Чужой среди чужих

Глава 4: Пепельный сон

Пыль, зола и пепел, куда ни кинь взгляд. Безрадостный серый пейзаж, перемежаемый только торчащими то тут, то там обугленными скелетами деревьев и оплавленными от чудовищного жара скалами, простирался до самого горизонта, где смыкался с мертвым небом, затянутым свинцово–черными тучами. Шут глубоко вдохнул и сделал шаг вперед. Под подошвой ботинка противно хрустнул спекшийся в стекло песок. Обозревая лежащую перед ним безжизненную равнину, он возвращался воспоминаниями на три года назад. В момент, когда он только–только осознал себя как псайкер, и был полон решимости и юношеского энтузиазма изменить мир по своему усмотрению. Повинуясь даже не мысли — ее преддверию, в воздухе развернулось что–то вроде огромного плоского экрана, на котором замелькали воспоминания дней минувших. Его воспоминания. Шут, не заботясь о чистоте одежды, уселся прямо на пепельную подстилку и стал смотреть. Как там говорили умные люди, "Прошлое — учитель будущего"? Тогда, может даже из собственного прошлого удастся извлечь что–то полезное.

Вот на экране высвечивается непонятный человеческому глазу ворох огней. Тот самый облик мира, который обычно воспринимает лишенный органов зрения псайкер. Туманные отблески света чужих душ, скомпонованные с комплексным восприятием всего того, что видят, слышат и иначе ощущают окружающие люди, складывались в разуме телепата в систему образов, которая позволяла весьма сносно ориентироваться в пространстве. В данный момент на импровизированном экране мелькали улицы города Омска. Этот день Шут помнил — день Июльского погрома. А еще бы не помнить, когда он сам все и устроил.

Вот он идет по улице, заполненной праздничной толпой. Люди веселятся, радуются, фотографируются, едят сладости, некоторые выпивают. Их чувства "тот" Шут воспринимает как слепящие сгустки света. Они неприятны ему, они вызывают отвращение своей чистотой и незамутненностью.

"Веселитесь значит, твари", — думает он, — "Когда мама умерла, вам поди тоже весело было. И когда батька мой под белочкой за мной с ножом гонялся, тоже веселились. И когда мне в одиночку приходилось отбиваться от всей школьной шпаны. Ну ничего, теперь моя очередь, теперь я повеселюсь".

Проходя мимо небольшой компании мужчин, обсуждающих сорта машинных масел и жующих шашлыки, он легонько, почти незаметно касается пальцами запястья одного из них. Контакт длится долю секунды, но и этого хватает с лихвой. Психический образ человека искажается, заполняется тошнотворно–белесыми тонами, а потом он с размаху втыкает шампур в глаз своему собеседнику. Люди в шоке сразу отшатываются от него, но заложенную Шутом программу уже не остановить. Человек начинает набрасываться на всех подряд, и даже когда его удается повалить на землю и скрутить, он все равно пытается дотянуться до кого–нибудь и укусить. Шут, наблюдая эту картину, только улыбается. Надо же, как просто оказывается. Надо бы попробовать что–нибудь еще.

Следующая жертва — парочка молодых людей, стоящих у фонтана. Первый инцидент произошел в стороне отсюда, и паника еще не успела докатиться. Они выглядят счастливыми, полностью поглощенными друг другом.

"Вот это ненадолго".

Такое же выглядящее случайным мимолетное прикосновение к руке девушки, и спустя пару секунд ступора она набрасывается на прижавшегося к ней парня, валит с его нечеловеческой силой на землю, разрывая ему зубами лицо. Вопли ужаса разносятся по площади, в ушах Шута они звучат подобно музыке. Вот теперь испугались, теперь зашевелились!

"Убьешь сто человек — и этого никто не заметит. Убьешь тысячу — десять тысяч восстанет, что бы убить тебя. Но убей одного, прорежь его поглубже, подвесь повыше — и поселишь страх сердцах миллионов".

Ни на одном, ни на двух Шут останавливаться не собирался. Он просто шел через объятую паникой толпу, широко разведя руки, раздавая направо и налево психические удары, которые необратимо калечили разум, внушали неодолимую жажду крови и безумную ярость.

"Вот так! Вот так! Вот вам всем! За все заплатите!"

Весь район понемногу погружался в кровавый хаос. Всего через два часа количество "обращенных" возросло настолько, что уже не было необходимости в дальнейших действиях — его марионетки и так прекрасно справлялись. Шут осмотрелся, вынул из ближайшей разбитой витрины магазина пирожок с картошкой и прислонился к стене с целью отдохнуть от трудов неправедных. Покуролесил он конечно знатно. Полиция уже не справится, правительству придется привлекать как минимум регулярную армию, а то и спецотряды. Хотя, если по традиции будут тянуть волыну — ситуация стабилизируется сама собой. Начисто лишенные инстинкта самосохранения марионетки умрут от истощения уже через несколько дней, не способные питаться и спать. Шут устало прикрыл глаза, прикидывая, чем и где заняться дальше. Для начала стоит устроить что–то похожее, но в городе покрупнее, потренироваться так сказать. Дальше можно заглянуть в какую–нибудь военную часть, тщательно обработать местный контингент и отправить в свободное плавание по стране. Их, конечно, все равно рано или поздно всех порешат, но дел они натворить успеют куда больше, чем эти воющие безумные недолюди. А на десерт можно оставить Москву. Набрать себе послушную толпу марионеток, зайти в Кремль, прямиком в кабинет президента. И заставить его отдать приказ на ядерный удар. Шут аж зажмурился от предвкушения, как кот при виде полной миски сметаны. Вот это будет по–настоящему весело!

Из мечтаний его вырвало ощущение поблизости чего–то инородного. Шут развернулся и "посмотрел" вдоль улицы. Там, среди переплетений призрачного психического света, стояла вполне материальная, хоть и закутанная в полуночно–черный саван безликая фигура.

"Это кого еще принесло на мою голову?" — зло подумал он.

Между тем пришелец неспешной походкой двинулся прямо навстречу ему. Со стороный перекрестка из–за угла вылетела одна из бешеных марионеток и немедленно набросилась на фигуру, как на ближайшую жертву. Вернее, попыталась наброситься. Уже в прыжке она словно налетела на невидимую стену, рухнула на асфальт и на несколько секунд забилась в конвульсиях, а потом затихла и словно исчезла из ментального восприятия Шута. Тот замер в недоумении. Даже мертвецы какое–то время после смерти продолжали "фонить", а сейчас психоизлучение оборвалось резко, словно марионетке в считанные секунды выжгли нервную систему. Фигура в саване даже не замедлила шага, остановившись метрах в пяти от Шута.

— Зачем ты это сделал? — обычный молодой мужской голос. Ни укора, ни злости, только любопытство.

— Чего ты несешь, сука?! — заорал Шут.

— Я спрашиваю, зачем ты это сделал? — терпеливо повторил пришелец и повел рукой вокруг себя. — Не мне тебя судить, но я полагаю, это неправильно. Не рационально и бессмысленно.

— Да пошел ты на хуй! Сейчас сам туда же отправишься! — выплюнул Шут и бросился на незваного гостя.

Четыре метра, три метра, два… фигура в саване не шевелится, не пытается защититься. Один метр, занесенная для удара, окутанная психическим мерцанием, ладонь летит вперед, но фигура неуловимо быстрым движением перехватывает руку Шута, и простеньким, но эффективным приемом заламывает ее. Из черной пустоты на месте лица проблескивают два алых огонька. А дальше было только пламя…

Неизвестно, сколько они так стояли в неподвижности, секунды или часы. Когда бушующее, обжигающее пламя, наконец, угасло, и пришелец выпустил его руку из захвата, Шут совершенно обессилено кулем повалился на землю. В голове было совершенно пусто, в душе тоже. Не хотелось абсолютно ничего. Если бы сейчас рядом с ним упал самолет, он бы не обратил на это никакого внимания.

"Зачем я это сделал…".

Черт его знает. Захотелось, и все тут.

"А толку от этого?"

Да никакого. Даже тебе самому не стало лучше от этих тысяч смертей.

— Это было бессмысленно, — повторил голос сверху.

Кое–как Шут повернул голову и посмотрел наверх. Черный саван на фигуре понемногу таял, открывая обычный человеческий облик. Потертые джинсы, старая серая куртка. Тоже брюнет, но явно старше самого Шута, лет двадцати–двадцати пяти. И непрозрачные черные очки. Какое–то седьмое чувство подсказывало, что за этими очками глаз нет, как и у самого Шута.

— Кто ты такой? — сухо спросил Шут.

— Вот это уже лучше, уже почва для конструктивного диалога. А то сразу в драку. Меня зовут Арлекин.

— Странное имя, — безразличным тоном заметил Шут.

— Я дал его себе сам.

— Чем тебе нормальное не понравилось?

— Оно связывало меня с прошлой жизнью. Я избавился от него, и больше меня с ней не связывает ничего.

— Прошлой жизнью?

— Раньше я был обычным человеком, как и ты. Потом со мной произошло нечто непонятное, как и с тобой. Я был искалечен, но взамен получил нечто необыкновенное — психическое зрение, так же как и ты. Мы оба больше не люди.

— А кто?

— Псайкеры.

— Это кто?

— То, чем мы являемся.

— Это ты тоже сам придумал?

— Ну, не совсем сам, — впервые в голосе Арлекина промелькнул намек на хоть какую–то эмоцию — смущение. — Слушай, ты долго собираешься тут одежкой тротуар подметать? — добавил он уже не замогильно–пафосным а нормальным тоном.

Шут поднялся на ноги и принялся оттряхивать одежду. Вдруг его посетила одна мысль.

— Слушай, а чего вокруг огоньки одни, а тебя я нормально вижу?

— Сам не знаю, — пожал плечами Арлекин. — Я тебя тоже нормально вижу. Может, задумка такая.

— Чья задумка?

— Сам не знаю. Может Иисус, может Кришна, может Бог — Император Человечества, а может кто–то вообще левый.

— Ну хоть что–нибудь ты знаешь?

— Я знаю, что сейчас по городу носится несколько сотен кровожадных психопатов, и что бы выловить их всех, мне потребуется вся ночь.

— На кой ляд их вылавливать? Пусть себе носятся. Все равно через недельку заряд кончится.

— На тот, что от их воплей, равно как и от криков разрываемых ими людей, болит голова и портится аппетит. Так что ноги в руки и за уборку, я один этот бардак разгребать не собираюсь.

— Но…

— Никаких "но"!

Шут оторвался от экрана и начал думать.

"Самый яркий и самый жуткий эпизод из моей недлинной биографии. Какие выводы я могу извлечь из него?"

Он задумчиво пнул холмик пепла.

"Первое — на всякую силу найдется противо–сила. Начал беспредельничать я — мироздание выдвинуло против меня Арлекина. На Землю пришли Ангелы — им на встречу вышел Евангелион. Распоясался Командующий — я уже рядом, и мой нож наточен".

Шут поднялся на ноги и начал расхаживать кругами.

"Второе — надо действовать скрытно и не выделяться из толпы. С этим у меня пока порядок, продолжаем в том же духе. Потому что даже меня при желании могут ликвидировать довольно легко. Один снайпер на почтительной дистанции — и можно заказывать "Реквием".

"Третье — держать эмоции под контролем. Конечно, иногда сил нет, как хочется кому–нибудь кишки выпустить или отправить в затяжной полет с десятого этажа. Но слежка в NERV поставлена грамотно, даже случайные на первый взгляд смерти могут увязать между собой. Придется потерпеть".

"Четвертое — в компании, как правило, удобнее, чем одному. Довериться я вряд ли кому–то смогу, но заставить действовать так, как нужно мне — не сложно. Гораздо труднее понять, какие именно действия надо совершить. Так что с массовым зомбированием персонала повременим".

Шут остановился, заведя руки за спину.

"А какова, собственно, сейчас обстановка?"

С земли потянулась тоненькая струйка пепла, которая, поднявшись до высоты человеческого роста, начала сгущаться и трансформироваться в ангельскую маску, которую Шут видел на груди Сахиэля.

"Ангелы. Толи инопланетяне, толи впавшие в спячку ископаемые, обладающие потрясающими возможностями. Официально — жаждут уничтожить человечество, для чего ломятся в скромный японский городок Токио‑3. Зачем им это надо и что они тут забыли — непонятно. Надо вытянуть побольше информации их высших чинов. Жаль только они редко в ангар заглядывают. Своими силами ничего я против них сделать не могу, даже о психической атаке речи быть не может. Учитывая разницу в масштабах и энергетических ресурсах, это все равно, что пытаться остановить товарный поезд пулькой из пневматического ружья".

Ангельская маска отлетела чуть в сторону и там зависла, а с земли уже поднималась новая порция пепла, превращающаяся в оскаленную морду Ноль — Первого.

"Евангелион. Существо, способное на равных противостоять Ангелу. Официально — биомеханическое оружие, специально для этого сконструированное. На деле — кровный родственник этих самых Ангелов. Может, они откопали где–то Ангела, сделали ему лоботомию, нарядили в броню и отправили воевать? Всякое возможно. Опять же, надо больше информации. О, идея! А что если пойти на контакт с самим Евангелионом?! Они явно живые, да и на людей кидаться не спешат. Может, удастся договориться как–то, если они разумны, или приручить, если мозгов у них не много… Не, правда заманчивая идея. Только бы не обиделись случайно. Может, правда им "Депеш Мод" во время работы петь? Для укрепления межвидового товарищества, так сказать".

Голова Евы так же зависла в стороне, и ее место заняла бородатая и очкастая голова Икари Гендо.

"С вами, Командующий, разговор будет коротким. Администраторов в мире много, некоторые из них даже хорошо знают свое дело, а вот маньяки–человеконенавистники — товар штучный. Так что извините, Икари–сан, вам придется умереть ради моего блага. Ну и блага всего человечества, разумеется".

Следующим был пилот Евы‑01 Икари Синдзи.

"Пилот, ага. По мне так малополезный придаток к Евангелиону, нужный только для его активации, да и то навряд ли. Но, согласно задумке конструкторов и вивисекторов, имеет практически неограниченный контроль над функциями Ноль — Первого. То есть фактически он должен сражаться сам. М-да… Как я могу спать спокойно, зная что меня защищает такая сопля без воли к жизни?! Значит, придется в него эту волю к жизни вбить. Если потребуется — вбить ногами и по голове. По крайней мере, это обещает быть забавным занятием, хоть какое–то развлечение".

Дальше, капитан Мисато Кацураги.

"Начальник оперативного отдела. Крупная шишка в NERV, несмотря на молодые годы. То есть явно не дура и с характером. Но действует часто на эмоциях. Хмпф… Ладно, подобраться к ней можно будет через Синдзи, завязать дружеские контакты. В случае удачи, если все–таки попаду в какой–нибудь переплет, будет шанс, что она меня вытащит без усилий и трупов с моей стороны — порядочными людьми манипулировать легко".

Ну и, наконец, последний пациент, значимый для будущих действий. Аянами Рей.

"Ангел в человеческом облике. Причем не библейский. Обладает психоаурой настолько мощной, что псайкера (то есть меня) начинает корежить от одного ее присутствия. Если сравнивать с Сахиэлем и Самусиэлем — сильнее этих двоих вместе взятых на порядок. В отличие от Ангелов обычных, ее разум недоступен для беглого чтения, что означает наличие псайкерских способностей. При этом меня она прочитала практически без усилий, что опять же дает пищу если не для размышлений, то для комплекса неполноценности точно. Тем не менее, в обычной жизни своими способностями по неизвестным причинам не пользуется. В глазах окружающих людей она всего лишь замкнутая и неразговорчивая девочка, которая всю жизнь провела в стенах NERV и является подопечной Командующего Икари. Что странно, наиболее старые сотрудники, вроде начальника смены Камимуры Айдзавы, помнят ее совсем маленькой, она росла буквально у них на глазах. Бред какой–то, если честно. Зачем Ангелу принимать человеческий облик, да еще делать свое человеческое тело полностью аутентичным, подверженным взрослению и старению? Опять же надо выяснять. Живет она одна где–то в пригороде, ходит в школу (хотя зачем это надо Ангелу — тоже не ясно), остальное время проводит где–то в недрах научного отдела. Поскольку Рей является по опять же неизвестной причине пилотом Евы‑00, то, скорее всего, когда она оправится от ранений, будет участвовать в тренировках и боевых операциях, то есть периодически появляться в ангаре Евангелионов. Еще бы выяснить, как она умудрилась получить все эти травмы, Сахиэля вон и крылатые ракеты не брали.

Далее, очень интересно, чего ей Командующий наплел, что смог поставить на свою сторону. Геополитические интересы? Круглый счет в швейцарском банке? Создание персональной церкви поклонения? Церковь Святой Аянами. Почему бы и нет? Она, во всяком случае, гораздо симпатичнее и еврейского плотника, и арабского купца, и индийского принца. А уж если ее на иконах будут писать в обтягивающем контактном комбинезоне, успех этой секте обеспечен. В любом случае, жизненно важно понять причины ее лояльности к Икари Гендо, и вывернуться на изнанку, но предложить ей тоже самое, но вдвойне. Я чувствую — благосклонность Аянами Рей на этой войне может сыграть значительную, а то и ключевую роль. На людей она опять–таки кидаться не спешит, даже меня пощадила, хотя точно поняла, что я такое. Так что попробуем ту же тактику что и с Евангелионами — бережное и предельно осторожное налаживание связей, поиск общих мотивов, выяснение личных интересов. А если не прокатит — после войны запишусь в ЦСА капелланом. Не люблю секты, зато там, наверное, не придется мыть полы. Ой, стоп! Если она так лояльна к Командующему, то она не обидится, когда я его грохну? Наверное, лучше ее не злить и не провоцировать. Потому что нюхом чую: если она решит меня прихлопнуть — то никакой Евангелион не спасет. Ммм… А может, все не так страшно? В конце концов, она меня не просто не стала размазывать по стене тонким слоем, но даже не донесла. Интересно, ей на это просто наплевать или я ей, красавчик такой, приглянулся? Хи–хи–хи. Блин, что за мысли. Бабу мне! Срочно! С первой же зарплаты! И не одну! Иначе такими темпами я буду Евам петь не хиты начала XXI века, а итальянские серенады".

Шут обхватил руками гудящую от умственного перенапряжения голову и несколько раз глубоко вдохнул. Он хорошо поработал сегодня, и полностью готов к любым испытаниям, которые ему может подбросить день грядущий. Псайкер старательно потянулся, сложил руки перед собой в молитвенный жест, а потом резко развел в стороны. Выжженная пустыня вокруг него пошла рябью, исказилась и погрузилась во тьму. Шут открыл глаза. Он сидел скрестив ноги на своем футоне, за окном занимался рассвет, лежащие рядом на полу часы показывали 5:39 местного времени.

"Это ж надо, угрохать на пребывание в ментальном пространстве полных восемь часов. А по ощущениям прошло не больше полутора".

Спать не хотелось совершенно, но немного поваляться до побудки было бы неплохо. Или… Шут перевел взгляд на притулившийся в нише кухонный столик.

"За каким хреном я, без двух минут спаситель человечества, должен хлестать по утрам сырую воду?! Я. Хочу. Чаю! С сахаром! Три ложки на стакан! Где тут ближайший круглосуточный магазин?"

Шут вскочил на ноги и тут же с воплем повалился обратно.

— Йааааоооооууууу!

Затекшие ноги — это неприятно. Очень неприятно.

Тем временем на командном мостике NERV

Доктор Акаги Рицко, глава научного отдела NERV и проекта "Е", устало потерла глаза. Самусиэль дал настолько много самых разнообразных сведений, что на их обработку не хватало людей. Сама Рицко последние дни спала не больше четырех часов в сутки, в остальное время непрерывно подвергая труп Ангела всем мыслимым методам аналитической науки и скармливая полученную информацию MAGI. Спасало только то, что она жила тут же в штаб–квартире, а кофейные автоматы после небольшой модернизации выдавали ей "напиток жизни" бесплатно, по пропуску. Она глянула в сторону. Ее помощница, лейтенант Майа Ибуки, уже откровенно клевала носом, но наотрез отказывалась покидать рабочее место.

"Эта девочка совсем себя не щадит", — горько подумала Рицко. — "Хотя с другой стороны, у нас нет права на отступление, пока существует угроза Ангелов".

Она снова погрузилась в изучение результатов спектрофотометрического анализа ангельских "жгутов", когда телефон возле ее терминала запиликал.

— Доктор Акаги слушает, — сказала она в трубку, подавляя рвущийся наружу зевок.

— Доброе утро, Акаги–сан, это Цуруми Ватару из Второго отдела.

— В чем дело? Я занята.

— Это касается того дела, что вы поручили моим людям два дня назад. Касательно излучения в фиолетовом спектре, как вы это назвали.

Рицко помнила. Те едва заметные колебания АТ-поля, которые по чистой случайности заметили техники дежурной смены, и которые поначалу хотели списать на приборную погрешность. Исключительно из неприязни к этим "бездельникам и лоботрясам", которая еще больше усилилась после инцидента с Третьим Дитя, она спихнула работу по анализу происшествий Второму отделу. И меньше всего она ожидала, что нелюбимые ею шпики что–то действительно смогут отыскать.

— И что вы нашли? — спросила она, стараясь не выдать в голосе заинтересованности.

— Вы должны это увидеть сами. Я прибуду на мостик через десять минут. — И повесил трубку.

Рицко одернула лабораторный халат, недоумевая, что могло заставить этого клеща Цуруми, начальника Второго отдела, прибыть к ней лично. Ровно через девять минут и двадцать две секунды дверь с шипением пневматики отъехала в сторону, и на мостик вошел пожилой человек в строгом черном костюме и с незапоминающимся лицом. Рицко невольно содрогнулась от его взгляда. Командующего Икари в NERV боялись и уважали, Цуруми просто боялись. Он был ветераном военной разведки, после Второго удара решивший попытать счастья в частной лавочке. Дело свое он знал здорово, и был лишен всякой совести и сострадания, полагая, что цель всегда оправдывает средства.

Без лишних разговоров, Цуруми подошел к ближайшему терминалу, извлек из кармана флеш–карту и воткнул ее в первый попавшийся разъем.

— Давайте начнем с самого начала, — сказал он стальным голосом.

На экране терминала раскрылись схемы, временные графики и несколько фото– и видеофайлов.

— Излучение в фиолетовой части спектра, согласно предоставленным вами сведениями, фиксировалось дважды. Первый раз — второго марта в районе Канто, в 22:14 по местному времени. Второй случай — двадцать четвертого марта в районе Эдогава, в 20:41 по местному времени.

— Это так, — подтвердила Рицко.

— Согласно вашим указаниям, мои люди отправились прочесывать указанные районы в поисках любых явлений, которые могут оказаться подозрительными. И как ни странно, кое–что нашли, — ввернул шпильку Цуруми.

Он щелкнул парой клавиш на терминале, разворачивая несколько фотографий. Рицко мельком глянула на их содержание, и ее немедленно начало мутить.

— В ходе расследования по району Канто было установлено, что точно в эпицентре источника излучения утром третьего марта были обнаружены трупы семи юношей и девушек, в возрасте от шестнадцати до двадцати лет, — продолжал Цуруми, с усмешкой наблюдая за реакцией Рицко. — Предположительно, смерть всех семерых наступила вечером второго марта.

— Что было причиной смерти? — глухо спросила Рицко.

— Пятеро скончались от пулевых ранений. Один — от проникающего колотого ранения шеи, предположительно нанесенного ножом. Еще один — от аналогичного ранения грудной клетки. Кроме того, вскрытие показало, что у одной из жертв имеются серьезные органические повреждения головного мозга, схожие с множественными микроинсультами.

— Вы уже знаете, кто это сделал? — перебила сбшника его Рицко.

— Если бы знали, я бы сейчас не вам докладывался. Камер наружного наблюдения в том районе нет, но мы затребовали у полиции результаты криминологической экспертизы.

— И что она показала?

— Первое — убийца был один. Второе — убийца либо правша, либо, что более вероятно, амбидекстр. Третье — убийца обладает значительной физической силой, а так же имеет впечатляющие навыки стрельбы и рукопашного боя. Ни одна пуля не прошла мимо цели, а удары ножа наносились с почти хирургической точностью. Четвертое, самое интересное — на месте преступления было обнаружено пять стреляных гильз. Баллистическая экспертиза показала, что они, а так же извлеченные из тел жертв пули, принадлежат бронебойным патронам 7Н 31, российского производства.

— Контрабанда оружия?

— Если бы. Патроны этого типа, как и пистолет, под который они разрабатывались, не пошли в серию после Второго удара по причине экономического кризиса. По идее, их вообще не должно быть на свете.

— И каким образом несуществующее оружие и несуществующие патроны к нему попали в Токио‑3?

— Выясняем, — коротко ответил Цуруми.

— Хорошо, а что со вторым случаем?

— О, здесь все куда интереснее.

Он нажал еще несколько клавиш, и на экране высветилась скверного качества видеозапись с уличной камеры.

— Смотрите внимательно, доктор Акаги.

На экране отображалась вечерняя улица района Эдогава. В какой–то момент какой–то человек, стоявший у обочины, вдруг покачнулся как от удара, сделал два шага назад и был сбит проезжавшим грузовиком.

— И что я должна тут увидеть? — раздраженно спросила Рицко.

— Я поставлю на покадровое воспроизведение. Смотрите внимательно.

— Так.

— Видите? Все люди, несмотря на низкое качество записи, отображаются нормально. Но один, — Цуруми постучал узловатым пальцем по экрану, — выглядит будто размытым или окутанным дымкой.

Рицко почувствовала, как на ее спине начинает выступать холодный пот. Постэффект АТ-поля, уже наблюдавшийся на практике. Нарушения в работе видеоаппаратуры и компасов.

— А теперь следите за происходящим. Видите? Лица нашего клиента не разглядеть, но видно, что он и жертва разговаривают. А спустя секунду она буквально улетает прямо под колеса. Словно ее что–то толкнуло. И обратите внимание на время — ровно 20:41. Улавливаете связь?

— Источник АТ-поля — этот тип, — кивнула Рицко, указывая на мутную фигуру на экране.

Она сосредоточенно думала, безуспешно борясь с подступающей паникой. По Токио‑3 бродит неведомое существо, обладающее АТ-полем но при этом в человеческом облике. И АТ-поле какое–то странное. Красный спектр соответствовал Евам, синий — Ангелам, но что бы фиолетовый… это не лезло ни в какие ворота.

— Вы выяснили, кем были жертвы?

— В Канто — обычная мелкая шпана, в Эдогаве — глава отдела закупок из супермаркета "Азбука вкуса". Никакой связи.

— Есть соображения по поводу… личности этого убийцы?

— По записи можно судить, что его рост составляет не менее 175 сантиметров, у него темные волосы и это мужчина. Учитывая используемое им оружие, возможно он не японец.

Рицко помолчала, приводя мысли в порядок.

— Цуруми–сан, дело более чем серьезное. Я немедленно поставлю в известность Командующего Икари. Засекретьте все сведения. Пусть ваш отдел немедленно займется поисками нарушителя. Обо всех новых случаях обнаружения АТ-поля фиолетового спектра я буду сообщать вам. Усильте охрану пилотов, ими мы рисковать не можем. И еще. Если найдете кого–то подозрительного — не предпринимайте никаких мер без личного приказа Командующего. Мы не знаем, на что способен этот… это существо, но точно знаем, что убивает оно без колебаний. Не знаем, как оно себя поведет, когда поймет, что обнаружено. Так что только слежка.

— Хорошо, доктор Акаги, — кивнул начальник Второго отдела и ушел.

Рицко устало опустилась на стул и дрожащими руками засунула в рот сигарету. Это определенно была не лучшая неделя в ее жизни.