Чёрные руины

Двадцатая глава

Длинный и приземистый, замок разлёгся по слегка наклонной местности, будто специально прижимаясь к земле, чтобы его сразу не разглядели. Он был не из тех замков — средневековых, со сторожевыми башнями, которые привычны глазу и в которых полно бойниц для отражения противника. Скорее — это здание из более поздних, как неуверенно предположила Марина, прекрасно сознавая себя дилетантом в истории. Из тех поздних, к которым наследники или потомки пристраивают новое крыло — сначала с одной стороны, потом — с другой.

Марина стояла, от неожиданности слишком сильно сжимая руку Мелинды, а светлая драко только раз коротко взглянула на неё и тихо сказала:

— Не бойся, Марина. Мы рядом и сумеем тебя защитить.

Последнее слово Марина не расслышала, а машинально договорила про себя. Краткий обмен репликами прервал кто-то, громко сопнувший и вполголоса сквозь зубы проговоривший:

— Нет!.. Этого просто быть не может… Нет…

Едва только девушка испуганно подумала, чего именно быть не может — ведь они уже явно все решили, что видят одно и то же, как услышала голос Шторма, будто над собственной головой — он и впрямь стоял рядом:

— Не может быть… Хальдор, скажите, что у нас общая галлюцинация!

А потом сбоку — тонкий голос изумлённого до последней степени Буклиха:

— Здание растёт — с обеих сторон!

Мысль первая — он сбрендил!

Марина уставилась на замок, глядя на его левую сторону. Замок виднелся совсем близким. Память твердила, что здесь, именно на этом месте, которое они втроём на машине проезжали почти целый месяц, чтобы погулять на пустошах, быть не может никаких построек. Но глаза, вооружённые новым зрением, даже в темноте ночи созерцали пригнувшуюся громаду, созерцали невозможное, имя чему, однако, — факт! Ведь спустя томительное время Марина убедилась: здание растёт вбок — со скоростью минутной стрелки!

А где все те существа, которые нападали на живых, из-за чего академгородок и закрылся?

Испугавшая, несмотря на крепкую защиту Мелинды, мысль, которая ко всему прочему заставила девушку вздрогнуть и съёжиться, суматошно оглядевшись, промелькнула и пропала. А напряжённо застывшие глаза продолжали следить за наращиванием замкового крыла. Кто-то шёпотом велел начать обход здания именно слева. Правое крыло — слишком далеко. Марина, с болезненно ноющей головой от всех этих несуразностей, послушно зашагала за потянувшей её Мелиндой. Через несколько шагов она как будто перешагнула какую-то линию и услышала далёкий гул, который приближался с каждой секундой.

На ходу, спотыкаясь, Марина оглядела спутников. Кажется, к этому гулу они отнеслись спокойно, ничем не выказывая своей тревоги. И успокоилась сама. Хотя гул продолжал увеличиваться и чувствительно давил на уши — чем ближе к замку, тем сильней. Всё чаще приходилось сглатывать, чтобы просто слышать.

Несмотря на все странности, на все настоящие и предполагаемые ужасы, которые, казалось, готовы вот-вот объявиться из-за каждого дерева или из-за каждого встреченного валуна, «воины пустошей» бежали так целеустремлённо, что Марине стало завидно. Хотя даже она, неопытная в этом деле, заметила, что все они стараются держаться в границах защиты, установленной светлой драко.

Лихорадочно перебирая варианты, как отрешиться от страха и сосредоточить всё внимание только на дороге, Марина решила: «Может, я зря мечтала стать солидным корреспондентом, собирающим материал для большой статьи? Или тем, кто проводит интервью? Может, стоит попробовать себя в шкуре репортёра, дающего эксклюзивный материл прямо с места события?»

Ещё десять торопливых, спотыкающихся шагов.

«Мы начинаем наш репортаж с места действия — действия непонятного, не поддающегося объяснениям даже самых опытных магов академгородка! Что же происходит? Там, где начинаются пустоши, между мирным, ни о чём не подозревающим академгородком и зловещим коллектором, полным мрачной магической грязи, прямо из ничего появляется невообразимое здание — по уверениям видавших виды магов, абсолютно точно материальное! Что за событие происходит? Кто или что строит на данном месте это величественное сооружение, очертаниями похожее на угрюмый замок опального, покинутого всеми отшельника, вассала некоего князька? Какой ужас таится за стенами этой колдовской постройки? Кто мерит неспешными шагами таинственные залы и тёмные коридоры, крутые лестницы и загадочные переходы? Кто или что прячется в замковых сырых подземельях? Чей плач и горестные стенания, чьи мольбы о помощи доносятся до нас с места происшествия, куда идут благородные и неустрашимые, несгибаемые в своей решимости „воины пустошей“?»

«Мда-а… Репортёра из меня точно не получится! — задыхаясь от бега, резюмировала Марина, когда они приблизились к месту, откуда надо будет обегать растущее на глазах здание. — У меня нет ни фактов, хотя бы дающих предположение, что происходит в этом замке. Здесь нет официальных лиц, которых я могла бы опросить по поводу события. Сплошные вопросы!.. А строить догадки на пустом месте, да ещё… Нет, Шторм опять-таки прав: мне и впрямь пора подумать о готике!.. Как больно… Почему никто из наших не жалуется на этот пронзительный звук? Он похож на записанный плач или на крик о помощи. Только запись включили слишком громко… Больно как… Они-то терпят. Наверное, это что-то магическое…»

Внезапно остановился Хальдор.

Мимо него сначала все пробежали по инерции, в темноте не сразу разглядев, что он остановился не только для того, чтобы продышаться. Мелинда, которая следила за общей защитой, первой вскрикнула:

— Хальдор!

Марина про себя даже поблагодарила ректора за его остановку. В горле першило, а сглатывание не помогало избавиться от сухости, и девушка надеялась, что даже краткая пауза в беге поможет справиться с подступающим надрывным кашлем.

«Воины пустошей» окружили Хальдора, который всматривался в медленно двигающийся к ним торец замкового крыла.

— Профессор, что случилось? — тихо спросил Киприан.

Марина даже сразу не поняла, почему светлый драко так обратился к Хальдору. Потом обратила внимание на лицо ректора. Сощуренные глаза, въедливо изучающие предмет любопытства; обострённые черты лица исследователя-фанатика — да, всё правильно: сейчас среди них стоял именно профессор. Ректором Хальдора в этот миг трудно называть.

— Киприан, Захария, — позвал Хальдор, не оборачиваясь. — Вы, как и все преподаватели академии, изучали историю этой местности. Мы обходим левое крыло. Видите эту залу, пока ещё не поднялась стена, которая скоро всё закроет? Она вам ничего не напоминает?

Оба запыхавшихся преподавателя встали рядом с Хальдором, тревожно всматриваясь в указанном направлении. Позади них тут же встал Шемар, тревожно оглядываясь и с вынутым мечом в руках.

— Боги… — осевшим голосом проговорил всегда невозмутимый светлый драко. — Это Гранитная зала замка Пещерных птиц!

— Ой… — пискнул за его спиной Буклих.

«Что это ещё за замок Пещерных птиц?» — поразилась Марина.

— Но замок давно снесён, — недоверчиво возразила Захария, хотя по её голосу стало ясно: недоверчивость её относится не к словам Киприана, а к видимому собственными глазами. Она даже не смотрела на собеседников, пытаясь определиться с личным мнением. — От него оставались лишь скальные подземелья, на которых он зиждился. Неужели кто-то поднимает этот замок из небытия?

А дальше они, все трое, заговорили, перебивая друг друга и указывая на те детали, которые и в самом деле позволяли узнавать Гранитную залу, известную лишь по музейным макетам бывшего замка.

Спор явно затянулся бы, несмотря на недовольное ворчание Рассветного Шторма и нетерпеливое нытьё Буклиха. Мелинда, за которой тенью настороже стоял Шемар, помалкивала, хотя время от времени насторожённо вертела головой в поисках опасности. Кажется, её раздражало лишь одно: преподаватели, забыв о той самой опасности, говорили в полный голос.

Не выдержала Марина. Она уже не могла смотреть на замок — не то, чтобы разглядывать какую-то Гранитную залу. Она смотрела на спутников и понимала, что гула, доводящего её до слёз, они напрочь не замечали. А тот безнаказанно вгрызался в голову и бил странным, болезненно скачущим пульсом по вискам. Наконец, пользуясь моментом, когда на неё никто не смотрел, она осторожно подняла свободную руку — вытереть слёзы.

— Марина, что случилось? — резко спросила Мелинда.

Мгновенно подскочил Шторм.

— Ты плачешь?! Что с тобой?!

Их мгновенно окружили. Даже преподаватели потребовали от девушки немедленно ответить, почему она плачет. Марина от испуга буркнула:

— Я не хотела, чтобы это было видно! Но этот звук…

— Какой звук? — мигом подобралась Мелинда.

Как им всем объяснить, что она слышит звуки, которые обычно издают живые существа, попавшие в беду? Как объяснить, что множественный вопль врезается в её уши так, будто собранные в одном месте люди плачут от единого горя или мучения?

Когда девушка поняла, что только одна она слышала плач и крики, успокоилась сразу. Да, это серьёзно — то, что с нею происходит.

— Как только мы увидели замок… — начала Марина и осеклась. А когда всё началось? Нет, точно не сказать. — Ну, чуточку раньше… Я начала слышать, как будто кто-то плачет и сильно мучается. Такие звуки, будто кто-то зовёт на помощь. И чем дальше мы шли, тем сильней они становились. И… мне больно из-за них.

— Я ничего не слышу, — с недоумением сказал Буклих.

Шторм тоже покачал головой, как и Мелинда — на вопросительные взгляды Хальдора и преподавателей.

— Мы приближаемся к месту возникновения этого звука? — задумчиво повторил Хальдор.

Моргая мокрыми глазами, Марина только кивнула. Боль становилась невыносимой. И, сама того не замечая, свободной же рукой она вцепилась в руку Шторма, который, кажется, начинал злиться, что не может избавить её от боли. А ещё, насколько она успела уловить, он злился из-за того, что не может хотя бы немного утешить её, прислонив к себе. Именно понимание этого и заставило Марину собраться с силами, чтобы не рыдать в голос, хотя моментами она понимала, что долго не продержится.

— Захария, девушка несёт силу стихий. Ты стихийница. Попробуй прослушать её.

— Но, Хальдор, я не умею прослушивать ментально.

— Всего лишь попробуй, — настаивал ректор. — Пойми, мы не сумеем пойти дальше. Марина становится уязвимой с этой болью. Представь, что Марина — сама стихия. Их же ты прослушивать умеешь!

Мелинда отпустила руку Марины. Захария неуверенно встала за спиной девушки и опустила руки на её голову. Уже шмыгая от подавляемого плача, Марина, чем не менее, попыталась сама почувствовать руки стихийницы. Тёплые — вздохнула она…

— Слышу! — ахнула Захария, не отнимая ладоней от головы Марины. — Хальдор! Это невообразимо! Марина, милая, и ты это терпишь уже полчаса?! Надо было сразу сказать!

— Я думала — вы слышите то же самое, — объяснила девушка и благодарно приняла платочек из рук Шторма. Правда, секунды спустя она заметила, что держит в руках не платочек, а обшлаг от рукава камзола. И когда успел отрезать?

Рассветный Шторм спрятал выдвинутый было меч в ножны, глядя на Марину так, что она вздохнула: была бы у него возможность — помог бы сию минуту.

Обернувшись к Захарии, снявшей ладони с её головы, Марина заметила, как стихийница ведёт глазами по невидимой в пространстве линии куда-то за замок, который за это время придвинулся к ним довольно близко. Одновременно Захария быстро выплетала нечто странное, правда на это плетение не смотрела. Зато, разглядев то, что она делает, по тому же курсу быстро сместили свои взгляды светлый драко и Хальдор. Марина видела, что ведун с Буклихом тоже стараются рассмотреть то, что заметили преподаватели. И только Шемару словно дела нет до их изысканий: тёмный драко по-прежнему охранял всех, будучи начеку в месте, полном неожиданной опасности.

— Я вижу, но не понимаю, — наконец сказала Захария.

— Я понял, — ответил Хальдор. — Надо поторопиться. Строитель-реставратор замка тянет силы из умирающего города. Если мы не успеем отдать городу то, что он просит, город из последних сил начнёт тянуть с планеты. Впрочем, планета отдаст силы сама, лишь бы остаточные силы города не ушли на эту постройку, которая станет настоящим центром ракового пятна. Этот центр убить будет сложно, потому что теперь он будет тянуть силы, как пиявка, присосавшись к самой планете. Марина слышит крик уже не просто умирающего города. Крик — погибающего города.

— Мне плевать на то, что происходит, — резко сказал Шторм. — Как вы собираетесь защитить Марину от этих звуков? Иначе я откажусь сопровождать вас и заберу Марину — подальше от той боли, которую она испытывает.

Хальдор взглянул на молодого ведуна вроде спокойно. Но взгляд это девушке показался каким-то странным, похожим на взгляд исподлобья. Как будто ректор замыслил что-то странное. Потом Хальдор пристально взглянул уже на неё саму. Секунды летели, и Марина поневоле вспомнила ту фразу о весах, на чашах которых одна смерть — и жизнь всех остальных.

— Марина, я попытаюсь заглушить плач города, который ты слышишь. Ты по-прежнему будешь его слышать, но он не будет таким громким.

— Но почему я его вообще слышу? — спросила девушка, вновь промокая слёзы.

— Ты несёшь стихии, которые откликаются на беду умирающего города, на боль остаточных стихий города. Ну что? Ты согласна?

— Конечно!

Хальдор всего лишь приложил к её ушам руки и постоял так немного, а девушка с великим изумлением поняла, что и правда слышит плач города, но так, словно в ушах остались ватные затычки. Не беруши, а именно затычки. А когда прислушалась к заговорившим «воинам пустошей», расслышала их с трудом. Кажется, Хальдор всего лишь заглушил не столько голос города, сколько сделал саму Марину глуховатой. «С другой стороны, хоть это», — вздохнула она.

Между тем Киприан напомнил, что они все уже потеряли много времени, а крыло замка уже достроено. Пора бежать, пока неизвестный, воскрешённый магической грязью строитель не принялся за другое крыло. Ведь следующим его шагом после построения замка будет поиск силы. А где её искать, как не в академгородке, защиту которого всего лишь надо расколоть, словно орех?

— Думаете, вся та нечисть, которая нападала на нас, сейчас тоже пошла на строительство замка? — расслышала она вопрос ошарашенного Шемара к Хальдору. — Ведь она тоже сила?

— Именно так…

Теперь, отдохнув из-за вынужденной остановки, все восемь «воинов пустошей» бежали, уже оставив за собой замок, хотя Марине очень хотелось обернуться и взглянуть на его фасад… Дребезжащий лязг и механический визг заставил обернуться не только её.

Рассветный Шторм, едва разглядев, что движется к ним с невероятной скоростью, тут же встал рядом с Мариной.

— Марина, помни, что мы все под защитой. Не пугайся. Твой страх разъедает защиту. Поняла?

— Поняла, — пролепетала девушка, в ужасе глядя на несущихся к ним страшилищ, светлых и странно рыхлых, пока не дошло, что к ним летят стога сена или соломы.

При ближайшем рассмотрении стало ясно, что это не просто сено или солома — это окаменелости из них. А ещё, если сначала казалось, что летят эти страшилища от ворот замка, то теперь даже Марина видела, что на месте появления каждой из тварей сухим фонтаном взрывается земля.

Сначала они выскакивали вертикально, будто старинные крестьянские куколки-заготовки — есть тела, но без головы и конечностей. Но затем каменно-соломенные тела словно падали параллельно земле и летели за «воинами пустошей» горизонтальными снарядами, этакими мини-торпедами. Вот только потопить пришельцев им не удалось. Марина воочию, даже без магического зрения, сумела разглядеть защиту, выстроенную Мелиндой. Она оказалась похожей на сферу, на которой теперь ползали впрыгнувшие на неё соломенные существа — то ли короткие и толстые гусеницы, то ли длинные жуки. Голову теперь тоже разглядели: у каждого существа была своя — пустая звериная черепушка с глазницами, тлеющими ядовито-жёлтым сиянием. Марине даже показалось — она слышит, как они бубнят, пробуя сферу на зуб… Было противно и тошно глядеть, как они ползают. Всё время хотелось брезгливо кривиться, хотя существа на вид — в основном солома и солома.

— Защиту они не пробьют, — с сомнением сказал Мелинда, — но могут прилипнуть к ней, выпивая силу по частям.

— Но не пробьют? — уточнил Хальдор. — Ты уверена?

— Уверена. Пока Марина стоит на земле, мы недосягаемы.

— Тогда продолжаем бежать, не обращая на них внимания, — заключил ректор. — На территории самого города сообразим, что делать далее.

Рассветный Шторм переглянулся с Мариной — его улыбка, еле заметная, предназначалась только ей. Никто другой бы её и не разглядел. Девушка аж духом воспряла, поняв, что даже в группе он сумел устроить свидание один на один, пусть это свидание и оказалось секундным — и лишь взглядами.

Но эти каменно-соломенные…

Наконец девушка не выдержала. Свободной рукой она обмахнула свои глаза. В наступившей темноте по пустошам её проведёт Мелинда. Смотреть же на то, как морщится сфера там, где твари пытаются её прогрызть, слишком тошно.

Бежать в окружении жутких тварей, величиной с зайцев, которые провисли на невидимой защите, будто проколов её невидимыми иглами, — то ещё веселье. Шторм и Шемар вообще рвались устроить взбучку тварям — показать, где раки зимуют, и даже писклявое ворчание Буклиха не могло урезонить горячие головы. И лишь слова Хальдора смогли угомонить бойцов:

— Ну, порвёте несколько штук в клочья — и что? Только привлечёте внимание остальных. Пока тварей маловато. Но что будет потом, когда их хозяин поймёт, что можно взять нас на живое? А вдруг он решит, что азарт заставит нас убрать защиту? И будет посылать и посылать эту дрянь?

«Воины пустошей» признали его замечание справедливым и больше не просили выпустить их снять тварей с защиты. Хотя руки на рукоятях мечей вздрагивали часто, как заметила Марина, наблюдавшая за Штормом.

А до города целый час ходьбы, как ей однажды сказал ведун. И бежать по местности, полной неприятных неожиданностей в виде каменистой почвы под ногами, на которой и поскользнуться, и споткнуться можно, не самое лучшее времяпрепровождение. Вот когда Марина возблагодарила свой неуёмный характер, заставивший её приводить тело «той Марины» в достаточно тренированное, пусть и не спортивное.

Да, до города-то час.

И что с того, что пробежали уже приличный кусок пути? Бегут-то ночью, а значит больше времени.

Чтобы не думать ни о чём, Марина уставилась в спину светлого драко Киприана, бегущего прямо перед ней. На Хальдора она смотреть не могла. Боялась. Сразу начинала думать о том, что может произойти в умирающем городе. А вдруг, если понадобится, Хальдор пожертвует ею? Уже одно то, что он лично пустился в эту жуткую авантюру, вызывает подозрение в чистоте его помыслов. Как он сказал? Боится, что специалисты из столицы узнают о её силах и заберут её для изучения? Но Шторм же чётко объяснил ситуацию: она, Марина, будучи его женщиной, — уже является собственностью планеты Веды! А значит, специалисты эти не осмелятся и пальцем к ней прикоснуться! Не-ет, Хальдор всё-таки подозрительная личность!

«Ну хватит же об этом! — рассердилась на себя Марина. — Сколько можно думать об одном и том же!»

К счастью, они бежали уже по самой пустоши. Здесь безоблачное чёрно-синее небо отпрянуло от бегущих громадной чашей-куполом, украшенной россыпью мелких белых звёзд. «Ни одного знакомого созвездия», — грустно подумала девушка. И, несмотря на ползающие по защитной сфере соломенные окаменелости с черепами вместо голов, несмотря на остатки унылых дум, девушка чувствовала себя довольно бодрой.

А может, виноват свежий воздух. Ведь там, ближе к замку, в воздухе вилась мельчайшая строительная пыль, из-за чего и першило в горле. Это Марина поняла только сейчас, когда вдохнула свежей прохлады. Сейчас же единственное, что мешало полностью ощутить свободные просторы — это всё те же голоса. Она всё думала о них не только как о стонах умирающего города, теперь она слышала отдельные голоса умирающих домов; голоса улиц, которые рассыпались в труху…

«Нет, пожалуйста, не надо!»

Снова попытавшись переключиться, Марина подумала о новом, магическом зрении. Как оказалось, привычка к такому зрению сродни привычке к наркотику. Только успела немного посмотреть на мир другими глазами, как поняла, что ей без магического зрения видеть происходящее вокруг уже мало. «Мой Шторм! — выдохнула Марина любимый пароль и, слабо улыбнувшись, решила: — Нет, я всё же обладаю всеми задатками журналиста! Мне нужно видеть всё своими глазами! Знать и понимать досконально все события, о которых я узнала… Ой, что это?»

Едва она взглянула под ноги, как обнаружила, что бежит, как и все остальные, по колено в прозрачных бледно-зелёных полосах. Они даже сумели пронизать защитную сферу Мелинды.

На дёрнувшуюся руку обернулась светлая драко. Мелинда сразу заметила, куда именно смотрит Марина.

— Это те самые силы города, который вытягивает тот, засевший в замке.

Марина благодарно кивнула ей за подсказку, слегка успокоившую расходившееся от страха сердце.

Снова уперев взгляд в спину Киприана, Марина заставляла себя думать, чтобы забыть об опасности, которая выпивала эмоциональные силы. «Получается так: те специалисты каким-то образом не заметили, пропустили, что часть магической грязи сбежала. Кстати, а если эта частичка грязи исподтишка набросилась на них и использовала их души, чтобы добраться до развалин замка? А в этих развалинах магическая грязь нашла, например, душу хозяина замка? Ну, одного из хозяев? И влезла в его мятущуюся душу, воссоздала его тело? И грязь себя почувствовала настоящим хозяином? А если этот хозяин был убит — и несправедливо? Или сам был из магов?.. Ужас, о чём я думаю…»

И врезалась носком ботинка в незамеченный камень, невольно взвыв от боли. Шторм тут же кинулся к ней, а Мелинда остановилась. Судя по светлой драко, она тоже была на грани, и Шемар немедленно подошёл к ней, чтобы взять под руку.

Вернулся к остановившимся Хальдор, дышал сипло и громко.

— Обычной утренней зарядки для такого пробега маловато, — проворчал он, косясь на ползающие по защитной сфере окаменевшие соломенные заготовки.

Захария замерла на месте, а потом огляделась.

— Вот этот обломок хорош, чтобы посидеть на нём и отдохнуть, — кивнула она на камень, и в самом деле похожий на половинку развалившегося пополам громадного валуна, причём валуна округлой формы.

Первым на край обломка свалился Хальдор и застыл глазами на соломенном уродце, который, как нарочно, оказался напротив него — и тоже замер, сияя жёлтыми пустыми глазницами звериного черепа.

— Хм, интересно, — медленно сказал Рассветный Шторм, усадивший Марину на краешек, после чего приблизившийся к одному из уродцев.

После его странной реплики все уставились на него.

А Шторм постоял-постоял перед уродцем, а потом просто-напросто ткнул указательным пальцем в его дыру на черепушке — там, где должен быть нос.

Все затаили дыхание.

Сначала погасли глазницы существа.

Потом уродец весь как-то расслабился — и съехал по сфере, уже тряпичной игрушкой шлёпнувшись с неё на землю. Все затаили дыхание, ожидая, что уродец вот-вот зашевелится и снова полезет по сфере. Но тот валялся снопиком, выглядя так безнадёжно, что больше никто не сомневался: больше он не встанет.

— И что это доказывает? — задумчиво спросил Хальдор. — Я так понимаю, ты выполнил простейший некромантский приём вытягивания искусственной жизни?

— Да, — тоже довольно задумчиво ответил Шторм, и, оживившись, к нему подошёл Буклих, тоже стал кровожадно (с его-то, оскаленной при этом пастью!) разглядывать уродцев на сфере. — Это доказывает, что существа наполнены жизнью очень слабо. И то, что, если бы не вереница этих уродов за нами, мы давно могли бы от них избавиться.

Марина оглянулась впервые. Холодок по спине: Шторм сказал — вереница.

Каменно-соломенные уродцы в темноте глубокой ночи так желтели глазами, словно специально обозначили тоненькую ниточку тропинки за путниками.