Черный лис. Том 3

Глава 22

Через каких-то три минуты чиновники вкатили в зал громоздкое сооружение, больше всего похожее на матричный принтер.

Оно сверкало экранами, опалесцирующими окошками, а ещё негромко гудело.

— Работает на магической энергии, — шепнула со знанием дела Любава. — Очень удобно: не надо тянуть провода…

— Не понимаю, чему ты так радуешься, — я неприязненно передёрнул плечами. — А вдруг ничего не выйдет? Через полчаса наши с тобой тела будут плясать Комаринского на концах верёвок.

— Только твоё, — рассеянно заметила Любава. Она сосредоточенно наблюдала за действиями чиновников, которые готовили сканер к работе. — Мне ведь не надо доказывать, что я — принцесса.

— И здесь бросишь меня на камни?

— Если тебя признают самозванцем, то автоматически запишут в простолюдины. И конечно же, повесят. А мне, как особе царских кровей, отрубят голову. Господин Окигава очень щепетилен в вопросах соблюдения Правил.

Наконец техники справились со своей задачей, и старичок-хранитель, взяв меня за руку, как ребёнка, повёл к сканеру.

— Иди, не бойся, — приговаривал он. Совсем как козлёнку, которого выбрали в качестве праздничного блюда. — Положи правую ручку вот сюда… — признаться, у меня была мысль, что меня сунут в эту адскую машину целиком. И там, внутри, безотлагательно разберут на атомы и изучат каждый в отдельности. — А теперь будь добр, сними ботиночек и поставь левую ножку вот сюда… Вот молодец!

По экранам, к которым я прикладывал свои конечности, проходили полосы зеленоватого света, машина негромко гудела.

— Связывается с Большим компьютером в Архиве, — сладко жмурясь, сообщил старичок.

Рядом со мной он стоял без всякого страха, погрузив руки в обширные рукава кимоно и чуть покачиваясь — как былинка на ветру…

Но голос его звучал уверенно, голова не тряслась, да и глаза из-под набрякших век смотрели слишком хитро для человека, который не ведает, что творит.

Наконец машина выдала вердикт. Она перестала гудеть, а из специальной щели вылезла распечатка… Старец просмотрел её очень внимательно, нацепив на нос очки с мощнейшими диоптриями.

— Так-так-так… — дойдя до конца длинного свитка, он снял очки и возвестил: — Отпечатки принадлежат Владимиру Антоку.

Зал взорвался.

Больше всего в этой ситуации я опасался хатамото: не зная, насколько преданы гвардейцы лично Сётоку, я ожидал от них самого худшего.

А что если взбешенный принц прикажет им напасть на тех, кто находится в зале?..

— Это ещё ничего не доказывает, — перекрывая шум голосов, заявил Сётоку. — Всем известно, что сэнсэй, обладающий большой силой, может изменить внешность. А человек, который стоит перед нами — несомненно, сэнсэй, — он обвёл взглядом толпу и люди притихли. — Может, уважаемый Окигава скажет нам, какую именно таттву практикует этот адепт? И примерно, навскидку, оценит его потенциал?

— Нет ничего проще, — Окигава вновь нацепил очки и уставился на меня. Через минуту очки вновь скрылись в рукаве, а хранитель возвестил: этот человек — адепт таттвы Порядка, — по залу прокатился шорох. — И так как этой таттве подчиняются все другие, потенциал его оценить невозможно. Поскольку границ таковому не имеется.

Я думал, после этих слов начнётся столпотворение. Но случилось всё наоборот: люди замерли, уставившись на меня во все глаза. Никто не проронил ни слова. Кажется, они даже не дышали.

— И это доказывает его виновность! — вдруг закричал Сётоку. — Обращаться к таттве Порядка запрещено! Этот человек — вне закона. Схватить его…

— Позвольте, господин, — невозмутимо вмешался хранитель. — Вы сами только что сказали: запрещено ОБРАЩАТЬСЯ. Но насколько я вижу, этот юноша не сделал ничего плохого. Он ни разу не обратился к Эфиру. И если бы вы не попросили меня проверить его принадлежность к таттвам, я бы смело сказал: это самый обыкновенный мальчик.

— Но вы подтвердили, что он — сэнсэй, — упрямо гнул своё Сётоку. — А значит, в любой момент может совершить преступление.

— Не пойман — не вор, — пожал плечами хранитель. И добавил: — Если у вас всё, считаю инцидент исчерпанным и прошу всех разойтись. Мне нужно вернуться к составлению зарплатной ведомости для цирюльников и брадобреев за истёкший период.

Я моргнул.

— Как, и на этом всё? Удостоверили личность — и гуляй, Вася? — спросил я Любаву. — А как же вопли о том, что я в списке потенциальных правителей Ямато?..

— Поздравляю, — фыркнула девушка — Так как ты — первый в очереди, трон твой по праву, можешь больше не сомневаться.

— Да я вообще-то не о том, — я пристально посмотрел на принца. Тот стоял, как громом пораженный. Вероятно, совершенно не рассчитывал на такой исход. Но скоро он придёт в себя… — Не верю, что он на этом успокоится, — пробормотал я тихо, чтобы слышала одна лишь Любава. — А ещё мне всё больше не нравятся хатамото.

— Стойте! — как я и предполагал, Сётоку довольно быстро пришел в себя. — Я требую испытания кровью.

— Но господин, такого испытания не проводили уже больше двухсот лет, — удивлённо вскинул брови хранитель. — В последний раз свои притязания таким образом пытался отстоять дом Тайра. Старший сын Тайра Ёримото бросил вызов тогдашнему правителю Минамото Каге. И проиграл. Но если вы настаиваете… — старец пожал плечами. — Думаю, мне удастся вспомнить всю церемонию, целиком. Разумеется, если принц Антоку будет согласен.

Я почувствовал чувствительный тычок в рёбра.

— Что?..

— К тебе обращаются, — прошипела Любава. — Скажи, что согласен пройти испытание кровью.

Я сделал шаг вперёд. Скорее для того, чтобы избавиться от тычков, чем для того, чтобы привлечь внимание. Тем не менее, все уставились на меня.

— Сначала я хочу знать, как именно проходит испытание кровью.

Честно говоря, я сразу решил, что это какой-то анализ ДНК. Может, у них сохранился локон волос, который срезали маленькому принцу, когда ему исполнился годик, и сейчас его принесут из архива и сравнят с моим…

— Рад, что вы спросили! — просиял старичок. — Испытание кровью — это красивая и очень торжественная церемония, в ходе которой претенденты на престол должны биться один на один, без доспехов, но имея при себе холодное оружие. До той минуты, когда один не убьёт другого! — И он лучезарно улыбнулся.

Я потряс головой. Вид, с которым добрый хранитель сообщал сведения, далеко не соответствовал СМЫСЛУ сказанного.

Когда я посмотрел на Любаву, та улыбнулась и показала мне большой палец.

— Владимир Антоку! — торжественным тоном провозгласил господин Окигава. — Вы согласны участвовать в испытании кровью?

Я перевёл взгляд на Сётоку. По его губам блуждала торжествующая ухмылка. Глаза масляно поблёскивали. Кулаки в латных перчатках нетерпеливо сжимались и разжимались.

Он этого и хотел, — понял я. — Затеяв всю эту чехарду с идентификацией меня, как принца — он добивался именно этого.

— Я согласен! — сделав ещё один шаг, я встал рядом с наследником.

Тот запрокинул голову и разразился смехом.

— В таком случае, мы незамедлительно займёмся приготовлениями, — объявил хранитель. И пробормотал, как бы себе под нос, но чтобы все слышали: — Ведомость, значит, придётся отложить на завтра…

Толпа раздалась в стороны. Хатамото захлопнули двери в церемониальный зал, и встали так, чтобы их охранять. Вероятно, меры были приняты из-за нас с Любавой. То, что пленниками оказались ещё полторы сотни человек, их не волновало.

— Давай, быстро рассказывай, что это за испытание, — я зажал Любаву в углу, возле трона, отгородив её своей спиной от любопытных глаз.

— Да ничего особенного, — она пожала плечами. — Просто будете драться на мечах. Насколько я знаю, Сётоку предпочитает нагината, ты же можешь выбрать любое оружие с острым лезвием. Знаешь, как пользоваться мечом? Берёшь за тупой конец, а острым пытаешься проткнуть противника… Главное, чтобы он в это время не проткнул тебя.

— Веселишься?

— И в мыслях не было.

Сама невинность, как же.

Я представил себя героем игры — а за монитором, вырывая друг у друга джойстик — разумеется, Любава и Сётоку.

Встряхнувшись, я бросил взгляд в сторону принца. Несколько слуг помогали ему освободиться от доспехов. Это немного вдохновляло.

До тех пор, пока я не увидел его обнаженный торс…

— Да он же… — дыхание у меня перехватило.

— Ах да, — невинно улыбнулась Любава. — Сётоку — ёкодзуна синги-иинкай.

— То есть, великий чемпион Сумо? — перевёл я её слова на понятный язык.

— Бывший чемпион, — поправила Любава. — В последний раз он выходил на дохё семь лет назад. Да ты посмотри, как он загружен!

Покатые плечи Сётоку плавно перетекали в громадные отвисшие груди, которые покоились на куполообразном, покрытом жестким чёрным волосом животе… Каждая его рука была шире моего бедра. Да и ростом принц Фудзивара был выше на целую голову.

Он был огромен. Но мышцы давно заплыли жиром, кожа местами обвисла, как у пожилого слона.

Я смерил принца оценивающим взглядом.

Может быть, Любава и права. Трудно ожидать прыти от такой туши.

Но тут же пришлось напомнить себе о лёгкости, с которой он носил тяжеленные, усиленные металлическими накладками и серебряной резьбой, деревянные доспехи…

И вот в центре зала освободили площадку, на которой быстро возвели круглый подиум. Не слишком высокий, чтобы всем желающим было хорошо видно.

Никаких канатов, или другого ограждения не было.

Над подиумом вспыхнула громадная, похожая на тележное колесо люстра, рядом поставили медный гонг.

Сётоку, голый по-пояс, в чёрных штанах-хакама, которые держались на его обширном брюхе благодаря широкому плотному поясу, уже вертел в руках нагинату.

А он хорошо подготовился, — решил я, изучая принца.

Достающий до подмышек пояс выглядел, как жесткий корсет. Он будет прекрасно защищать жизненно важные органы брюшной полости и сердце.

Нагината походила на кровосмесительный союз двуручного меча и тяжелого копья, которым в древние времена пользовались конные рыцари. И управлялся он с нею довольно ловко.

А вот у меня никакого оружия не было. Собранный заботливым Коляном рюкзак остался где-то в подземелье, да и нет в нём ничего, что могло бы мне пригодиться…

Ко мне направился один из чиновников с белым шариком на шапке. Сложил руки у груди, поклонился.

— Мастер хранитель спрашивает: каким оружием изволит биться уважаемый принц? — звучало это, как официальный запрос. И до боли точно отвечало моим собственным мыслям.

— У меня нет при себе никакого оружия.

— Тогда, если принц позволит… — чиновник склонился ещё ниже. — В арсенале хранится меч вашего досточтимого батюшки, Антоку Томохико.

— И вы можете мне его принести? — кажется, на горизонте забрезжила светлая полоска…

— Если принц прикажет.

— Несите!

Возможно, мой голос прозвучал несколько резче, чем мне бы хотелось. Но это вовсе не потому, что мне понравилось отдавать приказы.

Как только чиновник удалился, к нам с Любавой подошел сам Сётоку. За спиной его высились два гвардейца, которые так и не сняли своих рогатых шлемов со страшными мордами.

— Я тебя сокрушу, — без обиняков заявил принц. — Я выпущу всю твою кровь. Я развешу твои кишки по люстрам в этом зале…

На Ёшики у нас была своя команда по дентрассийскому футболу. Я был левым крайним нападающим. Так вот: капитаны, встречаясь перед началом игры в центре поля, обменивались точно такими же любезностями. Так что у меня было, что сказать…

— Прячешь страх за словесным поносом, а, Сётоку? — незаметно сжав мне запястье, перед принцем встала Любава. И хотя девушка вытянулась во весь рост, ему она не доходила и до подбородка.

Я поморщился: и здесь она вылезла вперёд. Чёрт бы побрал эту барышню, которая всегда знает, как лучше!..

— Вам не победить, — сквозь зубы прошипел Сётоку, понизив голос до шепота. — Даже если этому заморышу каким-то чудом удастся… — его лицо перекосило от ненависти, когда принц бросил взгляд на меня. — Жаль, что я не удавил тебя в колыбельке, — прохрипел он.

— Просто ты не умеешь думать, Сётоку, — откликнулась Любава. — Мы всё время опережаем тебя на несколько шагов. Поэтому ты проиграешь.

— Если этому ублюдку каким-то ЧУДОМ удастся меня победить, — повторил он, страшно выкатив глаза. — Он всё равно покойник. Хатамото позаботятся и об этом самозванце. И о тебе, женщина.

— Применять магию запрещено, — отчеканила Любава. — Ни ты, ни он, не должны обращаться к Эфиру. Так что, имей в виду: бой будет честным.

В глазах Сётоку мелькнуло плохо скрытое злорадство.

Милая наивная девочка, — с нежностью подумал я о Любаве. — Ты ещё не знаешь, сколько запрещённых приёмов знает такой, как Сётоку, и помимо магии…

— Встретимся на дохё, — выплюнул напоследок принц и гордо удалился.

— Мне что, тоже нужно раздеваться? — недоверчиво спросил я у Любавы.

— Противники должны быть вооружены и экипированы одинаково, — сказала девушка.

— Но где мне взять такие штаны? Это же целая палатка! И как в них ходить? Ты об этом подумала?

— Если правильное ношение штанов станет твоей самой главной проблемой — я за тебя спокойна, — тепло, как раскалённая печка, улыбнулась Любава.

И тут к нам подбежал давешний чиновник, молодой парень с белым шариком на шапочке.

Молча и с поклоном он протянул мне объёмистый свёрток, поверх которого лежал… Наверное, это всё-таки был меч. Простые, без украшений деревянные ножны с облупившимся по краям лаком. Обтянутая кожаным шнуром рукоять… Вот только длиной он не превышал моё предплечье.

Кажется, такой кинжал называют танто.

Вместе с рукоятью, клинок императора Томохико был короче лезвия нагинаты. А если считать длину древка…

Ладно, — я постарался успокоиться. Ладно…

В арсенале трущёбной крысы с Ёшики тоже найдётся парочка запрещённых приёмов.

— Запомни: ты должен драться честно, — зудела над ухом Любава, пока я, зайдя за громаду трона, пытался разобраться, где у этой кучи ткани под названием брюки-хакама верх, а где низ… — ой, ну что ты возишься, — отобрав у меня штаны, Любава быстро развернула их так, как надо. — Давай, скидывай свои модные портки, — она кивнула на плотную форму охранника. — Про стэллс-костюм тоже не забудь. И не стесняйся. Чего я там не видела…

Тем не менее, когда я разделся, щеки её налились румянцем.

— Ой, Любава-сан! Ты никак покраснела, — подражая говору слуг, произнёс я шутливо. — А на вид такая опытная барышня.

Она только фыркнула. Хотела что-то сказать — я видел, как шевелятся её губы. Но передумала.

Прикрыв глаза и чуть отвернув голову, Любава помогла мне облачиться в брюки и намотать многослойный пояс.

— У Сётоку сокрушительный удар правой, — говорила она, не поднимая глаз. — Но левый глаз видит плохо: старая травма. И ещё: он дуреет от вида крови. Просто с ума сходит. Становится, как бык, обожравшийся анаболиков.

— Спасибо за советы, тренер, — я старался свести всё к шутке. Бодрая и находчивая, сейчас Любава почему-то сникла. Не то, чтобы у неё тряслись руки или дрожали губы. Просто я чувствовал исходящую от неё тревогу.

— Ты же справишься, да? — она заглянула мне в глаза. — Не бойся. Я буду за тебя болеть.

— Учитывая, что ты сама меня во всё это втравила, это самое меньшее, что ты можешь сделать.

— Запомни: только честный бой, — в сотый раз повторила она.

— Да понял я, понял. Никакой магии. Никаких подножек, — я представил, как сбитый подножкой Сётоку падает на спину. — Никаких ударов по шарам.

И тут раздался гулкий густой звон. Он прокатился по всему залу, отразился от потолка и вернулся к круглой арене.

— Гонг, — зачем-то прокомментировала Любава. А потом встала на цыпочки, прижала меня к груди и жарко поцеловала. Оттолкнула. Развернула лицом к рингу. — Ну всё. Удачи.

Ты — великий манипулятор, принцесса Любава, — думал я, двигаясь меж двух плотных рядов хатамото. С копьями наголо, что они олицетворяют? Надсмотрщиков, или почётный караул?

Преодолевая последние десять шагов до дохё, я жалел об одном: что здесь нет князя Соболева. И Фудзи. И может быть, Хякурэн.

Многое я бы отдал за то, чтобы чувствовать поддержку друзей.