Черный капеллан

Глава 17

Вокзал Сен-Женевьев располагался в самом центре Новигара и во многом становился первым испытанием для приезжих. Если при выходе из вагона тебя не сшибли с ног, не облили чем-то дурно пахнущим, не ограбили, не обсчитали и ни разу не послали по матери, то ты либо ехал в вагоне первого класса, либо на редкость везуч. Если хоть что-то из перечисленного смогло выбить тебя из седла, то, скорее всего, столица не для тебя. Лучший выход — развернуться и сесть в обратный поезд до того медвежьего угла, из которого ты вылез, а после рассказывать о том, какие столичные сплошь ублюдки и твари.

Камаль был коренным жителем столицы, так что приезжавшие авантюристы всегда вызывали у него смешанные чувства.

В раннем возрасте, когда он еще обитал в трущобах, Йона смотрел на них, как волк на добычу. По сути, гости города для него таковыми и являлись. Овцы в человеческой одежде. Светишь налево и направо лопатником — не удивляйся потом, что найдется достаточно ловкий прохвост, который избавит тебя от столь ненужной вещи, как деньги. Иногда, конечно, приходилось пускать в дело и кулаки вместе со старым отцовским шилом. Дальше пары фингалов и нескольких колотых ран не доходило. Гости оказывались весьма догадливыми и верили, что угроза оставить без глаза — не просто угроза.

Отлично блефовать Йона научился еще тогда.

Позже, когда он с сестрами оказался в приюте Святой великомученицы Августы, взгляд его на людей не сильно поменялся. Теперь, когда голод и нужда не гнали больше на улицу, приезжие превратились скорее в передвигающийся предмет мебели.

Нет, первое время Йона выходил на промысел по старой памяти. Привычки так легко не умирают.

Вот только три десятка розог, которые ему всыпали после обнаружения шести «ничейных» кошельков, явно того не стоили. Тем более что от отца-настоятеля последовала весьма конкретная угроза вышибить его к чертовой матери на улицу, если он по-хорошему не понимает, и плевать на просьбу одного уважаемого человека присмотреть за родней.

Сейчас же, в тридцать с хвостиком, теперь уже инспектор имперского сыска смотрел на приезжих, как на неразумных детей, решивших побегать перед голодным медведем. Кто из выходящих на перрон выживет и достигнет хоть чего-то? Кто сможет закрепиться в столице? Йона так и не научился это определять по виду, так что приходилось только гадать.

Прежде чем ехать на места боевой славы, пришлось немного поднапрячься и сделать Куколку не такой приметной.

Если кто заметит свеженького полицейского, то разговор придется свернуть, а тратить на это лишнее время не хотелось. К счастью, именно на такой случай инспектор держал в служебной машине небольшой тревожный чемоданчик со сменой одежды и белья примерно на неделю. Порывшись хорошо, он выдал д’Алтон белую сорочку, бежевые штаны на подтяжках и обтертую фетровую кепку. Куртку с капюшоном уступил Нел. Прохвост ловко подрезал старую шляпу из багажника и не сильно грустил из-за обмена. Холода он не чувствовал, периодически повторяя, что местная зима — смех да и только для закаленного севером д’эви, так что куртку носил больше для маскировки.

Мари не стала сопротивляться, быстро переоделась в уборной и вышла в зал уже в своем новом образе. И хотя инспектор не был очень крупным мужчиной, выглядела она весьма комично. Манжеты выбивались из рукавов на три пальца, одежда просто висела на ней, как на вешалке. Рукава пришлось закатать, штаны подвернуть, а волосы отправились под кепку. Для верности можно было бы нарисовать шикарный бланш на половину щеки, вот только опытный глаз легко подметит отсутствие отека на лице. Пришлось ограничиться нанесением нескольких случайных брызг из разведенного табачного пепла и одним масляным пятном под щекой.

Вот такой ее уже можно не отличить от типичного обитателя тех мест. Оберин высадил их с д’Алтон, не доезжая до самого вокзала несколько метров, и умчался отдыхать.

— Зачем это все? — Девушка явно не была в восторге от своего нового костюма, судя по недовольному выражению лица, с которым она плелась за инспектором. Выглядела она весьма комично, но это работало на маскировку.

— Затем, что люди, с которыми мы будем иметь разговор, обладают репутацией, а светиться в компании девочки в форме — для них равносильно признанию в работе на сыск.

— Вы могли бы дать мне время, я взяла бы…

— Свою дорогущую одежду, в которой ты еще более приметна. Нет… так дело не пойдет.

— Но я чувствую себя глупо.

— Скажи спасибо, что не выбил тебе передний зуб для достоверности.

— Вы не… — Мари хотела возмутиться, но по ехидному лицу Камаля поняла, что тот над ней просто издевается.

— Ладно-ладно, — он примирительно протянул руку. — Спокойно. Научу тебя азам… Так, смотри по сторонам, Куколка, — приказал инспектор, когда они переступили границу вокзала.

— Простите, сэр, но не могли бы вы перестать меня так называть.

— Как?

— Куколкой.

— Нет, не перестану.

Мари взглянула на него волком, но Йона только отмахнулся:

— И кстати об этом. Переставай всем говорить о родстве, сама знаешь с кем.

— Но…

— Ты, видимо, живешь в каком-то волшебном мире со сказочными существами, раз не понимаешь таких вот вещей. Твой папаня не пользуется популярностью у тех, с кем тебе придется работать. Знаешь, как его зовет местная гопота?

Мари зло взглянула на инспектора, но сдержала гневный ответ.

— Четвертак. Как думаешь — почему?

— Нет. — Девушка попыталась изобразить безразличие, но нотки враждебности Камаль все же уловил.

— Он берется только за легкие и весьма резонансные дела, где требует от двадцати пяти лет. Всегда требует максимум, и все по закону… комар носа не подточит. А теперь представь, что ты можешь дотянуться до дочери человека, который закрыл тебя на четверть века в одной камере с еще десятью такими же уродами. Представила? Твои действия?

— Я… я поняла вас, инспектор.

— Надеюсь. Можешь обижаться на меня, но это не то родство, которым надо хвастаться в Тарлосс Холле.

— Нужно как у вас?

— Один-один, — инспектор ухмыльнулся. — Продолжай в том же ду…

Он не договорил, а вместо этого чуть увел Марианну в сторону, так, чтобы их надежно скрыла колонна.

— Так, тест на внимательность. — Инспектор кивнул в направлении билетных касс: — Что видишь?

Мари быстро пробежалась взглядом по толпе людей, затем по двум длинным очередям. Она сама не понимала, что ищет, пока инспектор не прошептал тихо:

— Тетка в черном слева.

Отыскать ее оказалось несложно, огромная женщина в новом пальто стояла в левой очереди и о чем-то сосредоточенно думала. За обстановкой вокруг она не следила, а зря. Стоящий сзади мужчина с седой окладистой бородой и в старом потрепанном костюме осторожно потянулся к ее сумке. Сразу за ним была компания из нескольких человек, судя по виду, они что-то обсуждали. В какой-то момент один из стоящих впереди взмахнул рукой слишком сильно. Рука угодила в нос бородачу, и тот отлетел на впереди стоящую жертву.

— Увидела? — спросил в этот момент Камаль, и Мари машинально кивнула.

То, что произошло дальше, напоминало представление в Гранд Паласе, за тем исключением, что в театре актеры играли хуже. Бородач взвыл, словно ненормальный. Из носа у него хлестала кровь, которая красным пятном быстро расползалась по рубашке. Он громко выругался и, поднявшись, поспешил прочь.

— А вот теперь пойдем. — Камаль быстро подхватил д’Алтон под локоть и поспешил в противоположную сторону.

— Это…

— Все расскажу на месте, давай не отставай.

— Но мы же идем в другую сторону.

— Мы идем куда надо.

Внутри Мари все протестовало. Нужно бежать за вором, но инспектор плевать хотел на ее выводы. Он шел в противоположном направлении и, казалось, он даже улыбался при этом. Наконец, дойдя до угла вокзала, он ловко спрыгнул с платформы. Девушка поспешила за ним. Впереди стояла пара субтильных мужчин, которые говорили о чем-то шепотом.

Один из мужчин был тонким, словно высушенным изнутри. На вид ему не сильно больше сорока, но лысеющая голова прибавляла несколько лет. Вокруг глаз темные круги, а нос ему явно несколько раз ломали. Оделся этот мужчина весьма тепло и не по сезону, но похоже, что это его совершенно не заботило. Казалось, попадись ему сейчас еще что-то из одежды, и он нацепит это на себя.

Второй же выглядел полной противоположностью первого. Крепкий, спортивный, с руками бойца.

— Здорово, голытьба, — произнес Камаль, когда его заметили.

— А… ч-черт, — прохрипел лысый. — Принесла нелегкая. Привет, малыш. Давно тебя что-то не видно в наших краях.

— Привет, Рой. — Инспектор распахнул руки, словно готовясь обнять мужчину. — Обнимешь старого друга? Или мне вам кости пересчитать.

Лысый улыбнулся, показывая полное отсутствие передних зубов.

— Обойдемся без приветствия.

— Лопату давай, которую вы сдернули у этой дуры.

На этих словах лица обоих злобно перекосились, так что рука Мари сама потянулась туда, где раньше висел пистолет. Сейчас он остался в старой одежде, и это не предвещало ничего хорошего.

— Тихо. — Внезапно тот, кого звали Роем, примирительно поднял руки. — Давай перетрем.

— Шеф… — Второй явно не был настроен на такой лад, но строгий взгляд лысого заставил его замолчать.

— Потеряйся на пару минут.

— Ше-еф…

— Не понял?

Мордоворот тяжело вздохнул и, сплюнув в направлении инспектора, пошел прочь. Когда тот окончательно скрылся, Рой недовольно произнес:

— Какого хера тебе надо, малыш? Обосрал всю работу.

— Поговорить мне надо.

— Говори, я послушаю.

— Не, сука, это я тебя слушаю. — На этих словах Камаль поставил свою трость на ногу собеседника и оперся всем телом.

Лицо вора искривила боль, рука его потянулась к карману, но инспектор быстро схватил ее и сдавил.

— Достанешь нож — завалю. — В голосе прозвучала не угроза, а холодная констатация факта.

— Пусти. Йона…

— Кто работает по солдатским кассам? До трех считаю и ломаю стопу. Раз…

— Не наши!

— Имя! — Камаль буквально рычал, так что вор поплыл. Мари смотрела на то, как этот странный тип постепенно превращается из матерого уголовника в запуганную тварь. Мари не смогла скрыть ощущения брезгливости и отвращение к главарю местного ворья.

— Клавен. Форс Клавен… его еще Вихлером зовут. А… отпусти, больно… Йона!

— Живет где? — Инспектор убрал трость с ноги лысого, и тот облегченно выдохнул.

— Не знаю. Как он со своими друзьями-идиотами от нас отбился, так я за ним и не слежу. Раньше в Зверинце жил. На шестой, где-то там.

— Чего отбился?

— Слушать умные мысли не хотел. Я сразу сказал, что идея с военными — херня. До тебя дойдет, и ты проблем устроишь, что всем не разгрести будет.

— Конечно, устрою.

— Вот как знал… Ты же сука отмороженная.

— Что? — инспектор сделал вид, что не расслышал.

— Не-е-е, ничего.

— Шестая длинная, точный адрес мне скажешь или тебе еще раз клюв погнуть?

— На углу, где старая аптека. Дом с эркером.

— Понял. Карманы выворачивай.

— Йона.

— Рой. Я про лопатник не шутил.

— Мы эту бабу от самых Просторов вели. Имей совесть, я что своим скажу?

— Рой, я второй раз повторять не буду.

— Ай, гнида…

Вор неохотно вывернул карманы. Внутри оказался приметный женский кошелек и несколько крупных серых камешков. При взгляде на них Камаль стал еще недовольнее. Он быстро забрал кошелек и протянул его Мари.

— Отдай женщине, скажи, что она выронила. Поняла?

— Да.

Мари послушно кивнула, не обращая внимания на то, какую ехидную усмешку вызвал у бандита этот жест. Вот уж без мнения такого мусора она точно проживет счастливо.

Когда девушка ушла, Йона строго взглянул на своего старого знакомого.

— Бросал бы ты это говно. Соль тебя в могилу сведет.

— За двадцать лет еще не свела.

— Только зубов у тебя как у меня пальцев на ногах.

— Да побольше будет… сержант.

— Поговори мне еще. Узнаю, что сболтнул кому или фуфло прогнал — приду с рейдом и изуродую вас всех так, что родная мама будет до конца жизни пугаться. Понял?

— Конечно. Шестая линия, в доме с аптекой. Я все понял.

— Кивни.

Вор старался держаться, так что только медленно моргнул.

— Привет дяде.

— Сам ему и передай.

Офицер д’Алтон была просто в ярости. Она только-только вернула кошелек, кода заметила инспектора, стоящего неподалеку и следящего за ней. Он прислонился спиной к стальной балке и спокойно курил.

— Мы ничего не будем делать? — спросила девушка, когда все формальности остались позади.

— С чем? — Сейчас Йона говорил медленно и размеренно, а потому разительно отличался от себя того, каким Мари видела его несколько минут назад.

— С ними! С этим вашим Роем. Они же воры!

— Конечно, ничего.

— Но…

— Ну, во-первых, друзей и информаторов не сдают. Друзей никогда, информаторов — до серьезных проблем. Рекомендую запомнить, ну или записать.

— А во-вторых?

— Скольких полицейских ты видела, пока шла сюда?

— Я…

— Семь. Семь человек должны охранять нормальных людей от того, что ты видела.

Мари встала как вкопанная. Догадка пронзила ее мозг, словно разряд электричества.

— Они в доле… — прошептала она.

— Двадцать очков. — Инспектор цыкнул и отправил окурок щелчком в урну. — Хотел дать двадцать пять, но ты долго соображала.

— А как же Кабинет…

— Я тебя умоляю. У этих ребят минимальная ставка и непыльная работа, в Кабинете бдительности они окажутся, если вокзал взорвут или сотворят что-то подобное.

— Но это же неправильно. — Голос девушки дрогнул, в эту секунду она походила на обиженного ребенка.

— Да. Мир — странная штука. На сегодня урок окончен. Одежду положишь утром в машину, завтра я тебя отпускаю. Отдохни… и сделай что-нибудь с этой кислой рожей. Пока.

Марианна смотрела удаляющемуся инспектору в спину и постепенно закипала от злости на собственное бессилие.