Черный пепел на снегу (СИ)

Глава 1

Агне была вне себя от ярости. Только она избавилась от одной ученицы, и тут ей хотят подсунуть новую! И когда ей заниматься своей непосредственной работой, спрашивается? Ей-ей! Лучше бы поселилась где-нибудь в лесу и нагнала вокруг своего жилья жути, чтоб по пустякам не бегали к ней. Но нет, селяне были ей нужны. Точно так же, как и она им…

Все мужчины, собравшиеся в медовом зале Ярла смотрели на нее с неодобрением, смешанным с отвращением и злобой. Никто не любил ведьм, особенно таких.

Были ведьмы — древние старухи, способные быть как доброй бабушкой, так и злобной каргой, к которым относились с уважением и почитанием к их возрасту. Были очаровательные молодые ведьмочки, которые даже в пятьдесят лет не теряли своего природного обаяния и пользовались спросом у противоположного пола, таких ненавидели, но терпели женщины. И была Агне — слишком высокая (выше многих мужчин) и излишне худая. Она единственная женщина в селении, которая носила брюки, потому что ей так было удобно продираться через заросли в поисках нужных трав и корений. Издали можно было бы принять ее за нескладного юношу, если бы не длинная пепельно-русая коса и едва выпирающая из-под рубахи грудь.

Она уже смирилась с тем, что никогда и никто не будет смотреть на нее так, как смотрели женихи на ее товарок. Помимо неудачного сложения ей досталось еще и на редкость невыразительное лицо — длинный прямой нос, тонкие светлые губы и водянистые глаза серо-голубого цвета. Сначала она и брови подкрашивала, и за щеки себя щипала, чтобы придать ем хотя бы подобие румянца, но потом смирилась и махнула на все эти старания рукой. В свои двадцать восемь лет она не встречала мужчины, который смотрел бы на нее хотя бы с тенью восхищения.

Не сказать, что Агне испытывала неприязнь к своей прошлой ученице, скорее — наоборот. Она искренне полюбила маленькую рыжую бестию за те четыре года, что Лана жила у нее. Девчонка оказалась способной ученицей и в свои шестнадцать лет покинула свою наставницу и отправилась в самостоятельную жизнь.

И вот снова-заново. Снова придется объяснять бестолковому ребенку элементарные вещи, показывать, рассказывать… бррр…

Потенциальная ученица смотрела на ведьму так же, с неприязнью. Одинадцатилетняя пигалица зло сверкала своими синими глазищами в сторону «доброй тети, у которой ты поживешь некоторое время».

— Агне! — Вещал ярл. — Ты пойми, что никто из нас не справится с ребенком. Если она не совладает со своей силой и ее душу отравят демоны — это будет на твоей совести!

— Почему я?! — она с вызовом смотрела на правителя маленькой деревни, которую никто до сих пор не прибрал к рукам только потому что этот клочок каменистой земли и тридцать домов не был никому нужен. — По близости живет еще несколько ведьм, более способных к воспитанию маленьких детей!

— Дорте слегла с горячкой, а у Сигурн трое учениц. Ты — единственная, кто сейчас может ее взять.

Агне с тоской посмотрела на ребенка, понимая, что придется подчиниться. Иначе девочку сегодня же до вечера утопят, чтобы не плодить нечистую силу.

Сегодня…

Сегодня — Самайн. А значит, нечисть будет свободно гулять по земле в поисках таких детей, и девчонка без защиты обречена.

— Агне. — Из тени выступил Къелл. Его могучая фигура была словно заполнила собой все пространство, а голос, даже спокойный и ровный, гремел на весь Медовый Зал. — Мы очень надеемся на тебя. Если нам не поможешь ты — не поможет никто. Не заставляй нас марать руки в крови невинного дитя.

В прошлом Къелл был бравым воином, и принес немало побед на службе у короля нордов и повидал много дальних берегов, но старость решил встретить в родном селении в качестве воеводы у брата.

Агне недовольно поджала свои тонкие губы, и согласно кивнула. По залу разнесся облегченный вздох — она сняла с их мужских плеч этот груз ответственности и переложила его на свои.

— Стина, подойди. — Къелл протянул руку девочке, и та бесстрашно подошла к воеводе.

То, что девчонка не местная — было понятно сразу. Смуглая, с пышной копной угольно-черных волос, она обещала вырасти в настоящую красавицу. Выразительные темно-синие глаза зло сверкали поочередно то на окружавших ее мужчин, то на ведьму. Агне тогда еще подумала, что с такими волчатами нужно держать ухо в остро. Интересно, какая стихия? Огонь? Смерть? Тьма? Это будут очень сложные четыре года.

— Я знаю, что ты готовилась зимовать одна и на твои запасы вдвоем вам до весны не дожить. — Воевода крепко держал за руку ребенка, и от внимания ведьмы не укрылось то, что он тишком вложил какой-то амулет в маленькую смуглую ладошку. — Поэтому ты можешь взять в закромах все, что тебе может понадобиться…

— Нельзя ей давать ничего из общих закромов! — вперед выступил один из присутствующих в зале мужчин, полный и высокий он с отвращением смотрел на ведьму. В голосе говорившего прозвучали истерические нотки. — Мы всё лето работали, а она будет объедать наших детей!

По залу пронеслись согласные смешки.

— Заткнись, Ове. — Къелл устало прикрыл глаза. — Свое мнение на этот счет ты можешь высказать Агне лично, но не сейчас, а зимой, когда твои дети заболеют и тебе понадобится ее помощь. Или мне. Здесь и сейчас. Но тогда девчонку заберешь в свой дом ты. И ответственность за все, что она сотворит — тоже будешь нести ты.

Шепотки мгновенно прекратились. Никто не хотел брать обратно ту ношу, которую они уже спихнули на ведьму. И все понимали, что случись что — кроме нее помочь некому.

Ове зло сплюнул, но все же отступил назад, обратно к стене.

Когда за спинами Агне и Стины закрылась дверь, ведьма услышала, что спор в зале разгорелся с новой силой. Но ее это уже не касалось — Къелл был в селении вторым человеком после ярла. А по влиянию — первым после бога.

— Ты — ведьма. — наконец нарушила молчание девочка, когда они уже вышли за частокол. Не было в этих словах ни страха, ни упрека. Только констатация факта.

— Да. — Так же спокойно ответила Агне. — Неужели не боишься?

— Не боюсь. — Стина зло сжала маленькие кулачки. — Потому что ведьм не бывает! И всяких чудовищ — тоже! Ты их всех обманываешь! А они — дураки! Сами виноваты, что верят!

— Ну пусть будет так. — ведьма удивленно подняла брови, но решила не спорить с девчонкой. Позже она ей покажет и расскажет, но не сейчас. Сейчас — главное не дать злым силам отравить ее душу. — Мы пришли, можешь свои вещи сложить в дальней комнате, теперь ты будешь жить там.

Дом ведьмы был таким же невзрачным как и она сама, хотя и чистым, в отличие от тех домов, где Стина уже успела побывать — чисто выдраенный пол не был покрыт перегнившей соломой, а у входа лежала влажная тряпка, о которую предполагалось вытереть ноги. В маленькие, больше похожие на бойницы окошки были вставлены слюдяные стекла. Мутные и кривые, они были закреплены загнутыми гвоздями, вбитыми в рамы.

Пока девчонка располагалась в своем закутке, Агне достала из грубого деревянного шкафа целую стопку выбеленных льняных простыней. Держать их белоснежными было очень энергозатратно, но необходимо. Как раз на такой случай.

Ведьма аккуратно, чтобы не испачкать достала первую простыню и начала завешивать окно, тихо шепча защитный заговор.

— Что ты делаешь?

Агне сбилась и чертыхнулась.

— Готовлюсь к сегодняшней ночи.

— А что будет сегодня ночью?

— Все то, во что ты не веришь.

Стина презрительно фыркнула, всем своим видом показывая, что пусть эта чертова ведьма своей придурью селян пугает.

— Сегодня ты спишь в маленькой комнате, перенеси свою постель туда. — Кинула Агне через плечо своей ученице. — И что бы ты не услышала — не выходи оттуда пока я не позову.

— Но там же нет окна! Даже кровати нет!

— Потерпишь. Это всего на одну ночь.

— Почему я должна это делать? — девчонка упрямо вздернула подбородок.

— Потому что это мой дом, и я прошу тебя сделать именно так. Пока — по-хорошему.

Ведьма говорила совершенно спокойно, словно обсуждала какую-то обыденную вещь, и это возымело действие на упрямого ребенка. Пусть эта странная тетка покомандует, все равно здесь даже на полу чище и приятнее чем в доме, в котором она прожила последние несколько месяцев. И она хотя-бы не кричит и не замахивается на нее. А ее дети (благо их нет!) не пытаются силой засунуть ее в бадью с холодной водой и оттереть от природы смуглую кожу до нордической белизны.

И Стина, недовольно сопя, послушно потопала в выделенную для нее комнату, чтобы перенести постельные принадлежности на указанное место. А Агне продолжила колдовать над окнами, особенно тщательно проверяя их на предмет зазоров между стеклами. Холода близко, незачем дважды проделывать одну и ту же работу.

Стоило Стине улечься на импровизированную постель под пуховое одеяло, она тут же забыла про свои обиды, и сладко засопела, наконец, отогревшись от сквозняков, которые продували медовый зал. А Агне, прислушавшись к мерному детскому дыханию, тихонько прикрыла дверь.

Пора.

Ведьма расставила по полу загодя подготовленные свечи и провела между ними линии мелом так, чтобы получился лабиринт, села по центру на колени и выгнала из своего сознания абсолютно все мысли, и перестраивая его в некое подобие радара, улавливающего эманации нечисти, хотя это было и не обязательно.

Она и без того знала. Они здесь. Они пришли за Стиной.

Она так просидела час, чувствуя как нечисть подступает к дому, ощупывает ее защиту в поисках лазейки. И отступает. Второй. Третий.

Будь Агне сегодня одна — она бы спокойно легла спать — у мелких бесов, утаскивающих души маленьких девочек, не хватило бы сил чтобы пробить ее защиту, даже у спящей. А больших — она не интересовала.

Но не сегодня.

Ведьма знала, что дальше будет сложнее, с каждым часом нечисть вступает в силу, и больше всего мощи она наберет в предрассветные минуты, и тогда важно не сплоховать. Как же сложно. Натиск все сильнее.

Сильно за полночь нечисть вошла в силу настолько, что смогла материализоваться в мире.

В дверь забарабанили.

— Впусти! Прошу! — раздался истеричный женский голос! — Прошу! У меня на руках маленький ребенок! Он умирает! Агне!!!

Ведьма знала, что никого живого нет на пороге, и все же потянулась туда своим сознанием проверить. Так и есть. Только тьма.

Секунды потери контроля за дальним углом хватило для того, чтобы одна из тварей выдавила стекло из рамы и просочилась внутрь. Но так и не смогла зайти за белую завесу простыни — отпрянула, словно обжёгшись.

А Агне, мысленно дав себе пинка, снова вернула контроль за всем периметром.

— Впусти нас… — наконец раздался шепот. — Мы все равно без нее не уйдем.

— Обещаем, мы не тронем тебя…

— Сестра, помоги…

— Мы подожжем дом…

Ведьма даже бровью не повела, когда кто-то начал словно тараном выбивать тяжелую дверь. Нельзя. Им не пробить защиту.

Предрассветный час. Самый тяжелый. Агне чувствовала, что ее силы на исходе, скорее бы солнце встало. Если она сейчас потеряет сознание — это будет конец всему. Нельзя!

Она до боли ущипнула себя за руку.

Когда, наконец, забрезжили первые, холодные лучи солнца, ведьма увидела их силуэты, беснующиеся на белых простынях. Они толкались и шипели, и им, казалось, не было счета. Пора.

Она резко подорвалась с места, не обращая внимания на острую боль, пронзающую затекшее тело, и сорвала первую простыню, встряхнув ее словно после стирки, силуэты забились в конвульсиях и растворились в солнечных лучах.

Затем со второго окна, с третьего.

Все, последний рывок, осталось одно, дальнее окно.

Уже подойдя к нему и взявшись за простыню, Агне почувствовала, что ее сознание уплывает, словно ее зовет кто-то и она не может противостоять этому зову.

— Впусти нас… — повелевающее гремел в ее голове чей-то голос. — Ты станешь самой могущественной ведьмой из ныне живущих…

Мгновения промедления хватило, чтобы нечисть прорвалась из под полога и быстрым потоком хлынула из выдавленного окна.

Агне захрипела, схваченная за горло кем-то очень сильным, понимая, что дверь в комнату Стины — последний рубеж. Если она откроется — это конец. И для нее и для девченки.

Она отчаянно закричала, высвобождая в заклинании последние остатки силы, понимая, сто этого не хватит даже чтобы на миг притормозить нечисть и дать девчонке выбежать на улицу, где уже безопасно.

Орда мелких бесов носилась по комнате, снося все на своем пути и слепо ища дверь за которой спряталась их желанная добыча.

В следующий момент Агне с ужасом заметила, что дверь в маленькую комнату отворилась и оттуда вышла Стина. Заспанная и растрепанная.

— Что тут происходит?… — Она быстро осеклась, видя, как замершая в предвкушении нечисть нацелила на нее свои маленькие злобные глаза.

— Беги… — с титаническим усилием выдавила из себя ведьма. Вместе с этим простым словом с губ ее сорвалась кровавая пена.

Это словно послужило сигналом, и вся орда ринулась в сторону девчонки.

Глаза Стины расширились от ужаса, и она сделала то, что первое пришло в голову. Упала на колени и начала истово молиться на незнакомом для Агне языке, сжимая в кулаке амулет, который висел у нее на шее.

Дом содрогнулся, и кажется, даже застонал, а вся нечисть, что крутилась вокруг, начала осыпаться на пол черным пеплом, в считанные мгновения все было кончено.

Ведьма подползла к все еще шепчущей что-то и раскачивающейся из стороны в сторону девочке и с ужасом поняла, что ей отвечают иные силы. Она обняла Стину за плечи и потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, уже совсем рассвело, Стина так же сидела над ней на коленях, над лицом ведьмы раскачивался амулет, висящий на веревочке на шее девочки. Крест с распятым на нем человеком.

— Откуда это у тебя? — слабым голосом спросила она, коснувшись пальцем амулета.

— Къелл вчера дал… — девочка сжала крест в кулачке, словно боялась, будто ведьма сейчас его заберет.

— Понятно. Нужно будет его отблагодарить. — Агне слабо улыбнулась. — Стина…

— Это не мое имя. — Девочка разжала кулак и с вызовом посмотрела ведьме в глаза. — Мне его дали уже здесь, родители меня нарекли по-другому.

— И как же?

— Богданка. — она улыбнулась, словно вспомнив что-то хорошее.

— Значит, и я буду звать тебя Богданкой. — Агне ответила не ее улыбку, неожиданно теплую и лучезарную, и в этот момент пришло ясное понимание. Не огонь. Не смерть. Ни тьма.

Свет.