Да, и в наше время нашлись люди!

Глава 15

В Дамаск я летел с пересадкой в аэропорту Стамбула.

Смешно сказать, дожил до двадцати семи лет, а ни единого разу не был за границей — поездку в республику Беларусь таковой не считаю, это свои братья-славяне! Сказать, что я был стеснен в средствах — будет неправдой, денег хватало, отец ежемесячно подкидывал. Поначалу я ими не пользовался, а после ремонта квартиры начал понемногу оттуда брать. Но сумма на моем счете не уменьшалась, а наоборот росла, я расходовал значительно меньше, чем на него поступало. Сейчас ходил по зданию аэропорта, и всему удивлялся. Другая страна, другой национальный менталитет, собственно, все другое. Привык я видеть Москву, во всех ее проявлениях, а как живут люди за пределами России — не знал, из телевизионных программ и интернета много информации не получишь. Да и журналисты снимают только парадную картинку стран, четко выполняя редакционное задание.

Военный атташе посольства России в Сирии Шахов Марк Витальевич, только взглянул на мое предписание. Вызвал помощника Сергея, и передал меня под его опеку, пожелав успеха в выполнении поставленной задачи. Сергей, он же Сергей Васильевич Одинцов, майор ГРУ, провел меня в кабинет с работающим кондиционером, предложил располагаться.

— Давай договоримся сразу — на ты, — предложил Сергей Васильевич. — Мне не совсем понятно, зачем тебя прислали. Ты не «классический» боевик, умеешь работать мозгами, если верить Шахову.

— Сам затрудняюсь ответить. Я владею арабско-палестинским диалектом, может, это стало главным в принятии решения.

— По правде говоря, этим диалектом у нас владеют многие. Россия давно в Сирии обосновалась, успели подготовить кадры.

— Иных предположений у меня нет.

— Может, ты можешь убивать взглядом, или у тебя слюна сильно ядовитая, плюнул на танк, он и расплавился?

— Ага, я еще могу вызывать пыльную бурю, как при американской операции «Орлиный коготь» и поддерживаю связь с внеземной цивилизацией. А еще могу шаманить и камлать, взяв пример со своего преподавателя — полковника Толмачева, который развеселил нас как-то на занятии рассказом о своем агенте-вуду! А если серьезно, неплохо стреляю из многих видов оружия, хорошо освоил приемы рукопашного боя, умею работать с информацией, владею немецким и английским языком. Умею обращаться со всеми видами гусеничной и колесной техники, состоящей на вооружении нашей армии.

— Очень неплохо. Как у тебя работа с ножом?

— Метать умею все острое, ножевой бой не знаю.

— А вот это как раз плохо. Иногда приходится сходиться с противником в ближнем бою.

— Меня к этому не готовили.

— Что оканчивал?

— Военный университет, финансово-экономический факультет.

— И все?

— Центр подготовки сотрудников СВР во Владимире. Освоил тактику и специфику действий диверсионно-разведывательных подразделений, имею неплохие познания в минно-взрывном деле.

— Ого. Это с каких пор разведчиков стали готовить по программе диверсов?

— Не знаю, меня учили, я внимал.

— Ты имеешь представление, на какое задание тебя поставили?

— Ни малейшего. Мой начальник сказал, местные товарищи объяснят, вооружат и помогут.

— Объясню, вооружу, а вот помогать будут офицеры сирийской армии, вернее не армии, а подразделения, подготовленного нашими инструкторами по программе спецназа. Ты войдешь в состав группы из пяти человек, ты — пятый. Страшим группы будет Махмуд. Хасан, Али и Расим — рядовые члены, ты тоже не начальствующее лицо.

— Понимаю, что не начальствующий. И не претендовал на это. Но хотелось бы понимать, если уж мои московские командиры все законспирировали до безобразия, в каком качестве буду участвовать в операции. То есть, ко мне сирийцы будут относиться как к кому? Не хотелось бы иметь статус проверяющего. Во-первых, — не любят их везде, проверяющих этих, а тут в бой идти с такими взаимоотношениями, не греет меня такая мысль; во-вторых, — навыки профессиональные не того уровня, послабее, и это будет заметно опытному человеку.

Я не хотел говорить Сергею, что прекрасно знаю, какую роль мне приготовил заместитель директора СВР, зачем ему знать все эти дрязги-склоки-интриги. Человек занимается конкретным и очень важным делом. Пусть все это остается при мне вместе с повышенным чувством осторожности.

Одинцов с пониманием покивал головой и, немного призадумавшись, ответил:

— А чего тут выдумывать. Будешь стажером-практикантом после окончания учебного владимирского центра. Никаких выдумок — раз, на востоке к ученикам относятся очень хорошо — два, твой уровень подготовки будет предельно им понятен — три, ты будешь у них в подразделении своеобразным гостем, а к гостям здесь отношение бережное, что на войне дорогого стоит — это тебе, и самое главное, четыре. Веди себя достойно, естественно, уважительно. Местные обычаи наблюдай и запоминай, но не критикуй, восток — дело, как известно, тонкое. И все будет хорошо. Не волнуйся, все мы проходили через подобные испытания. Как ты, с удачей дружишь или нет?

— Дружу, а с некоторых пор и ношу ее всегда на груди, мою верную Фортуну, — ответил я, показав свою монету и кратко описав историю ее появления в моей жизни.

Сергей с интересом выслушал историю, и одобрительно покивав головой продолжил:

— В составе группе под своими установочными данными ты быть не должен, сам понимаешь. Поэтому предлагаю тебе оперативный псевдоним Фортуна, это будет и позывной на случай переговоров по рации, согласен?

— Согласен, — кивнул я головой, улыбнувшись, — я и сам хотел предложить подобный вариант, а вот партбилета и орденов не имею, поэтому сдавать на хранение нечего — завершил я свою одобрительную фразу и со всем вниманием продолжил усваивать боевую задачу. Отсмеявшись и заметив, что удача любит веселых, Сергей продолжил.

— Ваша задача выдвинуться к малолюдному поселению Менхи в провинции Эр-Рака, и соединиться с группой Амирхана. Совершив дневной переход, объединенная группа должна выйти к селению Шувар в этой же провинции и ждать сообщения о начале операции.

По данным сирийских коллег в Шувар на отдых прибудет лидер боевиков провинции — Саид-хан. Обычно он с собой берет не более трех-четырех охранников, не опасается нападения, считая Шувар безопасным местом, а всю провинцию своей вотчиной. Мнит себя местным эмиром. Но это не все. Из Турции для Саид-хана доставят два контейнера с какой-то отравой, как она точно называется, наши источники не сообщают. Известно, что террористы готовы использовать их в системе водоснабжения Алеппо. После получения сигнала вы должны захватить Саид-хана вместе с отравой, и доставить на точку эвакуации. Место и время вам сообщат. Потом ваша группа возвращается в Менхи, откуда тебя заберут наши коллеги из ГРУ. Вот такое не очень сложное, но ответственное задание.

Группу подкинут к точке на вертолете, но в Менхи нет удобной площадки для посадки, поэтому высадят на рассвете в трех километрах южнее. Ничего страшного, по холодку прогуляетесь.

— Да, думаю, с грузом прибудет не менее десятка человек, а то и больше. Нас числом подавят. Я кабинетный работник, горной подготовки у меня нет.

— Уже понял, что по холмам и по горам ты ходить не умеешь, но надеюсь, на первом километре ты не ляжешь. А численность вашей группы достигнет двадцати человек, когда соединитесь с Амирханом. У него бойцы проверенные. Освоишься на базе, более детально проработаете задание в составе группы. У тебя как со спортом?

— Со спортом я дружу, постоянно поддерживаю тело в тонусе, не скажу, что натренирован, но силы найдутся.

— Глядя на твою фактуру, я не сомневаюсь в твоих силах. Только, слишком высокий из тебя получится воинственный араб, — хохотнул Сергей Васильевич.

— Это ничего, что высок я и худощав. Зато жилист, вынослив — проверено на практике, хорошо переношу тяжелые физические нагрузки. Можно подумать, все арабы мелкие?

— Не хочу пугать, но уверен — ты не подозреваешь, что такое тяжелые физические нагрузки. Одно дело — в учебном центре, а другое — в горах. Но, не сомневаюсь — все у тебя будет отлично. У арабов есть крупные экземпляры, но почему-то попадаются только на стороне боевиков. Хочу предупредить, ни в какие политические споры с членами группы не вступай, они не признают мнение чужаков. Еще обрати внимание на поддержание водного баланса. Запасайся водой, но используй ее экономно. Местная вода может сыграть с твоим организмом злую шутку, вплоть до сильного расстройства желудка. Как ты понимаешь, в походе гадить опасно.

— Странно как-то. Вся группа состоит из сирийцев, а я один русский.

— А кто сказал, что ты один в группе будешь русский? Группа Амирхана полностью состоит из наших ребят, это просто он себе такой позывной выбрал. У тебя уже тоже есть, звучит не по местному, но это не важно, для выполнения указанной задачи подойдет. Ты же не готовишься на нелегальной основе внедряться к противнику, так что все нормально.

— Что еще я должен знать, может быть, какие-то особые поручения для меня есть?

— Дальше — все. Через час вылетаем на север, там расположена база САР. Познакомишься с членами группы, экипируешься. Пару дней на подготовку и притирку, а потом выход на задание.

— Ты меня будешь сопровождать на базу?

— Да. Свои вещи можешь оставить у меня в кабинете, в походе они не нужны. Вернешься, перед отъездом заберешь, ничего не пропадет, отвечаю.

Летели на вертолете часа два с половиной. Я, к своему стыду, не засек точное время, отвлекся и глазел в иллюминатор на местный ландшафт, который мне показался очень унылым.

Посадку совершили в сумерках, поэтому базу как следует я не рассмотрел. Подхватив тощую сумку, вышел из вертолета и поспешил за Одинцовым. Сергей Васильевич привел меня в штаб.

— Знакомьтесь, это полковник Абдулла, — Сергей указал рукой на араба примерно сорока лет, с карими глазами, черными, как смола волосами на голове и такого же цвета бородой, — а это наш сотрудник — Фортуна.

— Фортуна? Ему больше подойдет имя Вася, — перейдя на хороший русский язык, улыбался Абдулла. — Но от Фотуны грех отказываться, она, вернее — он, никогда не помешает и всегда к месту. Откуда тебя прислали?

— Из Москвы, — ответил я полковнику, разведя руками.

— И что ты намерен здесь делать? — поинтересовался полковник, перейдя на арабский язык.

— Что прикажет командование, то и буду, главное — побольше практического опыта у вас набраться и дело сделать — спокойно ответил.

— Хорошо, хоть язык знаешь. А то присылают офицеров, говорящих на двух языках, русском и матерном. Сергей рассказал, чем будешь заниматься?

— В общих чертах.

— Хорошо. Сейчас мой адъютант отведет тебя в дом, отдохни до утра, а потом подбор оружия и подготовка.

Попрощавшись с Одинцовым, ушел вслед за адъютантом полковника. Шел за ним и думал о том, какие крутые жизненные повороты мне определила судьба: совсем недавно, чуть больше года назад, я еще щелкал костяшками счетов в финуправлении под кондиционером и занимался ремонтом квартиры, а сейчас под счастливым именем Фортуна готовлюсь выполнять непростое задание в далекой и жаркой Сирии.

Домик для ночлега мне выделили небольшой, всего в одну комнату. Адъютант показал мне, где находится колодец, где отхожее место, и на этом посчитал, что его функции окончились. Но меня еще интересовало место приема пищи — последний раз я пил кофе с конфетами в кабинете Одинцова. Сириец понял меня правильно, предложил располагаться, а сам куда-то убежал. Минут через двадцать принес три свежие лепешки, банку говяжьей тушенки и термос с чаем, а также рассказал, где утром получить завтрак. Думаю, принесенных продуктов для ужина достаточно, не на курорте, однако.

Проснулся с первыми лучами солнца. Если честно, то спал я совсем мало, ворочался, всякие глупые мысли в голову лезли.

Вдруг подумалось, почему Сажин не отдал приказ на мою ликвидацию в Москве, а отправил в Сирию. В Москве было проще меня убрать — где-нибудь хулиганской битой по башке в подворотне — вот и еще одно нераскрытое дело для уголовного розыска, а здесь могу еще выжить. И что тогда?

Посетила глупая мысль вернуться в Москву и всех завалить, чтобы жить не мешали. Если грохнуть депутата — еще куда ни шло, этим займется полиция, и здесь возможны варианты. Хотя и ФСБ подключат скорее всего. А гибель, высокопоставленного сотрудника СВР — это вам не шутки, делом займутся серьезно и качественно. Землю в поисках убийцы будут следователи из контрразведки рыть, мама не горюй. Я в делах убийств неумеха, хотя уверен, что рука бы не дрогнула, кончая этих мразей.

Выполнив привычный разминочный комплекс упражнений, умылся, и отправился на завтрак.

Набивать с раннего утра брюхо жирным пловом сирийцы не считали дурным тоном. Пришлось приобщаться к местным особенностям. Откровенно порадовало наличие хорошего кофе и свежеиспеченных вкусных лепешек. Признаюсь: съел одну огромную и мне показалось мало.

Затем отправился в штаб разыскивать полковника Абдуллу.

Сириец оказался на месте и, не дав сказать ни одного слова, повел к большому глинобитному зданию. Там располагался склад вооружения и имущества.

— Подбери под себя оружие и одежду, — по-арабски сказал Абдулла. — Потом придешь ко мне, пойдем знакомиться с остальными.

Полковник оставил меня в обществе человека явно славянской национальности, хотя одетого в местную одежду.

— Шинкаренко, — протянул руку мужчина.

— Головко, — ответил я на рукопожатие.

— Из наших?

— Из Москвы.

— О-о-о, опять москаль приехал. Чего надо?

— Да так, гулял по-близости и поболтать зашел. А нужны мне: оружие, боеприпасы и одежда. Первого и второго побольше.

— Ха-ха-ха, весельчак ты, однако. Всем нужны. Что взамен предложишь?

— Только вчера прилетел. Ничего толком не рассмотрел и ничего не знаю.

— Ох-хо-хо. Чтобы вы все без Шинкаренко делали? Что бы, извиняюсь, пили, а? То-то! Как малые дети — всем нужна лучшая в мире нянька — лучший в мире армейский старшина Шинкаренко! Раздевайся — 45 секунд — «отбой»! Так, время пошло! Не вложился — упал — отжался! Это ничего, капитан, что я так — по-простому, без субординаций и уставов?

— Все нормально, я и сам люблю пошутить беззлобно, если без подчиненных. Чувством юмора меня еще родители экипировали на всю жизнь, так что получать буду все остальное. Смеха у меня— полные штаны. Сейчас в самый раз — с хорошей армейской шуткой быстрее служба идет.

— Ну, раз все нормально, то — отлично, продолжу тебя в душмана обряжать.

Я аккуратно сложил на стульчике свою одежду.

— Трусы тоже сымай, местные их не носят — Коран запрещает. Еще памперсы потребуй — ха-ха-ха. Ты, я так понимаю, должен под местного косить, вот и слушай меня. Плохого не посоветую, который год вашего брата- диверсанта одеваю.

— Может, с оружия начнем?

— Ага, с оружия. Голышом, но с автоматом. Конечно, поцепить его куда у тебя есть, не спорю, приспособление надежное, если будет таковая надобность, то и чеку из гранаты долой — получится, но — не металлическое и ты за два часа в кусок обгорелого мяса на этом солнце превратишься. Автомату не на чем держаться будет, упадет-соскользнет, значит, — испачкается в местной пылюге, га-га-га! Если соскользнет и прикладом, да по пальцу — вообще, охренеть. Извини — шутка армейского юмора, однако. Приравнивается к военной хитрости и секретному вооружению нашего брата — солдата. Без нее трудно переносить все, знаешь ли, тяготы и лишения. Ух ты, а что за монетка-то у тебя на цепи привязана? Фортуна, говоришь?. Ну, ну, очень к месту, должен заметить, даже очень. Тут у многих свои талисманы. Я, например, по одной гранате Ф-1 в каждой руке, никогда с ними не расстаюсь, только под щекой не удобно, спать мешает, ха-ха-ха, да. Но, хватит тут балагурить, ты в армии или где? Ты на складе вооружения или кто? Вот и я о том же: дело превыше всего. Делу — время, потеху — сейчас! Равняйсь, смирно! Не обижаешься? Это я по нашим скучаю, всегда рад новому славянину. Случайно не с нэньки, моей несчастной Украины, родом, а? Как говорят здесь: Украиной управлять легко, но ….бесполезно хр-хр…. ха-ха-ха!

А как с верховными главнокомандующими им не везет, а? То рецидивист-ворюга, то измятый алкаш-хапуга — его бы мне на месяц на перевоспитание, научился бы х/б гладить, а теперь и вовсе политический клоун. Этот, тьфу, даже как портянки благоухают не нюхал, что он тогда вообще в жизни страшного испытал, откуда «стержень» возьмется и жизненный опыт? Дайте мне его на месячный курс молодого бойца — и я из него все дерьмо вытрясу, научу жизни. Однако, можно многому его научить, но только не чести — это врожденное качество…Тут, капитан, как тебе прекрасно известно всего три варианта: либо ее нет и с этим уже ничего не поделаешь, либо она есть и ты ее до конца отстаиваешь своими действиями, либо она была, но утеряна, а значит — безвозвратно, и тогда читай первый вариант. У артиста разговорного жанра однозначно или первый или третий. А четвертого не бывает. Тем более, что он — человек слова: захотел — дал слово, а передумал — забрал его, как с обещаниями народу.

Помнишь, капитан, как о действиях подобных людишек пел Владимир Высоцкий: «Нет, ребята, все не так! Все не так, ребята!»…. Да…Родился я и долгое время жил под Полтавой, в Миргороде, пока судьба не занесла сюда, в далекие жаркие края. Ах, как же я когда-то дома любил сидеть за столом под вишней и лакомиться варениками в домашней сметанке, да под запотевшую рюмочку-другую кристально-прозрачной самогоночки. Любил карасей таскать на речке нашей живописной. А сейчас что — сплошные ролы, пиццы да прочие фастфуды, а пьют — фу, гадость яку, магазинскую, да и рыбки поубавилось… Недаром поэт писал: «Нэ той тэпэр Мыргород, Хорол ричка нэ та»… Ну, ладно, давай одену, обую, а потом стрелялку подберем.

Шинкаренко, беспрестанно балагуря и увлекаясь армейской шутливой трепотней, совсем развеселив себя и меня, начал раскладывать на столе разную одежду, попутно уже очень серьезно и со знанием дела объясняя последовательность одевания и правильность использования всяких деталей военного обмундирования. Много для себя я сделал открытий. Шинкаренко свое дело крепко знал. Хороший армейский старшина — дорогого стоит, много всего в одном флаконе.

Один знакомый мужик рассказывал мне, что Великую Отечественную войну встретил рядовым артиллеристом. Отступали тяжело и голодно. В одном белорусском селении остановились передохнуть, просушить портянки, привести себя в порядок, отдышаться. О пропитании только мечтали, молча — не хотели вслух бередить пустые животы мыслями о вкусной картошечке, да с селедочкой, да под сто граммов. Молча как-то не так печально, а ежели какой талантливый говорун начнет все расписывать — помереть можно преждевременно. Старшина батареи нашел выход. Просто так просить у населения еду — стыдно было. Одно дело в наступлении, а тогда, в 41-м — понятно…

Взял артиллерийскую буссоль с треногой. Позвал сельчан. Предложил им сделать фотографии. А расплатиться за них — едой, естественно, фотографии обещал сделать позже и отдать их сельчанам в конце войны, когда возвращаться будет с победой через их населенный пункт. Но, предупредил: если не вернемся, чтобы зла не держали — значит сложили свои буйны головы в борьбе с врагом. Может и дедушки-бабушки все понимали, что к чему, но чинно рассаживались перед старшиной. А он, накрыв голову и артиллерийский прибор куском брезента, делал необходимые телодвижения, обозначавшие фотосъемку. Колпачок с оптики: раз-раз, туда — сюда. Всем замереть! Птичка! Снимаю! Снято! Принесли им всякой снеди, перечислять не буду. Совестливый и справедливый старшина отобрал немного солдатикам, а остальное оставил крестьянам — у них — то ведь тоже особо много пропитания не было в то время. Вот так старшина! Уважаю таких людей.

— У тебя размер ноги, сорок седьмой растоптанный? — спросил Шинкаренко.

— Сорок четвертый.

— Местные в основном почему-то любят в галошах ходить. Я тебе предлагаю взять французские высокие ботинки. Они почти, как наши берцы. Кожаные, носок и задник усилены титановыми вставками, подошва толстая, рифленая. Несмотря на громоздкий вид — легкие и удобные. У меня Амирхан своих бойцов одевал, очень хвалил эти ботинки, их во «французском легионе» носят.

Я взял ботинок в руку, взвесил — заведующий складом или арсеналом, короче — старшина, прав. Потом я его немного погнул в разные стороны, кожа нигде не треснула, примерил.

— Ты, это, не смотри, что чуточку свободно, портянка выберет лишнее. На носки не надейся, они рвутся и натирают ноги. В кабинете носки, самое то, а в горах — самое нет, в горах старое-доброе изобретение — портянки — спасают. Запашок, конечно, еще тот может появиться — так спать не казарме будете, на чистом и свежем воздухе, просушивать будете на привалах — курорт, да и только!

Слушая его шутки — прибаутки я одевался и думал, придется ли вообще спать — как в воду глядел.

Когда я полностью оделся и обулся, Шинкаренко повертел меня в разные стороны, и остался доволен. Прямо любовался своей работой. Иногда и жизнь зависит от правильно подобранного снаряжения. А мне было немного непривычно. Еще Шинкаренко рекомендовал мне избавиться от бритвы, в ближайшее время она мне не понадобится, доведется отращивать бороду. Жаль, что борода у меня росла не черная, а темно-русая, выделяться буду среди арабов. Да и ладно, они все знают, кто я и зачем. А с противником из числа арабов, надеюсь, общаться не придется. А коли так, то им будет все равно, каков цвет моей бороды. Надеюсь, впрочем, до этого не дойдет.

Затем подошла очередь выбирать оружие. Я еще в Москве решил, что возьму, если будет в наличии, АКМ и СВД, с ними у меня отличные взаимоотношения. Пройдя все стеллажи, выбрал понравившиеся мне экземпляры.

— Понимаешь в оружии, — довольно улыбнулся Шинкаренко. — Наш человек, правильные стволы выбрал, они совершенно новые. В смысле, я отстрелял из них по пару магазинов для проверки работы механизмов. На стволах зеркало идеальное, нарезы не стерты. Что-то еще брать будешь?

— Ф-1 десятка два.

— Ага. А еще на спину треногу от АГС-17 поставь, она там легко поместиться. Зачем тебе столько гранат?

— Буду вместо миномета их на сто метров швырять.

— У меня большой сумки для гранат нет, а в штатный подсумок все не поместится. Погоди, есть у меня самопальная разгрузка для гранат, в аккурат два десятка влезет. Только учти, железяки, и гранаты на себе тащить доведется, плюс сухпай, плюс вода — на кучу металлолома с ножками станешь похожим, на переносную сельскую оружейную лавку, ха-ха-ха…гм… А вообще, чего я переживаю, ты парень крепкий, с виду жилистый такой, что тот верблюд — в два раза больше против сирийца унесешь. Ну, что, определился с выбором?

— Да, все отобранное возьму.

— Возьми еще «Стечкина». Вещь тяжелая, но для ближнего боя в самый раз. Рекомендую взять по триста штук патронов для каждого вида оружия.

— Не много?

— Нормально.

— Раз нормально, то давайте по цинку каждого.

— Вот это по-нашему! Когда прижмет, каждый патрон на учете будет.

Затем пошли с Шинкаренко на стрельбище. Выпустив по три десятка патронов, пристрелял под себя оружие. СВД была не со штатным прицелом, а с немецким TSH, отличная штука. Адаптировал немецкую оптику к СВД настоящий мастер, у меня претензий не возникло.

К «своим» сирийским товарищам я попал в сопровождении полковника Абдуллы. Он нас познакомил, сказал, что на задание я пойду вместе с ними.

Что сказать о своих новых сослуживцах. Типичные представители сирийского народа, сухопарые, поджарые, черные и все с бородами. Всем примерно тридцать-тридцать пять лет. Махмуд проверил мое знание языка и остался доволен. Хасан и Али предложили провести короткий спарринг, без нанесения увечий. Двигались арабы быстро, но недостаточно, я успевал их подловить, и блокировать все атаки. Расим только улыбался. Как выяснилось, именно Расим в группе был специалистом по ножевому бою. Я попросил его обучить меня азам. Вначале Расим посмотрел, как я вообще обращаюсь с ножом, потом попробовал поставить мне пару приемов. Получалось плохо. Не наработана у меня моторика таких движений, а за несколько дней научиться невозможно, это должно быть доведено до автоматизма, а сознательные движения допустимы только в начале обучения, для привития правильных навыков и движений. В бою думать некогда. Обращали внимание, как спецназовцы «Вымпела» тренировались? Они даже когда пресс качают, лежа на полу — при поднятии корпуса в вертикальное положение делают всякие нужные легкие движения руками, держащими ножи, с которыми не расстаются при выполнении многих упражнений. У них нож — продолжение руки, как у отрицательного героя из Терминатора — 2.

Кстати о ножах — всегда с удивлением слушал мнение дилетантов о так называемых «кровостоках» — желобках на клинке — это чушь собачья. Несмотря на все домыслы, дол — а именно так правильно называется этот конструктивный элемент клинка, несёт сугубо практическую функцию. И заключается она лишь в двух реально правдивых показателях: снижение веса и уменьшение поверхности трения. А также благодаря этой выемке на клинке появляются дополнительные оси конструкции, повышая прочность на изгиб.

По поводу целесообразности моих тренировок по ножевому бою сошлись на том, что метаю я ножи вполне прилично, поэтому эти мои способности и будут козырем в ближнем бою.

Махмуд усадил нас за изучение карты местности, потребовал, чтобы мы знали каждую кочку, и каждое дерево. В боевом выходе мелочей не бывает.

Когда командир ушел, Али рассказал, что полтора года назад они все вместе прошли обучение в Дамаске. Учили русские инструктора по ускоренной методике, но очень жестко. Привитые навыки помогают сохранить жизнь в непростых операциях. Раньше группа Махмуда состояла из семи человек, но два месяца назад они попали в переделку и понесли потери. Родной брат Махмуда погиб, а двое бойцов получили серьезные ранения. Полковник хотел отстранить Махмуда от командования группой, считая его виноватым в потерях. Но с полковником поговорил Расим и все осталось по-прежнему. Появление в группе русского для Али, да и для всех остальных, стало удивлением и неожиданностью.

Два дня отрабатывали слаженность и взаимодействие группы на полигоне, набегались до одурения и все под палящим солнцем. Пыль лезла во все доступные места, набивалась в оружие, покрывала нас светло-коричневым саваном. Иногда хотелось упасть и больше не подниматься. А еще очень хотелось пить. Присматривался к своим сослуживцам в части употребления воды. Казалось, они вообще на нее не обращают внимание. Втянулись и научились длительное время без воды обходиться. Я, в отличие от них, испытывал сильную жажду, но зажав волю в кулак, старался быть, как все.

Вечером второго дня нами занялся майор Кадир. Он проверил нашу экипировку, отобрал все вещи, имеющие маркировку других стран, оставил только сирийскую. Я между пластинами бронежилета спрятал GPS-навигатор, купленный еще в Москве. Карта картой, но и современные средства ориентирования на местности не помешают, благо майор его не обнаружил.

После полуночи мы плотно поужинали. Еще раз проверили свою поклажу. Загрузились в вертолет Ми-8 без опознавательных знаков и вылетели. Сопровождал нас майор Кадир. Как пилоты разбирали дорогу в кромешной темноте — для меня осталось загадкой. Наверное, они использовали приборы ночного видения, вмонтированные в шлемы. Летели, как мне показалось долго. Затем вертолет завис на одном месте и мы, понукаемые Кадиром, покинули десантный отсек. Прыгали с высоты метра два. Никто ничего себе не повредил, несмотря на ночь. Вертолет сразу же лег на обратный курс.

— Осмотреться, — приказал Махмуд. — Али: десять метров вперед занять позицию с фронта. Фортуна, ты — новичок, значит, тебе следить за тылом. Огонь без команды не открывать. Помните: мы на территории террористов, поэтому работаем тихо, в случае опасности в ход пускаем ножи. До рассвета осталось не более часа. Сориентируемся на местности и будем двигаться по маршруту.

Солнце уже оторвалось от горизонта, медленно, как капля меда отрывается от ложки. Что нам принесет новый день? Согласно плану, нам до соединения с группой Амирхана, нужно пройти, самое большое пять километров. Если верить карте, которую мы изучали, дорога в Менхи почти ровная, всего три поворота между невысокими холмами.

Махмуд развернул карту, достал компас, пытался осуществить привязку к местности. Все члены группы удивленно вертели головами во все стороны.

— Что-то не так? — спросил я, подойдя к Махмуду.

— Все не так. Нас высадили в другом месте, похоже, пилоты промахнулись.

— Давай проверим, — предложил я, доставая навигатор.

— Откуда это у тебя? — удивился Махмуд. — Кадир у нас все перетрясал.

— В броннике прятал.

— Включай свою электронику.

То, что я услышал спустя пять минут, ни в одном разговорнике арабского языка не встретишь. Смесь русских и арабских ругательств лилась из уст Махмуда. Нас высадили совсем не в том месте. На сто километров южнее Менхи, да еще на турецкой территории, углубившись на восемьдесят километров. Весело получается. А я все терялся в догадках, почему Кадир требовал от пилотов, как можно плотнее прижиматься к земле.

В голове сразу же появилась мысль. Вот он, тот способ изощренной моей ликвидации, да еще в Турции. Если нас здесь прихватят, международный скандал обеспечен, да еще с участием русского. Влипли мы по самое немогу.

— Порядок движения прежний, — приказал Махмуд, — только направление изменим. — Нам нужно выйти к сирийской границе, пока на наш след не напали солдаты турецкой армии. Радиостанциями не пользоваться. Их лучше вообще отключить. Фортуна, отдай мне навигатор, я попытаюсь проложить новый маршрут. Уходим с дороги метров на сто. Внимательно смотрите под ноги, в приграничье часто обочины минируются.

Пару минут командир колдовал с картой и навигатором, а потом махнул рукой, указав направление движения.

Мы отмахали километров десять и Махмуд объявил привал.

— Фортуна, подойди ко мне, — позвал командир.

Оставив свое место, я, внимательно глядя под ноги, приблизился к Махмуду.

— Зачем ты спрятал навигатор? — глядя мне в глаза спросил командир. — У тебя были какие-то подозрения? Почему мне ничего не сказал?

— Этот выход у меня первый, я не специалист передвижения по горам, направлен к вам на стажировку в боевых условиях, не знаю, какие в отношении меня планы у руководства. Говорю как есть — очень боялся подвести вас какими-то своими ошибочными действиями, вдруг бы мне было поручено работать с маршрутом или выполнять самостоятельную задачу в одиночку. Я не имею права подвести боевых товарищей. Ни за что, только не это. Я больше работал головой в тиши кабинета, занимался анализом поступивших от закордонной агентуры сведений и прочее. В ходе работы всегда стараюсь разрабатывать несколько вариантов решения задачи. Меня так научили хорошие учителя. Сейчас могу сказать: мне показалось странным, что майор Кадир изъял у нас телефоны, привычные для вас радиостанции, проверил наличие на наших вещах сирийской маркировки. Мои сигареты «Честерфилд» тоже заменили на местные «Рамита». Еще мне не понравилось, что мы долго летели на вертолете, хотя по моим прикидкам, до точки не более часу лету. Как я, новичок, мог критиковать опытных командиров? Может быть, такая задумка оперативная была по каким-то причинам. Нам же дают информацию в урезанном виде, исключительно то, что положено знать для выполнения конкретной задачи и ни словом больше. Но сейчас я говорю о всех непонятных вещах, на которые обратил внимание, ситуация поменялась.

— Тебя, Фортуна, учили мудрые и многоопытные учителя, не сомневаюсь и уже сам это вижу. По расстоянию — то, что ты указал — это по прямой, а если учитывать наличие у мятежников переносных систем ПВО, то маршрут удлиняется. Впредь сразу докладывай о всем, на что обратишь внимание, вне зависимости от того, кого оно касается, ясно?

— Да, ясно, командир.

— Удлиняется, но не приводит на территорию Турции, — спокойно сказал Расим, подойдя ближе. — Махмуд, здесь что-то нечисто. Ты никому не насолил?

— В последнее время конфликтов ни с кем не было.

— А Наркиз ты забыл? Она же троюродная племянница Кадира, и он надеется ее взять в жены.

— Наркиз я спрятал от него в Иордании, там у меня есть родственники. Кадиру до нее не дотянуться.

— Похоже, Махмуд, мы на верном пути к разгадке, — улыбнулся Расим. — Ладно, давай выбираться отсюда.

Я же, услышав мнение Расима, промолчал — что даст моим боевым товарищам знание моих проблем с руководством СВР. Они подозревают какие-то свои разборки и уже будут осторожны. Это главное. Вот если бы Расим промолчал и все безрезультатно ломали голову — я бы намекнул, придумав причину попроще, но достаточно серьезную. А в сложившейся ситуации пока промолчу.

Еще через десяток километров мы нарвались на засаду.

Пулемет с близкого расстояния ударил внезапно, превратив тело Али в груду изувеченного пулями мяса, разлетевшегося по сторонам. Махмуд и остальные, укрывшись, открыли огонь по пулемету.

Упав на землю, я откатился за небольшой камень. Быстро извлек из разгрузки пару гранат, и одну за другой бросил на звук выстрелов. Два разрыва слились в один. Послышались крики боли и стоны. Для уверенности я забросил туда еще одну гранату. Наступила тишина.

Передвигаясь короткими перебежками, приблизились к позиции противника. Наш огонь из автоматов и гранаты принесли пользу, живых не обнаружили. Четыре человека, в форме военнослужащих турецкой армии не подавали признаков жизни.

— Быстро все проверить, — распорядился Махмуд, — собрать оружие и боеприпасы. — Найдете радиостанцию, обязательно захватите.

Занялся сбором оружия. Расим, найдя сумку, ссыпал туда патроны, а Хасан, увеличивая концентрические круги вокруг позиции, внимательно осматривал местность. Радиостанцию «Motorola» Расим обнаружил в десяти метрах от пулеметного гнезда, а спустя пять минут нашел замаскированный в кустах джип «Сузуки».

— Фортуна, минируй позицию и джип, — приказал Махмуд. — Потом берешь тело Али, он легкий. Нам нужно быстрее оставить это место, думаю, на нас откроют охоту. Когда оторвемся, похороним Али, он был хорошим человеком.

— Махмуд, а может, рванем на джипе? — спросил Расим, — там полбака топлива.

— Джип, это хорошо, но достаточно одного точного выстрела из гранатомета, чтобы всех поджарить. Не будем рисковать, уйдем пешком.

— Если турки поднимут вертолет, то настигнут нас быстро, — вмешался в разговор Хасан. — Давай, попробуем использовать автомобиль. Турки не сразу откроют огонь по своему джипу, а мы постараемся вовремя его покинуть.

Петляя по дороге, проскочили на «Сузуки» километров тридцать. Расим уверенно вел автомобиль. За очередным поворотом увидели поперек дороги нагромождение камней и бревен. Расим среагировал молниеносно, свернув с дороги в крохотную рощу. Но, видно, недостаточно быстрой была реакция Расима, джипу досталось несколько пуль, одна снесла нашему водителю половину головы.

Втроем вывалились из джипа. Махмуд и Хасан забрали свои ранцы, и собранное оружие. Я ранец с себя не снимал, так и втиснулся при посадке на заднее сидение.

— Минируй джип, — тяжело дыша, сказал Махмуд, — оставь им сюрприз.

Легко сказать минируй. В нормальной обстановке можно поизвращаться, а когда по тебе лупят из нескольких стволов, то нужно все делать быстро. Засунул под Али две Ф-1 без кольца, и на две Ф-1 посадил Расима, пусть простят меня парни, но так надо. Остатки турецких гранат, найденных в пулеметном гнезде, разместил под передним пассажирским сидением, протянув леску к водительской и пассажирской двери. С какой бы стороны автомобиль не открыли, однозначно прогремит взрыв.

Махмуд торопил, нас с фланга начали обходить. Все закончил. Теперь ноги в руки и ходу.

Никогда не доводилось так быстро бегать, да еще с такой поклажей. Я ничего не оставил из оружия в джипе, волок на себе. Махмуд и Хасан тоже бежали не налегке — неизвестно, сколько времени продолжится наш отход в район выполнения задания, сколько придется отстреливаться. У меня в горячке боя не очень получается экономить боеприпасы, а надо бы.

Выпущенные турецкими солдатами нам вслед пули, впивались в стволы деревьев, отрывали кору, сбивали листья с веток, осыпая нас разной трухой. Неслись по роще, как лоси во время гона. Впереди Хасим, за ним Махмуд, а я замыкал колонну, если так можно назвать наше боевое построение.

Эх, называйте, как хотите, но в печь не сажайте — это точно. Тем более и так жарища стоит невыносимая, а на тебе столько всего и все впитывает солнечную энергию и передает ее своему хозяину. Но пусть бы это было самой большой проблемой — мы сейчас имеем всего одну, но какую — за нами гналась целая свора озверевших турок и каждый норовил засадить каждому из нас всю обойму. Вернее, проблема эта была не единственной. Одна — погоня — как последствие каких-то других, возможно и неведомых еще нам игр. А что за нашими спинами, какие игры, какие еще неожиданные подлянки — кто знает? Правда, насчет неожиданности я бы поспорил — все мы уже с момента высадки ожидали чего угодно. Но думать некогда — надо уносить ноги. Недаром — даже есть такая жаргонная фраза, словосочетание: «делать ноги». Именно этим мы сейчас и занимались весьма энергично. И никакие шутливые мысли мне в голову не лезли, кроме одной: не до жиру, быть бы живу, в такт быстрому бегу фраза звучала уже в четырех словах, звучавших как: недо — жиру- быть бы- живу, недо — жиру — быть бы- живу — как считалочка такая, даже помогала легче бежать, вводила в какой-то определенный ритм, хотя и неслись мы, отстреливаясь, по пересеченной местности и, не будь хорошей легкоатлетической подготовки — давно бы …Но не буду о печальном, не все потеряно, вперед! Успел только один раз добрым словом помянуть шутника — хохла, подогнавшего по мне экипировку на совесть. Да, точно, с совестью у него все в порядке. У старшины. Не у некоторых генералов.

Рощу проскочили за считанные минуты и выбежали на дорогу. На наше счастье, там стоял грузовик под охраной двоих солдат. Хасан четко срезал их одной очередью, по его скупым выстрелам я понял — уже экономит патроны. У нас снова появилось транспортное средство. Хасан и Махмуд разместились в кабине, а я занял место в кузове. Взревел двигателем грузовик и мы покатили по дороге. Я порылся в кузове среди нагромождений разных вещей и чуть ли не заорал от радости, обнаружив знакомый РПК-ПКМ с заправленной лентой. Откуда взялся у турецких солдат российский пулемет, задумываться времени не было. Через пару минут он пришелся кстати. Проскочив по обочине место установленной на дороге баррикады, я открыл огонь по копошившимся на обочине солдатам. Не знаю, попал в кого-нибудь, но напугал точно. Но и нашему автомобилю досталось, поучили примерно десяток попаданий по тенту кузова. Мне повезло — не задело.

Набегающим потоком воздуха изрешеченный тент грузовика сорвало с креплений. Падая, он чуть меня не увлек за собой. Переставил пулемет на кабину, если спереди появится противник, врежу по нему.

Неожиданно, справа выскочил джип с турельной установкой. Хасан, прибавив газу, протаранил его, опрокинув набок. Я дал по джипу две короткие очереди, и он как бы нехотя начал гореть. Мои выстрелы стали причиной возгорания, или топливо самовоспламенилось, не суть важно, главное — джип за нами гнаться не будет.

Проехали спокойно еще километров десять-пятнадцать. Услышал перебои в работе двигателя, а потом из-под капота повалил дым и пар. Похоже, наш «росинант» спекся.

Махмуд и Хасан покинули кабину, а я не мог побороть «жабу», жаль было бросать РПК-ПКМ и патроны к нему. «Жаба» все же победила, я прихватил пулемет и три коробки патронов к нему.

— Фортуна, ты все оружие турецкой армии решил с собой взять? — осведомился Хасан.

— Буду тащить, пока сил хватит, — огрызнулся я, — а когда устану, брошу, станет легче бежать.

— Скоро темнеть начнет, — сказал Махмуд. — На карте обозначен заброшенный поселок, там можно укрыться и немного передохнуть.

— До границы далеко? — подал голос Хасан.

— Около двадцати километров.

— За ночь дойдем, — уверенно заявил Хасан, — главное чтобы не мешали.

— Меня другое беспокоит, — озадаченно сказал Махмуд. — Слишком быстро нас настигали солдаты, такое впечатление, что их кто-то наводил.

— Или они отслеживали наше передвижение, — добавил Хасан. — Помнишь, мы сами маячки навешивали на автомобили.

— Хасан, ты молодец, — хлопнул его по плечу командир. — Машины у нас появлялись случайно, этот вариант отпадает. Допустим, маячки навесили на нас. Тогда куда они их засунули?

— Рации, — сглотнув слюну, вырвалось у меня.

— Что — рации? — недоумевал Махмуд.

— В рации можно поставить жучки. Там мощный источник питания и они постоянно при нас.

— Так, все рации бросаем в грузовик, — решил командир. — Фортуна, приступай к минированию. У тебя еще есть гранаты? Рации-то мы бросим, но тот, кто за всем этим стоит — явно не дурак, понимает, что мы будем пробиваться к границе, наш путь предсказуем. Но деваться некуда, по ходу что-то придумаем, если есть какие-то дельные мысли, не тяните — сразу докладывайте, понятно?

— В грузовике нашел ящик американских гранат М-67. Не знаю, как они по мощности, но неприятность любопытным доставить могут, правда, если турки на джипе обожглись, то без проверки не полезут.

— Ладно, занимайся, — ответил командир, выбирая огневую позицию рядом с грузовиком.

За десять минут я управился. Неприятный и неизвлекаемый сюрприз с выдумкой турецким солдатам оставил.

До заброшенного селения добрались в полной темноте. Командир ориентировался на незнакомой местности хорошо.

Потом был часовой отдых. Мы поужинали, почистили оружие, и оттерли от налипшей грязи лица. Это делать было не обязательно, в темноте наши грязные лица меньше отсвечивали.

Махмуд возился с картой, а мы с Хасимом заглядывали через его плечо.

— Если верить твоему навигатору, Фортуна, то нам осталось до Сирии пробежать семнадцать километров, — задумчиво почесал подбородок командир. — Примерно через пять километров путь нам пересекает ручей. На карте он обозначен проходимым, есть мост, а немного выше по течению — брод. На мосту точно турки выставили пост, и брод, скорей всего, не оставили без внимания. Будем переправляться в этом месте, — Махмуд указал карандашом на изгиб ручья.

— Увяжите поклажу, чтобы ничего не потеряли. Хасан, на тебе турецкая радиостанция.

Я переложил на дно ранца запасные патроны к оружию, оставил по пять снаряженных магазинов к АКМ и СВД, две коробки к РПК-ПКМ. Проверил гранаты в подсумке. Жаль всего тринадцать штук Ф-1 осталось, американские хлопушки мне не понравились, я их не брал. Затем достал насос и начал качать камеру, прихваченную из грузовика.

— Плыть куда собрался? — улыбаясь, спросил Махмуд.

— Поклажи у нас слишком много. Если ручей полноводный и быстрый, то нас течением может сбить с ног. Не хочется терять полезные вещи. Если потребуется, привяжу камеру к себе, и перевезу на другой берег.

— На берегу и накачал бы, чего торопишься.

— А вдруг времени не будет?

— Молодец, Фортуна, хорошо твоя голова работает, согласен, качай.

Форсирование легкой водной преграды прошло успешно. Ручей оказался неглубоким, всего сантиметров пятьдесят посредине, но вода в нем была очень холодной. Не сговариваясь, чтобы освежиться, мы по нескольку раз погрузились в воду с головой, удерживая над собой оружие. Мой импровизированный плот облегчил переправу, все ранцы на нем уместились. Еще раз, посмотрев карту, Махмуд сказал, что больше водных препятствий на нашем пути не будет, поэтому от камеры можно избавиться. Я отпустил ее вниз по течению. Когда отошли от ручья метров на пятьсот, в районе моста услышали частую стрельбу из автоматического оружия, видно, охрана приняла камеру за лодку, и подсказала место своего расположения, теперь мы точно знали, что на мосту нас очень ждали с распростертыми объятиями.

Рассвет застал нас на сирийской территории. Махмуд выбрал для отдыха заросли местного колючего кустарника. Позавтракали. Командир объявил дневной привал. Спали по очереди, сменяя друг друга. Перед закатом поужинали, и командир поставил задачу.

— Мы уже на территории Сирии, но нам от этого не легче. Вся провинция здесь контролируется бандами Максуда Сатуева, кстати, Фортуна, он из ваших чеченцев. Очень жестокий и хитрый бандит, никому не хочет подчиняться. Была информация, что он снюхался с американцами. Потом у них случились разногласия и Максуд, перестреляв наемников из частной военной компании, похитил несколько сотен тысяч наличных долларов. Американцы, обозлившись, семь месяцев методично уничтожали его сторонников. Самому Сатуеву и большей части отряда удалось скрыться от преследований. Сейчас он навербовал новых бойцов и значительно расширил территорию боевых действий. Жестоко мстит американцам. Мы будем передвигаться только ночью, днем опасно, наша группа малочисленна. Конечным пунктом наметим Шувар, хотя я полагаю, не дождавшись нас, Амирхан ушел оттуда. Хасан, что у нас с радиостанцией?

— Она в полном порядке. Есть запасные батареи. Я ее включал всего один раз перед переходом границы, слушал турок. Здесь нас еще не ищут.

— Наши частоты она берет?

— Можно включить сканирование и найти в эфире любую радиостанцию, а можно точно забить нужную частоту.

— Тогда до прибытия в Шувар в эфир не выходим. Прошу в походе быть предельно внимательными и осторожными. Попадемся — верная смерть.

Трое суток мы прошли без проблем, а на четвертые чуть не попались, остановившись на дневку в заброшенном селении с колодцем. И надо такому случиться, что пополнять запасы воды сюда приехали бандиты на пяти джипах. На посту стоял Махмуд, он нас тихо разбудил. Мы приготовились к бою, заняв круговую оборону. Если бы действительно случился бой, то нас бы смяли и расстреляли минут за десять, бандитов было, что тараканов на кухне, не менее тридцати человек. Заполнив все емкости свежей водой, бандиты укатили, но спать мы больше не ложились — неуютно себя чувствовали.

В Шувар мы пришли на утро шестых суток пути. Немного оборвались, измотались и сильно устали. Махмуд ушел говорить со старейшиной селения, а мы, выбрав пустой дом, отдыхали, постоянно осматривая окрестность в бинокль.

— За три дня до нашего прихода в Шуваре был бой, — с хмурым лицом рассказывал Махмуд, вернувшись. — Похоже, нашим коллегам удалось захватить Саид-хана вместе с грузом. Старейшина говорил, что убили пятнадцать бандитов, сколько потеряли наши, он не знает. Прилетели два русских вертолета, и всех увезли.

— Значит, задание выполнено и без нашего участия, — обрадованно сказал Хасан.

— Правильно говоришь, Хасан, без нашего участия. Но я полагаю нужно доложить полковнику Абдулле о майоре Кадире. Не помогает ли он случайно боевикам? Русские и полковник в тонкости операции его не посвятили, так он нас отправил Аллах знает куда. Мы потеряли двоих наших бойцов. Абдулла меня точно выгонит со службы.

— Все будет хорошо, — успокаивал командира Хасан, — бери радиостанцию и докладывай полковнику, что мы живы. Пора возвращаться на базу, надоело скитаться, хочу отдохнуть.

Махмуд ушел настраивать радиостанцию и докладывать начальству, а я заканчивал чистку пулемета.

Махмуд вернулся не просто хмурым, а темнее тучи.

— Что случилось? — поинтересовался Хасан.

— Полковнику Абдулле майор Кадир доложил, что мы перешли на сторону боевиков, — чеканя каждое слово, сказал командир. — Абдулла мне не верит, говорит, что с предателем-шакалом говорить не желает.

— У тебя есть частота Амирхана? — задал я вопрос Махмуду.

— Да. Могу настроить.

— Давай, только быстро.

Через пару минут радиостанция была готова. Я несколько раз вызывал Амирхана, и только на пятый или на шестой вызов он ответил. Спасибо Сергею Васильевичу, он сообщил мне условную фразу для опознавания. Когда утрясли с опознаванием, я ему рассказал открытым текстом, что с нами приключилось, и кто к этому причастен. Назвал наше местонахождение. Амирхан, выслушав, сказал, чтобы мы никуда не срывались, он согласует нашу эвакуацию в течение дня, максимум двух.

К сожалению, кто-то оказался проворней. По единственно возможному направлению, по которому можно было добраться в селение на автомобиле, поднимался столб пыли.

— Это уже по наши души, спокойно сказал я, обратив внимание Махмуда на пыль.

— Беги к старейшине, пусть укрывает людей в надежном месте, а сами готовимся к бою, — приказал Махмуд.

Первый выстрел я сделал по машинам с пятисот метров. Хорошая немецкая оптика давала такую возможность. Пока пассажир пытался перехватить руль у убитого водителя, я успел всадить пулю в него, и еще троих снял в кузове.

Почему мы начали стрелять по машинам? Да очень просто. На нашей волне боевики, двигающиеся к селению, на все лады рассказывали, как они отомстят нам за Саид-шаха.

Когда очередная пуля пробила мне левую руку, я не знал, чем перетянуть место ранения, все пакеты уже пошли в дело на правой ноге, где было две раны, одна ниже колена, а вторая в бедро. Я молил Бога, чтобы пули не поломали кости, тогда точно конец. Да собственно и так скоро он придет, патроны тают, вместе с силами. Я не слышу стрельбы со стороны Махмуда, там был взрыв гранаты от РПГ.

Патроны к РПК-ПКМ кончились, к СВД осталось два магазина, правда к АКМ еще три полных магазина, ну, и пяток Ф-1, повоюем. «Стечкина» приберег на самый крайний случай.

Атака боевиков на мою позицию в этот раз была массированной и долгой. Превозмогая боль и борясь с мотыльками, которые начали летать в глазах, отстреливался, пока были патроны. Двух последних бандитов положил из «Стечкина» в пяти шагах от себя, далеко отойти я не могу, правая нога не слушается совершенно. Я, несмотря ни на что, оставался верен своей неунывающей и веселой натуре и из последних сил подумал: вот нас окружают милые, симпатичные молодые люди, медленно сжимающие вокруг нас кольцо — сначала казалось, что нам конец, но оказалось, что нам не казалось…

Прав все же оказался Сажин: из первой и последней для меня операции я живым не выйду, а жаль.

Ну, вот и все, у меня только два ножа остались, а дальше — только зубы, если до бандитского горла смогу дотянуться. Я, как мог привстал, шатаясь. Не в полный рост, но как смог, как позволили раны — свой недолгий жизненный путь я не желал оканчивать, спрятавшись в укрытии. Ага — вот и один из ножей успел использовать довольно удачно…

Пусть кто-то скривится, но последний в жизни крик: «Русские не сдаются!», о котором я много раз читал в военной литературе и слышал в фильмах о войне, прозвучал в моей голове, но сказать эти слова я уже не успел.

В мое укрытие прилетела граната. Я, как в замедленной съемке, как в детстве со всплеском расплавленного свинца, увидел отдельные кадры трагической картины: откуда-то появляется, медленно вращая ребристая боками «лимонка» — Ф-1, падает, не долетая до меня метров двух, и начинает медленно подскакивая на кочках, приближаться ко мне. Затем передо мной возникла в многочисленных кадрах прыжка фигура моего боевого товарища — Хасана, закрывшего меня своим телом. Взрыв и темнота, пришли одновременно. Боли я уже не почувствовал.