Черные плащи

Глава 15 Осень 483 года. Тапс. Анат

Рекламную листовку Весников подобрал «около какого-то кафе в гавани», а где именно — он вспомнить затруднялся.

— Да смотрю — белеет в кустах чего-то. Подошел ближе, наклонился — газета или журнал… то есть это я так подумал, что журнал, подобрал, гляжу — девки!

— Не только девки, — вчитываясь в проспект, машинально поправил Нгоно. — Тут еще и мальчики… и молодые сексуальные мужики.

— На любой вкус, короче! — Хмыкнув, Саша подошел к окну. — Что-то долго не идет наш хозяин. Как вам рекламка, дружище?

— Да как сказать, — задумчиво протянул инспектор. — Наводит на определенные размышления. В первую очередь, похоже, мы на верном пути. Кто-то ведь этот проспект привез, взял откуда-то, почитал, а скорее, посмотрел картинки да выбросил.

— Выбросил? — Александр обернулся и покачал головой. — Ну нет, на месте любого из здешних ты разве выбросил бы столь чудесно-греховную вещь?

— Как, как ты сказал? — засмеялся Нгоно. — Чудесно-греховную? Господин Николай… это кафе, значит, где-то в гавани было?

— Да, да, в гавани. Там кусты еще такие рядом, пальмы…

— Пальмы тут везде, Коля.

— А что такое? — напрягся вдруг Вальдшнеп. — Что вы в эту рекламку вцепились? Девочек заказать хотите? Я бы тоже, может быть, заказал, да только там телефонов нет. Не указаны! Вот черти вислоухие, видать, забыли указать-то.

— Может быть, стоит прогуляться в гавань? — предложил инспектор.

— Ага. — Александр не сдержал улыбку. — Предложение, отличающееся новизной! Опять какую-нибудь веселую драку затеем.

— Про что вы там говорите-то? — спросил не понимающий по-французски Весников. — А, про драку… Не, парни, вы как хотите, а я больше в таких делах не участник!

— Да и мы не собираемся. — Саша вдруг замолчал, прислушался. — Там, внизу, голоса. Похоже, хозяин вернулся. Нгоно, пойдем глянем. Заодно пообедаем, наш кредит вообще-то еще не кончился. Коля, пошли обедать!

— Обедать?! Ну, здрасьте — ужин скоро!

Да, хозяин постоялого двора, старик Сульпиций, уже вернулся с не очень-то хорошими новостями. То есть это как раз сейчас и выяснилось, что принесенные им новости, мягко говоря, не очень-то хороши, а скорее весьма угрожающи. Дело все в том, что, как выяснил старик у отца Иннокентия, приятный молодой человек по имени Граций действительно нездешний и появился в кафолической общине Тапса недавно, с месяц назад, а то и меньше. Уж конечно, появился не сам по себе — кто бы его принял? — а по рекомендации некоего Ремигия, весьма уважаемого торговца, кафолика, не раз и не два оказывавшего общине финансовую помощь. Правда, Ремигия в городе не видали с весны, говорили, что он собирался плыть с товарами в Карфаген и еще дальше, до Гиппона, где, как выяснилось из письма, и задержался вместе со своим судном до следующего сезона, не успев вовремя продать товары. Зато успел рекомендовать письмом «благородного в своих искренних побуждениях юношу по имени Граций, доброго кафолика и прекрасной души человека» — именно такими словами и было написано, старик Сульпиций их запомнил и сейчас процитировал. На что Ксан, как выяснилось, хорошо знавший Ремигия, вдруг заявил, что сей достойнейший негоциант, увы, был неграмотен.

— Нет, он умный человек и очень расчетливый, однако ни читать, ни писать не обучен, — скромно опустив глаза, пояснил Ксан. — Бывало, и я составлял для него бумаги.

— Ну, значит, писаря нанял, какая разница? — развел руками Сульпиций. — Ведь печать-то была — Ремигия. Такая, с жуком.

— Да, с жуком, — согласно кивнул подросток. — Знаю я его печать, видал и сам прикладывал. Но ведь печать и отобрать можно! Или украсть.

— Да уж, что и сказать, история темная. — Александр предпочел высказаться осторожно. — И письмо, и Граций… и торговец этот почему-то пропал. Все может быть! Вот его, Грация, и спросить бы!

— Спросим, — со вздохом кивнул старик. — Вот на ближайшей мессе и спросим.

— А может, сейчас пойдем, чего тянуть? — оживленно предложил Ксан. — Мы ведь теперь знаем, где он живет.

— Думаете, в корчме «Черная лошадь»? — хитро ухмыльнулся старик. — А вот и нет. Граций туда только обедать ходит.

Нгоно ничего не сказал, лишь вздохнул и виновато развел руками — и на старуху бывает проруха.

— И где он тогда живет? — все же спросил Саша.

— А никто не знает! У нас, кафоликов, сейчас не принято особенно любопытствовать — времена не те.

— Да-а, незадача… — Александр потер виски и неожиданно улыбнулся. — Что ж, тогда попробуем его сегодня вечером поймать на рыночной площади. Он ведь туда за повозкою явится?

— А это уж как они там договорились, — с сомнением хмыкнул Нгоно. — Я вот думаю, как бы не пришлось нам на ночь глядя в старые каменоломни переться. Ксан, ты знаешь, где это?

— Старые каменоломни? — Подросток наморщил нос. — Ну конечно знаю. Только там мест, где крадут камень, до черта.

— А дорога? Она-то, надеюсь, одна?

На загородной дорожке и устроили засаду ближе к вечеру. От города до старых выработок было километров семь-восемь по хорошей дороге, выстроенной еще во времена императора Адриана и ведущей далеко-далеко на юг — к Триполитанскому валу. Однако приятели пешком не пошли, поплыли на выпрошенной у Армигия лодке, а уж там, от залива до каменоломни, пришлось одолевать километров пять по пескам, по холмам и прочей неудоби.

Александр и старик Сульпиций вооружились секирами, точнее, топорами, весьма вовремя обнаруженными на заднем дворе. Нгоно крутил в руках все тот же страхолюдный нож из рессоры, а Ксан, прихвативший пращу, собирал невдалеке подходящие камни. Да, еще и Весников напросился. Его предупреждали, что задуманное предприятие может оказаться опасным, но тракторист не внял дружеским советам, наоборот, воспротивился, раскричался — мол, опять меня оставляете, а если местные «копы», или кто у них есть, явятся? Здрасьте, мол, просим предъявить документики?

— Да какие тут документики, Коля?!

— Какие? А какие в облаву спрашивали?

Тут крыть было нечем. Пришлось взять и Вальдшнепа, для которого, впрочем, быстро нашли дело — сидеть в лодке, упаси боже, не спать, а дожидаться, в любую секунду быть готовым к скорейшему отплытию.

— Вон за той каменюкой причаль и зря не высовывайся.

— Да не собираюсь я высовываться, отстаньте, — обиженным тоном отозвался тракторист. — Посижу подожду — мне-то что? Кстати, а кого ищем-то? Девку хозяйскую? Ну, ту, племянницу, Машей звать, кажется…

Александр качнул головой и хихикнул:

— Ничего-то от тебя не скроешь, Николай Федорыч!

— А ты думал! — Весников приосанился. — Ну, ясен пень, не скроешь. Я так понимаю, вы морды бить кому-то собрались?

— Не, Коля, только припугнем малость.

— Ну, такими-то топорюгами… Главное, чтоб у тех, кого пугаете, волыны не оказалось!

Оставив Вальдшнепа в лодке, остальные тронулись в путь по нарисованному все тем же Армигием плану. Ориентироваться было легко — все время на юг, мимо старых римских развалин с остатками мраморных портиков и статуй. Высившиеся на вершине холма развалины эти путников радовали — предстоящая ночь, судя по всему, ожидалась ясной, а в свете луны и звезд они были видны издалека и служили отличным ориентиром.

— Тут когда-то дворец был, — с видом знатока важно пояснял Ксан. — Вон, смотрите — и дорога.

— Ты хотел сказать — остатки дороги?

Саша с подозрением посмотрел на колдобины. Впрочем, иногда попадались и вполне приличные участки, особенно здесь, у подножия холма. А вот дальше шли глубокие ямы и даже какие-то рвы — запросто переломаешь ноги.

Александр не поленился, поднялся почти к самым развалинам, не обращая внимания на протесты своих спутников. Обернулся, помахал рукою:

— Отдохните пока, парни.

Осмотрелся вокруг — ох и вид был, ну до чего ж замечательный, прямо как на Париж с Монпарнасской башни! Красновато-желтый песок, барханы, сиреневые скалы и нежно-зеленые низменности с оливами и финиковыми пальмами складывались в великолепнейшую мозаику вроде тех, что так любили выкладывать пуны, осененную сверкающим бирюзовым куполом неба. Море тоже было хорошо видать — темно-синюю с золотистыми зайчиками солнца полоску у самого горизонта. Где-то там покачивалась на волнах лодка с Весниковым. К каменоломням легче было бы добраться пешком, по хорошей Адриановой дороге, но Сашина команда легких путей не искала, а если серьезно, то Александр загодя принял все меры на случай вынужденного бегства, сиречь — отступления. Хотя, конечно, это было маловероятно, но слишком уж тут удобное место, не стоит пренебрегать.

Молодой человек смотрел на ямы, на ведущую к развалинам виллы дорогу, смотрел и думал. Вот усмехнулся, с разбега перепрыгнул ямищу, затем осторожно спустился вниз, в ров, потрогал нависший над головою камень… Потом, пройдя меж колоннами, через портик, обнаружил на противоположном склоне холма водосточный желоб, тянувшийся далеко-далеко вниз. Саша восхищенно присвистнул — вот это горка! Наклонился, потрогал — скользко! Еще бы — желтоватый мрамор ничуть не выглядел старым, правда, местами крошился, но так, чуть-чуть — больших трещин не было.

А минут через пять молодой человек уже присоединился к своим спутникам, и все зашагали дальше, невольно любуясь золотисто-алым вечерним небом, длинными бархатно-черными тенями скал и изумрудно-желтым ковром еще не увядших трав.

— Ну вот они, старые каменоломни! — Наконец остановившись, Ксан указал рукою вперед. — Видите эти глыбы? А сразу за ними — выработки.

— А где же, так сказать, главный вход? — негромко поинтересовался Нгоно.

— А нет главного! — Подросток расхохотался. — Там, дальше, много подземных ходов и пещер.

— Но мимо этих глыб не пройти?

— Нет, их уж никто не минует.

— Ну, значит, здесь и присядем. — Александр улыбнулся и, подавая пример, уселся на плоский, нагретый солнцем камень, махнул рукой: — Доставайте припасы, время еще есть, а подкрепиться не помешает.

Поужинали, как выразился Нгоно, «со вкусом»: маринованные оливки, козий и овечий сыр, печеная рыба, лепешки, даже плетеная фляга с вином…

— Уфф! — Наевшись, Ксан похлопал себя по животу.

— А что же, каменоломни никто не охраняет? — Александр повернулся к Сульпицию, почти всю дорогу молчавшему. Этот мощный старик не отличался болтливостью, а уж тем более сейчас, в столь серьезном деле.

— Охраняли, когда тут было что взять, — глухо отозвался тот. — Еще при Бонифации, до вандалов. Потом, что могли, растащили, остались лишь вот эти глыбищи да всякая мелочь. Ну, таскают, конечно, потихоньку — на фундамент, на стены. Так этих воров обычно воротная стража задерживает… иногда. Ну ясно же — откуда камень!

— Иногда задерживает? — с улыбкой переспросил Нгоно. — А иногда, значит, пропускает? От чего же зависит это «иногда»?

Старик вскинул глаза и ухмыльнулся:

— А сам-то ты как полагаешь?

— Поня-а-атно, — негромко рассмеялся инспектор. — Все как везде, все как всегда, ничего нового под луною. Вывозить камень нельзя, но… за определенную мзду стражникам можно.

— А еще можно подорожную грамоту купить, — вспомнил беседу с возчиком Александр.

— Ну, тогда хоть возами вози! Только такая грамота хороших денег стоит. Да и не у каждого купишь, знать надо — у кого.

Пока ужинали и разговаривали — стемнело, как всегда в Африке, быстро, почти без сумерек. На синее, уже ставшее глубоко-черным небо высыпали блестящие звезды и месяц, осветили серебряным светом дорогу, разбросанные тут и там глыбы и темные провалы заброшенных выработок.

— Марсианский пейзаж, — хохотнул Нгоно. — Саша, тот юноша точно сегодня появится?

— Появится. — Всматриваясь в призрачную полутьму, Александр кивнул. — Он ведь с возчиками на сегодняшнюю ночь договорился. Ну, насчет телеги.

— Ух и наворует же камня! Наверняка он еще и грамоту прикупил.

— Пусть ворует… Потом, — хищно усмехнулся Саша. — А вначале нам кое-что расскажет. Кое о ком. Местечко тут вполне подходящее для вдумчивой и неторопливой беседы.

— Да уж, — согласился инспектор и вдруг встрепенулся. — А если он не один явится?

— Так мы и предполагаем, что не один. Два-три человека наверняка будут — помощники, слуги. Потому и мы в таком многолюдстве явились. А могли бы только вдвоем.

Все замолчали, погружаясь в тишину, нарушаемую лишь редкими звуками африканской ночи: вот где-то в отдалении гулко захохотала гиена, завыл, заплакал шакал, словно бы жаловался кому-то на свою непутевую жизнь, а вот совсем рядом, в камнях, зазвенели цикады.

Посидев минут десять, Саша встал, прошелся, разминая затекшие ноги. Он постоянно посматривал на дорогу, но та оставалась пустой. Неужели Граций не явится? Тогда зачем договаривался? Или… или с ним случилось нечто непредвиденное?

— Едут! — вдруг произнес Ксан — буднично и покойно, словно они тут ожидали рейсовый автобус, который непременно появится рано или поздно. — Едут, — повторил юноша. — Вон, видите, сполохи?

Саш всмотрелся и действительно заметил где-то далеко, может быть километрах в двух, красноватые отблески на скале.

— Это может быть закат…

— Нет. Солнце зашло давно. Смотрите — вот снова!

Снова сполохи — на этот раз оранжевые, дрожащие… прямо на глазах превратившиеся в маленькие тусклые звезды.

— Факелы, — прошептал Нгоно. — Ну надо же — не боятся!

— А он вообще здесь мало кого боится, этот Граций, — усмехнулся Александр. — Помнишь, мы говорили о «крыше»? Похоже, у этого парня в Тапсе все схвачено, за все заплачено. Надеюсь, он знает, что случилось с Марией.

— Хорошо бы еще сказал.

— Скажет. Никуда не денется. Слишком уж тут хорошее место.

Оранжево-красный свет факелов приближался, вот уже стал слышен скрип колес и глухой голос погонщика. И ропот — словно кто-то тихо переговаривался…

Саша посчитал факелы — один, два… десять… пятнадцать…

— Господи, да здесь толпа! — настороженно прошептал Ксан. — Две дюжины — это уж точно! Ничего себе! Не многовато ли людей, чтобы воровать камень?

Пришедшие все были в плащах с капюшонами, призрачное пламя отражалось в глазах, делая людей похожими на вампиров. Всего оказалось человек двадцать, и при них запряженный четверкой волов воз с каким-то грузом.

Интересно! Если этот груз зачем-то нужен всем этим людям, то они сейчас остановятся, ведь дальше в каменоломни дороги нет. Однако что они сюда везут и зачем? Инструменты? Вряд ли… Какой-то ящик, похожий на гроб. Гроб?

Саша вздрогнул от внезапно пришедшей мысли. Гроб! А почему бы и нет? Место достаточно отдаленное и подходящее для всяких гнусных оргий. Тогда Граций… Мария… Мария, выходит, жертва? Юная девственница, непорочная кровь которой должна окропить алтарь Сатаны! Или кому они тут молятся-то? Баалу, Мелькарту, Кибеле?

— Ой, тут и женщины! — высунувшись из-за камня, взволнованно прошептал Ксан. — Смотрите-ка, что они делают? И что в телеге… да это же гроб, кажется! И еще… какие-то кувшины… барабаны! Тамтамы!

— Тамтамы. — Нгоно усмехнулся. — Похоже, мы попали на музыкальную вечеринку!

— Да, наверняка сейчас здесь будет устроена оргия, — согласился Саша. — Типа той, что мы уже видели на заброшенном кладбище, а может, еще и покруче!

— Спускаются в старую выработку, — шепотом комментировал Ксан. — Уже и факелов почти не видать.

Инспектор нахмурился:

— Что же, и часовых не выставили?

— А кого им тут бояться? — хохотнул Александр.

— Вот и я о том же. «Крыша»…

— Не иначе! Слушай, пойдем-ка глянем…

Вслед за сектантами — или кто они там были — молодые люди осторожно проникли в небольшую пещеру, явно искусственного происхождения, с тесаными стенами и повсеместно валяющимися каменными плитами самых разных размеров. Вскарабкавшись на одну из них, все четверо затаились, вглядываясь в происходящее действо. А посмотреть уже было на что, и не только посмотреть, но и послушать. Музыканты — два барабанщика, цимбалист и высокий парень с флейтой — уже пробовали свои инструменты. Вот звякнули цимбалы, ухнули тамтамы, взвизгнула флейта… И тут же последовал окрик мол, рано. Музыканты затихли, дожидаясь того, чего сейчас ждали все собравшиеся в этой пещере люди, включая и прятавшихся на высокой плите.

— Черт! Да это же…

— Тсс! — Саша едва успел закрыть Ксану рот рукою и сам чуть не вскрикнул, увидав лежащую в гробу девушку.

Это действительно была Мария! Полностью обнаженная, она, однако, не выглядела мертвой, скорее спящей. Вот один из сектантов, а именно Граций, склонился, похлопал несчастную по щекам. Девушка приоткрыла глаза… улыбнулась… Она казалась бледной, как смерть, тонкую шею украшало блестящее золотое ожерелье, на животе чуть повыше пупка не то краской, не то кровью был нарисован какой-то символ в виде жуткой рогатой морды… Мелькарт? Баал?

И точно такое же чудище, только уже в виде статуи, медной или бронзовой, трое мускулистых парней, скинув плащи и туники, устанавливали прямо напротив гроба. Ну до чего же мерзкая тварь! Бычья голова с острыми рогами и разверстой клыкастой пастью сидела на плечах человеческого тела с огромным вздыбленным фаллосом, который неведомый скульптор сработал с видимым тщанием и любовью. В руке жуткий монстр держал копье, упираясь в землю кривыми ногами-лапами.

— Баал… — прошептал Саша. — Он же — Баал-Хаммон, он же — Баал-Зебул, иначе — Вельзевул, то есть «скачущий в облаке князь». Древнее божество пунов, символ солнца и плодородия, что, кстати, хорошо видно по члену. Его любовница, богиня Анат, когда-то…

— Анат! — в один голос вдруг возопили собравшиеся внизу мракобесы. — Анат! Слава тебе, о Великая!

Упав на колени, все протягивали руки к севшей в гробу Марии, мертвенно-бледной и прекрасной.

— Анат! Анат! Анат!

Девушке помог подняться Граций; при этом красавчик ухмылялся, явно чувствуя себя героем дня. Вернее — ночи.

— О Баал, Баал-Зебул, скачущий в облаке князь! — раздался вдруг звучный голос.

Это появился жрец. Высокий, немного сутулый мужчина, подойдя к идолу, поклонился, откинул капюшон.

— Старый знакомый! — прошептал Нгоно, завидев вытянутое, словно лошадиное, лицо со сломанным носом. — Помнишь его? Именно он встречался с Грацием сегодня днем. И тогда, на кладбище, это тоже был он!

Саша слушал вполуха, напряженно соображая, как вытащить из переделки Марию. Эх, было бы побольше людей… Ну да что уж об этом мечтать, придется обойтись имеющимися силами. А потому главное сейчас — это внезапность. Мракобесы явно не ждут нападения и никого не боятся. Сейчас устроят оргию, по ходу которой несчастную девушку явно не ждет ничего хорошего. Значит, нужно действовать, выбрав удобный момент, когда сектанты уже мало что будут соображать, а это обязательно случится — на то и оргия!

Жрец обернулся к своим приспешникам, что-то сказал — те протянули ему сверкающую драгоценностями диадему, которую жрец торжественно водрузил на голову Марии и, повернувшись к божеству, сделал торжественное лицо.

— О великий Баал, нынче мы привели к тебе твою женщину, вновь ставшую девственницей Анат! — провозгласил он. — Сегодня ты возьмешь ее в жены!

— Да будет так! — радостно закричали собравшиеся.

— Да будет! — громко подтвердил жрец. — Радуйтесь! Наш господин велит начать веселье!

Обернувшись, он подал знак музыкантам, те встрепенулись, разгоняя дрему; звякнули цимбалы, глухо зарокотали тамтамы, затянула визгливую ноту флейта.

У гроба появились девушки; скинув плащи, они остались абсолютно нагими и, упав на колени, подползли к мерзкому божеству, распластались.

— О Баал!

Рваный дерганый ритм, напоминавший убогий регтайм, наигрываемый на безбожно расстроенном пианино, сменился чем-то похожим на диско: под ритмичный бой барабанов и звон цимбал девушки вскочили, стали прыгать, выкрикивая славу своему богу!

Начался танец: три красотки кружились все быстрее и быстрее, их стройные смуглые тела заблестели от пота, хотя в подземелье было не жарко, скорей даже холодно.

Там-там, там-там-там… — отбивали ускоряющийся ритм барабаны, мускулистые тела музыкантов тоже лоснились от пота, а танцовщицы извивались, падали на колени, благоговейно хватаясь за вздыбленный фаллос божества, чтобы тут же взметнуться вновь в дерганом уродливом танце.

— Ба-ал! Ба-ал! — хлопая в ладоши в такт музыке, разом выкрикивали сектанты. — Ба-ал!

Мерцающий свет факелов вырывал из мрака смуглые фигуры девушек с темными, рассыпавшимися по плечам волосами.

— Ба-ал! Ба-ал!

Музыка становилась все навязчивее, ритм — все быстрее, телодвижения танцовщиц — все непристойней.

— Ба-ал! Ба-ал! Бог хочет любви!

Вот одна из девушек, упав к ногам идола, затряслась в исступлении, протягивая руки…

Две другие танцовщицы подняли с земли свою напарницу, подхватили, развели в стороны ноги…

— Господи? Что они делают? — в ужасе прошептал Ксан.

А то и делали!

Раз божество пожелало заняться любовью — почему бы и нет? Тем более что юная танцовщица, похоже, была вовсе не против…

— Ах! — Девушки насадили свою товарку на вздыбленный член идола, несчастная — или, наоборот, счастливая? — закатила глаза, задергалась, затрепетала в самом настоящем оргазме…

— Похоже, то же самое ждет и Марию. — Саша тронул за локоть Ксана. — Твоя праща при тебе?

— Что? Ах да… конечно, — растерянно отозвался подросток. — При себе. И камни.

— Будь наготове. И действуй по моему сигналу. Первым вышибай жреца, потом — факельщиков.

— А вы?

— А мы займемся остальными.

Осчастливленная жестокой любовью бронзового божества танцовщица так и осталась лежать у ног идола; на первый взгляд она казалась лишь утомленной, но… глаза девушки стекленели, и темная кровь из перерезанного горла вытекала на грязный песок, образовав уже довольно широкую лужу.

Когда же они успели? И кто? Чертов жрец! У него кинжал…

А двое парней с криками подхватили на руки Марию…

— Теперь Баал хочет невесту! — громко возопил жрец. — Свою любимую девственницу, которая сейчас станет женщиной в священных чреслах… О Баал! Мы дарим тебе твою возлюбленную, возьми же ее и забери с собой, как ты забрал эту счастливую деву! — Он обернулся к убитой, ухмыльнулся…

И медленно завалился наземь, удивленно хлопнув глазами.

Что и говорить — Ксан пользовался пращой умело!

Бамм!

Выпав из внезапно обмякших рук, зашипел факел, за ним — другой, третий. Тут только опомнились! Да и то не все…

Быстрой тенью метнувшись к Марии, Александр вырубил парней парой ударов. И тут стало совсем темно — Нгоно, Сульпиций и Ксан потушили последний факел.

Впрочем, один все же оставили — его теперь держал старик Сульпиций.

— Как она? — взволнованно спросил Нгоно.

— Без сознания. Похоже, напичкали дрянью какой-то наркотической.

Саше приходилось кричать, перекрикивая рваные ритмы, — расходившиеся музыканты все никак не могли остановиться, все наяривали, лабухи ресторанные, фабрика звезд…

— Уходим! — Саша подхватил на руки девушку и бросился наружу.

А там, в черном бархатном небе ярко сверкали луна и звезды, заливая дорогу дрожащим серебристым светом.

— Бежим, бежим, — подгонял Александр. — Извращенцы скоро очнутся.

И сколько же длилась вся, так сказать, операция?

Секунд десять, не больше. За это время распаленные сладострастной оргией люди просто не успели ничего сообразить, да и не в том были состоянии, а самых ушлых сразу же удалось вырубить. Но скоро они очнутся, вот уже сейчас…

— Вон они!

Саша, хоть и ждал этого крика, все равно вздрогнул.

— К морю, к морю уходят! Окружай их! Лови!

Похоже, это распоряжался жрец. Жаль, некогда было свернуть ему шею!

Позади вспыхнули факелы. Проклятия и разъяренные крики обманутых в лучших чувствах мракобесов неслись вослед беглецам. У Александра сердце чуть не выскакивало из груди, а погоня приближалась. Слева на холме уже белели развалины виллы.

— Уходите. — Остановившись, Саша передал девушку Нгоно. — Я их отвлеку.

— Но…

— Быстрее! Ждите меня в лодке.

— Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Все трое — или четверо, если считать подхваченную Сульпицием Марию, — скрылись во тьме, и Александр, проводив их глазами, нарочно замешкался на дороге, ведущей к вершине холма, к белым в лунном свете развалинам.

Ну где же вы, спринтеры хреновы? Где? Ага… вот…

— Вон они! Бегут к старой вилле!

Молодой человек не стал больше ждать — со всех ног бросился к портику, стараясь не споткнуться на многочисленных колдобинах. Остановившись у знакомой ямы, прислушался — шум погони быстро приближался, сопровождаемый прыгающим светом факелов.

Усмехнувшись, Александр быстро расшатал нависшую над ямой глыбу.

— Вот он, гад!

— Осторожней, здесь яма.

— Прыгайте! Никуда ему не уйти…

— А-а-а-а!

Глухой крик отчаяния и боли захлебнулся в шуме падающей плиты, в хрусте костей и воплях оставшихся в живых.

— Что стоите? Вперед!

По костям они дальше и побежали, буквально по трупам…

Но Саша дожидаться погони не стал: прихватил заранее припрятанное неподалеку сиденье, от стула или кресла, бог знает, подложил под себя, уселся на желоб. Перекрестился и ухнул со всей дури вниз!

Ох и несло! Звезды аж в глазах мелькали. Прямо бобслей какой-то! И все быстрее, быстрее… Господи, лишь бы там внизу ничего такого не было, лишь бы…

Ввахх!

У подножия холма неведомая сила выкинула Александра из желоба, высоко подбросила и швырнула в колючие заросли…

Минут через пять молодой человек выбрался оттуда, поцарапанный и местами ушибленный, но весьма довольный.

— Вот это я понимаю — американские горки!

И первым делом посмотрел вверх, на бестолковые отблески факелов. Ухмыльнулся:

— Ну, ищите, ищите…

Глянул на луну, определяя направление, и быстро зашагал к морю.