Больше, чем физрук

Глава 19

Монументальный сотрясатель основ… Нет, мне, наверное, стоит перестать шутить по поводу его комплекции даже мысленно, потому что однажды я и сам не замечу, как произнесу это вслух, и он обидится, а отношения у нас в последнее время и так непростые.

Соломон Рейн был жив и даже почти в сознании. Я оттащил его в сторону, привалил к стене, плюхнулся рядом и попытался влить ему в глотку исцеляющее зелье. Он машинально сделал пару глотков, поперхнулся, закашлялся и выплюнул целебное зелье на свой покореженный нагрудник.

— Не работает, – сказал он.

– Жаль, мне бы и самому не помешало, — сказал я. – Другие способы есть?

— Можно свиток попробовать.

— Так пробуй.

— Он где-то в коридоре валяется, – сказал Соломон.

— Да там столько всего валяется, что фиг чего найдешь, – сказал я.

— Ладно, как-нибудь выживу, – решил Соломон. — У меня регенерация вкачана… была.

В принципе, наверное, он выживет. Броня, слой жира… Если сразу не помер, да еще и в сознании, то шансы есть. Хотя тут тоже бабушка надвое сказала, черт знает, какие у него там внутренние повреждения.

Как бы там ни было, прямо сейчас умирать он вроде бы не собирается. А дальше видно будет, или свиток найдем, или из данжа как-нибудь выберемся. Ну, или он один выберется, тут уж как фишка ляжет.

– Мы хоть победили? — спросил Соломон.

– Победили, — сказал я.

– Как?

-- При помощи Клавы и такой-то матери, – сказал я. – Как думаешь, там Виталик не ожил?

– С чего бы?

– Ну, мы же победили.

– Едва ли наша победа над боссом была граничным условием его возвращения, – сказал Соломон. – Система просто не знала, как дальше рассчитывать его параметры, поэтому и вывела из игры. И с ее точки зрения сейчас ничего не поменялось.

– Все равно, пойду посмотрю, как он.

– Не стоит, – сказал Соломон.

– Почему?

– Потому что наши дела здесь не закончены, – сказал Соломон. – И если ты выйдешь и снова войдешь, возможно, тебе придется драться с боссом еще раз. Ты этого хочешь?

Я прислушался к ощущениям своего избитого тела и решил, что не хочу. Да и вообще не факт, что у меня еще раз получится. Сильнее, быстрее и свежее я точно не стал.

– Кстати о наших делах здесь, – сказал я. – А где сундук?

– Какой сундук?

– Ну, это же конец данжа, – сказал я. – Мы вломили боссу, значит, тут должен быть какой-то сундук с призами, но я его что-то не наблюдаю.

– Вряд ли награда за прохождение этого данжа материальна, – сказал Соломон.

– А какая же она?

– Уровни, характеристики. Осознание того, что ты достойно себя проявил.

– И где это все?

– Возможно, на выходе.

– Круто, – сказал я. – А знаешь, что еще на выходе?

– Эльфы, – сказал он.

– И им, наверное, очень обидно, – хотя вряд ли еще более обидно, чем раньше. Интересно, в каком статусе у них сейчас модераторский квест на Виталика отображается? Провален? Временно неактивен? Просто все зависло, к хренам?

В том, что квест не может быть активным, я практически не сомневался. Виталика ни полутать нельзя, ни с места сдвинуть, как его убивать-то? Согласно моему разумению, Вычислители должны были заметить изменившуюся картину мира и внести в задание соответствующие коррективы.

Или они тут вообще мышей не ловят?

Итак, ни Виталика, ни сундука, ни прохода в родной мир Архитекторов. Весьма неутешительные, надо сказать, итоги.

А что, если Элронд неправильно все интерпретировал, а попросту говоря, облажался и никакого портала тут вовсе и нет? Что, если все это было зря?

С другой стороны, я тут еще толком не осматривался.

Начать поиски я решил с того места, где стоял азиат. Вдруг он своим телом какой-нибудь хитрый люк в полу прикрывает. Откроешь его, а там – Нарния?

Азиат стоял совершенно бесстрастный, и, кажется, даже не дышал. Я помахал ладонью у него перед лицом, пощелкал пальцами, скорчил пару рож, но ответной реакции так и не добился.

Тогда я тщательно осмотрел пол под его ногами, но никаких намеков на люк не обнаружил. Была, конечно, мысль взять азиата под мышки и переставить на пару метров в сторону, но я от нее отказался. Кто знает, как он отреагирует на такое панибратство.

Тогда я принялся исследовать дальнюю от входа стену, и мне почти сразу же повезло. На высоте примерно чуть выше человеческого роста я обнаружил надпись, начертанную на камне несмываемой краской. Вот вы можете подумать, ну, надпись и надпись, что тут такого, может быть, там вообще "Здесь был Вася" было написано, но черта с два.

Примечательным было то, что впервые за время моего пребывания в игровых мирах Системы я встретил надпись, которую не смог прочесть. Даже буквы были незнакомые.

Это могло означать, что надпись сделана на языке Архитекторов, который в автоматические переводчики Системы загрузить не удосужились.

А могло и не означать.

Я вернулся к Соломону и поделился с ним своим открытием.

– Да, скорее всего, это оно, – согласился Соломон. Впрочем, он был бледен и слаб и мог согласиться с чем угодно. – Наверное, дверь где-то там.

– Будет забавно, если она открывается только носителю генетического кода Архитекторов, – сказал я. – Или что там пароль какой-нибудь нужен.

– Не думаю, – сказал Соломон. – Если Архитектор провел в мирах Системы слишком много времени, его генетический код мог быть подвержен спровоцированным прокачкой мутациям. А пароль он мог позабыть. Тут все должно быть максимально просто. Ищи какую-нибудь кнопку или рычаг.

– С рычагами тут негусто.

– Возможно, там сенсор. Обследуй стену, – посоветовал Соломон. – А лучше, помоги мне подняться, и мы посмотрим вместе.

Я было протянул ему руку, потом сообразил, что он своими сломанными ковырялками за нее ухватиться все равно не сможет, и приготовился хватать его под мышки, параллельно размышляя, не приведет ли это к каким-нибудь фатальным последствиям для его внутреповрежденного организма, но тут реальность в очередной раз вмешалась в мои планы, и, вместо того, чтобы поднимать его на ноги, я уселся на пол рядом с ним.

В зал вошли эльфы.

Их было четверо, и это означало, что Виталик до сих пор вне игры. К моему великому сожалению, они были не голыми, но и не то, чтобы в доспехах. На всех четверых болтались какие-то бесформенные хламиды нежно салатового цвета.

Зато без оружия они не остались. У двоих были кривенькие луки, один был вооружен длинными и ржавыми кинжалами, а четвертый, видимо, маг, размахивал своим посохом, как дубиной. А у низкоуровневой палки даже нехилого набалдашника не было.

Система опровергла мою теорию об индивидуальном подходе для каждой новой группы соискателей и не выставила против эльфов какой-нибудь аналог Отца или Валлентайна. А может быть, босс перезагружается только тогда, когда в подземелье никого нет. Как бы там ни было, эльфам пришлось иметь дело с тем же парнем, и счастья им это не принесло.

Азиат вышел из комы, встрепенулся и начал свою вступительную речь о том, кто там чего достоин или недостоин, но ребята из Дома Красных Ветвей проявили себя крайне неблагодарными слушателями.

Пропели… хм… прохрипели две тетивы, и стрелы сорвались в полет. Азиат увернулся от одной из них, а вторую перехватил в воздухе и швырнул обратно, придав ей едва ли не большее ускорение, нежели оно было изначально. Стрела вернулась к лучнику и пробила его насквозь.

Кинжальщик уже преодолел половину разделяющего их расстояния, как азиат смазанной молнией бросился ему навстречу. Они сошлись, и почти сразу же эльф упал, и один из его собственных кинжалов торчал у него в животе, а другой – в груди.

– И ты одолел вот это? – задумчиво поинтересовался у меня Соломон. – Как?

– До сих пор себя об этом спрашиваю, – сказал я.

Сообразив, что психологическая атака в ночных рубашках успеха не возымела, оставшаяся парочка решила отступить. Лучник прикрывал мага, а тот, вцепившись обеими руками в свою палку, пытался сотворить хоть какое-нибудь волшебство, видимо, по памяти.

Но фиг-то там.

Еще Кэл в далеком данже просветил нас, что магии в природе не существует, и приходит она только с Системой, а если Система здесь и присутствовала, то лишь в гомеопатических дозах.

Азиат буквально смел лучника, сначала обрушив на него град ударов, а потом просто и без затей свернув шею. Ударом ноги он сломал волшебный посох последнего эльфа, и волшебник бросился бежать.

Но выйти из этой схватки можно было либо победителем, либо вперед ногами. Азиат в два прыжка настиг эльфа и ударил обеими ногами в спину. Волшебника впечатало в стену и он сполз на пол сломанной куклой. Но, видимо, он все еще оставался жив, потому что азиат приблизился к нему и одарил последним ударом ноги в голову.

Азиат окинул взглядом зал, и мне стало неуютно. А вдруг он второй раунд захочет начать, а я уже не в том настроении для матча-реванша.

Но на нас с Соломоном он внимания не обратил. Вместо этого вернулся к самому первому эльфу, пронзенному его же собственной стрелой и подающему слабые признаки жизни. Азиат свернул ему шею, после чего вернулся на свое место в центре зала, сложил руки на груди и замер.

– Четыре-ноль, – сказал я. – Если эльфы не остановятся, здешний босс лихо нас догонит.

– Думаю, что они остановятся, – сказал Соломон. – Тут же видно, что без шансов.

– А я слышал, эти ребята тренируются, как не в себя.

– Для рожденных в Системе в этом нет никакого смысла, – сказал Соломон. – Что бы ты ни делал, ты прокачиваешь только системные навыки, а здесь они не работают.

– Значит, ветеранов, заставших еще досистемные времена, здесь не было.

– Может, и были, – сказал Соломон. – Но все их естественные умения давно уже утратились...э… естественным образом, или, точнее, они заменили их системными умениями, сами того не заметив. Пойми, Чапай, тебе повезло, что ты в Системе недавно и твои прежние навыки еще не потеряны. Но со временем этот данж станет для тебя так же непроходим, как и для любого из нас.

– Надеюсь, второй раз сюда лезть мне уже не придется, – сказал я.

– Скучный ты человек, Чапай.

Подкол засчитан.

Я аккуратно помог Соломону подняться на ноги. Он охнул, его качало, но от моей дальнейшей помощи он все-таки отказался и отправился изучать образец наскальной живописи самостоятельно.

– Да, – подтвердил он, изучив надпись. – Я этого языка тоже не знаю.

Мы исследовали стену рядом с надписью, тщательно, вдумчиво, и надеясь, что следующая партия эльфов не будет слишком торопиться на расправу и не станет нас отвлекать. Мы водили руками по камню, мы гладили его и нажимали на все выступы. Не знаю, кому из нас повезло, но в какой-то момент камень дрогнул и разошелся, явив за собой очередной тускло освещенный коридор.

Самая унылая Нарния из всех, что я видел.

Новый коридор оказался не особо длинным, всего около двадцати метров, и заканчивался он вполне обычной дверью. Замков на двери не наблюдалось, ни кодовых, ни сканирующих, ни амбарных, так что я просто обхватил ладонью дверную ручку, повернул ее и потянул дверь на себя.

И ничего.

– Попробуй толкнуть, – сказал Соломон.

– Спасибо, кэп.

Я толкнул, и дверь открылась, и тогда мы впервые увидели мир Архитекторов, и он оказался совсем не таким, как мы ожидали.

В принципе, я затрудняюсь сказать, чего именно я ожидал.

Черную выжженную землю, багровое небо в тревожных сполохах, причудливые небоскребы, закрученные спиралью, потоки лавы, туман, дождь, города, умирающие в своих нечистотах, струящуюся по улицам кровь, переплетение труб и проводов и снующих вдоль них насекомоподобных роботов, автоматические системы ведения огня, направленные на меня с той стороны…

И ничего этого там не было.

Вместо этого за дверью царило лето. Яркое солнце, голубое небо, бескрайнее поле высокой травы. В подземелье пахнуло теплым воздухом с примесью характерных для степей ароматов.

– Немного не то, что я предполагал увидеть, – сказал Соломон, и с ним трудно было не согласиться.

За дверью лежал милый пасторальный мир без каких-либо признаков цивилизации. Особенно высокоразвитой цивилизации, создавшей вундервафлю, попирающую собой уже добрую половину галактики и не собиравшуюся останавливаться.

– Это может быть перевалочный пункт, – сказал я. – А мы должны знать наверняка.

– Да, – согласился Соломон. – Тебе придется пойти туда.

– Только мне?

– От меня в этом состоянии мало толку, – сказал Соломон. С этим тоже трудно было не согласиться, еще немного, и его придется нести. А нести такую тушу… нет, нет, я же обещал. – Я подожду тебя с этой стороны.

– Постарайся не умереть от внутреннего кровотечения, – сказал я.

– Уж постараюсь, поверь мне.

И пусть мне придется без какой-либо подготовки и информации лезть в очередной дивный новый мир, его положению тоже не позавидуешь. Он ранен, а целительная магия здесь не работает, а выйти из данжа он не может, потому что там его ждут эльфы. Вполне возможно, что по возвращении я найду только его большой холодный труп.

И хотя выбору в него не было, на мой взгляд, он как-то слишком легко это свое незавидное положение принял. Совершенно не в духе последних нескольких часов.

То ли он начал более здраво смотреть на вещи, а то ли на самом деле выбор у него был, просто я об этом выборе не догадывался.

Я посоветовал своей худшей половине заткнуться, потому что нельзя подозревать всех всегда и во всем. Точнее, можно, но жизнь это не облегчает.

– Не оставишь мне коды? – спросил Соломон.

– Нет, – сказал я.

– Не доверяешь?

– Не в этом дело, – соврал я. – Просто, раз уж я это начал, я это и должен закончить.

– Представь себе гипотетическую ситуацию, – сказал он. – Ты обнаружишь, что это тот самый мир, который нам нужен, и у тебя будет время активировать маячок. Но возможности вернуться сюда у тебя уже не будет.

– Значит, вам с Элрондом надо будет найти другой способ, – сказал я.

– Ты опять все усложняешь.

– Вовсе нет, – сказал я. – Если я не вернусь, ты все равно труп, потому что там – эльфы, и тогда коды достанутся им. Там сейчас уже половина клана собралось, наверное, учитывая обстоятельства.

О том, что с этой половиной клана мы и вдвоем ничего поделать не сможем, я, разумеется, умолчал. Но решать проблемы надо по мере их поступления, и сейчас мне было не до эльфов с их глупыми вендеттами и провальными модераторскими квестами.

И не до Соломона, если уж на то пошло.

Рейн вздохнул.

– Я вернусь, – сказал я.

– Ладно, – сказал Соломон. – Возвращайся.

Мы было протянул ем руку, но вспомнил, что у него там все переломано, и легонько потрепал его по предплечью.

Разумом я понимал, что, возможно, принял не самое умное решение, сложив все яйца в одну корзину и прихватив эту корзину с собой в, опять же возможно, самое опасное место во всей галактике, но ничего с собой поделать не мог. Какое-то чувство внутри меня, для простоты назовем его интуицией, говорило мне, что я все делаю правильно, и иного способа просто нет.

И дело не в Соломоне или Элронде или всех из сразу. Дело во мне.

Это слишком важное решение, чтобы я доверил его кому-то еще.

Перед самым уходом я кое-что вспомнил, вернулся в зал и притащил Соломону все несистемное и читерское оружие, что мы там оставили. Если эльфы пройдут таки мимо азиата и каким-то чудом заберутся в этот последний коридор, дополнительные возможности Соломону, при всем моем сложном к нему отношении, не помешают.

При самом плохом раскладе он по, крайней мере, умрет в бою и получит шанс вознестись в местный аналог Вальгаллы.

Потом мы обменялись с ним еще одним символическим рукопожатием. Допускаю, что я предчувствовал нехорошее и просто тянул время.

– Удачи, физрук, – сказал Соломон.

Я снова дернул за ручку, распахнул дверь настежь и шагнул в лето.