Боги, пиво и дурак. Том 7

Глава 3 Членовредительство

Спуститься вглубь своего сознания в этот раз оказалось не так просто. Наверное, болезненная расслабленность всего тела как-то сказывалась и на способности сосредотачиваться, потому что мои мысли постоянно растекались в разные стороны.

Наконец, мне все-таки удалось погрузиться достаточно глубоко, чтобы увидеть источник.

И я с удивлением обнаружил, что пламя энергии изменилось. Оно больше не походило на бешеную гидру. Просто высокий разноцветный костер.

И куда же делся мой Молох?

Я подошел поближе. Протянул руки к источнику.

Может это и странно, но он больше не пугал меня. Раньше я не понимал, что происходит, и чувствовал себя человеком, запертым в темной комнате вместе с кем-то неведомым, сверкавшим на меня своими глазами из черного угла.

Теперь же, когда я узнал про Молоха, на меня снизошло какое-то облегчение. И чувство благодарности.

До сих пор я, нелюбимый пасынок этого мира, нес на себе гнет неотвратимой власти богов — так же, как и все остальные смертные. Было отвратительно осознавать, что сам по себе я ничего не могу им противопоставить. Оставалось только искать покровительства у других богов, прятаться за их силу и надеяться, что этого будет достаточно.

Но теперь Вселенная дала мне в руки оружие. И это было мое и только мое право решать, когда и как им воспользоваться. Да, этот меч был обоюдоострым и в любой момент мог сокрушить не только врага, но и меня самого. Но тем не менее он у меня был!

От моего прикосновения пламя чуть покачнулось — вяло, будто нехотя. И если в прошлый раз я всем своим существом улавливал дыхание ярости, витавшее в воздухе, то сейчас повсюду царило умиротворение. Бархатное, баюкающее, сытое и расслабленное.

— Ты… ты спишь? — осенило меня.

Ответа не последовало. Пламя вновь покачнулось, и невесть откуда взявшимся внутренним знанием я понял, что прав.

Мой личный монстр был сыт, доволен и он дремал, как лев после доброй охоты.

Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно.

Следующие три дня я провел в святилище Нергала.

Там, вдали от всего мира, у меня было предостаточно времени поразмыслить над его словами.

Сначала мне казалось, что в них есть рациональное зерно. Сомнения разъедали меня изнутри. Нергал словно плюнул ядом в мой именинный торт. Я раздражался, досадовал и в сотый раз задавался вопросом, зачем вообще Нергал заговорил об этом? Что ему до моих отношений с Янусом, Никой и всеми остальными?

А потом меня осенило. Каждый из живущих способен оценивать ситуацию только с позиции своего личного опыта. Даже если он — бог, и этот самый опыт насчитывает тысячелетия.

Нергал по всем признакам был одиночкой. Единственная живая привязанность обернулась для него болезненными воспоминанием. И вполне естественно, что все остальные привязанности он теперь воспринимает как что-то негативное и ищет в них изъяны.

Но его опыт к моей жизни не имеет никакого отношения.

Ответив так самому себе, мне как-то сразу стало легче.

Тем более вернувшиеся домой кошки ухаживали за мной, как за родным. То ли, потому что Нергал так приказал, то ли из благодарности за участие в процессе выздоровления их обожаемого повелителя. Так что я много и вкусно ел, много спал, и мое тело постепенно начинало меня слушаться, хоть и не так быстро, как хотелось бы.

Сначала подчинились руки, потом — спина.

На третий день Нергал явился ко мне в комнату в сопровождении двух прекрасных кошек, уселся на стул и, усадив красавиц себе на коленки, с усмешкой спросил:

— Ну что? Ты наконец-то созрел принять помощь?

— Ни в коем случае, — запротестовал я. — Ты же видишь — процесс идет! Нужно только еще немного подождать!

— Как-то очень вяло идет твой процесс.

— Да нет же. Смотри, я уже почти стою!

Тут я и правда попытался встать. Не потому, что был так уверен в своих силах, а чтобы продемонстрировать Нергалу как минимум свою непреклонную волю. И то, как ловко я теперь управляюсь с руками и запросто поднимаю тело в сидячее положение.

Спустив ноги, я рывком поднялся с постели. И… Не упал!

От радости у меня аж в зобу дыханье сперло, как у той вороны из басни.

— Видишь⁈ — победоносно воскликнул я. — Смотри внимательно! Я, великий целитель Даниил, стою! А ты сомне…

И тут я понял, что фокус, к сожалению, не удался. Ноги все-таки не хотели держать мое бренное тело, так что коленки подкосились, и я эпично рухнул на пол.

Нергал хмыкнул. Смерил меня долгим взглядом и издевательски протянул:

— Великий целитель, говоришь? Ну, это вряд ли. Разве что великий наг!

— Хорош ехидничать, — простонал я, отползая в сторону на руках.

— Признай — все равно результат налицо!

— Готов признать лишь одно: это было действительно сильно.

— Я старался, — проговорил я, затаскивая себя в кресло.

— В смысле, ударился сильно, — хмыкнул Нергал. Кошки на его коленях пакостно захихикали. — А поступок идиотский. Но вполне в твоем стиле.

— Дай мне всего пару дней, и ты увидишь — я справлюсь, без проблем! — с жаром заявил я.

Нергал хмыкнул.

— Ну, ладно. Значит, еще два дня.

Он поднялся со своего места и направился к выходу. Кошки торжественно прошествовали за ним мимо меня.

В дверях Нергал оглянулся.

— И кстати. Сегодня в лесу я встретил одного костлявого господина в цилиндре. Он передавал тебе пламенный привет и просил предупредить, что даты в договоре пришлось немного подправить. Так что он очень извиняется, но теперь до срока осталось всего четыре дня. С этим ты тоже справишься без проблем?..

Самеди? Ах ты скелетная сволочь!

У меня аж все заклокотало внутри.

— Что значит «подправил даты»⁈ В уже подписанном договоре нельзя ничего изменить!

Нергал хмыкнул.

— Ну… Вообще — да. Нельзя. Если только это не договор с изворотливым бароном.

— Да едрить твою налево, как так-то⁈

Нергал ласково вытолкнул кошек за дверь, запер ее поплотнее и подошел ко мне. Наклонившись до уровня моего лица, с насмешливой улыбкой проговорил:

— Ну и во что ты влип на этот раз, о великий геморрой великого Нергала?

Закрыв глаза рукой, я простонал:

— Только не начинай. У меня не было выбора. Я… Я должен Самеди клок волос кого-нибудь из олимпийцев. Или потеряю Лёху.

— Ах, это! Ну, тогда просто гора с плеч, — отозвался Нергал, выпрямившись. — А то я уж подумал и правда что-то серьезное.

— Это — серьезное!

— Пф! — фыркнул тот. — Одним говорящим черепом больше, одним меньше — это ерунда. Вот если бы на кону стоял твой череп — тут я бы заволновался. И хорошенько объяснил бы тебе, что лучше откусить себе палец, чем иметь дело с богами новейшего поколения.

— Почему?..

— Да потому что у них ни чести, ни совести, — он прошелся по комнате, сунув руки в карманы. — У всех остальных богов имеются принципы. Понимаешь? Они могут быть злыми, жестокими, безжалостными и хитрыми — но даже изворотливый Локи не станет менять условия уже заключенного договора. Потому что так мы устроены. А у молодежи типа Самеди никакие законы в сущность не встроены. Веяние времени, увы. Пообещать одно, а сделать совсем другое — это для них запросто. Извернуться и выполнить просьбу в самом извращенном варианте ее толкования, шиворот-навыворот — всегда пожалуйста. Для них это забава.

Он вернулся ко мне и опять наклонился, глядя тяжелым взглядом в упор:

— Больше никогда и ни за что не имей дел с такими, как он. Тебе ясно?

— Да понял я уже.

— Так ты поедешь к теще Аида? Быки — вон, стоят у входа в святилище.

Я тяжко вздохнул и нехотя пробурчал:

— Поеду.

— Не слышу?.. — демонстративно поднес он ладонь к уху.

— Поеду, сказал!

Нергал кивнул. Хлопнул меня по плечу.

— Ну вот и хорошо. И еще дам тебе совет: пока будешь лечиться у великой госпожи Деметры, как-нибудь невзначай обмолвись по поводу условий своего договора с бароном. У нее имеется зуб на всех трех братьев. И если кто-то и сможет тебе подсказать решение и помочь в данном вопросе, то это она.

В карету Деметры меня запаковывал Гай. Очень суетился, давал на дорогу наставления по поводу того, как себя следует держать с великой богиней.

— Я слышал, что характер у нее непредсказуемый. Так что будь осторожен! — на полном серьезе поучал он меня, укрывая мне зачем-то колени клетчатым пледом, как какой-нибудь парализованной бабульке в старом кино.

Я с трудом сдерживал раздражение и терпел. В конце концов, Гаю совсем ни к чему знать, что с Деметрой я знаком достаточно близко, чтобы не париться по поводу того, какую вежливую форму приветствия стоит избрать и на каком расстоянии от нее находиться.

Наконец, он захлопнул дверцу кареты. Быки, как паровозы, выдохнули в небо по белому облаку и медленно двинулись вперед. Шаг, еще один, и еще.

Карета протяжно заскрипела на морозе, колеса увязли в снегу, покрытом ледяной корочкой. Один из бычар вскинул свою здоровенную голову и сердито замычал, и в тот же миг мы резко рванули вверх, будто кто-то невидимый охадил рогатых кнутом.

— М-ммммууу-ууу! — воинственно пронеслось над лесом, и мы скрылись за облаками.

В общем, крутяк.

Вот только лучше бы вместо дурацкого пледа Гай мне пару бумажных пакетов дал на всякий случай. Поскольку перепачкать карету было уж слишком позорно, а совладать с непроизвольной реакцией тела у меня могло и не получиться.

Но в итоге все обошлось. Живой, частично здоровый и с аристократичной зеленостью вместо бледности на лице я прибыл к Деметре. Быки остановились в пустоте, как и в прошлый раз. Толкнув дверь кареты, я принялся озадаченно озираться по сторонам. Во-первых, я не понимал, в какую сторону пустоты мне следует идти. Во-вторых — идти-то мне каким образом? По-пластунски?

Тут справа от кареты прорисовался открывшийся дверной проем, в котором я увидел Деметру.

В мешковатых серых штанах она казалась совсем хрупкой. Белая мужская рубашка была глубоко расстегнута, а на лице играла озорная улыбка.

— Ну? Чего сидишь, кого ждешь? — со смехом в голосе сказала она, скрестив руки на груди. — Как там у христиан? Встань и иди!

— Я тоже очень рад тебя видеть, — проворчал я, непроизвольно улыбаясь ей в ответ. — Хотя нет, погоди. Меня же тут подробно проинструктировали на твой счет. Как там… О, многомилостивая богиня, воззри на меня и склони ко мне свое лицо!..

— Иди в задницу, — с той же лучезарной улыбкой прервала мое приветствие Деметра.

— Никак не могу, ведь ты так и не склонила ко мне свое лицо, — с фальшивой горечью в голосе возразил я.

— Ох и вредный же ты для смертного, — вздохнула Деметра и неспешной походкой подошла к карете, поднялась на ступеньку и, наклонившись, наградила меня звонким поцелуем в лоб. — Так сгодится?

— Нет, конечно, — отозвался я, затаскивая ее в карету к себе на колени.

Она не сопротивлялась. Только засмеялась и, прищурившись, игриво запрокинула голову и сказала:

— Как-то ты не тянешь на того многострадального болящего юношу с чистой душой, о котором говорил Аид. А ну признавайся, чье место занял?

— Забудь. Я его убил и закопал, так что уже не важно, — ответил я, кайфуя от ощущения приятной тяжести ее тела в своих руках.

— Безжалостный негодяй.

— Не то слово.

Она сползла с моих колен и подтолкнула к выходу.

— Давай иди уже!

Я шевельнул ногами.

Работают!

Осторожно привстал, крепко держась руками за стенки кареты. Почувствовав силу в ногах, шагнул на ступеньку, а оттуда — вниз, прямо в бездонную пустоту.

И я прекрасно ощущал свои ноги и стоял без опоры!

— Спасибо тебе огромное. И когда ты только успела?

Я обернулся к Деметре, и с удивлением увидел, что она больше не улыбается. Напротив, промеж ее бровей пролегла хмурая морщинка.

— Подожди меня благодарить. Ну-ка пройдись немного.

Я сделал несколько шагов и обнаружил, что слегка прихрамываю на правую ногу.

Деметра тем временем выбралась из кареты и сосредоточенно наблюдала за моим дефиле.

— Подойди ко мне, — потребовала она.

Я подчинился.

Она осторожно подула себе на ладонь, и в ее руке заискрилось золотистое облачко. Приблизившись ко мне вплотную, она прижала ладонь к моей груди, чуть повыше солнечного сплетения.

Стало горячо.

— Пройдись еще раз, — сказала Деметра.

Я опять поковылял по направлению к входу в дом.

— Не сработало, — медленно проговорила богиня. — Как странно. А ну-ка признавайся, где и кто тебя так отделал?

— Да щас. Где ты видела мужчину, который по доброй воле стал бы рассказывать женщине, кто и при каких обстоятельствах надрал ему зад? — отшутился я. — И вообще, все просто прекрасно! А то, что пока прихрамываю — это мелочи, на которые и внимания не стоит обращать.

— Сложно не обратить. Видишь ли, от такой дозы созидательной энергии даже мертвый олень встал бы и побежал на своих четырех — причем, не хромая, — заявила Деметра, деловито засовывая руки в карманы. — Но это при условии, если бы он умер своей собственной смертью. Или от стрелы охотника. Другое дело, если бы его сразил своей силой кто-нибудь из богов…

— Может, хватит? — попросил я. — Мне не хочется об этом говорить. Можно я просто побуду хромым оленем?

— Ты попал под горячую руку кому-то из бессмертных? — проигнорировала мою просьбу Деметра.

— Может быть.

— Кому?

— Это и правда уже не имеет никакого значения, — уже на полном серьезе сказал я. — Было и прошло. Сейчас есть более актуальный вопрос — не попаду ли я в ближайшее время кое-кому из бессмертных под горячее копыто?..

Брови Деметры вопросительно изогнулись.

Я кивнул.

— Пойдем, — сказала она, и, схватив меня за руку, утащила в свой дом.

Не сговариваясь, мы оба прошли через оранжерею к фонтану — туда, где состоялся наш первый разговор по душам.

— Чего-нибудь налить? — спросил я.

— Давай, — согласилась она. — Как в прошлый раз.

Я улыбнулся.

— Интересно, а закончим мы тоже как в прошлый раз?

Деметра вдруг вспыхнула.

— Ты это на что намекаешь?

— На творческий порыв, конечно. А ты о чем подумала?

Она мило нахмурилась.

— Раз тебя это так сильно волнует, так и быть, отвечу — нет, мы с тобой тогда не переспали! Доволен?

— Вполне, — улыбнулся я, подавая ей бокал.

— И что эта довольная улыбочка означает?

— Она означает, что у нас еще очень многое впереди.

— Дурак озабоченный, — фыркнула Деметра. — Ладно, так куда ты там собрался?

— К Посейдону.

Богиня хихикнула.

— Боюсь, что для Посейдона ты того… Крупом не вышел.

— Это вселяет надежду.

— Что тебе нужно от старого развратника?

— Долгая история. Готова слушать?

— Дай подумаю. Эта твоя история безумна?

— Можно сказать и так.

— И по ходу пьесы ты пару раз оказываешься в дурацком положении?

— Ну, это как посмотреть.

— Значит, да. Тогда скорей рассказывай! — улыбнулась она.

Я начал свой рассказ с того момента, как мы с Янусом нашли Лёху. В общих чертах обрисовал, как мы подружились. А потом — как во время турнира заявились боги, с которыми у Лёхи имелся прижизненный договор, и чем все это закончилось.

Мы пили виски, она смотрела на меня широко распахнутыми глазами и весело смеялась на каждом забавном эпизоде, а под конец вдруг прослезилась.

— Ты чего?.. — удивился я.

— Лёху… жалко… — проговорила она дрожащими губами.

— Ну-ну, — погладил я ее по волосам. — Я его непременно выручу!

— Бедняга. Ты подумай! Собственная жена не любила!

— Ну как бы и он от нее не был без ума.

— Жизнь не сложилась…

— Ничего себе не сложилась — он первым некромантом королевства был!..

— Боги-покровители его предали…

— Вообще-то в некотором смысле это он их киданул и смылся на тот свет, не рассчитавшись с долгами.

Деметра сердито шмыгнула носом и злобным волчонком уставилась на меня.

— Трудно язык за зубами подержать? Ты мне всю печаль испортил!

Я растерялся.

— Э-эммм… Так я же от чистого сердца тебя утешить пытался.

— А тебя кто просил⁈

— А-ааа, кажется, я понял. Кое-кому просто больше не надо наливать.

— Ну это тебе, конечно, решать, — прищурилась она. — Но, если нальешь, я, так и быть, подскажу тебе, как выдрать клок шерсти из Посейдона. Правда, для этого придется навести справки. Нужно вычислить святилище, где он действительно появляется.

— Да знаю я одно такое! Своими глазами видел, как он в виде жеребца деревянную лошадь… Ой… — под взглядом Деметры я осекся. Черт, вот ведь язык мой без костей! И правда неплохо бы иногда его за зубами удерживать. — Ну… Короче, видел я его, — смущенно проговорил я, виновато пряча глаза.

— Чего-чего он делал с деревянной лошадью? — самым безжалостным образом спросила Деметра, и по ее лицу я понял, что теперь она не отстанет, пока не получит конкретный ответ.

— Ну… Слушай, неловко мне такое рассказывать. Вылетело как-то само…

— Ты-то чего бубнить начал? Я же не про тебя, а про Посейдона спрашиваю!

— Короче, использовал ее как игрушку для любовных утех, — нашел я более-менее сносную формулировку.

У Деметры изумленно распахнулись глаза. Слезы, пролитые о несчастной судьбе Лёхи, окончательно высохли.

— Да ладно?.. Он пялил деревянную лошадь?

— Блин, ну ты же все-таки богиня. Причем не какая-нибудь, а богиня-мать! — с укором сказал я. — А выражаешься иногда, как солдат на поле брани.

— Отвянь, я не на работе, — махнула рукой Деметра. — Так как выглядит святилище?

— Ну… оно на берегу моря. Вокруг были глыбы льда… А ты не можешь узнать по своим каналам, где он обитает?

— Разумеется, не могу, — обиженно проговорила Деметра. — От меня эту информацию тщательно скрывают. Наверное… — на ее губах проступила тонкая недобрая улыбка. — моей мести опасаются. Но мы справимся! Я знаю все его святилища наперечет. Давай я просто покажу их тебе?

— Ох, — проговорил я, инстинктивно прикрывая живот ладонью. — Слушай, бегать по порталам в подпитом состоянии — это настоящее испытание для желудка.

— Да ладно, справимся! Зато если найдем, клянусь тебе — на рассвете ты решишь все свои проблемы!

— На рассвете?.. — эхом повторил я.

— На рассвете! — с озорной улыбкой заявила Деметра и приложила руку к несуществующему головному убору, отдавая честь, как рыцарь.

Я вздохнул.

— Нутром чую, что я об этом еще пожалею… Но давай. Согласен!

— Тогда еще по одной и пошли искать!

Я составил с края фонтана пустую тару и наколдовал нам еще по бухлишку. Улыбнулся.

— За успех нашего предприятия!

— О да! — сверкнула глазами Деметра.

Мы выпили — и началось…

Первые три перехода я выдержал молодцом.

На четвертом расплескало Деметру.

На шестом — меня.

Но, как ни странно, стыдно не было. Мы ржали друг над другом, как подростки.

И только на двенадцатый раз мы наконец-то угодили в то самое место, где в прошлый раз я видел Посейдона.

Осмотревшись, я даже в густых предрассветных сумерках опознал и берег, и лошадь, которую явно недавно чинили.

— Это здесь, — сказал я.

— Уверен?

— Абсолютно. Ну, и что дальше?..

— Подожди меня здесь, — выпалила Деметра и исчезла в своем портале.

Зеркало перехода растаяло в воздухе еще до того, как я успел запротестовать.

Блин, вот ведь женщина! Это она — богиня, ей везде тепло! А я стоял на берегу моря, ледяной ветер задувал в лицо и пробирался под куртку. Застегнувшись доверху, я дрожащими руками вытащил из кармана папиросу. С пятого раза кое-как прикурил, чтобы хоть немного погреться от живого огня, пусть даже крошечного.

Но папиросу так раздувало, что я едва успел сделать пару затяжек, как она закончилась. Прикуривать снова окоченевшими руками я не стал. Вместо этого принялся приплясывать, снова и снова мысленно убеждая себя, что Деметра не могла просто так бросить меня на произвол Посейдона! Может, конечно, мой круп и не в его вкусе, но ведь в каждом правиле есть свои исключения.

Небо буквально на глазах светлело. И вот наконец в нескольких шагах от меня снова засветился портал, и из него выпорхнула Деметра с небольшим свертком в руках.

— Готово! — воскликнула она. И глаза ее радостно сверкали, как у ребенка перед Новогодней елкой.

— А я уж под-ддумал, т-ты там уснула и з-забыла про меня, — постукивая зубами, признался я.

— Чтобы я упустила такую возможность? Да ни за что! Вперед, к деревянной кобыле! — скомандовала она.

Я так возмутился, что даже забыл, что замерз.

— Ну нет, она не в моем вкусе! — запротестовал я.

— Чур меня и тебя, я просто хочу кое-что с этой кобылой сделать, но для этого мне нужно, чтобы ты меня подсадил. Не хочу у тебя на глазах в гиганта трансформироваться.

— А-аа, ты хочешь ее как-то зачаровать? — догадался я.

— Я ее не как-то, а еще как зачарую, — с тихой яростью в голосе ответила Деметра. — Посейдон будет в восторге.

— Эй, погоди. Мне же как-то из него еще волосы выдрать нужно!

— Да хоть все. Поверь, у тебя будет масса возможностей.

Мы направились к деревянной кобыле, и я не без удовольствия подхватил Деметру повыше коленей и поднял вверх, щурясь на ветру и отплевываясь от снега, посыпавшегося с потемневшего неба.

— Готово! — торжественно заявила, наконец, Деметра. — Давай-ка теперь спрячемся за каким-нибудь валуном и подождем, когда Посейдон придет поиграть.

— А если он не придет? — спросил я.

Моя богиня фыркнула.

— Придет, куда он денется. Не будь маловерным, Даня.

— Как скажешь, о великая мать! — театрально воскликнул я и тут же получил шутливую затрещину.

— Нашел мамочку. Давай быстрей, а то море уже светится!

Обернувшись, я с трудом разлепил запорошенные снегом ресницы и увидел, что Деметра права. Море и правда наполнилось каким-то особенным сиянием. Волны становились все выше, и они ломали намерзшую кромку льда и с шумом выплескивались на берег.

Мы спрятались за большой округлый валун неподалеку и замерли, наблюдая за происходящим.

Наконец, из глубины показалась массивная конская голова. Сейчас она казалась светло-серой, а развевающаяся грива походила на морскую пену. Посейдон сверкнул синими глазами и медленно вышел на берег, тяжело переступая копытами. Потом вскинул голову и громко, протяжно заржал. Ему долгим завыванием ответил ветер в горах.

Красиво, черт возьми.

Если не знать, что будет дальше.

А дальше прекрасный конь Посейдона подошел к деревянной лошадке, почесал свою морду об ее шероховатый занозливый зад, закинул ей на спину свои передние копыта, пристроился поудобнее, примерился, и…

От дикого вопля Посейдона содрогнулась земля. Чайки бешено закричали над берегом, ветер затих, снег с перепугу перестал.

— А-аааааааа! — орало конеподобное существо во всю глотку. — Какая паскуда-ааааааааа⁈

Я аж вспотел от этого вопля.

— Какое зачарование ты использовала? — шепотом спросил я Деметру.

Та удовлетворенно хмыкнула.

— Безотказное. Называется элементарная механика.

— В смысле?..

— В смысле обычная крысоловка, вставленная в нужное место и в нужное время, может творить чудеса.

У меня аж глаза вылезли на лоб. К горлу подкатил ком, а внизу живота все сразу мучительно заныло из мужской солидарности.

— Что??? Ты поставила туда крысоловку?

— Ага, — кивнула Деметра. — И, кажется, она поймала все, что нужно.

— Но… это же больно!..

— Больно, Даня, было мне, — с холодным спокойствием ответила Деметра. — Стыдно, обидно. И больно. А ему просто член прищемило.

Я только головой покачал.

— Ты… ты — страшная женщина, ты это знаешь? Когда мы выберемся отсюда, напомни мне никогда в жизни с тобой не ссориться, а то, кто тебя знает!

— Не переживай, — улыбнулась мне Деметра. — Я членовредительствую очень избирательно.

Тут она вышла из-за валуна и, помахав рукой, громко крикнула.

— Привет, Посейдон! Не думала, что когда-нибудь такое скажу, но как же я рада тебя сейчас видеть!