Дело о серебряном копье

Просьба Жозефа де Менара

На Сен-Марко давно уже опустилась тёмная ночь. На Королевской площади, обычно запруженной народом, было пустынно. Только торговцы, остававшиеся на своих местах до последнего покупателя, не спеша собирали свои передвижные лавочки, деловито бродили со складными корзинами и мётлами мусорщики, да изредка браво маршировали под ярко освещёнными окнами королевского дворца патрульные городской стражи во главе с усатыми сержантами. Они осматривались по сторонам, высматривая нарушителей спокойствия или заговорщиков, которым пришло бы в голову посягнуть на короля или его приближённых.

Один из таких патрулей задержался, и седой капрал замер, подозрительно глядя на трёх вооружённых мечами и закутанных в плащи мужчин, идущих от дворца через площадь. Однако когда они подошли ближе, тот, что шёл впереди, откинул с головы капюшон. Он был высок, строен и широк в плечах. Несомненным украшением его красивого, немного усталого лица с безукоризненными чертами потомственного аристократа были большие светло-серые глаза, а в мягких, чуть вьющихся чёрных локонах уже была заметна ранняя седина. Капрал, узнав его, почтительно поклонился, и стражники проследовали дальше привычным маршрутом.

Молодой мужчина снова накинул капюшон и ускорил шаг, потому что с неба посыпалась мелкая холодная морось. Марк барон де Сегюр граф де Лорм возвращался в этот поздний час со службы домой, в свой нарядный особняк, выстроенный в южном стиле и являвшийся истинной жемчужиной среди дворцов, драгоценным ожерельем обрамлявших Королевскую площадь. Его сопровождали высокие статные юноши — оруженосцы Шарль Дарси и Эдам Аларед. Все трое: и хозяин, и его верные слуги мечтали скорее оказаться дома, в тишине и покое сесть за накрытый к ужину стол и отдохнуть от дневных трудов, которых в этот раз на их долю выпало слишком много.

Войдя под своды длинной галереи, протянувшейся вдоль всего фасада, Марк подошёл к двери, и опередивший его Эдам привычно постучал кулаком в начищенную до блеска медь. Створки тут же распахнулись, и привратник с поклоном встретил своего господина, который на ходу сбросил с плеч мокрый плащ и снял широкую перевязь из тиснёной кожи, украшенную нарядной пряжкой в виде головы лесной пантеры с глазами из изумрудов. Плащ и перевязь с мечом тут же подхватили оруженосцы, а их хозяин осмотрелся по сторонам и, заметив стоявшего поблизости мажордома, кивнул.

Тот, почтительно ожидавший этого сигнала, подступил ближе и доложил:

— Ваше сиятельство, в доме всё спокойно. Ваша супруга не так давно отправилась в сопровождении служанки и лакея к графине де Клермон, та прислала за ней посыльного. Она сообщила, что получила от отца письмо с какими-то важными известиями. Её сиятельство велела передать вам, что останется у сестры на ужин, но к полуночи вернётся. Ваш старший сын вёл себя сегодня примерно, усердно занимался и теперь уже спит. Господин Арман чувствует себя хорошо, няня сказала, что он почти не плакал, кушал с аппетитом и даже немного играл со своими игрушками.

— Отлично, Компен, — улыбнулся Марк. — Я устал и после ужина хочу сразу же лечь спать… Что-то не так? — он насторожился, заметив внезапное смущение мажордома.

— Я хотел вам доложить, что в нижней гостиной вас ожидает гость. Он прибыл ещё засветло, сказал, что когда-то воевал вместе с вами под знамёнами короля Армана, и просил разрешения подождать вас. Её сиятельство, зная, как вы относитесь к своим боевым друзьям, велела нам подать ему вино, закуски и затопить камин.

— Кто это? — нахмурился Марк, у которого не было особого желания встречаться с кем-то в столь поздний час.

— Кавалер де Менар из Оверни, — заметив недовольство хозяина, Компен разволновался ещё больше. — Нам не стоило принимать его?

— Отчего же? — Марк задумался. — Я не видел его столько лет… Но моя супруга и вы всё сделали правильно. Этот гость в любом случае заслуживает радушного приёма. Что ж, если так, подайте ужин на двоих в гостиную.

И он не спеша двинулся к арочному входу под лестницей, ведущему в дальние помещения его дворца.

Жозеф де Менар никогда не был его другом, да и встречались они лишь раз, однако, Марк запомнил эту встречу на всю жизнь. Это случилось на второй день сражения под Авьерно. Оно выдалось тяжёлым и долгим. Обе армии были рассеяны по широкой равнине и прилегающим лесам, где отдельные отряды и группы вели между собой кровопролитные бои. Он, тогда ещё совсем юный рыцарь, едва получивший из рук короля свои золотые шпоры, был оттеснён наёмниками алкорцев в небольшую лощину, где оказался вместе со своими товарищами в ловушке. С трудом отбиваясь от наседающих ландскнехтов, он уже не надеялся дожить до следующего утра и благодарил богов хотя бы за то, что умирает рыцарем, а не оруженосцем. Он чувствовал боль от свежих ран, которые не было времени перевязать, к тому же одна из них сильно кровоточила, отчего он чувствовал всё большую слабость. Всё шло к тому, что очень скоро он без сил рухнет на колени, его фамильный меч, ставший таким тяжёлым, выпадет из рук, и алебарды наёмников раскромсают его тело на куски. И в тот самый миг, когда он уже готов был поддаться отчаянию, звуки боя перекрыл громкий боевой клич и в гущу врагов с тыла вонзился лихой клин закованных в лёгкую броню кавалеристов. Рубя наёмников налево и направо, они пробились к окружённым и, воодушевив их своей нежданной поддержкой, вскоре помогли справиться с противником, а оставшиеся в живых ландскнехты поспешили ретироваться.

Перед глазами Марка до сих пор стоял едва спрыгнувший с взмыленного коня молодой капитан кавалеристов в латах, покрытых грязью и кровью. Он сам был ранен в руку выше плеча, но улыбался, радуясь их общей победе и тому, что ему удалось спасти верных рыцарей короля. Этого капитана звали Жозеф де Менар, он служил в войске графа де Бове, в то время как Марк находился тогда в подчинении маршала Беренгара. Они провели вместе совсем немного времени, после чего, пообещав друг другу новую встречу, отправились к своим командирам. И с тех пор Марк не видел его. Он даже не знал, жив ли его спаситель. Впрочем, на войне это стало для него обычным делом: то его кто-то спасал, то он кого-то, но чувство благодарности к бравому капитану осталось в его душе навсегда.

Он вошёл в просторную нижнюю гостиную, высокий потолок которой терялся где-то в полумраке, но гостя там не оказалось. Камин был растоплен, на столике стояли блюда с закусками, а рядом хрустальный кувшин с золотистым вином и парный к нему кубок. Он с удивлением осмотрелся и заметил, что дверь в стеклянной стене, отгораживающей от гостиной уютный внутренний садик, приоткрыта.

Он вышел под моросящий дождик, глядя на глянцевые листья аккуратно подстриженных кустов и деревьев, покрытых разноцветными бликами от маленьких фонариков. Пройдя по короткой дорожке, он оказался возле мраморного фонтанчика, в центре которого стояла скульптура девушки, и увидел склонившегося к белой чаше мужчину. Тот услышал скрип гравия под его ногами и обернулся.

Жозеф де Менар мало изменился за прошедшие годы. Он был всё так же высок, статен и его светлые рыжеватые волосы знакомо вились, ниспадая на широкий кружевной воротник. И улыбка его была всё такой же искренней и тёплой.

— Простите, ваше сиятельство, что я посмел потревожить вас дома, — увидев графа, поспешно поклонился он. — Я не застал вас и хотел уйти, чтоб вернуться позже, но, всё же, увидев радушие вашей супруги, осмелился просить о разрешении подождать. Я не знал, что это ожидание так затянется…

— К чему такие церемонии? — улыбнулся Марк. — Я рад снова видеть вас, господин де Менар, — он посмотрел в тёмное небо и поёжился. — Может, вернёмся под крышу, пока вы не вымокли до нитки. Слуги сейчас накроют стол к ужину…

— Мне б не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством, — смутился де Менар.

— О чём вы?

— О том, что прежде я знал лишь юного барона де Сегюра, а ныне вы блистательный граф де Лорм…

— Если б не вы, друг мой, то не было бы никакого графа де Лорма! — рассмеялся Марк. — Идёмте же! Дождь льёт всё сильнее, а у меня с утра во рту не было ни крошки. За ужином и поговорим. Мне не терпится узнать, как вы жили все эти годы и почему так и не явились ко мне, как обещали.

Они вернулись в гостиную, где уже был накрыт стол.

— Я часто вспоминал о вас, ваше сиятельство, — признался де Менар, — и с удовольствием следил за вашими успехами. Но я узнал, что вы — рыцарь свиты короля и его близкий друг, как же я мог докучать вам? Вы бы решили, что мне от вас что-то нужно! А потом, после смерти короля Армана вы исчезли и объявились лишь перед военным походом короля Ричарда. Ваш статус стал ещё выше, и хоть я со своим небольшим отрядом в составе дружины графа де Бове снова следовал с королевской армией, я мог лишь издалека смотреть на вас, да любоваться вашей статью, когда вы со своими рыцарями смерчем проносились мимо на чёрных конях. Вы стяжали славу в этих бесславных походах, а я… Впрочем, и для меня всё закончилось неплохо. Я не богат, но мне удалось найти хорошую жену. Она вторая дочь барона де Мерикура. Он дал за ней небольшое приданое, которого нам хватило на вполне приличный домик в городке Конталь в Оверни. Меня избрали в магистрат, а потом назначили прево города. Жалование вполне приличное, тем более что провинциальная жизнь довольно спокойна и моя служба не доставляет мне особых хлопот. У нас уже двое детей: мальчик и девочка. Вот, в общем-то, и всё! — он рассмеялся.

— Я очень рад, что ваша жизнь сложилась так удачно, — улыбнулся Марк. — Вам всё же следовало справиться с вашей застенчивостью и приехать ко мне раньше. Ведь теперь мои владения совсем недалеко от Оверни.

— Я знаю об этом, — кивнул де Менар, и Марк прищурился.

— Скажите мне, друг мой, что же всё-таки заставило вас объявиться? Я счастлив видеть вас вновь, но полагаю, что у вас ко мне какое-то дело. Я могу вам чем-то помочь?

— По правде говоря, — нерешительно произнёс де Менар, — я действительно пришёл к вам с просьбой. Я не обижусь, если вы откажете мне, но кроме вас, боюсь, никто не сможет мне помочь. Только вы располагаете достаточной властью и к тому же, как я слышал, вполне успешно распутываете всякие зловещие загадки.

— Что-то случилось? — насторожился Марк.

— Да, дело в том, что буквально два дня назад, в ночь на Адрианов день умерла моя тётушка баронесса де Морель. На её карету здесь в Сен-Марко напали грабители, её убили, а служанка была ранена и едва смогла сбежать. Мы обратились в полицию магистрата, которая занимается такими делами, и они по приметам, которые сообщила служанка, быстро разыскали тех разбойников. Полиция намерена отправить их под суд за ограбление и убийство, после чего дело будет закрыто. Но я подозреваю, что в этом случае истинный виновник смерти тётушки уйдёт от наказания. Мне это кажется несправедливым! Баронесса де Морель была очень доброй и богобоязненной женщиной. У неё не было своих детей, и всю свою материнскую любовь она направила на своих племянников. Она всю жизнь опекала нас и помогала во всём. Стоило кому-то заболеть, как она приезжала, чтоб дни и ночи ухаживать за больным. Если кто-то попадал в сложную жизненную ситуацию, она всегда помогала, причём не только утешением и мудрым советом, но и деньгами. Для нас с братом, рано потерявших родителей, она стала защитницей и помощницей во всём. И моё сердце разрывается при мысли, что тот, кто убил эту замечательную женщину, уйдёт от расплаты!

— Но скажите, кавалер…

— Зовите меня просто Жозеф! — перебил его де Менар.

— Хорошо, но только если вы окажете мне такую же услугу, — кивнул Марк. — Так скажите мне, Жозеф, с чего вы взяли, что за этим ограблением кто-то стоит?

— В этом деле много странностей, — вздохнул тот. — И полиции об этом известно, но они не хотят им заниматься, потому что появились эти уличные воришки, на которых можно всё свалить! Я говорил с сыщиком, занимавшимся этим делом, это он поделился со мной своими сомнениями, но с сожалением сказал, что господин Буланже, глава полиции магистрата велел ему передать дело в суд и забыть о нём. Я не хочу сказать, что господин Буланже как-то замешан…

— Нет, он просто судит обо всём довольно поверхностно, — проворчал Марк. — Я знаю об этом, потому что сталкивался с ним не раз. Так что сказал вам сыщик?

— Он допросил тех разбойников, и они клянутся, что их нанял для этого ограбления какой-то человек в маске. Он пожелал участвовать в налёте, сказав, что хочет отобрать у некой дамы какую-то важную для него вещь. Об убийстве речи вовсе не было, потому что они грабят прохожих, но никогда не убивают, считая, что за это можно попасть на каторгу, а то и на виселицу. Так вот, во время ограбления этот неизвестный неожиданно достал кинжал и убил тётушку, а после пытался убить и служанку, но она — женщина сильная и решительная, сумела вырваться и убежать. Так же сыщик сказал мне, что, судя по ране, удар в сердце был нанесён каким-то необычным кинжалом, который не встретишь у уличных бандитов. Потом из поместья моего кузена графа де Монтезье пришло письмо с сообщением, что примерно в то же время сгорел флигель, в котором жила тётушка. Если это и совпадение, то, согласитесь, весьма странное. И, наконец, на следующий день после происшедшего ко мне явилась Марион, та самая служанка тётушки и передала записку. Она сказала, что хозяйка велела вручить её мне в случае своей смерти.

— Это записка при вас? — спросил Марк и де Менар тут же полез в карман.

Он достал оттуда сложенный вчетверо маленький листок. Марк развернул его и прочёл единственную строчку, написанную изящным женским почерком: «Вор, позабывший братскую любовь».

— Что это значит? — спросил Марк.

— Понятия не имею! — воскликнул де Менар. — Я сам не понимаю. Едва прочитав это, я оторопел. Кого она называет вором? Это обвинение? Но кого она обвиняет? Почему не написать прямо? Почему она хотела, чтоб я получил это странное послание после её смерти? И кто убил её? Может, тот самый вор? И самое страшное, что после визита ко мне Марион бесследно исчезла. Она была предана моей тёте, служила ей много лет и не могла уехать, никому ничего не сказав. Да ей и ехать было некуда! Я боюсь, что таинственный убийца всё-таки добрался до неё! Ваше сиятельство! Простите, Марк! Я умоляю вас помочь мне раскрыть эту зловещую тайну. Душа моей несчастной тётушки взывает о справедливости, и я не смогу спокойно спать, пока не разберусь с этим делом! Полиция не желает и слышать о моих подозрениях! Я бы никогда не решился побеспокоить вас, если б мог что-то предпринять сам!

Марк задумчиво взглянул в полные мольбы глаза де Менара. На лице рыцаря застыло такое страдальческое выражение, что сжималось сердце. У Марка не было оснований сомневаться в его искренности. В сущности, де Менар был простодушным провинциальным рыцарем, искренним и благородным, и при этом скромным. Он мог бы сейчас напомнить Марку, как тот в порыве благодарности за спасённые жизни свою и своих товарищей воскликнул много лет назад: «Теперь я в долгу перед вами, господин де Менар!» Мог бы, но не желал этого делать. Он просил о помощи, и Марк понимал, что, наконец, пришло время вернуть ему тот давний долг.

— Хорошо, — кивнул он, — я постараюсь расследовать убийство вашей тётушки, но мне понадобится ваша помощь. Я не могу взяться за это дело официально. Его расследует полиция магистрата. К сожалению, между тайной полицией короля и господином Буланже сложились довольно натянутые отношения, потому я вряд ли получу от него содействие. К тому же я не могу действовать и как служащий тайной полиции, поскольку её глава граф Раймунд не поручал мне это расследование. Таким образом, вам придётся помочь мне при необходимости опросить родственников и друзей вашей покойной тётушки…

— Я всё сделаю! — заверил его де Менар. — Сейчас все мы: её племянники и племянница здесь в Сен-Марко. Мы собрались, чтоб провести поминальные обряды по прежнему графу де Монтезье, нашему дяде, который так же был добр к нам. Я всех предупрежу и попрошу о полном содействии. Да они и сами не откажутся поговорить с вами. Мы все любили тётушку!

— Хорошо. Тогда я оставлю это странное послание у себя. Возможно, оно мне пригодится. Теперь скажите, вы помните имя сыщика полиции магистрата, который расследует это дело?

— Конечно! Его имя Брешо!

— Отлично! Я с ним знаком. Он, безусловно, даст мне нужные сведения. Теперь расскажите мне о вашей семье.

— Вы думаете, кто-то из них замешан? — встревожился де Менар.

— Ещё не знаю, но меня смутило ваше упоминание о том, что сгорел флигель вашей тётушки. Насколько я понял, Монтезье тоже находится в Оверни? Это далеко на юге. Если это не совпадение, то, действительно, может быть замешан кто-то из родственников или друзей.

— Мне трудно в это поверить, — пробормотал де Менар. — Тётю любили все… Но если это необходимо, то извольте! Тётя была младшей из трёх дочерей графа де Монтезье. Они рано осиротели, их единственный брат, получивший титул и наследство, был ещё очень юн, потому её отдали на воспитание в обитель ордена святой Иветты Овернской. Там ей дали хорошее воспитание, обучили манерам и привили дисциплину и набожность. В пятнадцать лет брат выдал её замуж за барона де Мореля. Тот был старше её на двадцать лет, но брак оказался удачным. Они искренне полюбили друг друга и, овдовев в двадцать четыре года, она так больше и не вышла замуж. К сожалению, детей у неё не было, потому она заботилась о своих племянниках. Нас было четверо: я, мой брат Анри, Гийом де Марсо и Альбер де Шарон. У Альбера есть старшая сестра Моник, которая вышла за виконта де Лапера и племянник Клод де Лапер.

— Вы сказали, вас было четверо?

— Да, к сожалению, мой брат Анри погиб ещё при короле Армане. Гийом де Марсо унаследовал от дяди титул графа и поместье. Альбер де Шарон до последнего времени служил в гарнизоне цитадели Альмарик, но затем ушел в отставку. Он женился на воспитаннице тётушки Ванессе, она дала за ней хорошее приданое и они купили дом здесь в Сен-Марко. Альбера всегда тянуло в столицу.

— Значит, у неё ещё была воспитанница?

— Да, тихая, кроткая и очень красивая девушка, дочь её умершей подруги. Они с Альбером живут на улице Плюща. И, наконец, виконтесса де Лапер… Бедняжке Моник не повезло с мужем. Он был гуляка и игрок и прокутил своё состояние и её приданое, а потом погиб на дуэли. Её сын Клод, увы, пошёл в отца и подвержен тем же порокам. Он не злой мальчик, но слишком избалован. Тётушка его обожала, а он был очень мил и почтителен с ней. Впрочем, я слышал, она часто давала ему деньги. Моник превратилась в почтенную, но бедную вдову, которая вечно ходит с молитвенником и чётками и не пропускает ни одной службы в храме святой Селесты.

— Ваша тётушка жила в Монтезье? — спросил Марк.

— Она там родилась и росла до того, как отправилась к сёстрам святой Иветты. К тому же из всех племянников она более всего благоволила Гийому. Он самый младший из нас. Как только он получил титул, она продала свой старый замок и перебралась к нему, помогала ему по хозяйству, в его отсутствие занималась делами. Раньше у неё был свой дом в Сен-Марко на улице военных баронов, довольно мрачный, она его не любила, а потом тоже продала. Приезжая в Сен-Марко, она жила в доме графа де Монтезье, у неё там несколько комнат.

— У баронессы де Морель были в Сен-Марко друзья или знакомые?

— Она не любила выезжать. Знаю, что у неё была какая-то подруга, с которой она вместе училась. Она часто ездила к ней. Они даже вместе ходили на ярмарки и в храм святой Лурдес, но больше я ничего о ней не знаю. Вы можете расспросить об этом Гийома. Кроме той подруги, она навещала кого-нибудь из нас или сидела дома, читала книги духовного содержания или занималась рукоделием.

— Что ж, для начала этого хватит. Скажите мне, где находятся дома ваших кузенов и где я смогу найти вас, когда мне понадобится.

Уловив в голосе Марка деловой тон, де Менар убедился, что тот готов взяться за расследование, и повеселел. Он повернулся к молодому лакею, прислуживавшему за столом, и попросил его принести бумагу и перо, чтоб записать адреса.

Они закончили ужинать уже за полночь, и Марк предложил своему гостю остаться на ночь в гостевой комнате. Тот отказался, сославшись на то, что и без того сильно задержался, и его кузен Альбер, у которого он остановился, будет беспокоиться, если он не вернётся. Поскольку на улицах города ночью было небезопасно, а де Менар был пьян, Марк побоялся отпускать его одного. Он велел мажордому подать карету, чтоб его довезли до дома, а сам, простившись с гостем, отправился спать.