Чужой наследник 3

Глава 21 Потеряшки

В «Пирожок» я поехал только потому, что обещал освобождённым пленным помочь связаться с родными. У них, естественно, не было ни денег, ни средств связи, ни даже одежды. То, что было на них в день штурма, в больнице наверняка сожгли. Так что верный принципу «взялся — доделай» я вынужден был тратить своё время на совершенно чужих мне людей. Я не фонд помощи нуждающимся, да и на конкретных людей мне было наплевать, как и на их проблемы. В первую очередь я должен быть верен себе и принятым мной решениям. Нет более верного пути к саморазрушению, чем игнорировать самому же установленные правила.

Конечно, из их бедственного положения можно было бы извлечь какую-нибудь выгоду, но я не испытываю желания на говне пенки собирать.

В больницу, как понятно, я прибыл в некотором раздражении. Припарковал «Нимфу» недалеко от здания «Пирожка» и пошёл внутрь. Своих спасённых я нашёл в вестибюле, вместе с ожидающим меня врачом. Судя по той скорости, с которой их выпнули из больницы, дела у них были не ахти.

Спасённый простец вообще напоминал сомнамбулу. Он вяло реагировал на внешние раздражители, заторможенно двигался и почти не говорил.

Другое дело дамочка-рубин. Она уже пришла в себя. На лицо вернулся румянец. Сейчас, отмытая и накормленная, она выглядела сногсшибательно, несмотря на больничную пижаму. Фигура — «песочные часы», с идеальными пропорциями. Её совершенное лицо — произведение искусства. Девушка была платиновой блондинкой, причём, похоже, натуральной. Высокая, выше меня сантиметров на десять, длинноногая красотка.

Про произведение искусства я не зря упомянул. Рубины могут позволить себе выглядеть как угодно. Но на это, как и на любую другую магию, тратятся грани. А значит, как боевая единица, девушка однозначно проигрывает другим мастерам-рубинам. Впрочем, с чего я начал оценивать её боевые качества? Моё дело дать ей телефон.

МАРИЯ МИРОНОВА

— Пациенты истощены. Им требуются витамины и хорошее питание. В остальном с ними всё, на удивление в порядке, — сообщил мне врач. Достопамятный Алексис Ноберт, который отвозил мой почти труп с места покушения на родителей. Первое лицо, увиденное мной в Ожерелье вот этими вот глазами. Нет, вру. Первое лицо — лицо Кира. Второе — санитар. А вот Алексис — третье. Так, долой зергню, прочь из моей головы. Врач поднял на меня глаза от папки, в которую он пялился во время своей речи. И слегка вздрогнул.

— Эр Строгов! Рад видеть, — однозначно врёт. Не рад он мне. А вот почему? Ладно, не самый важный вопрос.

— Особенно вот этот в порядке, — я ткнул пальцем в нулёвку, тупо ковыряющего в носу. — Добрый вечер, господин Алексис. — У этого Ноберта даже кольца адепта нет. Я помню, что он какой-то совсем дохлый малахит. То ли две, то ли три грани.

— Я не знаю. Может он всегда такой. Патологий не выявлено. Ну всё. Поскольку у них нет документов, копию медицинского освидетельствования передаю вам, эр. Распишитесь вот здесь, пожалуйста, в получении.

Я черканул подпись в планшете врача, после чего тот почти бегом удалился.

— Он не всегда такой был, — снова этот глубокий, до мурашек пробирающий голос. И ведь никакой магии, исключительно навык. — Он сломался.

— Бывает, — равнодушно ответил я. — Вы что-нибудь про него знаете?

— И этот упырь от медицины вам соврал. Он был вам совсем не рад. Сила! До он почти впал в панику.

— Я заметил, что он был не рад. Но я спрашивал не про него. А вот про этого гомункула.

— Забавно, — она прикрыла глаза. Потом распахнула их, плеснув в меня синевой штормового неба. — Этого, как вы говорите «гомункула», зовут Алик. Он подданный из Орлова. Сомневаюсь, что кто-то его ищет или будет ему рад. Раньше он работал на дизельной электростанции, возился с двигателями, я так поняла. Сильный и исполнительный.

— Вы как будто его мне рекламируете, эра Мария…

— Миронова, — я гадко ухмыльнулся на эту наглую ложь. Она даже бровью не повела. — Да. У вас здесь, я так поняла, семья, не последняя в форте. Собственный особняк. Парень может пригодиться вам в качестве подсобного работника.

— Ясно. Уже собрали сплетни обо мне? Неважно. Вам помочь связаться с родными, эра? На сегодня могу предложить вам своё гостеприимство, раз уж из больницы вас выгоняют.

— С родными, — её прекрасное лицо на секунду превратилось в маску демона, и снова сменилась почти ангельским ликом. Пугающая метаморфоза. Кое-что мне напомнила. Брр. — У меня нет родных. Я круглая сирота. Если вы подбросите меня до банка, я проверю свои счета. Там могли остаться средства.

— Такое предложение, — я посмотрел на часы комма. — Имперский уже закрыт, коммерческие банки закроются через пятнадцать минут. Мы не будем никуда гнать. Поедем ко мне. Вы поужинаете, переночуете, а завтра с утра дворецкий отвезёт вас в банк.

— А Алик? — гомункул, при звуках своего имени повернулся к ней, на секунду выражение его лица стало почти осмысленным. Но только на секунду. — Я прошу за него, только потому, что он сам за себя попросить не в состоянии.

— Ну не бросать же его на улице. Берём с собой. Может и правда нам нужен подсобный рабочий. Спрошу у дворецкого. Ну или устроим куда-нибудь, здесь в форте работы полно.

— Вы очень благородны, молодой человек, — она легонько взяла меня за запястье, положив два пальца на пульс. Вот же стерва! — Я вам так признательна!

Её голос превратился в совсем уж гиперсексуальную песню, почти мурлыканье, она заглянула мне прямо в глаза. Наверное, я должен был немедленно упасть на полбольницы, задрав лапы, и подставить пузико для почёсывания. А то и тапочек больничный лизнуть. Но мне было не до игр.

Я снизил частоту сердцебиения и, глядя ей в глаза, немного изогнул запястье, также нащупывая её пульс. Любезность за любезность.

— Нет. Я не благороден. Не стоит строить на мой счёт иллюзии. Иллюзии — это моё ремесло.

По её лицу скользнула лёгкая светлая улыбка, она разорвала контакт рук с коротким смешком.

— Как любопытно! Насчёт благородства я, конечно, слегка преувеличила. Ведь это вы ходили за два дня до штурма мимо двери темницы, но не стали нас вытаскивать? — Мария втянула воздух ноздрями. — Я узнаю запах. И шаги.

— Да я. А должен был? Вытаскивать? И, как вы там могли что-то почуять кроме запаха гнили и фекалий?

— Нет. Не должны были. Опал, — она посмотрела на моё кольцо. — Разведка. Вытащи вы любого из нас, и штурм мог накрыться, твари бы ушли. А насчёт запаха, у всех свои секреты. Так мы всё ещё можем рассчитывать на ваше гостеприимство?

— Да. Прошу за мной, я на машине.

Мы вышли из приёмного покоя и зашагали к «Нимфе». Сегодня я приехал один, без водителя. Афанасий был занят. Августович не хотел отпускать меня без телохранителя, но я тупо сбежал, пока этот зануда ходил искать мне шофера-няньку. Машина стояла чуть поодаль от главного корпуса «Пирожка»: перед самим зданием остановка была запрещена. Я откатил перед «потеряшками» боковую дверь и сделал приглашающий жест. В следующую секунду моя интуиция завыла белугой, я увидел какое-то движение и отблеск огня. Но интуиция запоздала.

Зато не замешкалась эра Мария. Одним движением она прыгнула в сторону капота, утягивая за собой меня и тяжеленного Алика, так не прекратившего свои геологические изыскания в носовых пазухах.

Я на автомате накинул на нас обоих «Плащ теней» и раскидал вокруг пару образов, и в этот момент ГРОХНУЛО.

Меня что-то сильно толкнуло в спину, и я временно оглох. Дальше я видел всё какими-то рывками.

Я видел, как Мария вскакивает с Алика, оказывается, она умудрилась упасть сверху него и исчезает за полыхающим остовом «Нимфы».

Потряс головой, изгоняя противный звон в ушах, и вскочил на ноги, заодно проверяя целостность конечностей. Вроде нормально всё, только кровь начала заливать правый глаз.

Машина горит. Моя машина! Зерг!

Кинув плащ теней на Алика, начал бежать в том направлении, где видел отблеск огня. Мимо покорёженного в хлам корпуса пылающего мобиля. Из пушки, что ли, по нему саданули? Суки! Вижу метрах в двадцати от себя Марию типа Миронову, которая, оттолкнувшись, рыбкой влетает в окно второго этажа дома на первой линии, по диагонали от автомобиля. Осыпается разбитое стекло. Вообще, без башни девка. Хотя план понятен. Хочет попасть в подъезд кратчайшим путём. Пока будем обегать через арки, стрелок уйдёт.

Стреляли с чердака этого самого дома. Внизу, почти под окном, в которое запрыгнула девушка, лежала пусковая установка гранатомёта. Мне на мгновение стало не по себе. Если бы не решил предложить «потеряшкам» ночлег, мог сегодня же и откинуться. Девчонка спасла мне как минимум здоровье. А то и жизнь. Зергов технический прогресс. А я тупой урод. Расслабился. Зерг и ещё раз зерг. Удивительно, как нас не поубивало рядом с машиной. Тачку разнесло просто в хлам.

Всё это пронеслось в мозгу быстрее молнии, а я продолжаю бежать вдоль здания, пытаясь найти арку ворот, на ходу вытирая рукавом кровь из рассечённой брови.

Марию я встретил, взбегая вверх по лестнице. Она спускалась мне навстречу. Одежда порезана, кровь течёт по рукаву. Как будто только что из боя вышла. Ну почти так и есть.

— Там труп стрелка.

— А вы опасны, леди.

Она поморщилась.

— Это не я. Напарник перерезал ему горло и ушёл крышами. Я не рискнула за ним лезть в таком состоянии. Он огранённый, судя по запаху — рубин.

— Ничего себе. Вы и такие нюансы можете учуять?

— Кровь разных огранённых пахнет по-разному. Да. Иногда можно уловить направление. А сейчас не будете ли вы любезны, драгоценный эр, вытащить у меня из спины осколки?

Мария повернулась ко мне спиной. Сила! Из неё торчало несколько обломков железа и осколки стекла.

— Не лучше ли дождаться врача? Я так-то не доктор.

— Не лучше! Они причиняют мне сильный дискомфорт и мешают регенерации! Ухватить пальцами и дёрнуть врачебной квалификации не нужно!

— Разве ты не видишь, что твоему товарищу на голову капает раскалённое олово, — пробормотал я, выдёргивая первый, самый крупный кусок железа, засевший рядом с позвоночником.

Она фыркнула, и её плечи затряслись.

— Не дёргайтесь! Я вам так всю спину исполосую!

— Я не могу, вы меня смешите, Олег. Я знаю этот анекдот!

Героическая женщина. Ржать в такой момент, дорогого стоит. Я, насколько мог быстро, вытащил все доступные куски металла и стекла. Скорость её регенерации поражала. Ранки затягивались прямо на глазах. Причём как-то. Неправильно. Сперва на рану наползала кожа, закупоривая её, а затем внутри начинался процесс регенерации.

Далось ей это нелегко. Когда я закончил, Мария побледнела и едва стояла на ногах.

— Потрясающе! — сказал я. — Я был уверен, что вы потратили часть граней на свою внешность.

— Я и потратила. Я лицевой танцор. Бесполезная огранка рубина. Как считают некоторые… эксперты. Но я всё ещё рубин. Так что реакция и скорость у меня вполне на уровне, а регенерация вообще входит в мой павильон («нижняя» огранка, основная сборка первичных граней), как главная грань.

Лицевой танцор. Мне встретился тот самый — редчайший тип огранки рубина, специализирующийся на изменении внешности. Такой магический косметолог. Забавно, что её кто-то назвал бесполезной. Нет, для меня она и впрямь была бы бесполезна. Но в целом. Лицевой танцор — это круто. О чём я ей и сообщил, пока мы ковыляли вниз, поддерживая друг друга.

Порфирий Петрович перекатился из угла в угол кабинета. Покосился на меня. На Марию, которой совместными усилиями нашли в управлении некое подобие одежды. Я потрогал заклеенную пластырем бровь. Рассёк, при падении на асфальт.

— Гранатомёт. Посреди форта. Не скажу, что подобные нападения — нонсенс. Но всё же случаются крайне редко. В Алом Рассвете всё как-то по старинке больше — ружья да пистолеты с ножами в разборках используют. Никакой фантазии у людей. Да-с. Но, конечно, для вас, Олег Витальевич, враги приберегли нечто особенное. Что дальше? Вакуумная мина? Они пустят вразнос реактор УТР, чтобы до вас добраться?

— Откуда мне-то знать. Не злите меня лучше, Порфирий Петрович. Мне уже надоело после каждого нападения на меня выслушивать ваши нотации. Могли бы проявить хоть немного сочувствия, для вида хотя бы. У меня, между прочим, машина сгорела! И сам я чуть не сгорел, если бы не эра Мария, вы бы сейчас нудили над моим хорошо прожаренным трупом. Где, зерг, результаты расследований? Где изловленные преступники, кроме мелких пешек, вроде того парня, которому вы поджарили мозги?

— По вашему требованию поджарил, заметим.

— Надо больше заниматься собственной огранкой! В вашем возрасте уже давно надо мастером быть, а не на адепте топтаться! Тоже мне, — рассуждает он про УТР. Найти преступников вам тоже огранка мешает?

— Стойте, Олег Витальевич, остановитесь. Признаю, был неправ в своём сарказме. Мне просто очень не нравится, когда какие-то люди разносят вверенный моему попечению город.

— Не нравится ему. Не очень-то ваш город и пострадал! А вот «Нимфочка» моя сгорела дотла.

— Ну и славно. Что город не пострадал, конечно. Повезло горожанам-то. Там прибыл Карл Августович и жаждет с вами пообщаться. Я бы ещё побеседовал с юной леди…

— Мне нечего вам добавить к уже сказанному.

— Зато у меня есть что у вас спросить, красавица.

— Да отпустите вы уже нас. Драгоценная госпожа Мария остановится у меня как минимум до завтра. Хватит ей уже на сегодня потрясений.

— Хм. Хм. Ну что ж, это я и вправду. Вот в этой графе распишитесь, госпожа, в повесточке на завтра. И идите себе, отдохните. Хорошего коньяку выпейте и покушайте непременно. Крови, смотрю, много потеряли?

Мария, не удостоив его ответом, расписалась в повестке, и мы покинули, наконец, кабинет, в котором провели без малого два часа.

Августович ждал нас на крыльце управления. С ним были Ломов, Оленин и четверо из шести охранников.

— Я же просил вас, Олег, взять с собой охрану.

— Да зерг раздери! Вы все сговорились сегодня? Взял бы охранника, потеряли бы человека. Из них никто остановить ракету из гранатомёта не умеет. Только вы бы могли уцелеть, пожалуй.

— Я бы ещё и снаряд перенаправил, если бы, конечно, успел среагировать. Так что простите, Олег, но с сегодняшнего дня вы без меня ни шагу. Игрушки кончились. За вас взялись всерьёз. Юная госпожа и молодой человек, я так понимаю, едут с нами?

— Правильно понимаете, Карл Августович. С нами. Насчёт вашего сопровождения я особо не возражаю, но давайте всё уже обсудим дома!

— Конечно. Пришлось взять «козла». Поедем без удобств. Ребята на мотоциклах.

— Надеюсь, никто не додумался взять МОЙ мотоцикл?

— Нет, что вы. Я знаю, как вы трепетно относитесь к этой адской машине.

Когда мы, наконец, оказались дома, я быстро представил домочадцам Марию и, проигнорировав ужин, свалил к себе в комнату. Кусок мне в горло не лез. На сегодня как-то слишком много впечатлений. Залез в душ, после чего немного взбодрился. Ну как «немного». Доплёлся до кровати и упал поверх покрывала. В ушах всё ещё противно звенело и периодически кружилась голова. И немного подташнивало. Кажется, это называется лёгкая контузия.

Впрочем, через сорок минут я нашёл в себе силы выбраться к Оксане, чтобы обсудить с ней зергов договор. Представьте моё удивление, когда я обнаружил в комнате Оксаны Марию, примеряющую платье, явно узковатое ей в груди. Меня тут же бесцеремонно выставили за дверь.

— Я подойду к тебе, милый, — сказала моя девушка. — Нам надо, с Машей, о своём, о женском поболтать, ты же не против? — и дверь закрыла у меня перед носом.

Я, бормоча себе под нос ругательства, поплёлся обратно к себе в комнату. Снова перенёс совещание с Павлоградом. Условленное время я пропустил, сидя в участке и давая показания. Прождав минут тридцать, даже не заметил, как вырубился в кресле. Проснулся я только от потока воздуха от открывающейся двери.