Да, и в наше время нашлись люди!

Глава 4

— Вячеслав Максимович, эта Перминова просто приезжала в гости, или их связывают какие-то чувства? Что говорят наши технические специалисты?

— Нами были предприняты попытки негласного оборудования квартиры объекта соответствующей техникой, однако после завершения ремонта «Внук» оборудовал жилье современной охранной сигнализацией и скрытыми системами видеонаблюдения. По словам оперативных источников из окружения осуществлявших ремонт украинских гастарбайтеров — шикарный, стоивший объекту целого состояния. Происхождение средств пока не изучено, но мы полагаем, что это были средства отца «Внука», помещенные на расчетный счет сына.

Управление системами объект может осуществлять со своего смартфона. Наши специалисты полагают, что квартира оборудована скрытыми датчиками движения, которые могут подать сигнал тревоги. Службой радиоконтроля, в подъезде объекта выявлено несколько передающих устройств, предположительно это роутеры для выхода в Интернет. Было принято решение применить системы радиоэлектронной борьбы. Перехватить управление роутерами не удалось, в них применяется какая-то особенная система шифрования каналов связи и данных. Вскрыть входную дверь также не представляется возможным, она бронированная, с замками повышенной секретности. Весь подъезд и лестничная площадка перед квартирой объекта контролируется при помощи видеокамер.

В целях недопущения расшифровки активного интереса с нашей стороны принято решение не предпринимать попыток негласного проведения острых оперативно-технических мероприятий с проникновением внутрь помещения. В настоящее время проводится изучение жильцов, проживающих по соседству, а также этажом выше и ниже, в целях возможной установки техники слухового, видео-аудиоконтроля с использованием их квартир.

— Отключить электроэнергию в доме пробовали?

— Пробовали. Все устройства продолжали работать. По всей видимости, они имеют резервное питание. Да и с другими жильцами дома конфликтовать нам не стоит, там проживают несколько чиновников из аппарата Премьера, поэтому и трудности с подбором надежных, неболтливых и негонористых соседей для проведения оперативно-технических мероприятий со стороны их жилплощади.

Так там же везде серьезные ремонты, мать их ети, будут переживать, не поверят ведь, что наши технари все делают аккуратно, не подкопаешься, в сотню раз лучше, чем их евро — тьфу — ремонтники. Заделают все лучше, чем было при их треклятых ремонтах! Даже японская диппочта не устояла, со всех их печатями да хитросплетенными веревками, которыми прошивались конверты из бумаги непростой выделки. Учесть, что работали друг у друга на головах в специально встроенной в вагон микрокомнатенке, напичканной спецтехникой, да еще при трясущихся вагонах — дождись ту остановку литерного поезда! Люди свое дело знают. Правда, потом с ног валятся, больше от нервного напряжения, чем от такого железнодорожного пробега из Владивостока в Москву….

— Да хватит мне рассказывать о том, что я сам организовывал совместно с контрразведкой и оперативно-техническими подразделениями. Лучше дайте подробную информацию о Перминовой. Может быть, можно ее использовать в наших оперативных целях, этот вопрос, надеюсь, вы уже прорабатывали?.

— Мария Григорьевна была замужем за адъютантом своего отца, капитаном Серегиным Владимиром Ивановичем. Брак распался по инициативе Серегина, он изменял Перминовой с дочерью члена правления ЗАО «Казнефть» Алисой Быстровой. Серегин был уличен в махинациях со служебным жильем, этим вопросом занималась военная прокуратура. Теперь уже бывший капитан осужден на три года с отсрочкой исполнения приговора. Серегин пытался возобновить контакты с Перминовой, так как Быстрова отказалась поддерживать с ним отношения после суда. Успеха Серегин не добился.

— Генерал Перминов приложил руку?

— Нет. У командующего округом побывала Мария Григорьевна. После разбирательств с Серегиным у Перминова закончились проблемы, и в скором времени он станет одним из заместителей командующего округом, с присвоением очередного звания генерал-лейтенанта.

— Пробивная дама.

— Молодая, грамотная, умная и напористая. Смогла победить на конкурсе своих более опытных коллег. С учетом данных, характеризующих ее личность, и ограниченных оперативных возможностей по изучению «Внука» — они не поддерживают постоянные отношения, к тому же Мария зациклена на своей карьере — принято решение вербовочное предложение ей не делать. Ищем другие возможности в плане подвода женской агентуры, так как «Внук» весьма охоч до этого дела.

— Охоч, охоч… Все мы охочи, только… Только, видит око, да зуб — … зубы на «Кореге», отлететь могут ненароком…Ладно…хватит мне тут… Умеете меня расстроить, чтоб вам…Все… Что сообщает этот ваш Паскевич? — разговор приобретал все более раздраженный характер и грозил перейти на личности.

— По данным Паскевича «Внук» поддерживает со всеми работниками отдела ровные товарищеские отношения. Обладает хорошими коммуникативными способностями. Не жаден и скромен. Недавно на вилле отца «Внука» праздновали присвоение очередного звания сотруднику отдела Филимонову. Объект никому не сказал, что вилла по существу принадлежит ему.

— Какой-то объект чересчур положительный, подозрительно это. Любого, ничего не объясняя, можно посадить лет на десять, и где-то очень глубоко в душе он будет осознавать, что есть за что. Так?

— К недостаткам можно отнести вредную привычку — курение и повышенный интерес к женщинам.

— Что, что, что?! Совсем охренели или отупели? Вам там что, не понятно, что такое недостатки? Или компра? Вот если бы не курение, а наркотики, да не женщины — а малолетки, да еще мужского пола. Хорошо, что мы — не в Европе — там уже интерес к взрослым мужикам к недостаткам не относят — полит — мать ее — корректность и прочая мура! Хорошо бы паталогическая тяга к деньгам, золотишку там разному с камушками, какие-то делишки в финуправлении минобороны с откатами и прочая, прочая муть, в которой он замазан лично… В данной ситуации это должно было бы быть учтено. А то — повышенный интерес к женщинам….С кем приходится работать, фуууу…. — тяжело выдохнул хозяин кабинета, печально качая головой. И опять завевшись, встрепенувшись, продолжил накачивать подчиненного:

— А к кому ему, молодому и здоровому парню, проявлять интерес. К вам, что ли? Кстати, если бы к вам — мы бы это использовали с толком. Курит он, видите ли. А, что, кстати, знаете?

— Да, предпочитает американские — «Честерфилд» и «Мальборо», — скороговоркой, подобострастно и громко ответил подчиненный, радуясь, что знает ответ и на такой вопрос, что не грозило негативным развитием разговора, приобретающего все более жесткий характер. Но он опять ошибся. Ошибся с самого начала определения негативных черт личности разрабатываемого.

— Это в кагэбэшные времена могло рассматриваться как компра. И то недолго. Он, что — самокрутки курить должен, махорку, чтобы соответствовать марксистско-ленинской идеологии, так по-вашему? В календарь давно заглядывали? Хорошо устроились! Только не говорите мне, пожалуйста, что он еще и джинсы буржуазные носит — вот ужас-то, да? Это, кажется, в 80-е, если не ошибаюсь, Федорчук дурковал… Перевели его с украинских земель, с Комитета Украины. Сначала, если память не подводит…Кстати о памяти — не подводит меня память, Вячеслав Максимович, а? — обманчиво успокаиваясь, почти ласково произнес, улыбаясь, шеф.

— Никак нет, вашей памяти и молодым позавидовать можно! — вытянувшись, четко отчеканил Вячеслав Максимович, у которого от этой улыбки взмокло исподнее и затошнило во всем теле.

— Вот — вот, никогда не забывайте об этом, и свою терять вам не рекомендую, понимаете, к чему я? Не забывайте также, что длинный язык — это лестница, по которой беда входит в дом. Не я сказал так красиво, хвастаться не буду. Восточные мудрецы, у которых всем нам поучиться… Это я хочу простимулировать к более эффективной работе вашу…да не переживайте, не простату…вашу команду.

Так вот, — уже совсем успокоившись и настроившись, как могло показаться наивному человеку, на ностальгический лад, продолжил пожилой начальник, — В те времена по коридорам Комитета гуляла широко известная поговорка — примета — вот я и в рифму стал говорить: «Будешь плохо работать — направим для дальнейшего прохождения службы на Украину». Да, тогда еще говорили «на», а не «в». Хотя тем ребятам было одинаково хреново — посылали их «на» или «в». Так вот, завершу свою мысль. Федорчук сначала пытался навести свои, как ему казалось — правильные, порядки в системе МВД. Но так закрутил гайки, что динамометрический гаечный ключ показал перебор. И партия перебросила его на Комитет Союза. Контора содрогнулась. Все на своей шкуре поняли по аналогии с пословицей о том, что кто-то там не хотел куда-то идти и вот то — оно само пришло к нему. Гора, что ль какая, к кому-то, да, а? Понятно, народный фольклор не забыли? Могу уточнить, кто к кому маленький серенький подкрался, это тоже из той же серии мудрости народной. Уточню: все поняли, что на Украину их не пошлют, ибо она сама в облике Федорчука пришла ко всем сотрудникам, в каждый кабинет и явочную квартиру, не говоря о конспиративных, от Бреста до восточной оконечности Чукотки.

Пришел человек, некоторые украинские подчиненные которого, из числа начальников областных управлений, с лампасами и без, могли, к примеру, получив личное дело кандидата на вербовку о сотне рукописных страниц, вернуть его оперу для переоформления чернилами другого цвета. Или такой том взвесить, не читая — на ладони, и вернуть, с указаниями провести более глубокое изучение кандидата, так как он — начальник управления, как чрезвычайно опытный чекист, по весу чувствует, что эта работа тянет на троечку, а ему надо как минимум докладывать хорошие материалы, ибо отличные бывают только у него.

Так я продолжу о джинсах, я ведь на них продолжал свою воспитательно-профилактическую беседу, хорошо? Как же вы меня сегодня разочаровали — я даже стал таким многословным. Уверен, мой рассказ дойдет до самой вашей печенки, я никогда, уже давно, зря ничего не говорю.

Встретил как-то однажды Федорчук, в самом начале руководства Конторой, когда его мало кто из руководства знал в лицо, а уж о простых операх и говорить не приходится, одного работника пятого главного управления, курирующего так называемые, в то время, неформальные объединения. Неформальные организации — это ж контрреволюционная гидра демократии начала поднимать свою болтливую и бестолковую голову. Опер внешне должен был соответствовать среде, в которой крутился, выполняя свою задачу — башку этой самой гидры срубить начисто, а не так чтоб как у ящерицы, или на худой конец все эти огнедышащие смрадные части ее тела перевербовать и после соответствующего обучения с их же помощью вести народ уже в ином, в нужном направлении, то есть в светлое будущее, которое уже было не за горами. Точно — не за горами, не за морями, а где — и само Политбюро не знало, если не говорить об их семьях. И вот идет себе по длинному лубянскому коридору этот паренек — слегка патлатый — битлас такой, в потертых «Левисах», в легкомысленной рубашонке, неспешной, такой стиляжной походочкой, и упирается в какого-то грозного мужика, преградившего ему дорогу на встречу с агентом из той гнилой неформальной среды, для продолжения процесса разложения ее контрреволюционного и смрадного нутра изнутри, так сказать. Дядька тот попросил одетого не по уставу офицера представиться, что последний и сделал, не подумав. Он же был на своей волне, в творческом процессе продумывания линии поведения и особо эффективных и замысловатых поз агента, пробравшегося в святая святых неформалов — в теплую кровать их главной руководительницы, чтобы по заданию этого же опера проводить подрывную работу у нее внутри и снаружи еще активнее, с помощью секретных технологий агента влияния, практикующего на Востоке в пользу Конторы под псевдонимом «Камасутра» уже которую сотню лет!. А, уединившись где-то под кустиками на природе, подальше от всяких муравейников, или прямо на них, если оперативная необходимость припечет особо страстно, может быть даже рискнуть, нарушить конспирацию, и обучить ее «Интернационалу», спеть его в два голоса со всей пролетарской ненавистью к сексу, которого тогда в Союзе днем с огнем…пару — тройку куплетиков, значит… На вопросы: «Вы кого хотите удивить своими голубыми, гм… и цвет-то какой-то педерастическо-неуставной….потертыми за столом штанами: меня или Комитет госбезопасности, что, впрочем равнозначно, может кого-то здесь, в столице нашей Родины? Вы вообще член партии?»

Ничего не понимающий молодой человек трижды честно и четко, по- военному ответил: «Никак нет!». На последний вопрос также кратко, но чуток длиннее, ну от самой сути четкого ответа: «Так точно, я — член!» А мужик, оказавшийся новым председателем Конторы Глубокого Бурения, их краткую, первую и последнюю встречу подытожил словами: «Так отправляйтесь удивлять медведей в сибирской тайге, там кстати и надбавка к денежному содержанию неплохая, заработаете на приличные, советские брюки». Поняла Красная Шапочка, с кем повстречалась, да поздно было — к вечеру его ознакомили с приказом о переводе для продолжения нелегкой службы в далекие края, вместе с его горячим сердцем и чистыми руками — головой-то своей холодной он, говорят, тронулся от такого стиля руководства…

Так к чему я, Вячеслав Михайлович, так непривычно долго распинался? Вывод сей басни, которая основана на реальных событиях, каков? Только не отвечайте, что молодость вспомнил — я ее и не забываю никогда. А, знаете, не надо мне отвечать. А то опять отчебучите что-то вроде недостатка «Внука» в виде наличия либидо. Я тогда совсем из себя выйду. Запоминайте и подчиненным передайте совсем краткое резюме: сорвете операцию — условия работы в КГБ советской Украины и сибирских краев покажутся вам райскими, только отправлю я вас в ад, в прямом смысле этого слова. Точка.

— Я все понял, все ваши указания будут выполнены надлежащим образом и в срок. Срыва операции не допустим, — ответил ошалевший от командирского гнева и напора Вячеслав Максимович, вытерев потные руки о брюки с лампасами…

— Если поняли — хорошо, а отлично будет, когда завершим начатое. Продолжим совещание. Итак, дайте команду Паскевичу установить с объектом личный оперативный контакт. После Нового года «Внук» должен работать под нашим руководством. Мне все равно: завербуете его вы или, если это будет выгоднее в оперативном отношении — организуете его перевод на службу под свое крыло. Возможно, это даже будет лучше вербовки — он меньше будет задумываться об истинном положении вещей и выискивать скрытую часть его задания. Все знают, даже школьники, что в разведке каждый выполняет свою часть задания и не должен, в целях конспирации, знать остальные части пазла. Это нормально, как 36 и 6. Вот пусть так и будет. Подыщите ему их числа наших проверенных сотрудников кандидата в друзья или подруги. Лучше из числа тех, кому привычнее работать под прикрытием легенды, имеющего в этом опыт. Понятно? Дело серьезное и требует тщательного подхода. Впрочем других дел в нашем ведомстве и не бывает, но тут же случай особый, правильно? Его квартиру надо обязательно оборудовать нашей техникой. Кровь из носу, но нашпиговать ее с использованием всех возможностей. Что надо подписать — без промедления ко мне, в любое время дня и ночи. Буду без проволочек помогать санкционировать все разумные мероприятия и документы на их проведение. Что надо согласовать, получить разрешение у руководства ФСБ — помогу лично, соответствующие договоренности имеются. Контроль, и еще раз контроль. Все, выполняйте.

— Есть — выполнять. Разрешите идти?

Филимонов оказался прав, за неделю до наступления Нового года, меня выдернул к себе в кабинет подполковник Паскевич. Я, на всякий случай, предупредил своего нового начальника отдела — подполковника Сазонова о вызове (прежний отправлен на заслуженную пенсию по выслуге лет). Начальник только развел руками, сказал, что контрразведке отказывать в визите не принято.

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Головко, по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал я, переступив порог кабинета Паскевича.

— Владислав Петрович, я не приказывал, я просто пригласил вас. И давайте без этой солдафонщины, меня, кстати, Ярославом Семеновичем зовут. Присаживайтесь.

— Очень приятно. Спасибо за приглашение.

— Прежде, чем перейти к обсуждению более серьезных вопросов, прошу вас, расскажите вкратце о себе.

— Не состою, не участвовал, не пробовал, люблю.

— Слишком информативно! А конкретней можно?

— Пожалуйста. В партиях и движениях не состою, в боевых действиях не участвовал, наркотики не пробовал, женщин люблю.

— Ну, с чувством юмора у вас все в порядке, это радует, — сказал, отсмеявшись, подполковник. — И все же?

— Ярослав Семенович, вы знаете, что я в отделе занимаю должность ведущего аналитика и этим отрабатываю свое денежное содержание. Если верить начальству, работаю неплохо. Сложить два и два, чтобы получилось четыре, я умею. Теперь к вашей просьбе. Прежде, чем пригласить меня на беседу, вы скрупулезно изучили меня и моих родственников до какого-то там колена. Уверен, что переговорили с моими коллегами, вероятней всего не один раз. Вы обо мне знаете больше, чем я о себе. По существу, я открытый человек, ни в чем противоправном не замешан. Так, что давайте без этих длинных и витиеватых заходов и подходов. В детективах и романах, которые я прочитал, много о службах, подобной вашей написано, имею общее представление о формах и методах работы контрразведки. Говорите прямо, зачем я вам понадобился. Но хочу предупредить сразу, в сексоты не пойду. Если вы планировали меня в этом качестве, то лучше беседу прервать.

— Четко вы все разложили по полочкам, сразу видно, что в анализе вы поднаторели основательно. Если уж пошел откровенный разговор, хотя вы можете усомниться, контрразведчик и вдруг откровенничает, но, тем не менее, это так, то скажу вам по секрету — инициатором нашей встречи был не я. Мне приказали сверху, а точнее, вами заинтересовалась СВР. На какую-либо мысль мое высказывание не наводит?

— Не имею ни малейшего представления, зачем я им понадобился.

— А мне, кажется, служба нуждается в хорошем аналитике.

— Ярослав Семенович, это смешно. Любая серьезная торговая фирма в стране, имеет мощные аналитические программы, которые по множеству параметров, могут провести доскональную оценку информации, и выдать исчерпывающий прогноз по развитию ситуации. Живой человек сейчас выполняет функции оператора системы, не особо напрягая мозги.

— Может быть, знание вами иностранных языков пробудило у руководства СВР желание взять вас на службу.

— Опять же есть сомнения в ваших словах. Я не оканчивал институт иностранных языков. Все, чему научился в военном университете, при мне. Есть масса компьютерных программ переводчиков, в том числе синхронного перевода с голоса. Я со своим багажом знаний конкуренцию не составлю.

— Но арабским языком вы владеете?

— Да, и регулярно его совершенствую, читая художественную литературу в оригинале, и шлифую разговорную речь, используя лингвистические аудиоуроки. Это конечно не совсем погружение в языковую среду, но весьма эффективно. Главное — желание получать знания.

— Допустим, вас хотят использовать где-то на Востоке, где есть наши инструкторы. Для общения с местными ваших знаний достаточно.

— Посмотрите на меня, хоть какое-то сходство с жителями того региона замечаете?

— С вашими метр девяносто, русыми волосами и серым, хм… серо-зеленым цветом глаз, трудно вписаться в толпу черноголовых кареглазых арабов.

— И я о том же.

— Но согласитесь, от нечего делать СВР не морочило бы мне голову полгода. Признаюсь, мне прямо ничего в отношении вас не говорили — не обещали — не просили вам передать, но были намеки на загранкомандировки и даже длительное прохождение службы в ТЕХ условиях, намекалось на очень хорошие карьерные перспективы. Я обязан доложить результаты нашей беседы. Вам, как военному человеку, должно быть это интересно. Неужели вам хочется корпеть над финансами до пенсии. Думаю, там поинтересней будет, хоть я уже и очень далек от этой романтики. Это для школьников. У нас и в СВР — порой очень трудные задачи. Приходится очень крепко напрягать мозги, чтобы просто решить какую — то сложную задачу. Это нелегко, но чувствуешь себя совсем по-другому. Неужто не хочется попробовать? Испытать себя, проверить, на что ты способен? Думаю, в финуправление всегда можно будет вернуться. Впрочем, решать вам. Я бы согласился, честное слово.

— Наверняка есть в мире место, где нам будет жить и работать интереснее и веселее, но пока-то мы здесь.

— Удачлив тот, кто верит в свою удачу. Вот вам, Владислав Петрович, и карты в руки. Проявите такую инициативу, дайте им согласие и дело с концом. Карьерный рост, опять же, по всей видимости, будет быстр.

— Не знаю, не знаю. Вот товарищ Талейран, большого ума и хитрости, да и наглости, человек, как-то сказал собеседнику примерно в такой же ситуации, во время обсуждения возможности роста по карьерной лестнице, на которой многие ноги попереламали, перескакивая через несколько: «Чтобы сделать карьеру, следует одеваться во все серое, держаться в тени и не проявлять инициативы». А с моей — то экзотической внешностью….

— Ну, это он зря так обобщал. Бывают же случаи, когда удача сама идет в руки, падает, так сказать, с неба! — продолжал искушать коварный контрразведчик, плотоядно усмехаясь.

— Да, уж, счастье свалилось на меня весьма неожиданно, видать, не успел я отскочить в сторону… А, знаете, что, Ярослав Семенович? Скажите им, пожалуйста, что я взял небольшой таймаут на обдумывание столь лестного предложения. Как-то это все, действительно, неожиданно. Даже слишком.

— Может, все-таки попробуете?

— Как пишет предатель Суворов — вход рубль, выход в трубу.

— Этому оборотню верить — себя не уважать. Давайте поступим так. Начальству я доложу, что мы нормально побеседовали, обсудили особенности вашей биографии, и вы в принципе не возражаете против смены рода службы, но для принятия решения вам нужно подумать, примерно месяц. Быстрее машина не завертится, новогодние праздники на носу.

— Хорошо. А вам не влетит за подобный доклад?

— Я ничего не нарушал, и возложенную на меня задачу выполнил. Не поблагодарят, но и взыскание не объявят.

До конца рабочего дня из головы не выходил разговор с Паскевичем. Приехав домой, по-быстрому проглотил ужин и стал прикидывать, откуда ноги растут и почему мной интересуется СВР.

Я не являюсь серьезным секретоносителем, представлять интерес для иностранных спецслужб не могу. Не тот уровень сведений в моей голове.

Теперь отец, методично продолжал я анализ ситуации. Всю жизнь занимается производством лекарств, имеет высшее фармацевтическое образование. У него фирма называется «Фармацевтика». В России есть десяток заводов, входящих в его «Фармацевтику», клепают таблетки, настойки и прочие лекарства. В прошлом году отец открыл в Ярославле новый цех по производству одноразовых шприцев. Сам на открытие не приезжал, его доверенное лицо всем заправляло. Собственно, отец в России не был с момента отъезда в Аргентину. Все больше отдыхает в странах Карибского бассейна, или на островах Океании — обожает экзотику. Присылал мне несколько сотен фотографий с интересными видами. Примечательно, что Екатерина пока еще колесит с ними по миру, не отрывается от мамы с папой. Постепенно сестренка превращается в очаровательную девушку, чем-то похожую на Виолетту, хотя бы мозгами в нее не пошла. Не должна, вроде. Полагаю, если бы СВР заинтересовал отец, то они должны танцевать его, я так — сбоку мимо проходил. Значит, кто-то другой их интересует, и этим другим возможно может быть мой дед.

Что я знаю о Головко Иване Константиновиче и о Головко Анфисе Павловне? Ответ очевиден: ничего не знаю. Умерли они до моего рождения, в начале сентября 1991 года. Тогда попробую перешерстить остатки бумаг, которые я сложил в один небольшой ящик. Там, мне помниться, были альбомы с фотографиями. Полагаю, что после смерти деда и бабушки, отец вывез отсюда все важные документы.

Среди кипы старых газет 70-90-х годов отыскал два альбома. Рассматривая фотографии, отметил, что дед и бабушка были очень симпатичной парой. Бабушка — вообще красавица. Пытался определить свое сходство с дедом. Что-то неуловимое есть, такой же разрез глаз, а также неуловимо- изучающе — предупреждающее их выражение. Похожая форма ушных раковин, но у деда они оба целые, без особых примет. Форма подбородка дедовская. На черно-белых фото плохо определяется цвет волос, но мне кажется, они у нас схожи. Если бы дед в то время хорошо питался, то лицо бы его стало круглее, и вероятность портретного совпадения возросла.

Когда просмотрел последнюю страницу второго альбома — я удивился: на всех фотографиях были сняты дед и бабушка. То они отдыхают в Крыму, то в Сочи, то на экскурсии в Ленинграде, и везде вдвоем. Вопрос. А где в это время находился мой родной отец? В начале 1962 года он точно уже родился, но ни на одном фото его нет. И фото моей мамы тоже нет. Так не бывает. Свёкр и свекровь должны хранить фотографии жены их единственного сына, а они почему-то отсутствуют. Странно. Может, у отца и мамы были натянутыми отношения со старшими членами семьи? Хотя вряд ли, в этом случае дед бы не помогал отцу, а что он это делал, я уверен на тысячу процентов. Пройти путь от заведующего аптекой до главы фармацевтической компании без посторонней помощи и финансовых вливаний невозможно. Учитывая положение деда в партийной элите, могу предположить, что денежка водилась. Мебель, доставшаяся мне по наследству вместе с квартирой, и в те времена стояла не просто дорого, а очень-очень дорого. Сейчас вообще — заоблачно. Черт побери, вместо ответов, вылезла куча вопросов. Ну, хоть определился, что интерес СВР к моей семье скорее всего связан с прошлым, и дать пояснения может только отец. К сожалению, он далеко. Но мне крайне необходима беседа с ним, чтобы окончательно понять, во что меня хотят втянуть.

Что я имею в итоге? Проблему имею, и очень серьезную. Раз проявлен интерес ко мне и ко всей семье, то однозначно ведется плотное наблюдение. Почему так заявляю? Так я далеко не глупое дите XXI века, умею читать специальную литературу на специфических сайтах, а приобретенные навыки аналитика позволяют найти истину или, по крайней мере, приблизиться к ней, идти в правильном направлении.

Допустим, я «под колпаком». Значит, все мои товарищи, и знакомые по триста раз проверены и перепроверены. Ух-ты, а как же Мария, она не так давно гостила у меня, ее тоже могут взять в оборот. Обидно будет, если девчонка пострадает ни за что. Отца, похоже, прихватить не могут, он далеко, и рычага давления на него нет. Мы общаемся редко. Нельзя, конечно, забывать, что в современном мире найти и достать можно любого, а наши доблестные спецслужбы это умеют. Выходит, что отец с Катькой и Виолеттой все-таки в зоне досягаемости. Паршиво. Похоже, мне возможности выбора не оставили. Доведется соглашаться. Хрен с ними, соглашусь, а потом будет видно, но только после разговора с отцом.

Утром поехал на Черкизовский рынок. Долго искал свободное место для парковки. Свой смартфон оставил в машине. Кто его знает, вдруг меня слушают? Бродил по рядам тряпок. Торговцы, а это в основном люди восточного облика, наперебой предлагали товар. Я несколько раз останавливался, рассматривал джинсы, мял руками, качал головой. Главной у меня была задача попытаться обнаружить наблюдение, такая вот параноидальная мысль влезла в мою голову. Она и заставила меня преодолеть несколько торговых рядов насквозь, пройдя через торговые палатки, пугая голых теток, меряющих обновы. Экстремалы они, на улице минус двадцать, а они в холодных палатках голыми титьками и попками трясут. Умора!

Вышел к рядам, где продавалась всякая всячина, в том числе мобильные телефоны и сим-карты. Понимал, что может подвернуться ворованная вещь, но для одного единственного звонка сгодиться.

Звонил из многолюдного кафе посреди рынка, номер телефона отца я помнил наизусть. Разбудил его.

— Отец, привет, нужно срочно переговорить, дело серьезное, — скороговоркой выпалил я заготовленную речь.

— Понял, в следующую субботу, Минск, отель «Прага», полдень, до свидания.

Коротко и ясно.

Я зашел в туалет. Сим-карта улетела в унитаз, а телефон я разломал на несколько частей, а затем выбросил в бочку с пылающими дровами, возле которой грелась толпа бомжей.

Купить бытовую химию пришлось, не зря же я ездил на рынок за тридевять земель.

Вернувшись домой, тщательно проработал предполагаемый маршрут поездки в Минск. Нужно постараться скрыться от возможного наблюдения, у меня в последнее время возникло устойчивое его ощущение. Готовился всю неделю. Перечитал кучу художественной литературы на шпионскую тематику, даже книгу Ронина «Моя разведка» проштудировал. Не скажу, что она суперпознавательная, но получить общие понятия о предмете можно, а также усвоить элементарные способы ухода от наблюдения. На пятницу отпросился у начальника отдела, мотивируя тем, что встретил умопомрачительную девушку, с которой хочу провести время. Начальник у меня человек понимающий, можно сказать, приветствует «гусарство» сотрудников в разумных пределах.

В загородный дом отца я приехал на своем проверенном «Фольксвагене», в красной куртке. Надеюсь, наблюдатели, если они меня вели, зафиксировали мое появление. Машину загнал в гараж. Сергей Игнатьевич встретил меня и, не задавая лишних вопросов, приготовил для меня обычную одежду, в которой ходит большинство жителей Москвы. Спустя час на виллу приехала младшая дочь Сергея Игнатьевича, которая должна находиться там, до моего возвращения. Отец попросил дочь провести на вилле генеральную уборку за хорошую плату, мотивируя тем, что ожидается приезд хозяина. Переодевшись, я через неприметную калитку, перебрался на соседний участок, а потом на следующий. Выбрался на соседнюю улицу поселка, пройдя которую вышел на железнодорожную платформу. Подошедшая электричка увезла меня в Серпухов, откуда я на автобусе, отправился в Минск в составе туристической группы. Экскурсия называлась «Новогодняя ночь в Минске», посмотрю, чем она отличается от такой же в Москве.

Ранним утром автобус прибыл в Минск, почти тринадцать часов пути остались позади. Комфорт в автобусе в корне отличается от комфорта в обычном плацкартном вагоне поезда. После каких-то трех часов сидения в не очень удобном кресле, моя задница стремилась приобрести плоские формы, а к концу путешествия, она настоящим образом горела и, как мне кажется, приобрела красный цвет, как у гамадрила — есть такой примат на свете. Правда, я ее не рассматривал. Надо где-то перекусить, а то в дороге я старался ограничивать себя в еде и питье, не хотелось провести большую часть дороги, заседая в туалете автобуса.

Нашел неплохое кафе «Шинок у Лявона». Заказал грибной суп с бульбой, свиную отбивную в чесночно-томатном соусе с гарниром из бульбы. От предложенного пива отказался, зато большую чашку чая с мятой и мелиссой выпил, смакуя. Много разных слухов ходит о Белоруссии, и народ здесь типа забит, и свободу Лукашенко душит, и предпринимательство в загоне, да еще кучу различных страхов озвучивают. На мой поверхностный взгляд, ничего подобного я не увидел. Меня больше поразил порядок и чистота города в целом, и кафе в частности. Несмотря на обильный снегопад, прошедший накануне моего прибытия в город, все улицы качественно вычищены, снег убран, дорожное полотно обработано противогололёдными реагентами. Тротуары дворники тоже тщательно вычистили, к любому подъезду дома можно спокойно подойти, не набрав снега в ботинки и не переломав кости.

Мне понравился неспешный ритм жизни минчан. Они не бежали куда-то сломя голову, а, если можно так сказать, шествовали. На пешеходных переходах спокойно ожидали зеленый свет светофора, не предпринимали попыток перебежать улицу перед едущими автомобилями. В наиболее оживленных местах, рядом со светофорами располагался парный милицейский наряд, который зорко следил за порядком. И его, порядок, жители и гости города в точности соблюдали.

Перед поездкой я изучил по карте Минск, и теперь уверенно пешком направлялся в сторону отеля «Прага». Не стал пользоваться услугами общественного транспорта, у меня был солидный запас времени. Да, и хотел, посещая многочисленные новогодние базарчики, лишний раз провериться. В принципе, наблюдение должно меня потерять в Москве, но чем черт не шутит, когда Бог спит.

На ресепшен отеля я обратился в полдень, поинтересовался, в каком номере остановился Головко Петр. Молодая девушка назвала номер и, перезвонив отцу, осведомилась, готов ли он встретить гостя. Отец ожидал моего прибытия.

— Здравствуй, сынок, — обнял меня отец, — за время, что мы не виделись, ты возмужал. — Стал шире в плечах и налился той, настоящей мужской силой. Подозреваю, девчонки вьются вокруг табунами.

— И я рад тебя видеть здоровым и веселым. Ты сам прилетел?

— А разве для разговора нам еще кто-то нужен?

— Нет. А как там Катерина?

— В университете Буэнос-Айреса учится на фармацевтическом факультете. Когда она решила посвятить себя фармации, я чуть дара речи не лишился. Никогда на эту тему с ней разговоров не вел, и на тебе, выдает решение. Виолетта была против, но… теперь у нас в семье есть студентка фармфакультета.

— Значит, сестренка настойчивая девушка.

— Ладно, о них еще поговорим. Ты, не стал бы меня беспокоить по пустякам, а раз затребовал встречу, то что-то стряслось серьезное. Выкладывай.

Рассказал подробно отцу все, что произошло с момента его отъезда в Аргентину. Естественно посвятил отца в свои аналитические выкладки.

— Да, смотрю я на тебя сынок, и убеждаюсь лишний раз, что ты совсем не похож на меня, ни внешне, ни по характеру, ни по складу ума, — задумчиво сказал отец, затянувшись сигаретой. — Один в один дед, такой же собранный и внимательный. Он всегда рассматривал проблемы с разных сторон, и принимал только взвешенные решения. Это я могу судить по последнему десятилетию его жизни. Открою тебя Влад тайну, мой отец и моя мать, а твои, соответственно, дед и бабушка, были кадровыми разведчиками тогдашнего КГБ.

— Ну, ничего себе родственники! — непроизвольно вырвалось у меня. — А как же работа в ЦК партии?

— Извини, Влад, но какие есть, такие и есть у тебя родственники, — улыбнулся отец. — Все, что расскажу, это то, что соизволили мне сообщить родители, они были еще те тихушники.

Головко Иван Константинович и Проскурова Анфиса Павловна встретились впервые в 1944 году на курсах подготовки оперативных сотрудников «СМЕРШ». Чем занималась эта служба, надеюсь, объяснять не надо. В то время готовилось наступление в полосе 2-го Белорусского фронта, требовалась достоверная информация о противнике. Поэтому было сформировано несколько разведывательных групп. У «СМЕРШа» было иное направление деятельности, но из-за нехватки людей, выгребали всех подряд, кто более-менее овладел навыками разведки и контрразведки. Группу, в которую входили отец и мама забрасывали в район Вроцлава. На подлете к точке высадки транспортный самолет был атакован немецким ночным истребителем. Самолет загорелся. Из-за малой высоты прыгать с парашютом было невозможно, поэтому, раненные летчики решили садиться на лес, в надежде, что кто-то выживет. Выжили отец и мама. Правда, у мамы было ранение в правую руку. Пока самолет окончательно не сгорел, успели вынести личное оружие и рацию. Но связаться с центром не могли, мама из-за ранения не могла нормально работать на ключе, ее почерк передачи хорошо знали в штабе, а полученную радиограмму, как потом выяснилось, посчитали радиоигрой немцев, отвечать не стали. Группу записали, как погибшую при десантировании.

Отец, при помощи ножа, смог извлечь из руки мамы два небольших осколка, продезинфицировать рану, чем сохранил ей конечность. Не сделай он этого, мама могла не только лишиться руки, но и умереть от гангрены. После недели блуждания по лесам, они вышли в назначенное место встречи с ранее заброшенными разведчиками. Прошли проверку, и стали выполнять поставленную задачу. В течение месяца отец в составе новой группы совершал диверсии на железной дороге. Им повезло даже уничтожить небольшой аэродром подскока немецких истребителей.

Непосредственно работой в «СМЕРШе» родители стали заниматься после возвращения в свою часть. Мама и отец хорошо владели немецким языком, у мамы обнаружился берлинский акцент.

Войну закончили в Праге, награждены боевыми орденам. Отец был дважды ранен.

После войны родителей направили на специальные курсы, где их очень серьезно готовили к работе в разведорганах НКВД в качестве разведчиков — нелегалов, как они потом говорили: для работы в особых условиях. К немецкому языку добавили знание английского, а мама самостоятельно изучила французский язык.

В 1946 году, они по документам семейной пары австрийских граждан, бежали из советской зоны оккупации Австрии, и осели в пригороде Бонна. Отец пошел работать в автомастерские, а мама устроилась работать на мебельную фабрику комплектовщицей. Спустя два года у родителей родилась дочь, но прожила всего-то четыре месяца, умерла от какой-то детской болезни, я сейчас точно не помню от какой.

Родители работали на нашу разведку, меняя места работы и жительства, поставляли информацию. В 1952 году случилось предательство. Высокопоставленный офицер разведывательного управления в советской зоне оккупации Австрии, не желая расставаться с возлюбленной, от которой имел ребенка, перебежал к противнику. Не с пустыми руками перебежал, у него имелись данные о сотрудниках разведки, осевших на территориях, подконтрольных бывшим союзникам. Маме и отцу чудом удалось избежать ареста, они вынуждены были возвратиться в Союз, где и продолжили работать.

Да, я тебе не сказал, твой дед в то время носил фамилию Константинов.

— Откуда она у него взялась?

— Твой дед был разведчиком до мозга костей. Он мне только вскользь рассказал, что Константиновым он стал по фамилии отца, поменял ее на фамилию Головко только в 1956 году. Такую фамилию носила его родная мать.

— Ты хочешь сказать, что родословную мы ведем по женской линии?

— Да. В этом вопросе все так запутано. Дед родился в 1926 году, и все время воспитывался в специальном детском доме для ответственных работников партийного аппарата страны. Родителей он не видел ни разу. По словам твоего деда, когда ему было десять лет, в детском доме его навестила очень красивая женщина, назвавшись матерью. Она и сообщила отцу фамилию Головко. Что еще она говорила, я не знаю. Но мне показалось странным, что в «хрущевские» времена, отец сменил фамилию на Головко. Они тогда с мамой вступили в законный брак с получением соответствующего документа.

— Вот семейка мне досталась. Тайна на тайне и тайной погоняет.

— И не говори, одни загадки. Я появился на свет в 1962 году, после длительного лечения мамы, очевидно, сказались годы пребывания в постоянном стрессовом состоянии. Как ты догадываешься, я не был окружен любовью и заботой родителей, они помогали строить социализм в разных странах, а я рос в специализированных интернатах.

— Потому тебя на фотографиях и нет?

— Фотографий, где мы все в сборе очень мало, и они датируются 80-ми годами, когда я уже учился в институте.

— Неужели дед тебе позволил самому выбирать специальность?

— Он категорически был против моего приобщения к разведке, да и мама разделяла его мнение. Отец в то время работал под прикрытием секретариата ЦК КПСС.

— И все же кем была твоя бабушка?

— Смешно сказать, но я из отца ничего толком не вытряс. Единственное, что он сказал, что происхождение у него благородное.

— Значит, можем поискать дворянские корни?

— Пока давай искать не будем, а разберемся, зачем ты понадобился СВР.

— Я и сам этого понять не могу. С тобой это связать не получается. Разве только с прошлой деятельностью деда и бабушки. Мне кажется, все разгадки нужно искать в прошлом. Вот скажи, почему дед и бабушка скоропостижно скончались после развала Союза? У них были проблемы со здоровьем?

— Они, можно сказать, были в расцвете сил. Каких-то шестьдесят пять лет. Отец мне уже три года тогда помогал создавать будущую компанию, знакомил с нужными людьми, накапливал иностранную валюту. Откуда у отца появились марки, франки и доллары узнать не удалось, он обещал мне все рассказать позже.

В начале 1991 года твой дед отбыл в очередную загранкомандировку, из которой вернулся сильно уставшим и озабоченным. В короткой беседе, состоявшейся тогда, отец отметил, что нашу страну ждут грандиозные перемены, а вот какие, распространяться не стал. Сказал, что я сам все увижу и узнаю. За месяц до путча отец привез мне чемодан иностранных денег, их там накопилось около миллиона. Пришлось их везти в Белгород, там, в пригороде у отца была дача, и оборудованный тайник. Честно сказать о даче и тайнике я понятия не имел.

— А как в твоей жизни появилась мама?

— Обыкновенно. Мы учились в одной группе. Встретились, и полюбили друг друга.

— А кто, дедушка и бабушка, по маминой линии?

— На тот вопрос тебе никто не ответит. Она к моменту нашего знакомства была круглой сиротой.

— Отец, как-то странно умерли дед и бабушка, тебе не кажется?

— Я тебе скажу больше. Мой хороший знакомый патологоанатом, которому довелось провести их вскрытие, отметил, что совершенно здоровые люди умерли одновременно от проблем с сердечной мышцей. Он предположил, что им ввели какой-то препарат, вызвавший смерть. Спустя год родился ты, и вдруг умирает твоя мама со схожими симптомами. Меня основательно трясли контрразведчики, все выспрашивая об отце. Я им толком ничего пояснить не мог, отмечая, что с родителями почти не жил, и не знал об их работе ничего.

— И они от тебя отстали?

— Ничего подобного. Они натыкали в моей старой квартире своей техники, пустили за мной наблюдение. Ты был совсем маленьким, я как раз раскручивал бизнес. Голова кругом шла.

— Потому ты привел в дом Виолетту?

— Она младшая родная сестра твоей мамы.

— Вот это поворот!

— Умом она не блещет, согласен, но она никогда не предаст. Вид наивной и недалекой жены помогает мне избавиться от лишних вопросов. Не поверишь, после двух лет совместной жизни от меня все правоохранители отстали, и я смог понемногу вливать в компанию деньги, оставленные мне отцом.

— Хотя бы Катька не унаследовала умственные способности Виолетты. Извини, отец, за резкость суждения.

— Екатерина вся в меня, такая же настырная и целеустремленная. Хорошо учится. Никаких тебе амурных отношений ни с кем не заводит. Представляешь, заявила, что отдаст свою руку и сердце только русскому человеку. Никакие цветные и раскосые особи ее не интересуют, своеобразная расистка подрастает.

— Молодец, так их всех, — улыбнулся я, вспомнив, как Катька во втором классе отходила кулаками мальчика-мулата, за то, что он плюнул ей в лицо. Тогда полунегритенка в больницу возили, зашивали надорванное ухо.

— Отец, у тебя случайно нет знакомых среди действующих или среди бывших сотрудников ФСБэшной конторы? — спросил я, прикурив очередную сигарету.

— Есть такой, Говорков Николай Васильевич, — ответил отец. — Он у меня возглавлял службу безопасности компании. А сейчас является руководителем холдинга охранных компаний. Все предприятия, наша вилла в Одинцово, находится под его наблюдением. А зачем он тебе понадобился?

— Мы с тобой полнейшие профаны. Не знаем, откуда можно ждать неприятностей. То, что меня будут подгребать под себя сотрудники СВР, мне дал понять один неплохой, в общем, человек. Если я пойду в отказ, то у меня возникнут проблемы на службе, и тогда только к тебе на шею садиться доведется. А мне не хочется вешать на тебя свои проблемы.

— Какие проблемы сынок? «Фармацевтика» находится в двадцатке мощнейших производителей лекарственных средств. В России работают предприятия, наполняя бюджет. В конце года в Мюнхене открою новый заводик по производству разных вакцин, не сам конечно, а в содружестве с «Хорст GMBH». С финансами проблем нет. Скажи сколько надо, я переведу. Как ты распорядился теми деньгами, что я тебе оставлял?

— Сделал капитальный ремонт квартиры деда. Сейчас там апартаменты падишаха, — улыбнулся я. — Даже зеркало появилось из какого-то графского дворца с гербом. Разобраться пока не дошли руки.

— А хозяйку в дом ввести не думал?

— Хочу найти такую, чтобы один раз жениться и всю оставшуюся жизнь провести с ней в любви и согласии. Ладно, мы чуть отвлеклись. Так вот, с помощью Говоркова попробую накопать информации по деду с бабушкой, а если улыбнется удача, то узнать, кем была мать деда. Выяснить, почему он спонтанно поменял фамилию.

— Я так понял, ты уже решил принять предложение от СВР?

— Поговорив с тобой, я понял, что ты не знаешь ничего такого, чтобы могло прояснить ситуацию вокруг нашей семьи. Если СВР хочет видеть меня у себя, то они постепенно начнут сами мне подкидывать направления работы.

— Когда ты нужное для них раскопаешь — вычеркнут тебя из списка живых, — мрачно заметил отец. — Полагаю, так они поступили с твоим дедом.

— Буду предельно осторожным, почувствую неладное, постараюсь скрыться.

— Куда? У тебя и загранпаспорта нет, как я понял, да и бесполезно это. На всякий случай нужны документы на другую фамилию, хотя бы. Николай Васильевич может помочь с паспортом на другую фамилию, только я тебе этого не говорил. Кстати, весь архив деда, за исключением личных фотографий и писем, я передал на хранение Говоркову. Можешь покопаться в них.

— Спасибо тебе, отец. Прости, что я по молодости лет и по незнанию, трепал тебе нервы, я не со зла.

— Все понимаю, Влад, я тоже во многом был неправ, знай, я тебя очень люблю, — отец крепко обнял меня, и я заметил выступившие на его глазах слезы.

В Россию я вернулся с той же туристической группой, без проблем. И на виллу попал уже пройденным путем. Надеюсь, в связи с Новым годом бдительность наблюдения несколько упала — человеческий фактор, однако…