Бунтарка и Хозяин Стужи

❄ Глава 15 ❄

Ливия Селланд

Последнее, что я помнила — тяжелый, спертый воздух, сжимающийся на шее удушливым кольцом. Давящий гораздо страшнее ошейника, который я так стремилась снять, а после пришла темнота. Сейчас же я из этой темноты выплывала, покачиваясь на волнах какого-то странного, удивительного умиротворения. Мне не было холодно, напротив — я чувствовала себя так спокойно, так хорошо… Чьи-то сильные пальцы сжимали мои, и это прикосновение будто возвращало меня к жизни. Я уцепилась за него, чтобы открыть глаза, хотя веки казались тяжелыми, а в груди до сих пор стояла тяжесть удушливой горечи.

Комната была погружена в полумрак, но заливающая ее предрассветная синева говорила о том, что ночи еще недолго быть полновластной хозяйкой. Сглотнув сухую тяжесть, я повернула голову и обнаружила, что мою руку в самом деле держат в своей ладони. Наверное, если бы во мне были силы, я бы удивилась, сейчас же просто смотрела на Хьяртана, который, по всей видимости, задремал в придвинутом к моей кровати кресле. Я снова перевела взгляд на наши соединенные пальцы, слегка шевельнула ими, и его величество тут же вскинул голову.

— Ливия, — хрипло, со сна — как бывает, когда выныриваешь из него внезапно, произнес он. — Вы очнулись.

Я уловила в его голосе нотки облегчения и поинтересовалась:

— А что, могла не очнуться?

Его ладонь сжала мои пальцы чуть сильнее и тут же расслабилась. Впрочем, это не помешало ярости отразиться на его лице.

— Свечи в вашей комнате подменили. Фитили пропитали редчайшим ядом, оммар-оз’эрт. Он создается из крови гротхэнов.

Ладно, предположим, если бы меня попытались отравить чем-то попроще, легче бы мне точно не было, но разве…

— Разве кровь гротхэнов не застывает сразу после их смерти?

— Застывает. Превращается в лед, теряет свои свойства. Ни одного плененного гротхэна за последние два столетия в Драэре не было.

— Сколько же этому яду лет?

— Много. — Хьяртан помрачнел еще сильнее. — Ливия, простите меня.

Я приоткрыла рот, но потом только головой покачала.

— Может быть, я умерла и брежу?

Он улыбнулся моей шутке. На миг. А после помрачнел снова.

— Этого я бы себе точно никогда не простил. Впрочем, простить то, что вам пришлось пережить… — Он сжал зубы, на скулах заиграли желваки. — Я мог бы опоздать на пару минут, и тогда…

Снежный не стал договаривать, и без того становилось понятно, что тогда мы бы с ним уже не разговаривали, а мой брат узнал бы обо всем только утром. О том, что он снова стал сиротой. При мысли об этом меня основательно пробрало, настолько, что я невольно повысила голос:

— Удалось выяснить, кто это сделал?

— Служанка, которая принесла свечи, мертва.

Я приложила руку к губам.

— Но я это обязательно выясню, Ливия. Никто не смеет причинять боль моим близким.

Вот теперь впору было действительно открывать рот, как деревенской простушке, но я настолько навпечатлялась за последнее время, что даже заявление от Снежного приняла, как факт. В конце концов, этот мужчина меня спас… опять. Он сделал моего брата счастливым. Он исцелит его — точнее, его исцелит его лекарь, но это дело десятое.

Но даже если убрать все это как вполне очевидное, никто не заставлял его сидеть рядом со мной сейчас и ждать, пока очнусь. Он вполне мог оставить рядом со мной Каэтана или его помощника, или даже Дороту пригласить, но пришел сам. Не просто пришел, он сидел и держал мою руку в своей… наверное, все это время.

Нужно быть совсем слепой, чтобы не видеть его ко мне отношения. И, пожалуй, своего к нему тоже. Возможно, мне просто стоит попробовать… дать нам шанс не расстаться врагами?

— Сейчас допрашивают всех, кто общался с ней за последнее время, — продолжил он, а я неожиданно даже для себя произнесла:

— Как думаете, у нас с вами есть шанс общаться так, чтобы при этом ни один из нас не был при смерти?

Хьяртан приподнял брови, улыбнулся, а после все-таки не выдержал и рассмеялся. Удивительно, какой у него был заразительный смех. Я недолго держалась, прыснула тоже, а после хохотала как сумасшедшая, вытирая выступившие на глаза слезы.

— Вы удивительная девушка, Ливия, — произнес он, отсмеявшись. — Только вы можете шутить после того как вас чуть не отравили.

— Но не отравили же, — резонно заметила я. — Так что мне, теперь совсем не шутить?

Мы замолчали, вглядываясь друг в друга, и я окунулась в мысль, что за эту ночь мы стали значительно ближе, чем, кажется, за все время нашего знакомства. Вот как такое объяснить? Ты смотришь на мужчину и видишь один образ: резкого, жесткого правителя, которому наплевать на чувства, для которого важна только власть, а потом он раскрывается с таких сторон, о которых даже подумать не могла.

— Зачем вы за мной пошли? — спросила я. — Оставили гостей…

— А почему вы спрашиваете, Ливия?

Как бы это еще объяснить, чтобы не позволить лишнего. Себе. Своему сердцу, которое, кажется, окончательно сошло с ума и бьется, как сумасшедшее. Или это последствия отравления?

— Мне просто интересно.

— Просто интересно, — он усмехнулся, и я еще отчетливее увидела залегшие под его глазами темные круги. Это основательно встряхнуло и вернуло в реальность: ему было нехорошо еще вчера, на балу. Потом он всю ночь просидел со мной, а сейчас… Сейчас даже не спрашивает и не говорит ничего, хотя может просто наклониться и взять мою силу. Она ведь ему нужна.

— Просто интересно, — подтвердила я. — Что вы скажете, если я попрошу вас меня поцеловать?

Кажется, я никогда не видела его снежное величество таким удивленным. Если не сказать изумленным, хотя он тут же снова нацепил свою маску, подо льдом которой трудно что-либо угадать, и произнес:

— Сейчас это не лучший вариант для вас, Ливия.

— Не лучший вариант для меня? Или для вас? Боитесь, что я снова упаду в обморок, и мы продолжим традицию наших свиданий в постели?

Гм, звучит. Я даже покраснела слегка после того, как это сказала, а Хьяртан покачал головой:

— Вы не перестаете удивлять, Ливия.

— И не говорите… Сама себе удивляюсь, но близость смерти — она здорово проясняет мысли и позволяет на все посмотреть под другим углом. Вот вы, например, себе не простите, если со мной что-нибудь случится, а я — если с вами. Поэтому похоже, нам придется как-то договориться.

Выпалив все это, я даже дыхание затаила: что ответит? Снова наденет свою ледяную броню или…

— Я не стану вас целовать после того, как вас чуть не отравили.

— Если вы меня не поцелуете, вас поцелую я. И потом вам придется мучиться совестью еще и за то, что вы заставили девушку после отравления напрягаться. Тянуться к вам… бегать за вами по комнате, ловить и целовать! — последнее я выдала почти возмущенно, хотя возмущения во мне не было ни капли. Настойчивости — пожалуй, да. Я в самом деле была намерена бегать за ним по комнате, потому что если я не поцелую его сейчас, он упадет прямо здесь.

И будем мы с ним рядышком лежать.

— Зачем вам это? — Он пытливо заглянул мне в глаза.

— Потому что не хочу объяснять вашим воинам, почему в моей комнате бездыханное тело его величества, — хмыкнула я. — Ну а если серьезно, я просто хочу вас поцеловать. Такой ответ вас устроит?

Почему-то сказать это было сложнее всего. Но еще сложнее оказалось признать, что это правда, а не ухищрение просто для того, чтобы он меня поцеловал.

Дожили! Уговариваю Снежного меня целовать…

Мысль оборвалась вместе с состоявшимся все-таки поцелуем, на который я, признаться, уже не надеялась. Нежным и властным, захватывающим и выпивающим остатки сомнений из глупой меня, которая решила, что… А, неважно! Я подалась вперед, навстречу жестким губам и колючей магии, ударившей в меня, на которую моя собственная сила привычно отозвалась солнечным теплом. Хьяртан оторвался раньше, чем я успела это ощущение распробовать. Распробовать по-настоящему, не сопротивляясь всеми фибрами души, не пытаясь его оттолкнуть или спасая его жизнь.

Просто целуя…

Оторвался он от меня с трудом, это было видно по его лицу: по разгорающемуся в глазах голоду, голоду мужчины по женщине. По внезапно пересохшим губам, которые он плотно сжал, чтобы не повторить то, что только что было.

— Куда же вы? Я еще ничего не поняла.

— Это не шутки, Ливия. — Его Снежность был серьезным. Серьезнее некуда. — Я не намерен рисковать вашим здоровьем.

— Даже ради своего?

— Даже ради своего, — он нахмурился.

— Не хмурьтесь, — попросила я, касаясь кончиками пальцев залегшей между бровями складки. — Вам не идет.

Хьяртан перехватил мою руку.

— А еще… я не чувствую, что во мне стало меньше сил. — Удивительно, но я правда не чувствовала себя хуже, чем еще минуту назад. Казалось бы, после того, что случилось, малейшая потеря силы должна отозваться резким головокружением или чем-то еще похуже, но… нет. Больше того, когда он меня целовал, я не уловила, что магия от меня утекает, как обычно. В этот раз его и моя магия будто столкнулись, вплелись друг в друга… Странные ощущения. — Вы это почувствовали?

Снежный задумчиво посмотрел на меня.

— Честно? Не успел почувствовать ничего, кроме вкуса ваших губ, Ливия.

Я слегка покраснела.

— Но вы чувствуете себя лучше?

Выглядел он определенно лучше. Гораздо лучше, чем до нашего странного поцелуя.

— Да, — хмыкнул Хьяртан. — Поразительно.

— Но такое возможно? Возможно, чтобы я отдавала вам силу и не теряла сознание?

— До этого момента я думал, что нет. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Но с вами же все не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Такая уж я, — я пожала плечами.

А потом, не дожидаясь ответа, все-таки приподнялась, подалась вперед и поцеловала его сама. И снова окунулась в новые, незнакомые для себя ощущения, когда моя магия мягко втекает в него, а его — колючая, царапает мою суть, но больше не разрушает. Сила Снежного врывалась в меня так же яростно, как он врывался поцелуем в мой рот, но это больше не разрушало, напротив: я будто тоже наполнялась изнутри. Новой, чужой магией. Его магией.

Как будто между нами происходил… равноценный обмен.

Кажется, он подумал о том же самом, потому что широко распахнул глаза, а после, коснувшись пальцами моих скул, углубил поцелуй, и я ему это позволила.

Не представляю, сколько мы так целовались — минуту, а может быть, вечность. Знаю только, что, когда он оторвался от моих губ, они полыхали кострами.

— Если продолжу, уже не остановлюсь, — хрипло выдохнул он и поспешно поднялся. — Вам сейчас лучше отдохнуть.

Да. Мне определенно лучше отдохнуть. Подумать над тем, что это только что было, а потом — еще раз. Потому что еще парочка-другая таких поцелуев, и все. Я пропаду окончательно, заблужусь в этой бесконечной метели, которой горят его глаза, когда пробуждается снежная магия, и потеряюсь в ледяном урагане по имени Хьяртан-Киллиан Эртхард.

— Как проснетесь, вас навестит Каэтан, — произнес он. — А вечером я приглашаю вас на прогулку по Леверне. В праздничные дни столица особенно красива.

Все, на что меня хватило после его приглашения — это пару раз моргнуть. Его величество же, воспользовавшись моим замешательством, улыбнулся:

— Скрывать вашу красоту я тоже больше не намерен, нэри Селланд. Кроме того, вы правильно сказали, пора заканчивать с постельными свиданиями и переходить к настоящим.

Свидание?!

— Прежде чем я уйду… ваша мама никогда не была в Эрнхейме. Казнь, о которой вам рассказала Хелена — история преступницы из Борга, которая не имела никакого отношения к вашей семье. Просто хочу, чтобы вы это знали.

Его величество вышел раньше, чем я успела опомниться. Оставив меня в таком фейерверке чувств, что по сравнению с ними все праздничные салюты казались просто далекими искорками из детской хлопушки.

В Леверне, столице Драэра, я никогда не бывала. Видела только картины с изображением красоты центрального города Севера — шпили и башенки домов в несколько этажей, возвышающиеся над вымощенными булыжниками мостовыми, узкие улочки и широкую центральную, выгнутые и покатые спины мостов. Все это, разумеется, не шло ни в какое сравнение с тем, что я увидела на самом деле. Праздничная столица, украшенная гирляндами и самыми разными игрушками, манила уютом теплых окон домов, за которыми тоже переливались мерцающие искорки украшений. Где-то — было видно сразу — магических, а где-то — подсвеченные самыми обычными свечами нанизанные на ниточки украшения.

Мосты через реку Руна, набережная которой протянулась, кажется, через весь город, тоже были украшены, и помимо фонарей над ними раскинулись паутинки такой красоты, что мне стоило немалых усилий не задирать голову и не глазеть на все это с восторгом ребенка, впервые добравшегося до магазина игрушек.

Издалека виднелись подсвеченные вечной магией шпили-башенки храма Богини-матери, река, которая так и не замерзла — здесь климат был гораздо мягче, чем в Борге или в Эрнхейме — отражала все это великолепие и несла свои воды, мягко покачивая на них огоньки фонарей и украшений.

Грохотали колеса экипажей, отовсюду слышался смех, возбужденные счастливые голоса, мимо нас проходили семьи, пары, друзья — счастливые-счастливые люди, и из-за этого мне начинало казаться, что я попала в какую-то сказку. Совершенно в другой мир, где есть только тепло, любовь, уют, счастье и доброта. Но даже если отбросить все эти ощущения, я совершенно точно была в сказке. Иначе как объяснить, что идущий рядом со мной Снежный, правитель Драэра, так же, как самый обычный мужчина, улыбался прохожим, засматривался на витрины, на прилавки ярмарочных палаток, где продавались самые разные угощения. А еще я просто держала его под руку, будто мы были самой обычной парой: такой же, как попадавшиеся нам навстречу счастливые, раскрасневшиеся молодые люди.

Воинов он с собой не взял, и это еще больше выбивало его из привычного в моих глазах образа.

— Вы не боитесь, что вас узнают? — спросила я, когда мы зашли на мост и, хрустя свежевыпавшим снегом, медленно направились вдоль тяжелых узорчатых ограждений.

— Этого я точно не боюсь, — усмехнувшись, ответил он. — Люди гораздо больше заняты собой, чем может показаться. Больше того, им даже в голову не придет, что я могу путешествовать без сопровождения. Но даже если вдруг такое случится, почему я должен этого бояться, Ливия?

Он посмотрел на меня так, что я сразу захотела сменить тему. Слишком пристально. Слишком проникновенно. Как-то гораздо глубже, чем я рассчитывала.

Но я уже не представляла, на что рассчитывать — после его ухода, после таких поцелуев я должна была чувствовать себя как выжатая тряпочка, и мигом заснуть, я же чувствовала себя такой бодрой, что впору вставать и скакать по комнате, как горной козе. Во мне невесть откуда взялось столько сил, что моменты отравления окончательно стерлись, потускнели, как пролежавшая в земле с пяток лет монета.

Я даже заснула не сразу, проспала всего пару часов и все равно чувствовала себя наполненной, пылающей, яркой. Моя сила, пожалуй, никогда не горела во мне так, как сейчас, и вечером я собиралась спросить о том, когда же мы займемся моим обучением.

Обладать такой силой и не владеть ею — опасно, а я не хотела никому причинить вред. Даже случайно. Поэтому и собиралась об этом поговорить, но, стоило мне увидеть столицу, после перехода через созданный Хьяртаном портал, как все мысли разом вылетели из головы.

От такой красоты. От чувств. От осознания всего происходящего.

— А чего вы боитесь, если не этого? — я все-таки попыталась перевести тему.

— Отвечаете вопросом на вопрос? — Он остановился, развернулся, закрывая меня собой от ветерка с реки, пытающегося покусать за щеки. — Что ж, я не против ответить первым. Боюсь не оправдать возложенные на меня обязанности правителя. Боюсь подвести своих близких и тех, кто мне доверяет. Боюсь однажды не выстоять в схватке с гротхэном.

Я изумленно распахнула глаза.

— Удивлены? — Хьяртан усмехнулся. — Или разочарованы?

Я была настолько потрясена — даже не столько его словами, сколько его откровенностью, что не сразу уловила их смысл. Потом, когда уловила, возмущенно выдохнула:

— Разумеется, нет! Я просто не ожидала… такого ответа. Не ожидала, что вы будете так говорить обо всем.

Он приподнял брови, снова вплавляясь в меня взглядом, и я поспешно опустила глаза. На его затянутую в перчатку руку, лежащую на перилах. Не знаю, как насчет меня, но сердце точно скакало горной козой. Рядом с ним.

— Еще я боюсь, что вам не понравится свидание. Что вы представляли себе все несколько иначе.

Я вскинула голову, пытаясь понять, не шутит ли — но нет. Не шутил. Честно говоря, я и правда представляла наше свидание более… официальным и строгим, что ли. Возможно, путешествие на экипаже в сопровождении воинов, а после — какое-нибудь оцепленное для нас двоих место, где можно посмотреть на красивые фейерверки или что-то вроде этого. Но даже в самых смелых мечтах оно не было таким. Простым. Уютным. По-настоящему романтичным — когда только мы вдвоем, и никого кроме, а начинающийся легкий снег путается в его темных прядях, оседает на лацканах пальто.

— Это идеальное свидание, — тихо сказала я. Тихо, но очень искренне, а лицо Хьяртана в этот момент озарила улыбка.

— Подождите. До самого главного мы еще не добрались, — он чуть наклонился в сторону. — Видите тот дворец? Это городская резиденция, в которой мне приходится бывать достаточно часто. Решать всякие скучные дела и встречаться со скучными государственными деятелями.

Я с трудом сдержала смешок, проследила за его взглядом и кивнула.

— А теперь смотрите чуть дальше и чуть выше. Это Холм Воссоединения. Считается, что те, кто однажды поднялись на него и выразили желание связать свои жизни навеки — будут связаны через года, времена и пространства. Красивая история, но на самом деле это еще и очень красивое место. С него вся Леверна кажется игрушечным городишкой. Хотите там побывать?

Подняться на Холм Воссоединения? При одной только мысли о том, какой там может быть вид, у меня захватывало дух. Не говоря уже о том, что там мы будем совсем одни… Вот тут дух захватывало еще сильнее, и не просто захватывало, а возникало такое ощущение, когда на отлично раскачанных качелях летишь вниз на все возрастающей скорости. Папа меня так катал во дворе, а я во весь голос визжала от страха и восторга и от этого безумно-прекрасного ощущения скорости, вихря, подхватывающего тебя у самой земли и подбрасывающего вверх, чтобы спустя мгновение я снова оказалась в руках самого близкого человека…

Так, о чем это я вообще?!

Какой близкий человек, Ливия?

— Мы туда придем примерно к утру, — заметила я. — Леверна гораздо больше, чем Борг, да и к тому же, на холм не так легко подняться.

— Разумеется, нелегко, — со смешком отозвался Снежный. — И идти туда примерно столько, сколько вы сказали. Но это если у вас нет…

Он чуть повел рукой, высекая первые искорки перехода.

Точно. Портал! Он же может открыть его в любую точку, как я могла забыть? Вот тут впору краснеть, но у меня и так уже щеки пылали, от зимней погоды и от собственных недавних мыслей, поэтому я только закусила губу.

— Вы научите меня так же? Я имею в виду… я почти ничего не знаю о своей магии, солнечная магия способна на такое?

— Она способна на многое, — Хьяртан прищурился. — И да, разумеется, я помогу вам и обуздать вашу магию, и раскрыть все ее грани. Но я все еще жду вашего ответа, Ливия.

Снова это ощущение, перехватывающее дыхание в груди, когда взлетаешь и… Мне кажется, я даже глаза закрыла, когда ответила:

— Хочу. Очень!

И спустя мгновение уже смотрела на красоту Леверны с самой высокой точки за городом. Судя по небольшим домишкам чуть поодаль внизу, вот тут заканчивалась столица и начинались предместья Диких земель, куда на Севере лучше не соваться без сопровождения. Как раз в Диких землях впервые начали появляться гротхэны, а заодно и Бродячие метели, которые возникали даже в солнечные дни, когда на небе ни тучки — просто снег взмывал ввысь, закручивался вихрями и бесновался. Поэтому именно с этой стороны столицы стояла такая серьезная застава — ее тоже было видно, если посмотреть в другую сторону, но в ту сторону, где светлая пелена снега сливалась с ночью, смотреть было совсем не интересно. Гораздо интереснее — на столицу, которая сейчас казалась бескрайней и бесконечной.

Залитая огнями, припорошенная снегом, потягивающаяся спинами мостов, как кошечка, и безумно-безумно прекрасная.

— Ну как? — с улыбкой поинтересовался Снежный. — Ваше согласие того стоило?

— Да! — восхищенно выдохнула я.

Несмотря на то, что сапожки по щиколотку утопали в снегу, а ветер, казалось, должен был нас сносить на такой высоте, ни холодно, ни ветрено не было: Хьяртан поставил щит, оберегающий нас от буйства природы, и теперь мы смогли спокойно наслаждаться видами.

— Вот там мы только что шли, — он улыбнулся, указывая на ленточку оживленной улицы. — А вот тут стояли.

Величественный мост отсюда казался совсем крохотным, и я улыбнулась тоже.

— А вот ваш дворец для скучных заседаний, — не удержалась от шпильки.

— Запомнили. А вот те башенки видите? Это магический университет Драэра. Я в нем провел пять лет, с двенадцати и до семнадцати.

— Ого! — воскликнула я.

Я знала, что маги учатся в школах сызмальства, а про университеты знала мало. Во-первых, магов-женщин все равно обучали дома, а во-вторых, потому что считалось, что моя магия слишком слабая для обучения. Теперь же меня будет учить… его величество. С ума сойти!

— Вам нравилось учиться? — повернулась к нему.

Хьяртан пожал плечами:

— По большей части да. Я любил раскрывать свою силу, а вот теорию не любил. Это было еще скучнее, чем сейчас в том дворце.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Прогуливали? — спросила и смутилась, а вот Снежный не смутился вовсе.

— Какой же студент не прогуливал хотя бы раз? Мы с друзьями сбегали в небольшое, но уютное заведение, которое обожали все наши. Там подавали такие колбаски… м-м-м! Мне кажется, я никогда вкуснее не ел.

— У вас очень вкусно готовят, — вступилась я за поваров Эрнхейма.

— Не стану отрицать. Но вкуснее тех колбасок я все равно ничего не пробовал. Должно быть, все дело в чувствах: тогда я еще был восторженным мальчишкой, свободным, не решающим за других, что им делать, а что нет.

— Что же изменилось сейчас? — Я приподняла брови.

Хьяртан снова пожал плечами:

— Наверное, все.

— Вы как никто другой обладаете свободой, — заметила я. — Распоряжаться своей жизнью так, как того хочется вам.

Наши взгляды снова встретились, и я замерла. Вот оно, то самое ощущение, когда летишь вниз, когда на тебя так смотрит мужчина. Мужчина, которого твое глупое сердце почему-то хочет назвать своим.

К счастью, этот взгляд был недолгим, Хьяртан снова улыбнулся и кивнул мне:

— Знаете что, Ливия? Вы правы! Предлагаю поесть колбасок!

— Что, вот просто так… взять и поесть?

После случившегося на балу мне уже рассказали, как проверяется вся еда и питье в Эрнхейме, и если представить Хьяртана просто гуляющим со мной по улицам я уже могла, то просто поедающего колбаски…

— Мы, разумеется, можем все усложнить. Взять их в замок, проверить на яды, — он словно читал мои мысли, — но к тому моменту, когда их можно будет есть, они уже остынут, а мои повара сильно обидятся, поэтому я предлагаю рискнуть.

Кто вы и куда дели его снежное величество?

К счастью, я этого не сказала, потому что колбаски и впрямь оказались невероятно, умопомрачительно вкусными. Вкусным оказался и фруктовый напиток с травами, кружки с которым были присыпаны по краям липким сахаром, и горячий картофель — только что из дровяной печи, и соленья. Вот тут я вынуждена была с ним согласиться: ничего вкуснее никогда не ела! И пусть на меня Дорота обижается, а его величество смотрит, как на обжору, но я попробовала все! Даже вторую колбаску в себя утрамбовала, хотя она уже явно была лишней. После нее из-за дубового стола я выползала, как шарик на ножках, продолжая дивиться тому, как просто венценосному величеству пообедать при всех, чтобы никто не заметил. Достаточно просто немного сменить говор и сесть напротив меня спиной к залу.

После ужина мы еще немного побродили по Леверне, которая по случаю праздников даже не думала засыпать, а потом, прямо с центральной площади, где даже умудрились слепить снежника с круглыми конфетками вместо глаз, вернулись в Эрнхейм. Сразу к моим покоям.

Это был настолько резкий переход: вот мы стоим, раскрасневшиеся, довольные, глядя, как ребятня устроила бой снежками, и вот уже здесь, у дверей в мою комнату. Снежный распахнул их передо мной, снимая защитные заклинания, которые лично ставил перед прогулкой.

— Я пришлю вашу охрану, — произнес Хьяртан, окончательно преображаясь в гораздо более знакомого мне Снежного.

— Благодарю, — тихо ответила я. Не представляя, что еще добавить, потому что это «благодарю», казалось, вместило весь спектр моих чувств. Даже тех, о которых я запрещала себе думать, а пока я продолжала это себе запрещать, его величество наклонился и коснулся губами сначала моих губ. А после — моих слегка озябших пальцев.

— Доброй ночи, Ливия.

— Доброй ночи, Хьяртан.

Я сама не поняла, как это из меня вырвалось, но взгляд его в тот же миг потеплел снова. Этот взгляд я и унесла с собой в комнату, и, кажется, даже в сон. Потому что перед тем, как заснуть, я касалась пальцами припухших губ и понимала, что горят они вовсе не от мороза. Так же, как и пальцы.

Так же, как и я вся.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Уйти, позволить дверям за ней закрыться оказалось невыносимо сложно. Еще сложнее было прервать поцелуй, который так не хотелось прерывать. Коснуться губами кончиков пальцев и тут же отстраниться и вовсе стало подобно пытке. В мыслях Хьяртан рисовал постель со смятыми простынями и разгоряченную, распаленную его ласками бунтарку. Думал о поцелуях, которыми покрыл бы все ее тело, каждую впадинку, каждый соблазнительный изгиб этого совершенства… Но пришлось довольствоваться кончиками пальцев, мимолетным прикосновением к теплым губам, после чего Снежный пожелал ей доброй ночи и проводил полным сожаления взглядом.

Он ушел, понимая, что не может позволить себе то, о чем мечтал и как несдержанный мальчишка продолжает мечтать. Ливия была не похожа на нэри, которые всегда его окружали, и ждать, что она даст ему то, что любая другая отдала бы с восторгом и радостью, было глупо. Хьяртан боялся ее напугать, боялся, что из-за его несдержанности она снова отдалится, и еще больше страшился, что, испугавшись, снова назовет чудовищем.

Нет, он не позволит желаниям и чувствам одержать верх над здравым смыслом. Ливия Селланд — чистая, невинная девушка и не заслужила роли любовницы.

Даже правителя.

— Отвечаете за нее своими жизнями, — предупредил он стражников и, в последний раз оглянувшись на двери, за которыми исчезла самая невероятная в мире девушка, быстро зашагал по пустынной галерее.

К досаде, что не может быть с ней рядом, примешивалась и злость из-за собственного бессилия. Поиски твари, пытавшейся навредить Ливии, пока ни к чему не привели. Служанка, принесшая в комнату свечи, мертва, и никто из прислуги не видел, чтобы она с кем-нибудь пересекалась. Замок не покидала, ни с кем из придворных не встречалась. Убиралась в гостевых покоях и на кухне, господ сторонилась. Замкнутая, робкая тихоня, в руках которой непонятно каким образом оказался редчайший смертельный яд.

Кто пытался уничтожить Ливию? Где искать эту мразь?!

Что же касается событий, приведших к знакомству с нэри Селланд, он по-прежнему ни ларга не помнил. Ни одно из зельев Каэтана не помогло. Ни то, что лекарь прописал бунтарке, ни даже более сильные… Ничего.

Рассказывая Ливии о своих студенческих годах в Леверне, Хьяртан вспомнил о лавке зельевара, в которую в те времена бывало наведывался с друзьями. Как же его звали? Норд Квидо, кажется… Он торговал не только исцеляющими снадобьями, но и другими, куда более интересными для студентов зельями. Те, что помогали не спать и просиживать за учебниками до самого утра, укрепляли память, а иные даже усиливали в Снежных магию, что было весьма полезно во время состязаний и экзаменов. Не все зелья считались безопасными, а некоторые и вовсе были запрещены. Узнай градоначальник, чем ночами приторговывает норд Гвидо из-под полы, и лавку тут же закрыли бы, а самого зельевара судили.

Хьяртан сохранил его тайну, потому что и сам в студенческие годы порой пользовался его услугами. Так почему бы не тряхнуть стариной и не воспользоваться снова? Вдруг в арсенале норда Квидо отыщется то, что ему поможет, раз уж зелья Каэтана оказались бесполезны.

Пройдя через портал, завертевшийся снежным вихрем, его величество вернулся в столицу. Лавку, угнездившуюся в конце уединенной, тихой улочки, отыскал быстро и, не обращая внимания на то, что в окнах не мелькает даже отблесков света, громко постучал.

Раз, другой… Тишина.

— Ну же, — пробормотал Хьяртан. — Только не говори, что ты отправился к Богине-матери…

Сжав руку в кулак, он снова ударил по хлипкой створке. В соседнем доме недовольно зашипела кошка, раздались возмущения соседей. Но Хьяртан не обратил на них внимания, наконец уловив за дверью тихие, шаркающие шаги и приглушенное ворчание.

Еще несколько секунд ожидания, и перед ним предстал норд Квидо собственной сонной и явно недовольной персоной. В длинном ночном одеянии и остроконечном колпаке зельевар выглядел забавно, но Хьяртан даже не улыбнулся. Сейчас ему было не до внешнего вида хозяина зельевой лавки.

— Что вам надо? — В полумраке Квидо не узнал в нежданном посетителе самого главного в Драэре Снежного. И даже приподняв керосиновую лампу и повнимательнее вглядевшись в лицо Хьяртана, не выказал должного почтения. — Вы знаете, который час?!

Еще в те далекие времена, пятнадцать лет назад, зельевар не мог похвастаться острым зрением и сейчас без пенсне, впотьмах едва ли мог понять, кто перед ним.

— Не такой уж и поздний, — спокойно проговорил Хьяртан и, так и не дождавшись приглашения, прошел в лавку. — Много времени я у вас не заберу. Мне нужна ваша помощь, норд Квидо. Нужно что-то, что помогло бы мне вспомнить.

Снежный не стал вдаваться в подробности, как и признаваться пожилому зельевару, кто он. Коротко рассказал о своей проблеме, добавив, что ему нужно как можно скорее найти решение.

— Ничем не могу помочь, светлейший, — прошаркав до прилавка, сказал мужчина. — Я торгую лекарствами. Могу предложить зелье от мигрени или подагры. Помогу справиться с бессонницей и даже подсоблю в проблемах более деликатного… кхм… постельного характера. — Зельевар вздохнул и не без зависти покосился на Хьяртана. — Впрочем, в вашем возрасте это точно не нужно… А больше мне вам помочь нечем.

— Мне прекрасно известно, норд, чем вы торгуете и торговали раньше. Я был студентом университета Леверны, вместе с друзьями не раз к вам обращался. — Хьяртан приблизился к прилавку, за которым, тяжело на него опираясь, стоял зельевар. — И все эти годы хранил вашу тайну. Я не уйду отсюда, пока вы мне не поможете. Хотите вернуться в постель, да еще и с кошельком, полным золота, дайте то, что мне нужно. Вам прекрасно известно, какими настойчивыми могут быть Снежные. Отступать мы не привыкли.

Некоторое время старик молчал, отчего Хьяртан чувствовал, как начинает терять терпение. Подумывал припугнуть его арестом, когда зельевар, тяжело вздохнув, пробормотал:

— Ладно. Сейчас принесу.

Толкнув неприметную на первый взгляд дверцу, растворился в темном проеме. Вернулся спустя несколько минут с пузырьком, наполненным янтарного цвета жидкостью.

— Принимайте ежедневно по три капли. В одиночестве, — предупредил зачем-то, а после, поправив соскользнувшее с носа пенсне, пояснил: — Это снадобье введет вас в транс, поможет проникнуть в потаенные уголки вашего подсознания. Но! — Зельевар возвысил голос. — Не больше трех капель, иначе можете себе навредить. Я вас предупредил.

Кивнув, Хьяртан забрал зелье, взамен бросив на прилавок увесистый кошель с монетами.

— Благодарю, норд Квидо.

— Идите уже, — ворчливо отозвался старик, не подобревший даже при виде щедрого вознаграждения.

Проводив полуночного покупателя до выхода, не теряя времени закрыл за ним дверь.