Частный детектив второго ранга. Книга 1

Глава 12

Наша проблема заключалась в том, что система защиты по привычке пропускала всех, кому когда-то был открыт допуск. А Марк Минаев настроил её таким образом, что она вообще не реагировала на их появление и не оповещала дворецкого.

Не удивлюсь, если узнаю, что Валерьян отлавливал нежданных гостей уже возле дверей в комнату, как сейчас графа Макеева, например, и то случайно, если ему удавалось их увидеть. А граф, в свою очередь, привык врываться в этом доме куда угодно без предварительных разрешений, потому что много лет так делал.

Отучить того же графа чувствовать себя здесь как дома — это что-то из области фантастики, поэтому нужно было что-то делать с самой защитой, но я, хоть убей, понятия не имею, что мне делать, как и на какие средства. Оставалось терпеть, и опытным путём вычислять, кому ещё этот чёртов любитель гречки открыл полноценный допуск в поместье.

А вот когда я всё-таки полноценно настрою защитный контур, и граф столкнётся с проблемой входа прямо у ворот, вот тогда он точно поймёт, что нужно дожидаться приглашения, прежде чем входить в мой дом.

Я быстро сгрёб снимки в одну кучу и убрал их с глаз графа Макеева, всё ещё стоящего в ступоре от увиденного.

— Я могу поинтересоваться… — начал граф, но я поднял руку, прерывая его.

— Нет, не можете. Это вы ко мне пришли и вошли в комнату, не дожидаясь приглашения, — ответил я, чувствуя себя чучелоидом по сравнению с Макеевым.

Я же даже не переоделся, побежал фотографии делать, чтобы побыстрее посмотреть, что же получилось. Как был в грязной рубашке и брюках, в которых по полю на брюхе ползал, так в них и забежал в библиотеку, и до сих пор стою со следами тяжёлой работы на животе и коленях.

— Но позвольте, на этих снимках я отчётливо видел своего сына! С этой… этой… — он посмотрел на меня. — Откуда у вас эти снимки?

— Не поверите, но я их сделал, — ответил я, постукивая пальцами по крышке стола. — Ваш сын почему-то решил, что мои земли — это лучшее место для его развлечений.

— Но, ради всех богов, зачем вы сделали эти снимки? — Макеев недоумённо посмотрел на меня.

— Чтобы получать эстетическое удовольствие, разглядывая их длинными зимними вечерами, — язвительно ответил я, наблюдая, как меняется выражение лица графа с ошарашенного на задумчивое. — Они так хорошо смотрятся вместе, не правда ли? Мне даже интересно стало, может быть, найдутся ценители, которые тоже захотят получить, хм, эстетическое удовольствие, разглядывая их. Вы должны признать, у Анфисы Ильиничны чудесная грудь, просто чудесная…

— Зачем вы мне говорите эти гадости? — граф поморщился.

— Я хотя бы их говорю, а вот Геннадий за неполные три дня столько умудрился наворотить, что аж дурно становится, — сообщил я Макееву. — Давайте посчитаем, — и я принялся загибать пальцы. — Напал на моего кота, и я даже не представляю, что он хотел с ним сделать, направляясь к несчастному животному, снимая на ходу штаны. Мой кот до сих пор в шоке, между прочим.

На стол перед нами запрыгнул Савелий и принялся закатывать глаза и завывать на одной ноте, показывая, насколько сильно он в шоке. Мы с графом смотрели на кошачье представление, пока последний не помотал головой и не перевёл взгляд на меня.

— Так значит, обстоятельства, приведшие меня сюда, начались с кота, — негромко проговорил Макеев.

— Уж поверьте мне, все события, связанные с этим замком, так или иначе начинаются с этого кота, — добавил я и продолжил загибать пальцы: — Вернёмся к вашему сыну. Когда я подоспел к коту на помощь, — при этом Савелий издал особенно громкий и проникновенный рёв. Я не удержался и незаметно показал ему кулак. Кот сразу же принялся умываться, всем своим видом показывая, что обиделся. — Так вот, когда я подоспел на помощь коту и хотел поговорить с Геннадием по душам, может быть, выяснить, что им движет и не нуждается ли юноша в услугах специалистов, пресловутый юноша на меня напал. С кинжалом против безоружного человека. А потом ещё и магию хотел применять…

— Гена призвал дар? — Макеев потёр виски. Он пришёл по какому-то конкретному делу, но теперь не знал, как к нему подступиться. Да ещё и эти проклятые снимки!

Я бросил взгляд на Савелия, и тот наклонил голову, подтверждая, что да, Генка именно это и сделал — призвал дар.

— Да, и это было неприятно, знаете ли. Мне пришлось уходить от удара, падая на землю, — я прищурился. — Ваш сын всегда так себя ведёт? Нападает на незнакомых людей и котов и приезжает к соседям, чтобы устроить здесь свидание? Ему точно не нужна помощь?

— Гена молодой, импульсивный, и, как почти все юноши его возраста, не думает головой, — быстро проговорил граф.

— То, что у него мозгов нет, я уже понял, — прервал я его. — Так зачем вы всё-таки приехали ко мне, Александр Давыдович? Ну не за тем же, чтобы рассказать о пустоголовости вашего сына? Это я и без вас знаю.

— Я приехал, чтобы познакомиться. Мы ближайшие соседи, да и Геннадий умудрился сразу же вызвать ваше недовольство, — Макеев сдержанно улыбнулся. — Что вы хотите сделать со снимками? Возможно, я смогу их выкупить? Вместе с кристаллом, разумеется.

— И лишить меня удовольствия любоваться прелестями Анфисы Ильиничны? — спросил я насмешливо. Во мне сейчас боролись какая-никакая порядочность и жадность. С графа-то можно больше, чем с простого управляющего, получить. С другой стороны, на кону стоит моя репутация. Хоть мы и не заключали официальную сделку, не хотелось бы мне с ходу прослыть парнем, не выполняющим взятые на себя обязательства.

— Вы шутите, Андрей Михайлович, а мне, между прочим, не до смеха, — воскликнул Макеев.

— Ну какие здесь могут быть шутки, когда там такое… — я закатил глаза, но тут же перестал ерничать. — А если серьёзно, меня попросил оказать дружескую услугу своему приятелю мой дворецкий. Он уже совсем себя извёл в надежде поймать на горячем жёнушку. Я в этом деле немного понимаю, поэтому с радостью согласился помочь, чтобы хоть чем-то себя занять, пока ожидаю ответ от князя Первозванцева.

— Но вы ведь можете не отдавать Голубеву эту… грязь, — попытался торговаться граф.

— Я вообще-то много чего могу, Александр Давыдович. Например, я мог бы вам не рассказывать о том, кто конкретно может предъявить вашему сыну претензии. Хотя такой исход сильно сомнителен. Вы всё-таки граф, да и даром владеете. Как и ваш безголовый сынок. Да, имейте в виду, если я его ещё раз на своих землях со спущенными штанами поймаю, то пускай не обижается. Я патрон солью специально для него заряжу, — сообщил я ему с совершенно серьёзным выражением лица.

— Вы такой шутник, Андрей Михайлович, — ответил мне Макеев, но и в его глазах застыло весьма жёсткое выражение. — Вы вернёте мне кинжал, потерянный моим сыном?

— Вы имеете в виду тот самый кинжал, с которым он напал сначала на моего кота, а потом на меня? — я подошёл к одному из столов, открыл верхний ящик и вытащил кинжал. С собой я его не таскал: во-первых, у меня не было привычки носить холодное оружие, предпочитаю пистолет, а во-вторых, конкретно этот кинжал был всё ещё без ножен, и это доставляло бы много неудобств при его ношении.

— Да, именно этот, — граф впился взглядом в оружие в моих руках. — Это фамильный ритуальный кинжал, он привязан к моему роду. Вам он совершенно не пригодится, если только вы не захотите использовать его как банальный нож, — говоря это, Макеев поморщился.

Я долго смотрел на него. Вообще-то, именно как обычный нож я и хотел его использовать. У меня нет дара, и я сомневаюсь, что граф не выяснил всё, что обо мне известно, прежде чем явиться. По статусу он был выше меня, я здесь вообще пока никто, и звать меня никак, но спускать наглость и откровенное хамство я не намерен. Это он с Марком мог на пару гречку жрать, я же его впервые вижу, а его сынок уже успел мне надоесть до колик и несварения.

— Вы вернёте мне кинжал? — спросил с нажимом взявший себя в руки граф.

— Конечно, — я улыбнулся и протянул ему кинжал, но как только он потянулся за ним, отдёрнул руку. — За вознаграждение.

— Что? — Макеев моргнул.

— За вознаграждение. Вы же признаёте, что больше всего от странных манипуляций с кинжалом вашего сына пострадал мой кот? — спросил я, продолжая улыбаться.

— Я этого не отрицал и проведу серьёзный разговор с Геннадием, — процедил граф.

— Тогда вы согласны, что ваш сын потерял кинжал по собственной глупости, а глупость должна быть наказана? — Граф нехотя кивнул, а я продолжил: — Ну вот и отлично. В таком случае я отдам вам кинжал, если вы обязуетесь поставлять мне колбасу для этого прожорливого животного. Он ест только колбасу из «Весёлой свинки», — добавил я, разглядывая рукоять кинжала, украшенную редкими драгоценными камнями. Только сейчас заметил, что камни расположены в определённом порядке и несут вовсе не декоративную функцию.

— Хорошо, — немного недоумённо произнёс Макеев и добавил: — Клянусь своим даром, что буду обеспечивать колбасой из таверны «Весёлая свинка» поместье «Кошачья лапа» до конца моих дней. Пусть мой дар и моя магия будут мне свидетелями и покинут меня, если я нарушу эту клятву.

Вокруг него на мгновение закрутились огненные всполохи и погасли, частично впитавшись в руки графа. Серьёзная клятва, чего уж там. Зато мне больше не надо заботиться о том, чтобы накормить Савелия. Как только Макеев открыл глаза и глубоко вздохнул, я протянул ему кинжал.

— Ну вот, если это всё, не буду вас больше задерживать, — сказал я, скрестив руки на груди, показывая тем самым, что наш разговор подошёл к концу.

— Благодарю, Андрей Михайлович, — схватив кинжал, граф сунул его в пустые ножны на поясе. Значит, за этой своей семейной реликвией шёл и надеялся на определённый успех.

Он больше ничего не сказал, только бросил быстрый взгляд на стопку перевёрнутых фотографий и вышел из библиотеки.

Возле дверей его встретил, по всей видимости, Валерьян, потому что я услышал голос графа, который явно к кому-то обращался.

— Я забыл уточнить, а какую именно колбасу ест ваш кот? А, неважно, несколько видов пускай приносят. К тому же за кинжал ваш хозяин мог запросить гораздо больше, чем какая-то колбаса.

Голос отдалился. Ему начал что-то отвечать Савинов, но я уже не мог расслышать. Вздохнув, протёр лицо руками. Всё-таки я не готов постоянно встречаться с аристократами. Это не мой уровень, кто бы что ни говорил. Я привыкну, к своему положению же привыкаю, но пока это трудновато.

Ещё раз оглядев себя, только головой покачал. М-да, видок у меня тот ещё. Макеев, поди, решил, что я в той же рубахе хожу, в которой меня его сынок заставил по земле кататься. А, впрочем, какая разница, что он подумал, главное, у меня кот будет накормлен. Судя по цветущему виду графа, тапки он в скором времени отбрасывать не собирается, так что жить будет долго, и на это время Савелий оставит свои претензии мне насчёт еды для бедных котиков.

— Вот это было правильное решение, — деловито уточнил кот, спрыгивая со стола на пол. — А так как он не знает, что я предпочитаю розовенькую колбаску с капельками жира, то купит все виды, какие есть у Краснова, то и вы не будете обделены. А вообще, конечно, ты продешевил, Андрюша. За ритуальный кинжал мог бы с него содрать кучу денег. И Макеев бы заплатил, никуда бы не делся. Но так тоже можно. Он здоровый тип, проживёт ещё лет сто не меньше, так что вполне оплатит стоимость своей железяки, которой в меня его отпрыск тыкал.

— Нам колбаса достанется — это мне и Валерьяну? — спросил я машинально, направляясь к выходу из библиотеки. Нужно уже наконец переодеться, а то ещё кого-нибудь черти принесут, и что я буду делать?

— И ещё куче народа. Они сейчас как раз сюда всей толпой идут и настроены очень решительно, надо сказать. Но их понять можно, к замку привыкли, к поместью тоже, куда им идти-то? А что хозяин новый, так, поди, и к наследникам привыкать приходится, — философски произнёс кот, поведя ушами.

— Какая толпа? — я резко затормозил у двери, глядя на Савелия с подозрением.

— Вот эта, — злорадно ответил кот. — Три, два, один…

Дверь распахнулась, и перед ней встал Савинов, перегородив дорогу тем, кто пытался прорваться в библиотеку.

— Катерина! Что это ещё за новости? Я же сказал, что сообщу вам о решении Андрея Михайловича! — Валерьян с трудом сдерживался, чтобы не начать орать.

— А мы хотим, Валерьян Васильевич, чтобы он сам нам сказал, какие у нас перспективы! Мне нужно знать, девочкам нужно знать, даже вон, Гришке нужно знать, куда нам идти, в конце концов, — раздался красивый женский голос, в котором сейчас звучало раздражение.

— Валерьян Васильевич, какого чёрта у вас там происходит? — негромко спросил я, и за дверью воцарилось молчание.

— Вот, Катерина, дооралась? — мрачно спросил Савинов у женщины, которой я ещё пока не видел. Дворецкий выпрямился, одёрнул свой сюртук и развернулся ко мне лицом. — Старшие слуги замка пришли спросить у вас напрямую, смогут ли они вернуться в замок. У них был полный допуск, и защита их пропустила… Я не мог их остановить, простите, Андрей Михайлович.

— Пусть заходят, — ответил я, в течение минуты обдумывая свои дальнейшие действия. Замок огромный, и без слуг здесь, как ни крути, не обойтись. Это не мою двухкомнатную холостяцкую берлогу в порядке содержать. К осени замок точно в хлев превратится, если я ничего не придумаю.

Савинов тем временем отступил в сторону, и в библиотеку вошли несколько человек. Впереди всех шла высокая, статная женщина лет тридцати. Красивая, фигуристая. Если бы не обстоятельства, то я бы, возможно, за ней приударил. Но так как Катерина будет работать на меня, то такие мысли лучше сразу засунуть куда подальше. Вот даже молодой Макеев не гадит там, где живёт. Он мои земли для этого предпочитает.

— Эту боевую тётку, которая почему-то язык проглотила, зовут Катерина Михайловна Петрова, — усмехнувшись, представил стоящую передо мной женщину Савинов. — Она была экономкой у Марка Анатольевича. А до неё это место занимала её мать, а до матери — бабка…

— Я понял, спасибо, — подняв руку, я прервал Савинова и посмотрел Катерине в глаза. — Вы же понимаете, что, пока не будут утрясены все формальности, я не смогу вам платить жалованье?

Катерина продолжала молча меня разглядывать, и я невольно начал нервничать. Почему она молчит? Ещё пять минут назад её из-за закрытых дверей было слышно. Тем временем, поняв, что от их предводительницы мало толку, вперёд вышла женщина лет пятидесяти на вид.

— Меня зовут Клавдия Ивановна, я мать вот этого оболтуса, — она указала на молодого человека, в этот момент внимательно меня разглядывающего. — Спиридоновы мы. Как и многие другие слуги, поколениями служили в Блуждающем замке. Наверное, только повар сбежал, но он не местный был, его Марк Анатольевич из Франции выписал, когда ещё не увлекался… хм, в общем, пока не увлекался. А я — кухарка. И вот что вам скажу, Андрей Михайлович, нам некуда идти, мы же с рождения в этом замке. А к другому дому ещё привыкнуть надо, и не факт, что получится. Так что мы согласны рискнуть. А насчёт еды не беспокойтесь, мы за последние месяцы на одной гречке сидели, так что особо привередливыми нас не назовёшь.

— Сколько всего слуг? — спросил я, поворачиваясь к Савинову. Вроде бы именно дворецкий отвечает вообще за всех слуг.

— С конюхами — пятьдесят семь, ваша милость. Но это без охраны. Охранников нужно будет заново нанимать, когда всё наладится, — сразу же ответил Валерьян. — Конюхи пока точно не придут. Не понятно, что будет с лошадьми. Я им денег немного выделил, на первое время хватит, а там всё и решится. Если что, таких опытных работников Илья Воронов не выгонит, у себя пристроит.

— Ну хорошо, — я потёр лоб. — Тем более что скоро нам «по-дружески подарят» кучу вещей, в том числе и продукты. Да и гречки полно. Если её хотя бы через день готовить, то еды должно хватить, — при слове «гречка» все теперь уже мои слуги поморщились, но промолчали. Понимают, что без этого пока никуда. — Я так понимаю, допуск есть у всех слуг?

— Да, Андрей Михайлович. И это даже хорошо, что вы приняли такое решение. Я сегодня же, с вашего позволения и от вашего имени приму клятву пылающей крови у каждого, — Савинов улыбнулся.

— Думаю, так будет лучше, — я уже хотел сделать ручкой так, вроде, ну, можете идти, я вас отпускаю, но в этот момент отмерла Катерина.

— Валерьян Васильевич, — она перевела взгляд на дворецкого, и в её глазах полыхнула ярость. — Вы что, совсем охренели? Вы что не видите, что надето на его милости? — она повернулась ко мне. — Мы сейчас всё исправим, Андрей Михайлович, не переживайте. В доме полно одежды, а в штате есть пара белошвеек. Снимайте эти лохмотья, вам больше не придётся позориться.

Она сделала шаг в мою сторону, словно хотела сдёрнуть с меня эту злополучную рубашку. Я начал отступать, затравленно оглядываясь по сторонам, видя, что остальные слуги в общем-то согласны с этой фурией. И вот только сейчас, под злорадный смех Савелия, мне пришло в голову, а не погорячился ли я, возвращая слуг в дом одним махом? Может, стоило их ещё немного в Матвеевке помариновать?