Дело о серебряном копье

В поисках улик

Марк покинул дом графа де Монтезье со странным чувством. С одной стороны, граф согласился на его вмешательство в это дело и вполне искренне отвечал на вопросы, но с другой, был явно не в восторге от этого и вполне мог что-то утаить, оберегая тайны своего семейства. Слуги тоже хоть и отвечали гостю своего господина, всё же держались замкнуто, возможно, опасаясь сболтнуть лишнее и вызвать гнев хозяина. При этом Марк не мог счесть подобное поведение странным, поскольку прекрасно знал, что вторжению в личную жизнь свойственно противиться всем, независимо от сословия и положения в обществе. Ему не раз приходилось пробивать стену скрытности и недоверия ярлыком тайной полиции и собственным высоким статусом.

Сев на коня, он развернул его и направился на южную окраину, где вскоре, миновав узкую улочку, выехал на улицу Сломанного копья в её самой дальней и бедной части. Здесь в основном располагались ремесленные мастерские и недорогие трактиры, чьими завсегдатаями были мастеровые и мелкие торговцы. Вскоре он отыскал там каретную мастерскую, куда была доставлена для ремонта карета баронессы де Морель. Хозяин мастерской, высокий худощавый старик с длинными седыми усами, сурово взглянул на Марка, но потом в его глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание, черты быстро смягчились и он поклонился, признав в визитёре барона де Сегюра. Он поспешил сообщить, что был когда-то сержантом егерей маркиза Беренгара и даже имел честь дважды вступать в бой, прикрывая фланги отряда, которым командовал де Сегюр. Марк сделал вид, что узнал его, и это окончательно растопило сердце старика. Он заявил, что всегда к услугам его светлости.

— Да, эта карета у меня, — подтвердил он, — ось сломалась посредине и потому колёса разъехались в стороны и перекосились. Но когда я разобрал её, выяснилось кое-что странное, — он жестом пригласил Марка следовать за собой и провёл его в конец высокого сарая, крыша которого держалась на рёбрах тёмных балок, уложенных на высокие столбы. — Извольте видеть, — он указал на круглый в сечении дубовый стержень с надетыми на него металлическими манжетами, — слом произошёл как раз посередине.

Марк присел на корточки и осмотрел место слома, а потом задумчиво взглянул на мастера.

— То-то и оно, ваша светлость, — кивнул тот. — Я сам удивился, узнав, что сломана задняя ось. Обычно ломаются передние, которые подвижно крепятся к днищу кузова, но задние приделаны намертво, к тому же укреплены муфтами. Как могли разъехаться колёса?

— Ось подпилили, — сделал вывод Марк.

— Именно! Причём довольно неумело. Запил неровный, древесина размочалена и частью обломана. Однако когда карету сдвинули с места, ось сломалась. Карета, видите ли, довольно тяжёлая, украшенная резными дубовыми накладками, а на крыше — коронка в виде цветочного венка. Внутри дубовые лавки, под ними — скрытые сундуки для перевозки багажа. Потому ось и просела при первом же повороте колёс.

— Переднюю ось подпилить было б легче?

— Туда сложнее добраться, ваша светлость. Ведь тому, кто это сделал, пришлось залезать под кузов и пилить, лёжа на спине, а если у него не было сноровки, то вряд ли он сумел бы это сделать. И в нашем каретном деле он не разбирается, это точно! Ведь по уму, чтоб привести такой экипаж в негодность, достаточно чуть подрезать ремни, на которых крепится кузов.

— Ну, в тонкостях твоего мастерства, и правда, мало кто разбирается, — улыбнулся Марк, вставая. — Потому ты без работы не останешься, — он сунул руку в кошель и вытащил оттуда несколько серебряных монет. — Выпей, старина, за нашего короля Армана, его наследника Жоана, да не забудь о славном маршале Беренгаре!

Старик с благодарностью принял подарок и проводил гостя до самых ворот своего сарая. Улыбка соскользнула с лица Марка, когда он поднялся в седло и повернул коня в обратный путь. То, что поломка кареты была не случайной, не стало для него неожиданностью. Он уже подозревал что-то такое, когда услышал о том, что наёмная карета уже находилась неподалёку от дома жертвы. Да и то, что подстроена эта поломка неумело, с явно лишними усилиями, следовало ожидать. Он снова вспомнил описание незнакомца в маске, нанявшего незадачливых грабителей. Ловко действуя старинным стилетом, он явно не держал в руках пилу. Да и устройство кареты ему было мало знакомо, если он полез пилить хорошо закреплённую под днищем ось. Но кто же мог это сделать? Кто-то из слуг графа де Монтезье? Марк пожалел, что не расспросил мажордома о работающей в доме прислуге. Впрочем, он ещё сможет сделать это. Или кто-то проник в каретный сарай с улицы? Это тоже было вероятно. Каретные сараи имели ворота, выходившие прямо на улицу, при определённой сноровке злоумышленник мог открыть и замок, и засов, незаметно проникнуть в сарай ночью и не торопясь перепилить заднюю ось кареты. Нужно будет осмотреть запор на воротах каретного сарая и определить, можно ли было отпереть его снаружи.

В любом случае Марк получил ещё одно подтверждение, что преступление весьма тщательно готовилось, а значит, кто-то уже давно обдумывал план убийства несчастной баронессы де Морель.

Его путь лежал на улицу Источника короля Анри. Следовало проверить алиби самого графа де Монтезье, хотя это он делал, скорее, по привычке, подчиняясь давно выработанному порядку ведения расследования. Кавалера де Жюссака снова не оказалось дома, но его лакей, неопрятный парень жуликоватого вида, едва взглянув на ярлык тайной полиции, рассыпался в заверениях, что окажет полное содействие. Он подтвердил, что граф де Монтезье действительно приехал в вечер трагедии к его хозяину и, не застав его дома, уселся ждать в гостиной. Он никуда не уходил, пока не явился господин Оливер, после чего они вдвоём уехали в карете графа. Карета так же всё это время находилась возле дома, кучер болтал с кухаркой и поругался с другим кучером, карете которого мешала проехать карета графа. Марк изъявил желание поговорить с кухаркой, и она тут же явилась на зов и, строя глазки красивому господину из тайной полиции, полностью подтвердила рассказ лакея.

После этого Марк поехал к графине де Лафайет. Он застал её в задних покоях, уже наряженную к вечернему приёму в её салоне. Ей очень хотелось поболтать с Марком, которого она помнила ещё очаровательным и дерзким юношей, всегда сопровождавшим короля Армана, и потому считала едва не членом своей семьи, которой у неё никогда не было. Марк был почтителен и вежлив, но сослался на срочные дела и попросил ответить на несколько вопросов. Графиня, несмотря на весьма преклонный возраст, обладала удивительной памятью и без труда вспомнила тот роковой вечер, который для неё, впрочем, не отличался от других. Да, граф де Монтезье явился в её салон в компании со своим другом де Жюссаком. Она видела их в толпе своих гостей, но поскольку салон располагался в нескольких комнатах, она переезжала из одной в другую в своём кресле на колёсиках, чтоб присматривать за порядком и беседовать с гостями. Её верная камеристка Симонетта, так же внимательно наблюдавшая каждый вечер за гостями и обладавшая не менее хорошей памятью, вспомнила, что де Монтезье играл в карты с графиней де Реналь, баронессой де Люлли и графом де Вандомом. Потом он любезничал с дочерью богатого торговца, красавицей Анжель Турень, слывшей завидной невестой благодаря своей исключительной внешности и ещё более — огромному приданому, которое обещал за ней любящий отец.

— Я замечала его то здесь, то там, но не следила за ним постоянно, — кокетливо сверкнув выцветшими глазками, сообщила она. — Ваше сиятельство знает, что у нас бывает много гостей, салон её сиятельства пользуется большой популярностью. За всеми уследить невозможно, но то, что милый де Монтезье был у нас в тот вечер, я могу сказать точно.

— Мог ли он незаметно покинуть дом, а потом вернуться? — на всякий случай спросил Марк.

— У дверей в нижнем зале всегда стоят привратник и два лакея, но есть ещё дверь на кухне и боковая, для особых гостей. Через кухню гости не ходят, это непринято, и все это знают, что же до боковой двери, то о ней известно лишь тем, кто когда-либо ею пользовался.

— Граф де Монтезье среди них?

— Не припомню, чтоб мы показывали ему этот выход, — улыбнулась Симонетта. — Он не пользуется в этом доме такими же привилегиями, как ваше сиятельство.

— А не были ли здесь в тот вечер виконт де Лапер и его дядя кавалер де Шарон?

— Мне казалось, что его дядя — граф де Монтезье… Впрочем, у него же может быть несколько дядей! — камеристка захихикала, прикрыв рот бледной ладошкой. — Нет, этот проказник здесь не появлялся!

— Симонетта! — басовито одёрнула её графиня. — Не смей так фамильярно называть наших титулованных гостей, — и когда камеристка испуганно потупилась под её грозным взглядом, обернулась к Марку. — Я пока отказала от дома этому несносному мальчишке! Пару недель назад он напился и устроил скандал! Мало того, что разбил посуду и лез в драку, так ещё пытался вызвать на дуэль господина Вильре! Прямо в гостиной! Нам пришлось выгнать его на улицу, так он ещё какое-то время орал под окнами, угрожая мне судом, видимо, спьяну перепутал мой салон с трактиром. Я сказала, чтоб он не являлся сюда, пока не выплатит штраф и не возместит стоимость разбитого. Больше он не появлялся, подозреваю, что у него опять нет денег. Дядя, который де Монтезье, не слишком его балует, а двоюродной бабке надоело спускать на него деньги. Кстати, я слышала, что эта бедняжка баронесса де Морель умерла. Ты должен это знать, Марк! Это правда, что её убили на улице прямо в карете? Это ужасно! Сен-Марко стал таким опасным городом! Куда смотрит полиция? Я не о вас с Раймундом, а об этом напыщенном индюке Буланже! Он до сих пор ищет мою брошку в виде букетика, ты её помнишь. Я так её любила, ведь это подарок… сам знаешь кого.

Чувствуя, что сейчас последует поток воспоминаний об обстоятельствах пропажи драгоценной брошки или о том, о ком Марк должен был знать, он поспешно простился, извиняясь за то, что не может остаться дольше, и обещал наведаться в салон, как только выдастся свободный вечер.

Итак, у графа де Монтезье появилось не совсем надёжное, но вполне приемлемое алиби, чего пока не скажешь о его кузенах и племяннике. Визит к ним Марк решил отложить на следующий день и отправился домой.

Шарль уже ждал его в нижнем зале дворца де Лорма, он с хмурым видом сидел на ступенях широкой лестницы, ведущий в верхние покои. Сначала Марк решил, что он всё ещё дуется, но всё оказалось куда хуже.

— Вы были правы, ваше сиятельство, его зарезали, — с ходу сообщил юноша, поднявшись навстречу хозяину.

Выбежавшая встречать супруга Мадлен замерла, и быстро взглянув на их лица, поспешила тихонько удалиться.

— Я тут не причём! — поспешил добавить оруженосец. — Это случилось ещё до того, как вы дали мне поручение.

— Рассказывай, — кивнул Марк и, подойдя ближе, опёрся на натёртые до блеска перила лестницы.

— Как вы и приказали, я явился в «Белый мак» и расспросил хозяина. Он заявил, что к нему никто не обращался насчёт кареты, да к тому же его постоялый двор довольно далеко от улицы Монтегю. О том, что его карета была нанята, он узнал от полиции магистрата. Его допрашивал сыщик Брешо, и он же предъявил ему брошенную в переулке карету. Хозяин её опознал и назвал имя кучера — Паскаль Ремо. Тут и выяснилось, что к моменту моего визита этот Ремо уже был мёртв. Я выяснил, что он жил на улице Старых ворот в доме вдовы Сакарон. Я поехал туда, встретился с хозяйкой, но она сказала лишь, что общение с полицией ничуть не расстроило её жильца. Напротив, он был очень весел и внезапно расплатился с ней по долгам за комнату и даже заплатил за месяц вперёд. Она сказала, что вечерами он пил с дружками в соседнем кабачке «Старая слива». Я пошёл туда и поговорил с хозяином трактира. Он хорошо знал Ремо и считал его пройдохой. Тем вечером тот закатил пирушку, кричал, что разбогател, и заплатил за еду и вино серебром. Потом ушёл и больше его живым никто не видел. Утром его тело нашли в канаве за трактиром, вызвали полицию, но поскольку там постоянно случается всякая поножовщина, тело передали старосте квартала, а тот просто отвёз его в мертвецкую лазарета братьев ордена святого Иосифа. Я туда не поехал, потому что боюсь мертвецов и мне худо от одного их вида.

— Ладно, — Марк задумчиво кивнул. — Давай съездим туда вдвоём. Мне всё равно нужно осмотреть его труп, коль не позволили обследовать останки несчастной баронессы.

— Может, сначала пообедаем? — взмолился Шарль. — После мне кусок в горло не полезет!

— Подождёшь на улице, — отрезал Марк и снова направился к выходу.

Лечебница святого Иосифа располагалась на южной окраине и предназначалась для бедноты. Скромные и заботливые братья ордена занимались лишь тем, что собирали пожертвования и лечили всех, кто к ним обращался, будь то небогатый ремесленник или нищий. Оставив Шарля на улице сторожить коней, Марк вошёл в старое, уже немного покосившееся здание, которое было когда-то построено для сдачи комнат в аренду, а потом за бесценок выкуплено орденом для своих нужд. Внизу его встретил пожилой служитель и, внимательно выслушав, согласился проводить в мертвецкую.

Тело плутоватого возницы лежало прямо на полу, среди таких же трупов, уложенных рядами. Оно было покрыто грязным полотнищем, и Марк присел рядом на корточки, прежде чем откинуть его край. Служитель поднёс ближе свою лампу, и Марк увидел изумлённое и немного обиженное лицо покойника. Тот был уже немолод, одет во вполне приличную для его ремесла одежду, осмотрев которую, Марк обнаружил небольшой разрез на груди, края которого потемнели от запёкшейся крови. Распустив шнуровку куртки и развязав вязки на нижней рубахе, Марк обнажил бледную грудь убитого и увидел небольшую рану, которая выглядела так же, как рана баронессы на рисунке господина Брешо. Он сразу представил, как вошёл в плоть тонкий трёхгранный клинок, достиг сердца, а после того, как его вытащили, края маленькой ранки сошлись вместе, прекратив и без того скудное кровотечение.

Поблагодарив служителя, Марк оставил ему в качестве пожертвования горсть серебра и вышел на улицу. Натягивая перчатки, он подошёл к коню и взглянул на Шарля.

— То же самое, — кивнул он в ответ на немой вопрос оруженосца. — Он тоже убит этим старинным стилетом в сердце. Бедняга даже толком не понял, что случилось. Это странно, что преступник использует такое редкое оружие, но я должен признать, что он владеет им не хуже, чем я.

— И что это значит? — встревоженно спросил Шарль.

— Скорее всего, это рыцарь, причём, вероятно южанин. У нас в деле имеются четыре человека, которые подходят под этот признак. И ещё две дамы, которые тоже с юга, и могут уметь пользоваться мизерикордией, потому что стилеты довольно часто используют для защиты те, кто не обладают большой физической силой, а именно женщины и подростки. Для точного удара нужна не сила, а сноровка.

— И почему это вас так расстраивает? — уточнил оруженосец.

— Потому что все, кого я только что упомянул, являются членами семьи убитой. Но есть и ещё одна вероятность: что убийца не является членом её семьи, а прибыл из тех же мест. Тогда это может быть кто угодно, и его мотивы трудно представить. Мы ничего не знаем!

Закончив так свои размышления вслух, Марк вскочил в седло и развернул коня в сторону Королевской площади.

Весь вечер он был задумчив, с трудом отвлекаясь на своих домашних, и если Валентин упорно пытался его растормошить, рассказывая о своих успехах в учёбе и о том, какую награду он желал бы получить за это, то Мадлен сразу поняла, что супругу не до них, и поспешила увести сына, пообещав, что выслушает его внимательно. Она даже молчала во время их совместного ужина, сдерживая желание немедленно рассказать новые сплетни, принесённые в дом её подругами.

После она удалилась, а он сел у камина и принялся смотреть на маленький тёмный садик за стеклянной стеной, но перед его глазами стояло одно и то же видение: кто-то чёрный вонзает в грудь кучера тонкий, как игла, стилет. Он даже чувствовал в ладони его холодную рубчатую рукоятку, на конце украшенную рифлёной шишечкой. Откуда он знает об этом украшении? Ах да, именно такая рукоятка была у той мизерикордии, что висит в оружейном зале Лорма на деревянном щите среди других старинных кинжалов. И да, именно так должна выглядеть рана от такого стилета. Кто же это мог быть? Был ли это один из племянников баронессы де Морель или ещё кто-то? Марк не мог исключить из подозреваемых никого, в том числе своего спасителя де Менара. Не кричит ли вор громче всех о краже? На данный момент алиби есть только у де Монтезье, да и его можно счесть весьма шатким. А ведь есть ещё виконтесса де Лапер и её беспутный сынок, которому, по словам графини де Лафайет, баронесса отказала в деньгах. Это тянет на мотив, особенно если у виконта взрывной характер. Но он тут же вспомнил о подкупе бандитов и кучера, а потом о подпиленной оси кареты. Нет, это не следствие внезапной обиды или припадка ярости, это спокойно и тщательно разработанное преступление, на которое вряд ли способен ветреный молодой человек.

Он услышал позади шаги и обернулся. В комнату вошёл Эдам и остановился в нескольких шагах.

— Я явился к ночи, — сообщил он и опёрся о спинку второго кресла.

— Что узнал? — спросил Марк.

— Я поговорил с Марселем. Он вас обожает и с готовностью вызвался помочь, хотя от денег не отказался. Впрочем, иного я и не ожидал.

— Твоя разговорчивость свидетельствует о том, что тебя угостили и неплохо. Потому давай, переходи к делу. Что сказал Марсель?

— Он видел этого заказчика. Парень очень наблюдателен и заметил много интересного. Этот злодей постарался скрыть всё, что мог: лицо, руки, волосы, даже голос, но Марсель разгадал его уловки. Прежде всего, он подтвердил, что наш заказчик довольно молод, хорошо сложён и при этом, скорее всего, отлично управляется с мечом. У него были быстрые и точные движения, уверенная походка и благородная осанка. Он держал спину ровно, плечи расправленными, иногда, забывшись, пытался откинуть мешавший ему плащ, но тут же спохватившись, запахивал его обратно. Однако мальчишка, заинтригованный его поведением, внимательно смотрел на него из своего угла. Он сказал, что хотя этот негодяй был одет в потрёпанную одежду, она явно не его, немного великовата в груди и под ремнём заложена складками, то есть до этого её носил кто-то более толстый. К тому же другие вещи никак не соответствовали столь бедному наряду. Перчатки с раструбами, высокие сапоги и маска изготовлены из дорогой, хорошо выделанной кожи. Маска особенно интересна. Это был не просто кусок кожи с прорезями для глаз и рта, а полноценная маска на всё лицо, из тех, что кожевники изготавливают на заказ, когда натягивают распаренную кожу на деревянного болвана, и она повторяет его черты. Таким образом, эта маска представляет собой другое лицо, которое совершенно меняет облик.

— Значит, это человек далеко не бедный, возможно, рыцарь, молодой, хорошо обученный.

— Именно так, — кивнул Эдам. — Этот незнакомец являлся в «Сломанное колесо» дважды. Сначала он пришёл, чтоб выяснить, кого можно нанять для того, чтоб подшутить над старой каргой, не причиняя ей вреда. Его намерения выглядели довольно невинно, и ему порекомендовали Гуся и его шайку. Он просил вызвать их в таверну на другой вечер. Потом явился и переговорил с Гусем. Больше его не видели. Это всё.

Марк задумался, в то время как Эдам уселся в кресло напротив, с любопытством глядя на хозяина.

— Можно ли считать эти сведения полезными для нашего дела? — наконец прервал молчание он.

— Они лишь подтверждают мои догадки, — вздохнул Марк. — Преступление было заранее спланировано. Преступник — молодой рыцарь с юга, не бедный, но, скорее всего, действует один, иначе ему незачем было бы самому идти в такое опасное место как «Сломанное колесо» и лично подпиливать ось кареты. При этом он старательно скрывает свою личность, а значит, его могут опознать.

— Точно, — кивнул Эдам. — К тому же он неглуп. Он даже изменил свой голос, говорил шёпотом, и ни разу не выдал себя. За всё платил серебром.

— У него были какие-то особые приметы или украшения?

— Ничего, Марсель бы заметил. У него глаз намётан. Даже пряжка на ремне, которую и небогатые рыцари стремятся украсить литьём или чеканкой, была простая.

— Единственной зацепкой остаётся стилет, которым он убивает своих жертв, — продолжил Марк. — Но на самом деле, хоть он и редкий, всё же найти такой несложно. На юге во многих замках хранятся подобные кинжалы, и даже если мы отыщем орудие преступления, не сможем со всей определённостью сказать, что раны были нанесены именно им.

— И что мы будем делать?

— Для начала нужно найти Марион, служанку баронессы. Я полагаю, она тоже убита и тоже кинжалом. Завтра ты обойдёшь все мертвецкие в городе и посмотришь списки неопознанных тел. Нас интересует тело женщины лет сорока, невысокого роста с гладко зачёсанными волосами тёмного цвета с густой проседью. Одета в бордовую юбку, белую блузу и красный корсаж. Правая рука забинтована, под повязкой резаная рана от запястья до локтя. Как только найдёшь, сразу же сообщишь мне.

— Слушаюсь, — с готовностью кивнул Эдам. — Вы будете в Серой башне?

— Пока у меня нет там дел. Я навещу внучатого племянника нашей жертвы и его матушку. Этот виконт де Лапер один из наиболее вероятных подозреваемых. Он постоянно выпрашивал у баронессы деньги, но не так давно она отказала ему в помощи.

— Может, мне проследить за ним? — оживился оруженосец.

— Ты готов на всё, лишь бы отлынивать от своих обязанностей, — проворчал Марк. — Нет необходимости. Что, ты думаешь, он будет делать? Убьёт ещё кого-то или отправится каяться в грехах, чтоб ты смог подслушать его признание? Похоже, целью преступника была именно баронесса, а кучер и служанка были устранены, как возможные свидетели.

— Какой кучер? — заинтересовался Эдам и Марк мрачно взглянул на него.

— Иди, поужинай и ложись спать. Завтра тебе без всякой слежки хватит беготни.

Оруженосец не стал возражать и, поднявшись, с поклоном удалился.