё их кровь вместе со своим прошлым.

Свежевымытый — и как будто на один слой кожи легче — я плюхнулся в своё кожаное кресло и раскрыл скетчбук. Я никогда не любил грязь. Ни в детстве, ни позже. Нахрен. Другие мальчишки могли часами копаться в земле или бегать по пляжу возле нашей деревни. А я — сидел на стуле подальше от песка и рисовал.

Карандаш скользил по бумаге, пока я вспоминал те дни. Одни воспоминания уже стёрлись временем, другие — наоборот, выжжены в мозгу так, будто всё случилось вчера. Например — как наши родители стыдились того, что я не соответствовал образу «нормального молодого самца». Мы росли богато. Очень богато. А с этим шли ожидания. Огромные.

Когда наши силы проявились в семнадцать и выяснилось, что мы оба способны менять облик и имитировать голос, я был уверен, что родители наконец-то от нас отстанут. Но стало только хуже.

Перевоплощение был одним из самых востребованных даров в нашем мире. Монархия всегда пыталась рекрутировать как можно больше оборотней — очевидно же, из них выходили идеальные шпионы.

— Благодарю за приглашение, Ваше Величество, — сказал отец, кланяясь королю Тэйну. Мы повторили жест.

Король отмахнулся и поднялся с трона:

— Спасибо, что привели своих сыновей так быстро. Звёзды действительно благословили вашу семью такими дарами.

Мать улыбнулась:

— Да, действительно. Когда мы узнали об их способностях, сразу поняли, что они станут великолепным активом для короны.

В тронном зале открылась дверь, и мы обернулись. По красной дорожке к нам шёл мужчина с тёмными волосами и такими же тёмными глазами. В глазах хранились такие тайны, что их, по-хорошему, и знать бы не хотелось.

Король Тэйн поднял бровь:

— Так хорошо, что ты наконец присоединился! Иди, познакомься с этой чудесной семьёй. Они привели своих сыновей откликнуться на наш запрос по оборотням и мимикам.

Брат короля подошёл, взял мамину руку и поцеловал её в костяшки:

— Добро пожаловать в Нариан, мадам.

Потом пожал руку отцу:

— Спасибо, что прибыли. Путь был безопасным? Эти дни всё слишком непредсказуемо.

— Да, — ответил отец. — Без происшествий. Хоть и заняло дольше — ветра были против.

Брат короля тихо рассмеялся, хлопнув его по спине:

— Ещё бы. Бури в последнее время просто беспрецедентные. Давайте проведём вас в ваши комнаты. У нас есть массажисты и горячие источники — снимут напряжение в миг.

Родители кивали как два восторженных идиота. Мы и так были богаты… но это? Это было баснословное повышение статуса. Мама, наверное, назвала бы этот день лучшим в своей жизни — выше даже, чем день рождения собственных сыновей.

— Оборотни и мимики? Внушительное сочетание, — сказал брат короля, остановившись прямо передо мной.

Он скользнул взглядом сверху вниз… и обратно.

Талон тихо прокашлялся за моей спиной. Ах да. Ответить.

— Феликс, — брякнул я.

И почти физически услышал, как мама застонала сквозь улыбку.

— Прошу прощения! Я хотел сказать: "Меня зовут Феликс, и приятно познакомиться".

— Я понял, что ты хотел сказать, не переживай.

Он улыбнулся — мягко, тепло… на секунду. А потом подошёл к Талону.

Я рискнул:

— Извините… я не расслышал вашего имени?

Король Тэйн расхохотался, а тёмный мужчина снова посмотрел на меня.

На этот раз улыбка была другой.

Не мягкой.

Не тёплой.

А такой, что мороз прошёлся по позвоночнику. Так не должны улыбаться хищники. Ни волки. Ни медведи. Ни драконы.

— Я — Азраэл.

— Блядь, — прорычал я, роняя скетчбук на столик. — Так не пойдёт.

Я провёл рукой по волосам и принял решение. Похуй. Нацепил чёрные джоггеры, чёрную лонгсливку, сунул ноги в свои неоновые «Конверсы», усеянные брызгами краски. Старые, стёртые — зато родные. Они были как объятие старого друга. Как возвращение в безопасную точку в голове, где всё предсказуемо и спокойно.

Когда я надевал эти кеды — это всегда значило одно: я иду рисовать. Я распахнул дверцу шкафа, схватил видавший виды рюкзак, облепленный нашивками и значками.

Лучшее в рисовании — помимо кайфа от лазания по зданиям и мостам — это то, что я полностью отключался. Абсолютно.

Никто и ничто не могло достучаться.

А сейчас такая отключка была мне необходима как воздух.