Будь осторожен в своих желаниях

Глава 13 ЯПОНИЯ, Киото День одиннадцатый

Настя проснулась с нестерпимой болью в шее и спине. Не открывая глаз, она попыталась потереть ноющие участки и тут же обнаружила причину всех ее неприятностей. Оказывается, вместо подушки у нее под шеей была какая-то небольшая странной формы деревянная конструкция. Девушка вытянула из-под головы деревяшку и стала ее разглядывать. Ей показалось, что где-то она уже видела подобное, то ли в кино, то ли в книге.

Настя потерла глаза, пытаясь сбросить с себя остатки сна, села на постели и стала осматриваться. Комната была небольшая, практически без мебели, с несколькими бамбуковыми ширмами-перегородками. Лишь в углу расположился компактный столик, на подобии туалетного, на котором стояло небольшое овальное зеркало. То же, на чем спала девушка, с натяжкой можно было назвать постелью. Это скорее был тонкий матрас, разложенный прямо на полу.

– Ну конечно, – Настю наконец-то посетило озарение, – мы в Японии… А это… – она снова покрутила в руках деревяшку. – Это, кажется, «подушка»… Но вот спят на ней… Гейши? – у Насти вырвался сокрушенный вздох. – Только этого не хватало… Я – гейша?..

Она поднялась и принялась расхаживать по комнате, обдумывая свое положение. После просмотра кинофильма «Мемуары гейши» (на волне его популярности) и находясь под впечатлением от оного, Настя на некоторое время увлеклась японской культурой и историей: искала в интернете статьи, смотрела документальные фильмы и всякое такое. Надолго ее энтузиазма не хватило, но кое-что в памяти осталось. И в первую очередь то, что жизни гейши была совсем не сладкая. Насте оставалось надеяться, что ей не придется надолго задерживаться в этой роли.

– Вообще-то, гейша – не самый плохой вариант, – попыталась она успокоить себя. – Могло быть и похуже…

– Что ты там бормочешь, Мидори? – вдруг раздался за ее спиной женский голос.

Настя тут же обернулась и увидела девушку в красивом цветном кимоно. Та стояла, опершись одним плечом о дверную перегородку, и иронично улыбалась.

– Ты снова испортила прическу, – продолжила она. – Харуке-сан это не понравится… Придется опять за тебя платить парикмахеру. Кстати, она ждет тебя у себя…

– Кто?.. – осторожно уточнила Настя.

– Харука-сан, – хмыкнула молодая японка. – Наверное, готовит очередной выговор тебе… А тут еще твоя прическа… Смотри, как бы тебя не выставили за порог… Тогда из гейши превратишься в простую юдзё, – последнее слово она словно выплюнула и, тихо рассмеявшись, удалилась.

Юдзё. Настя вспомнила, что так называют обычных продажных женщин, к которым, между прочим, гейши никоим образом не относятся. Гейша не торгуют своим телом, мужчины платят лишь за ее приятное общество, не более того. Превратиться из гейши в юдзё это все равно, что опуститься на самое дно. Для истинной гейши это является самым страшным позором, какой только можно себе представить.

– Мидори-сан, с добрым утром, – на этот раз в комнате появилась девочка лет десяти. Она робко ступила вперед, а потом опустилась перед Настей на колени.

– Доброе утро, – Настя не знала, как ей следует реагировать на этот поступок юной гостьи. Похоже, девочка здесь пока только прислуга. Но она все же неуверенно добавила: – Встань…

Девочка медленно встала и, не поднимая на Настю глаз, проговорила:

– Харука-сан ждет Мидори-сан у себя в комнате.

– Я в курсе, – вздохнула Настя. Она уже начала опасаться эту неизвестную Харуку-сан. Похоже, та была хозяйкой всей окейи – дома, где живут гейши.

– Харука-сан советует вам поторапливаться…

– Хорошо… Поможешь мне одеться? – Настя с мольбой посмотрела на девочку. Она была уверена, что без чьей-нибудь помощи она никогда не сможет облачиться даже в самое незамысловатое кимоно.

– Конечно, для меня это будет большой честью, – девочка просияла и наконец решилась посмотреть на Настю.

Оказалось, что кроме белья (две широкие полоски ткани, которые оборачивались вокруг груди и бедер), Насте предстояло одеть еще три кимоно – два нижних однотонных и третье, тоже из ткани одного цвета – голубого, с небольшой росписью по подолу. Но самым большим испытанием для девушки стала обувь – сандалии на высоченной платформе. Ходить на них было практически невозможно, с трудом даже удавалось семенить, подражая походке гейш.

Настя кое-как добралась до комнаты загадочной Харуки-сан (к счастью, девочка проводила ее до самой двери) и нерешительно переступила порог. К ней спиной стояла высокая стройная женщина в черном кимоно и смотрела в окно.

Настя потопталась у порога, не зная, как вести себя дальше. Нужно ли кланяться этой Харуке или, вообще, опуститься на колени? В конце концов она сложила ладони вместе на уровни груди и слегка наклонилась вперед, тихо произнеся:

– Доброе утро, Харука-сан.

Женщина медленно обернулась и выжидающе посмотрела на Настю. Ее лицо было уже далеко не молодым, но на нем все еще виднелись следы былой красоты.

– Что с твоей прической? – наконец проговорила она.

Настя замялась, не зная, что лучше ответить. Но женщина по имени Харука не стала дожидаться и, махнув рукой, к облегчению девушки продолжила:

– Ладно, все равно я вызвала к тебе парикмахера к обеду…

– Тебе не интересно, почему я это сделала? – спросила она спустя несколько минут, видя, что Настя молчит.

– Интересно, – еле слышно отозвалась та, неопределенно поведя плечами.

– Возможно, у тебя скоро появится данна…

«Данна? Это что ли спонсор гейши?» – припомнила снова Настя, недоуменно распахивая глаза.

– Удивлена? – хмыкнула Харука. – Впрочем, я тоже. Никогда не думала, что у такой полукровки как ты может появится покровитель… Ведь ни один уважающий себя японец не позволил бы себе стать данной гейши, у которой отец был какой-то голландец… Да, ты хороша собой, – женщина подошла к Насте вплотную и пальцем подняла ее подбородок вверх, оценивающе рассматривая лицо. – Но в тебе почти ничего нет от японки… Глаза, волосы, скулы… Кожа, которая почти не требует белил… Для японского мужчины ты – привлекательная экзотика, не более… Да, ты неплохо владеешь искусством гейши и у тебя есть свой круг клиентов, но до сих пор ни один не возжелал стать твоим данной… Разве что такой же голландец, как и твой никчемный отец, – Харука резко одернула руку и скривила рот в брезгливой улыбке. – Помнишь того капитана голландского судна, что бывал здесь прошлым летом? Герберт Бремер… Вроде бы я правильно произнесла его имя?.. Этот мужлан был очарован тобой… И вот он вернулся. Вчера вечером он попросил встречи со мной, где предложил стать твоим данной… Безграмотный европеец, не уважающий традиции нашей страны… Он до сих пор не удосужился выучить, какой год сейчас у нас в Японии… Все время в своих письмах пишет свой европейский – 1791-й, забывая, что мы исчисляем года от основания Японии и что у нас сейчас 2451-й… – Харука презрительно скривилась. – Так вот, в своем письме он сказал, что собирается задержаться в Киото до осени. А потом будет исправно навещать тебя раз в полгода. Деньги тоже обещал в каждый свой приезд оставлять исправно. Мы сторговались на приличной сумме. Может, не такой большой, какую бы мог дать японский господин за гейшу японского происхождения, – последние два слова она заметно выделила интонацией, – но для тебя это уже неплохо. Ты рада?..

Настя нерешительно кивнула, прикидывая, чем вся эта ситуация может ей грозить и как лучше вести себя дальше.

– Сегодня вечером ты встречаешься с ним в чайном доме Аяме. Если все пройдет гладко, то завтра этот голландец станет твоим данной… Не забудь надеть свое лучшее кимоно… А теперь иди. Через три часа придет парикмахер делать тебе прическу.

Вернувшись в свою комнату, Настя опустилась на низенький стульчик, сидеть на котором оказалось совсем неудобно, но других вариантов мебели особо не наблюдалось.

«Голландец… – стала она размышлять. – Голландец… Уж не один ли это из моих приятелей? Но кто именно? Юра? Максим?»

При мысли о последнем, ее сердце заныло. Все внутри перевернулось от воспоминаний о вчерашнем утре, сладких и болезненных одновременно. Настя снова почувствовала полнейшую растерянность. Весь вечер накануне, когда ушли все побочные эффекты от пейоты и голова прояснилась, она только и думала о том, как быть дальше. Предыдущее решение делать вид, что ничего такого между ними с Максимом не произошло и общаться, как ни в чем не бывало, уже становилось не актуальным. Больше закрывать глаза на разворачивающуюся ситуацию она не могла. И тихо страдать в сторонке тоже. Ей была необходима ясность в их отношениях. И вот эти дурацкие фразы: «Ты должна забыть об этом», «Я не тот, кто ты думаешь…», – они ее сейчас только злили.

Настя точно видела, знала, чувствовала, что Максим к ней тоже не равнодушен, что их одинаково сильно тянет друг к другу. Возможно, это даже больше, чем просто влечение. В те редкие мгновения близости ей казалось, что они с Максимом – одно целое. Впрочем, сейчас она чувствовала тоже самое. За несколько дней этот мужчина стал ей ближе, чем кто-либо другой за всю жизнь. Даже с Наумовым такого не было. Настина душа страдала и задыхалась без Максима, а тело желало снова ощутить его прикосновения. И ей даже было все равно, какую тайну он хранит ото всех…

Парикмахер пришел на удивление скоро. Плотненький мужчина со связанными на макушке в пучок волосами низко поклонился Насте и торопливо начал раскладывать на столике свои инструменты. В это время в комнате снова появилась все та же юная служанка с тазом и кувшином теплой воды. Вместе с парикмахером они приступили к мытью Настиной головы. Было не совсем приятно, но Настя терпела, сжав зубы. Затем толстячок принялся расчесывать ее волосы. Он делал это так тщательно и долго, что девушке уже начала кружиться голова от напряжения. Следующим этапом стало втирание в волосы какого-то масла с цветочным запахом, потом – горячего воска. Последнее было сродни экзекуции, и Настя то и дело пронзительно вскрикивала от боли.

Наконец парикмахер откланялся, а Настя почти час приходила в себя от его «процедур». Теперь процесс облачения в кимоно показался ей настоящим удовольствием. Кстати, верхнее кимоно, действительно, было очень красивым: гладкий шелк цвета розового персика, по которому шла вышивка золотой и серебряной нитью.

На специальный макияж гейши у служанки ушло еще не меньше часа, и после него Настя ощущала себя так, словно на нее надели маску. Впрочем, внешне это выглядело не лучше: из зеркала на девушку смотрело незнакомое белое лицо с подведенными черным глазами, на веки нанесены красноватые тени, а губы, заметно уменьшенные, полыхали алым цветом.

– По-видимому, я должна считать себя красоткой, – тихо пробормотала Настя, разглядывая непривычное отражение. Не сказать, что девушке оно совсем не понравилось, но и восторга особого не вызвало. – Надеюсь, те, кому надо, меня узнают под этими белилами.

Чайный дом, где должна была состояться встреча Насти с ее «данной», находился совсем недалеко, поэтому отправилась она туда пешком. Правда, не одна, а в сопровождении Фумико, гейши, которая утром насмехалась над ней и предрекала ей участь юдзё.

– Похоже, Харука не очень верит в твой успех, – с сарказмом заметила та, как только они вышли из окейи. – Там будут не только голландцы, но и достопочтенные японские мужчины, которые хотят провести время в обществе настоящей гейши, а не…

– Полукровки, – холодно закончила за нее Настя. Ей стало обидно за девушку, роль которой ей сейчас предстояло исполнять. – Ты это хотела сказать? Тогда почему же у «настоящей» гейши нет данны, а у полукровки, как вы все выражаетесь, вот-вот появится?..

– Но он же еще не появился, так? – не отступала Фумико, продолжая высокомерно улыбаться, хотя видно было, что это замечание ее задело. – Да и какой-то голландец не в счет…

Настя не успела на это ничего ответить, поскольку они уже подошли к чайному дому. На пороге их встречала хозяйка Аяме, невысокая японка средних лет.

Настино сердце замерло в некотором страхе: она не знала, что ее ждет, боялась, что не справится со своей ролью. Она не умела ни петь, ни танцевать, ни уж тем более играть на сямисэне – японском инструменте гейш. Да и с чайной церемонией знакома была лишь понаслышке.

«По-видимому, меня ждет полный провал», – обреченно заключила она, снимая неудобную обувь у порога, и сделала шаг в комнату.

И сразу же встретилась взглядом с Максимом.

«Господи, только бы он меня узнал», – была ее первая мысль, возникшая на фоне безумной радости от встречи, которая наконец состоялась.

То, что ее опасения были напрасны, она поняла опять же по его глазам. Максим узнал ее, но не подал виду, как обычно.

Зато Наумов, сидящий рядом, пялился на Настю, совершенно не смущаясь. Он тоже понял, кто перед ним, но взгляд отводить не собирался.

– Мидори-сан, Фумико-сан, – проговорила тем временем хозяйка чайного дома. – Разрешите представить вам наших гостей. Сабуро Миото-сан, Харуто Каяно-сан, Якоб Гротес-сан и Герберт Бремен-сан…

Кроме Максима и Наумова, одетых по-европейски, за низеньким столиком на полу сидели еще двое мужчин характерной японской внешности в красивых шелковых кимоно. Максим оказался неким Якобом Гротес, а вот ее потенциальным данной – Наумов. Поняв это, Настя расстроилась. Ну почему ей опять приходится быть с Наумовом? В Норвегии она вынуждена была спать в одной с ним постели, поскольку считалась его женой, а сейчас он собирался стать ее «спонсором». Если бы только на его месте оказался Максим…

И все же вначале все шло неплохо. Насте удалось разлить мужчинам чай и даже перекинуться несколькими фразами с японцами. Наумов же с Максимом почему-то молчали, но внимательно следили за ее действиями. На губах Наумова блуждала привычная насмешливая улыбка, а Макс оставался сдержан и безэмоционален. В общем, все вполне предсказуемо.

А потом японцы попросили ее спеть и сыграть на сямисэне. Хорошо, что под белилами не было видно, как она залилась ярким румянцем. Слегка запинаясь, Настя извинилась и сообщила, что как раз утром сорвала голос, и предложила заменить ее Фумико. Никто не оказался против, а Фумико с радостью перехватила эстафету и поспешила взять в руки инструмент, после чего засеменила на миниатюрную сцену в углу комнаты..

Голос гейши оказался звонким и нежным. Она исполнила пару песен под аккомпанемент сямисэна, после которых получила несколько восторженных отзывов от мужчин (в первую очередь, японцев) и довольная собой вернулась на место.

– Тогда, может, Мидори-сан станцует нам? Для этого вам не придется напрягать голос, – эти слова Наумова убили Настю наповал. Она готова была растерзать его прямо здесь на месте. Как он мог так подставить ее?! Тем более он прекрасно знал, что Настя никогда не была сильна ни в каких танцах.

Девушка кинула несколько гневных взглядов на Наумова и решительно поднялась. Он хочет посмеяться над ней? Ну что ж, пусть будет так…

Однако буквально через несколько шагов Настин пыл резко поугас, и отчаянье вновь овладела ею. И тут в ее голове возникла безумная мысль: а что, если упасть в обморок, прямо здесь, на месте? В данную секунду эта идея ей показалась вполне сносной для спасения ситуации, и она незамедлительно привела ее в исполнение. Схватившись за виски, Настя театрально охнула и рухнула на пол. К счастью, приземлилась она достаточно удачно, едва ударившись локтем. И замерла на месте, боясь шелохнуться раньше времени.

Она не видела, кто первый кинулся к ней, но через считанные мгновенья вокруг нее уже суетились люди. Чья-то ладонь начала осторожно похлопывать ее по щеке, кто-то параллельно схватил ее запястье и начал считать пульс. Настя почти была уверена, что это Наумов. Где-то послышались крики с просьбой позвать врача. Потом Настю подняли на руки и куда-то понесли. Оказалось, в другую комнату, где ее уложили на кушетку. Еще некоторое время вокруг слышались взволнованные голоса, а потом все затихло.

Вдруг совсем рядом раздался обеспокоенный голос Наумова:

– Ничего не понимаю, пульс абсолютно нормальный. Может, та дрянь индейская еще до конца не вышла?..

– Возможно, – проговорил Максим, тут же тихо позвав ее по имени: – Настя… – и девушка вновь ощутила легкие похлопывания по щекам. Эти прикосновения вызвали в ней целую гамму чувств, и она с минуту просто наслаждалась ими, забыв обо всем на свете.

Однако обморок начал затягиваться, и Настя решила, что пора возвращаться в сознание. Она сделала глубокий вдох и открыла глаза.

В комнате кроме Наумова и Максима никого не оказалось.

– Ну, наконец-то, – облегченно выдохнул Наумов, а Максим, чуть улыбнувшись, поинтересовался:

– Ты в порядке?

– Интересно, каким это образом двух мужчин оставили наедине с гейшей? – вместо ответа, язвительно спросила Настя и приподнялась на локтях.

– Значит, в порядке, – не удержался от ухмылки Максим и сложил руки на груди.

– По-моему, это чистая случайность. Сейчас прибегут, – ответил тем временем Насте Наумов.

В подтверждение его слов за дверью снова послышался шум и голоса.

– Когда все это закончится, я тебя задушу, Юра, – поспешно пригрозила ему Настя и вновь откинулась на кушетку, прикрыв глаза.

Пришла хозяйка чайного дома с врачом и недовольным голосом попросила присутствующих мужчин удалиться.

Седовласый доктор долго осматривал Настю, слушал ее дыхание и рассматривал радужки глаз. Потом он стал задавать вопросы, один из которых относился времени последнего приема пищи.

– Я не ела со вчерашнего дня, – ответила ему Настя. И это было чистая правда. Вчера вечером, когда у нее спала температура, она поела немного мясного бульона и кусок вареной курицы. Сегодня же она попыталась утром съесть немного риса, но была настолько взволнована, что не проглотить и зернышка. А во время ужина гейшам не разрешалось есть вместе с гостями, разве что только пить чай.

Доктор, нахмурившись, покачал головой и что-то пробормотал себе под нос, после чего раскланялся и вышел.

Через несколько минут явилась пожилая служанка с рисовой лепешкой и каким-то сладким травяным напитком. Когда Настя поела, служанка проводила ее до двери, где девушку уже ждала повозка с рикшей. Проходя мимо чайного зала, сквозь небольшую щель в дверях она видела, с каким довольным видом развлекает гостей, в том числе и ее приятелей, оставшаяся там Фумико.

В окейе девушку встретила разгневанная Харука.

– Как ты смела так опозорить меня и мою окейю? – с порога взорвалась она. – Мне уже донесли, что ты упала в обморок, а после заявила, что тебя здесь морят голодом! Это немыслимо!

– Я этого не говорила, – попыталась оправдаться Настя, но та ее даже не слушала.

– Знаешь что, Мидори-сан! Ты мне уже порядком надоела! И твои выходки тоже! Через месяц у тебя заканчивается контракт, и ты можешь идти на все четыре стороны! Тем более, что доход с тебя совсем невелик! Ищи себе жилье и работу, покупай сама дорогие кимоно, попробуй найти себе данну! Потому что я почти уверена, что после твоего обморока ни один порядочный мужчина не захочет им стать!

– Харука-сан… – Настя вновь предприняла попытку как-то оправдать себя, а заодно и ту девушку, которую она вынуждена здесь изображать, но это опять не возымело никакого эффекта.

– Ступай к себе! – приказным тоном процедила Харука и сама, демонстративно развернувшись, пошла к лестнице.