Чужой наследник 3

Глава 18 Допрос с пристрастием

Допрос должны были провести в главном госпитале форта — больнице имени Николая Ивановича Пирогова. Почему именно там, у меня вопросов не вызывало. Скорее всего, в УВД просто нет нужного медицинского оборудования для обеспечения безопасности допрашиваемых.

Мне, конечно, на их здоровье было абсолютно наплевать. Я вообще собирался их, так или иначе, прикончить. И дело вовсе не в мстительности. Я всегда исповедовал принцип — у всяких отморозков не должно быть даже желания со мной связываться. Да что там желания. Они должны чётко осознавать цену, которую придётся заплатить. Я даже заказал конспирологическую страничку, которая бы приписывала мне всякие ужасные вещи, в том числе выложила версию о моей причастности к гибели двух первых групп охотников за головами. С фотками какой-нибудь расчленёнки. Страничка уже была и даже обзавелась первыми читателями. Осталось её раскрутить.

До «Пирожка» идти было довольно далеко. Госпиталь находился на обратной от моего дома стороне кольца Первой Линии. Так что меня отвёз дворецкий на Нимфе. Больница — выложенное из красного кирпича пятиэтажное здание было частной клиникой изумрудов, с отдельным крылом для бесплатных пациентов или госпитализированных по неотложной помощи. Император и кабинет министров спонсировали эту бесплатную часть клиник по всему Ожерелью. Во времена старой Империи такой гуманизм властей был делом совершенно немыслимым. И они ещё жалуются на что-то, эти справедливо-лигисты и прочие бунтари. Забавно, что самая бесполезная часть населения считает себя не просто равной огранённым, но даже не благодарна им. А ведь те постепенно улучшают условия жизни простецов. Читал я как-то в паутине, что появилась какая-то «Теория естественного права». Мол, права у человека от рождения есть просто потому, что кто-то из мамки на пол вывалился. Звучит бредово. И эту хрень включили в образовательные программы для юридических ВУЗов и школ.

Я зашёл в клинику через приёмное отделение, только для того, чтобы обнаружить, что «Пирожок» это не одно здание, а целый комплекс. Кир, во время своей комы, лежал в главном здании. А допрос должен был пройти в отделении нервных болезней и патологий мозга. Размещалось оно в отдельном флигеле, за главным зданием госпиталя. Я поспешно направился туда, поглядывая на экран комма. До назначенного в повестке часа, времени оставалось в обрез.

Строгая тётечка-санитарка подозрительно оглядела мой костюм и, величественно кивнув, допустила в святая святых, заставив облачиться в халат и войлочные тапочки поверх туфель.

Перед смотровой скучал наряд полицейских. Между двумя здоровенными полицаями трясся мужик в наручниках. Он сидел, раскачиваясь и легонько поскуливая. Не задерживаясь, я прошёл внутрь.

Палата или, скорее, смотровая на первом этаже была уже полна народа. Порфирий о чём-то тихо переговаривался с врачом. Санитарки готовили первое тело к сканированию. Здесь же, откинувшись на стуле, скучал чиновник минюста, смутно знакомый мне по памяти Олега. Когда я вошёл, он сразу кивнул мне и молча указал на стул возле себя. Недалеко от чиновника стояла тренога с закреплённым на ней коммом, направленным на ложе, к которому ремнями крепили трепыхающегося обвиняемого.

— Господа! — обратился к присутствующим врач, — процедура сканирования крайне травмирующая, особенно для неогранённых. Поэтому, если что-то пойдёт не так, я сразу остановлю допрос.

— С какой стати, вы, уважаемый — я глянул на табличку с именем на халате, — Иван Матвеевич, решили, что можете что-то там остановить? Допрос должен быть проведён по процедурам, предусмотренным процессуальным кодексом, то есть до результата. Или я что-то неправильно понимаю? — обратился я уже к чиновнику и, вспомнив его имя, добавил, — эр Владислав?

— Всё так, — чиновник поднялся на ноги. — Допрос будет проходить до получения результата. Полномочия остановить процедуру есть только у меня, — врач, побагровевший во время моей тирады, попытался что-то сказать, но был остановлен. — Все несогласные будут удалены из помещения. Воспользоваться оборудованием может и наш фельдшер. Надеюсь, всем всё ясно? Дискуссии не будет.

— Как вы можете…

— Дискуссии. Не. Будет. Или приказать полицейским вас вывести прямо сейчас? Вы можете либо остаться и поддерживать жизнедеятельность допрашиваемого. Молча поддерживать. Или выйти вон и вынести отсюда свой гипертрофированный врачебный «гуманизм». Что решите?

— Я остаюсь.

— Молча! Любые попытки вмешаться в процедуру, и вы отсюда вылетаете. Это всех касается.

Эр Владислав подошёл к комму и включил его.

— Включайте мониторы, — медсестра ловко защёлкала тумблерами на приборах, окружавших тело. — Сего июля пятнадцатого, время начала восемнадцать тридцать две, год четыреста тридцать пятый. Клиническая больница имени Пирогова. Форт Алый рассвет. Ментальный допрос подозреваемого. Василий без фамилии. Подданный. Индивидуальный номер двенадцать сорок два шестьдесят шесть восемнадцать девяносто три. Допрос начинается. Приказываю ввести скополамин.

— Один кубик, — сквозь зубы прошипел врач, втыкая в катетер шприц.

— Порфирий Петрович. Начнёте вы. Главные вопросы — кто нанял. Где. Что обещали. Кто ещё причастен. Ну вы в курсе. Ждём минуту и начинаем.

Порфирий подошёл к корчащемуся в ремнях Василию. Похлопал его по предплечью своей пухлой ладошкой.

— Да ты расслабься, любезный. Будешь сопротивляться, только хуже себе сделаешь. Мне придётся делать тебе больно. А ведь мы оба этого не хотим, дружок. Мы с тобой побеседуем просто и вернём тебя в камеру уютную. Отвечать словами мне не надо. Да ты и не сможешь, — у зафиксированного мужика поперёк рта был застёгнут кляп. Снимать его никто не собирался. — Специально помогать тоже не надо, да-с. Я всё сделаю сам. Главное не напрягайся. Ну, начнём, Сила с нами.

Он уселся на крутящийся круглый стул возле задержанного. Медсёстры водрузили Порфирию на голову какую-то кастрюлю-шлем с подключённой к ней мешаниной проводов. Щёлкнул тумблер на «кастрюле». Сразу же загорелся ещё один экран, обращённый к нам. По монитору плыли гипнотические разводы, и вспыхивали пятна синего и красного цветов.

— Тест.

На экране отобразилось подрагивающее изображение злого доктора, державшего в кармане скальпель. Одна из медсестёр хихикнула. Изображение сменилось на текстовый документ с отчётливо видимыми словами. Потом на несколько быстро сменяющихся образов машины, собаки и полицейского с эмблемой Алого рассвета.

— Есть картинка. Чётко. — Сказал чиновник.

— Что там скополамин? Можно работать? — спросил у врача Порфирий.

Тот оттянул веко допрашиваемого и хмуро кивнул. Губы беззвучно прошептали: «Работать! Палачи херовы».

С очередного монитора, который поместили перед лицом допрашиваемого, смотрело изображение Кирилла. Оно сменилось на Иву.

— По чьему приказу вы пытались похитить этих молодых людей? — я увидел, как Порфирий накрыл обвиняемого своей аурой и пробудил грань. — Просто вспомни момент обсуждения.

На мониторе замелькали образы, сопровождаемые обрывками разговоров. Я, честно говоря, не успевал уловить суть. Лица, проносящиеся вереницей, были мне совершенно незнакомы и принадлежали явно таким же маргиналам, как и допрашиваемый.

Порфирий задал очередной вопрос:

— Кто наниматель? Кто платил. Расслабься. Просто вспомни. Наниматель. Заказчик. Строговы. Давай. Покажи нам, голубчик.

Очередная вереница образов с кусками текста. У допрашиваемого хлынула кровь из носа. Врач обернулся на чиновника и молча указал на пациента.

ДОПРОС

— Пульс сто сорок. Растёт.

— Адреноблокатор! Полкубика! — рявкнул врач, дождавшись отрицательного жеста чиновника. — Живее заканчивайте, живодёры!

— Не орите! — прошипел эр Владислав. — Вы ему только хуже делаете!

— Сто пятьдесят шесть! Растёт!

— Ещё полкуба.

Мелькание образов на экране переросло в мешанину цветных пятен. Порфирий откатился от подследственного, одновременно выключая шлем и убирая ауру.

— Всё, господа медики, он ваш полностью.

Кровь текла теперь из левого уха и уголка глаза.

— Встало!

— Электроды. Разряд.

— Пульса нет.

— Разряд!

Глядя на чёткие действия реанимационной бригады, Порфирий поморщился:

— Ну что, довольны, эр Строгов? Кара нашла преступника?

— Пока не расшифруют образы, нет, не доволен. Будет досадно, если вы угробили его просто так, не получив нужной информации.

— Откуда в таком молодом человеке столько душевной чёрствости?

— Откуда в опытном полицейском следователе столько сентиментальности?

— Да нет во мне сентиментальности. Правы вы, Олег, меня больше заботит отчётность и отписки километровые. Но я то тридцать лет уже служу, без малого. Всякого насмотрелся. А вы-то, Олег? Вам же семнадцать всего годков. Я вас никак понять не могу. А меня такое беспокоит. Знаете ли, привык, что всякого можно на полочку с этикеткой, соответствующей поставить. А для вас у меня пока нет своей полочки. Это и томит душеньку-то. Аномалия вы. Эмоции эдак умело прячете. Или нет их у вас…

— Я это я. Уж какой есть. Ничем вам помочь не могу.

— Есть пульс. Нитевидный. Мозговая активность ниже нижнего предела. Дыхание слабое. Прерывистое.

— В реанимацию его.

— Бесполезно, — махнул ладошкой-оладьей Порфирий, глядя, как подследственного перекладывают на каталку, отстегнув от стола. — Множественные инсульты. Мозг в кашу. Говорил же дурачку: не напрягайся. Сейчас они ещё второго в невменяемое состояние вгонят видом подельника.

— Допрос окончен, — очнулся чиновник. Выключил комм. Вид он имел бледный. Видимо, не каждый день при нём мозг подследственного в кровоточащий комок превращают.

— Ну что, Владислав Семёнович. Не будем затягивать? Прикажете второго на процедуру доставить? Я ещё не истощил ауру.

— Да. Не будем тянуть. Введите арестованного.

Второй допрос прошёл также как первый, кроме того, что подонок выжил и даже неплохо себя после допроса чувствовал. Ну это ненадолго, гарантирую. Врач-гуманист остался в реанимации с первым пациентом. Ему на замену пришла флегматичная пожилая женщина-сапфир. Начальник отделения. Она наблюдала Кирилла, пока он был без сознания. Собственно, своим выживанием похититель был обязан ей, она «подстраховала» Порфирия, смягчив его воздействие на подследственного. Мастер-менталист — это тебе не адепт.

Чиновник минюста засвидетельствовал законность процедуры и поблагодарил всех участников. Порфирий пообещал предоставить мне, как главе семьи, расшифрованные образы: «в ближайшее время».

Мной уже овладел охотничий азарт. Интуиция говорила, что сегодня произошло что-то. Какую-то ниточку ухватили. Всё было не зря. Осталось дождаться результатов расшифровки.

Интерлюдия. Павлоград. Госпиталь им. Н. В. Склифосовского. Отделение для элитных пациентов

«Вопросы! Вопросы? возникающие у каждого здравомыслящего человека! Как получилось, что убийца с оружием беспрепятственно прошла в здание министерства? Почему…»

Державин с досадой выключил зомбоящик, висящий на стене его роскошной палаты. Сучьи журнашлюхи. На клочки его репутацию рвут. Ещё и история с гетто откуда-то всплыла. И все пытаются на него повесить. Тридцать пять лет безупречной службы. И так обосраться. На его должность небось уже очередь клановых выстроилась. Он с силой выдохнул сквозь сжатые зубы, издав свистящий звук. Покосился на часто попискивающий монитор у изголовья.

В палату зашёл врач в медицинской маске.

— Вам же нельзя волноваться, Гавриил Романович! Смотрите, какие показания на мониторе! Сейчас-сейчас, — он вытащил из кармана шприц, снял колпачок, потянулся к капельнице. Но его рука оказалась перехвачена Державиным.

— Ты кто, млять, такой? Где мой лечащий врач?

— Я дежурю сегодня, Гавриил Романович, ваше высокопревосходительство, отпустите меня!

— Что ты мне звездишь? Я тебя первый раз вижу. Весь персонал я знаю.

«Врач» сочувственно вздохнул.

— Ну, не прокатило!

Попытался вырвать руку со шприцем и вонзить его в тело министра. Однако Державин легко поднялся, удерживая руку «врача», разрывая трубки и подключённые к нему провода. Второй рукой перехватил убийцу за горло. Тот извивался, пытаясь освободиться, затем его фигура замерцала, стараясь исчезнуть. Но вырваться из хватки активировавшего грани физика «дежурный врач» не смог.

— Что здесь происходит? — вопрос раздался от дверей палаты.

В дверях стоял, облачённый в дворцовый мундир, начальник охраны императора — Борис Скопин-Шуйский. За его спиной возвышались два гвардейца в лёгких силовых доспехах. Мгновенно сориентировавшись, Скопин метнул в убийцу полупрозрачную сеть. Державин выпустил жертву и отскочил в сторону. Убийца связанной рыбой забился на полу. С него клочьями слезало обличье врача, обнажая форму охранника больницы под иллюзорным медицинским халатом.

— Взять его! Гавриил Романович, отойдите к стене. Руки на виду держите! Грани не активировать!

Один гвардеец метнулся к убийце, второй, зайдя в палату, наставил дуло карабина на министра. Пойманный в сеть душегуб захрипел, изо рта его пошла кровавая пена.

— Этот готов, ваше превосходительство! — Отрапортовал гвардеец, склонившийся над телом незадачливого лжеврача.

— Долго мне так стоять, Борис Васильевич? — поинтересовался Державин.

— Всё. Ложитесь обратно в постель. Что случилось?

— Он попытался мне что-то ввести из шприца. Вон, в угол закатился. Не помню я такого хмыря среди персонала. Вот и решил я с ним потолковать, по-свойски. А тут вы, как горт из коробочки. Какими судьбами вы здесь? Арестовать меня пришли?

— Вас пожелал посетить Его Величество. Но в связи с последним событием…

— Полно, Борис. Что я, трупов не видел? — в палату вошёл император. — Приберите в палате по-быстрому и настоящего врача позовите. Пусть Гавриила Романовича обратно к приборам подключит. Я подожду.

— Но, ваше…

— Я недостаточно чётко отдал приказ? У меня что-то с дикцией?

— Никак нет. Будет исполнено.

Следующие несколько минут были заполнены беготнёй, суетой и расшаркиваниями. Державина подключили обратно к приборам и капельнице, труп, от которого начало ощутимо нести гниющей плотью, вынесли, шприц убрали в изолирующий контейнер.

Император всё это время стоял у окна, заложив руки за спину и заставляя нервничать свою охрану и больничный персонал. Попутно обвешанный какими-то приборами гвардеец проверял палату на предмет нахождения подслушивающих устройств. Наконец, суета закончилась. Император коротко приказал:

— Всё вон!

Гвардейцы и медики бегом покинули палату. Борис Скопин остался, притулившись в углу. На него распоряжение, видимо, не распространялось.

Император подошёл к кровати Державина и присел на стоящий рядом стул.

— Я, собственно, хотел посмотреть, как вы здесь устроены, Гавриил Романович. И не скажу, что доволен содержанием и охраной министра моего кабинета.

— Ваше Величество, ваш визит, большая честь для меня.

— Васю Ланского вы своим ИО назначили?

— Нет, Ваше Величество. Я его заставил заявление на увольнение писать. По регламенту, первый заместитель — Закревский Арсений Андреевич должен был взять на себя исполнение обязанностей.

— Вашего Закревского удар хватил. Нынче ночью. Пока об этом не сообщалось широким массам. Да и для вас, Гавриил Романович, это, похоже, сюрприз. Так что замещает вас Ланской, и не похоже, чтобы он собирался увольняться, — Державин аж зубами скрипнул. — Вы под носом у себя проспали серпентарий натуральный. Когда в строй?

— Яд вывели, Ваше Величество. Напишу прошение об увольнении, как только закончат укрепляющие процедуры.

— Вы про глупость эту с увольнением, Гавриил Романович, забудьте. Я мало на кого положиться могу. На вас могу. В смысле надёжности, а не проницательности, уж простите. Но ничего, моя тайная служба тоже жидко обгадилась. Мы созерцаем с вами масштабный заговор, каких давно уже не было, а никто ни сном, ни духом. Как выйдете из госпиталя, начните с чистки ближайшего окружения. Всех убирайте при малейшем намёке на подозрение. И всех протеже Ланского в первую очередь. И вот что. Брилинга вашего я видеть в заместителях министра не хочу.

— Да кто ж лучше него справится? Большого ума и таланта человек.

— Вот именно. Слишком он умный. И слишком близко к вам подошёл. Я знаю, что вы ему доверяете. А вот я — нет.

— Исполню, Ваше Величество. Как прикажете. Что касается дела, по которому аудиенция была назначена…

— Это дело подождёт. Просто держите там всё на контроле. Не отпускайте. И пришлите мне письменный доклад. Я его посмотрю на днях.