Боги, пиво и дурак. Том 7

Глава 18 Спи, моя радость, усни

Воздух в пещере наполнился едким запахом чего-то тухлого и, прямо скажем, фекального. Моя кишечная палочка, то есть лесенка, обладала не задокументированными свойствами биологического оружия массового поражения.

И цель оказалась достигнута. «Массы» реально были поражены!

Лицо Нергала скривилось так, будто содержимое этих самых кишок ему сунули под нос на лопате. Лилит деликатно прикрыла лицо ладошкой.

Нет, ну а чего они хотели? Я же с самого начала по-человечески сказал: мне нужно отдохнуть! Но по-человечески — это не по-божески, ясное дело.

А теперь попробуй отдохни в такой газовой камере.

Видимо, Нергал и сам понимал некоторую причастность к случившемуся. Поэтому ничего не стал говорить. Только кашлянул, окинув взглядом всю эту развернувшуюся инсталляцию.

Я вздохнул.

И попытался распризвать свое творение, но родить его обратно у меня никак не получалось.

Делать нечего — пришлось экстренно придумывать варианты подъема к порталу. И вскоре мне удалось развесить повсюду хорошую такую, крепкую паутину а-ля Арахна.

— Полезли! — скомандовал я и принялся ловко взбираться по канатам наверх.

Очень уж хотелось поскорей вздохнуть полной грудью.

Правда, стоило только мне получше вспомнить тот нечаянный визит к Сототу, как мой энтузиазм поутих. Ведь его тюрьма тоже обладала специфическим душком.

Так что, похоже, нормально подышать я теперь смогу только дома. — Ты предлагаешь мне барахтаться в этой… штуке, подобно пауку?.. — обескураженно спросил Нергал.

— Ну это как тебе больше нравится, — нежно улыбнулась Ли. — Можешь — как манящая бабочка, например.

— Или остаться в кишечном раю, как истинный бог, ожидающий золотую колесницу, — буркнул я, подтягиваясь на руках.

Нергал брезгливо фыркнул, но все-таки полез следом за мной.

Последней к нам присоединилась Лилит. Ни каблуки, ни смелый минимализм униформы не мешал ей ловко поднимать ноги и шустро взбираться наверх.

Первым в зону действия портала попал я.

Символ на своде ярко вспыхнул, погружая меня в слепящее красное марево. Задержав дыхание, я зажмурился, готовясь приземлиться…

Ощущение невесомости сменилось ударом в ноги, будто прыгнул с большой высоты.

Вот я и на месте.

Открывая глаза, я ожидал увидеть уже знакомую белую пещеру. Но вместо этого меня окружало алое мерцание, будто я застрял в мареве портала.

Попытался сделать шаг — и понял, что ноги окаменели. Руки тоже начинали наливаться свинцовой тяжестью и неметь.

Что-то явно мешало мне окончательно завершить переход.

— Нергал! Ли! Вы здесь? — крикнул я.

Но в ответ услышал приглушенное невнятное бормотание.

— Эй?.. — позвал я бормочущего невидимку.

— Голод сущности отражает истинную сущность сущности… — уже более разборчиво услышал я в ответ. — Имя сущности есть тень голода сущности. Потеря имени есть потеря понимания голода сущности. Смертная сущность с потерянным именем по сути своей слепа. Слепа. Бессмысленна. Бесполезна. Не знает сути. Не понимает голода…

Сотот?

— Эй, это я, твой недавний гость! Ты меня слышишь? — крикнул я уже погромче, снова безуспешно пытаясь двинуться вперед. — Я узнал твое имя!

Между тем Сотот еще громче и четче продолжал:

— Бессмертная сущность с потерянным именем… Бессмертная сущность с потерянным именем ищет себя во вселенной. Создает себя заново. Создает вселенную заново… Зачем ты пришел? Зачем тревожишь меня?

— Я знаю твое имя! И хочу рассказать тебе, кто ты! — крикнул я. — Но никак не могу войти!

— Не можешь. Потому что я не хочу. Смертная бессмысленная сущность мешает бессмертной потерянной…

Мне стало обидно.

— Почему это я — бессмысленный? У меня имя не потеряно, я его хотя бы знаю!

— Знание некоторых смертных сущностей само по себе бессмысленно. Их имена не соответствуют голоду. Их голод не соответствует виду. Ты не сообразен изначальным параметрам смертного. Ты — ошибка…

— Даня, ты здесь?.. — будто из преисподней донесся приглушенный голос Нергала.

— Да! Застрял в портале! — крикнул я ему в ответ. А потом набрал в легкие побольше воздуха и изо всех сил гаркнул: — Ты — Сотот! Один из великих создателей вселенной! Слышишь? Ты не потерян!..

Бормотание прекратилось.

Алое марево вокруг заметно угасло.

Что-то произошло? Меня наконец-то решили впустить?

Я попробовал шевельнуться. И в этот раз все получилось!

Пока Сотот не передумал, я поспешил выйти из сияния. Просто сделал шаг — и все. Проблема оказалась решена.

После яркого света я на мгновение будто окунулся в сумерки. А когда глаза адаптировались к новым условиям, просто обалдел.

Передо мной расстилалась красная марсианская равнина. Ржавый песок тонкими змейками стелился по каменистой пустоши, хотя ни малейшего ветра я не чувствовал.

А сверху разворачивалось что-то нереальное. Черная бездна вспыхивала огромными пятнами многоцветных галактик и россыпями созвездий. Они постоянно двигались, то увеличиваясь в размерах, то приближаясь, сливаясь друг с другом и рассыпаясь на части. Вдоль линии горизонта яркой лентой извивалось северное сияние, вспыхивая то зеленым, то красно-розовым.

От такого завораживающего зрелища у меня аж рот открылся.

Куда делась белая пещера? Где Сотот? Что здесь вообще происходит? И где, черт возьми, Нергал с Лилит? Неужели так до сих пор и торчат в точке перехода?

— Сотот, говоришь?.. — как-то озадаченно вздохнула пустота вокруг меня. Причем голос прозвучал настолько близко, что я вздрогнул и невольно обернулся. — Сотот… Один из зодчих вселенной… Зодчие вселенной дематериализовались. Присутствуют повсюду как энергия. Не существуют как сущности. То есть. Я. Не существую?..

— Нет-нет, все как раз наоборот! — поспешил я заверить невидимого собеседника. — Ты — существуешь!..

— Если я. Существую. Значит. Ты лжешь⁈ — прогромыхало вокруг меня. Черный небосвод с галактиками и мерцанием вдруг пошевелился и на глазах сжался, съежился до размеров огромной тучи, открывая на заднем плане тускло-серый фон. — Ты — лжешь!

У тучи вдруг разом распахнулись десятки светящихся красных глаз.

— Ты лжешь!!! — прогремел яростный возглас Сотота.

Ну вот и хозяин дома объявился.

— Да нет же… — попытался я возразить, но тут же умолк. Потому что земля под моими ногами в буквальном смысле слова качнулась, и я едва не упал.

Пространство вокруг начало резко меняться. Будто кто-то уничтожал целую вселенную у меня на глазах.

Красивый вид растрескался, как старая штукатурка. Каждый кусочек начал съеживаться, обнажая нижний слой картинки — серовато-белые стены реальной тюрьмы. Галактики, полярное сияние и россыпи звезд — все погасло. Красивые красные камни под ногами тоже начали таять. Вместо них появилось каменисто-белое дно пещеры, покрытое пятнами грязи или навоза.

Прямо Армагеддец и конец света в Сототовском исполнении.

Все-таки деменция демиурга — то еще зрелище.

Зато справа и слева возникли размытые красные силуэты, через пару секунд превратившиеся во вполне четких, реалистичных Нергала и Лилит, живых и здоровых.

— Ложь есть яд! — прогромыхал Сотот, слегка уменьшаясь в размерах, но при этом оставаясь совершенно жутким и завораживающим, как пролом в далекий космос. — Яд отравляет вселенную! Уничтожать. Носителей яда нужно уничтожать!..

В мою сторону мгновенно вытянулось черное щупальце. Я едва успел увернуться.

Хрясь!

От удара Сототова протуберанца дрогнула скала. На том месте, где я только что стоял, с оглушительным треском протянулась огромная трещина. Мелкие камешки с пугающим шорохом устремились в открывшуюся полость.

Лилит вскрикнула. Отбежала к самой стене пещеры, вжалась в нее голой спиной.

А Нергал наоборот — выпрыгнул прямо передо мной.

— Дед, ты чего⁈

— Имя «Дед», — пробормотал Сотот, бешено вращая глазами в разные стороны. — Бессмысленно. Не отражает сущности…

— Еще как отражает!..

Ответом на утверждение Нергала был еще один удар щупальцем. Хрупкие белесые наросты, свисавшие с высокого свода, разлетелись вдребезги, задевая меня.

Нергал отпрыгнул в сторону. Рука привычным движением скользнула по бедру к мечу, но в последний момент остановилась. Силуэт патрона засиял.

— Не атаковать его, ни в коем случае! — крикнул он нам, в то время как Сотот поплыл по воздуху к нему навстречу, покачивая всеми сферами. Его очертания потеряли всю космическую глубину и превратились в черную кучу опаленной плоти, из промежутков между глазами вытянулись еще три щупальца — мясисто-красных, живых.

— Даня, сгинь! — приказал мне Нергал, замирая в выжидающей позе.

Я рванулся поближе к Ли. В самом деле, когда начинают махаться боги — лучше на пути их ударов не встревать.

— Дед, посмотри на меня! — пытался между тем докричаться до потерянной сущности великого зодчего. — Смотри внимательней, сюда! Ты должен вспомнить!

— Лживый бессмертный, — пробормотал Сотот, и все три щупальца один за другим принялись хлестать воздух, как упругие хлысты, норовя попасть по непрошенному гостю. Пещера задрожала, наполнилась гулом и треском.

Нергал уворачивался, отпрыгивал и прижимался вниз, уклоняясь от атак.

— Ты помнишь золотой храм? Тот, возле водопада? — крикнул он Сототу. — Или мертвую курицу? Ты помнишь мертвую курицу, дед?

— Мертвая курица. Бессмысленно. Все бессмысленно!..

— Да остановись ты хоть на минуту!

— Нет имени. Нет сущности. Нет смысла… — бормотал Сотот, ускоряя атаки.

Ли закрыла глаза. Глубоко вдохнула, медленно выдохнула…

— Эй, ты куда?.. — только и успел я сказать, прежде чем она поднырнула под одно из щупалец великого зодчего. И, протянув руки, красивым грудным голосом запела:

— Спи спокойно, мальчик мой…

Щупальце, устремившееся в ее сторону, замерло в воздухе.

Нергал со злом обернулся к Ли:

— С ума сошла⁈.

Зависшее щупальце с размаху хлестнуло его наотмашь, швырнув через всю пещеру в дальний угол.

А Лилит, не останавливаясь и прикрыв глаза, вдохновенно продолжала:

— Спи спокойно, я с тобой!

Баю-бай, баю-бай,

Свои глазки закрывай!

От печалей и обид

Тебя мама защитит,

Твои слезоньки утрет,

Тебе песенку споет…

Ее голос звучал в абсолютной тишине, как заклятье.

Сотот молчал. Его глаза перестали каждый жить своей собственной жизнью и вращаться, куда вздумается. Они все смотрели сейчас на Ли.

— Нужно, нужно крепко спать,

Чтобы сильным тебе стать…

Щупальца Сотота медленно опустились и поползли к демонице. Она продолжала вдохновенно петь, и в ее интонациях, низком голосе было что-то совершенно особенное. От чего начинало приятно щемить в груди. От чего хотелось улыбаться.

Материнская нежность. Искренняя. Глубокая.

Откуда вдруг все это взялось в суккубе, я не знал. Но эффект неожиданности в данном случае только усиливал впечатление, а не портил его.

Зрелище было невероятным. Совершенно беззащитная демоница, баюкающая уродливого древнего бога.

Нергал тоже застыл на месте, наблюдая, как щупальца Сотота медленно обвиваются вокруг Ли.

Она их не оттолкнула. Наоборот, протянула к ним руки, будто и правда собиралась качать, как дитя.

Глаза божества начали медленно закрываться. А Лилит все пела и пела по кругу свою простенькую колыбельную.

Наконец, Сотот затих. Его туша опускалась все ниже и ниже, пока, наконец, не легла на каменистый пол рядом с демоницей.

— Когда он проснется, с ним уже можно будет поговорить, — шепотом сказала Ли, поглаживая мясистое красное щупальце. — А сейчас пусть отдохнет.

— Как ты это сделала? — так же шепотом изумленно проговорил Нергал.

— Быть хорошей любовницей — это, знаешь ли, не только уметь спину красиво выгибать. Это целое искусство, — отозвалась Ли. — Уметь чувствовать. Уметь видеть и понимать. И давать именно то, что нужно. Если требуется — то сымитировать. А великому зодчему сейчас нужно было отдохнуть. Он загнал себя в угол и очень устал. Вот и все.

Нергал хмыкнул.

— Да уж… Никогда бы не подумал.

— Не подумал чего? — зыркнула на него Ли. — Что суккубы — не просто тупые шлюхи, как ты привык думать?

— Что спятивший и взбесившийся великий зодчий будет спать у тебя в ногах, — сказал Нергал, никак не возразив против предположений Лилит о «тупых шлюхах».

Это он зря, конечно. У Ли склероза нет, ей и записывать не надо — все и так припомнит, как только шанс представится.

Она выразительно изогнула тонкую яркую бровь. Но вместо ожидаемого ехидства проговорила:

— Сейчас он никакой не великий зодчий, мудрый ты наш. А скорее испуганный ребенок. Он забыл так много о мире, что в некотором смысле сравнялся с теми, кто о нем еще не успел ничего понять. Детское сознание всегда тянется к женщине, потому что ребенок в первую очередь ищет мать. А не какую-то дурацкую мертвую курицу! — смерила она Нергала строгим взглядом. — Что это вообще было?..

— Ну э-ээ… — протянул Нергал, отводя глаза. — Не важно.

— Что значит «не важно»? У него хрупкая и нежная психика!

— Это не мешало ему до смерти сношать девственниц своими тентаклями! И вообще, тебя никак не смущает, что у него никогда не было матери? Может, его сейчас совсем другие ассоциации умиротворяют, а вовсе не те, что ты думаешь?

— Ну спасибо, что хоть об этом не стал вспоминать при ребенке!

Сотот вздрогнул от звука ее голоса, веки чуть приоткрылись. Но Ли ласково погладила одно из них, и глаза великого зодчего опять закрылись.

Нергал только руками развел.

— Может, покурим? — предложил я.

Мой патрон сначала кивнул, а потом с кривоватой улыбкой покосился на Ли.

— Конечно, если наша местночтимая богомать позволит.

Та сердито шикнула.

— Очень смешно!

Мы устроились на большом валуне и закурили. Сладковатый табачный дым заклубился в пещере, как таинственный туман.

— Как думаешь, он действительно успокоится, когда поспит? — спросил я.

Нергал только плечами пожал. А потом добавил:

— Успокоиться, Даня, это даже еще не полдела. Важно, чтобы он вспомнил себя.

— Может, ему нужно больше энергии? — предположил я.

— Что, пойдешь новые объявления на столбах вешать? «Нужен мне прирост ворот, вот вам новый бог — Сотот?»

Я чуть не рассмеялся.

— А ты, оказывается, поэт?

— Всего лишь слабый подражатель, — хмыкнул он.

— Но звучит-то неплохо!

— Я тебе дам «неплохо», — уставился на меня своим цепким взглядом Нергал. — О Сототе нельзя трубить. Он не просто опальный или какой-то непопулярный, а официально забытый бог. И при этом — наш козырь в рукаве. Но в таком состоянии он скорее проблема, чем оружие.

— Слушай, а разве боги вообще могут впадать в старческое слабоумие?

— Откуда мне знать? Никто до сих пор не жил в материальной оболочке столько, сколько он.

Я вздохнул.

— В конце концов, нам совсем необязательно непременно сделать его совсем нормальным. Так ведь? Главное — суметь найти подход. Чтобы он пошел на контакт и перестал воспринимать в штыки каждое слово.

Нергал покосился на меня. Усмехнулся.

— Хоть бы перестал пытаться убить всех вокруг ударом тентакля — уже был бы прогресс. Ладно, посмотрим… Надеюсь, он скоро проснется.

Но Сотот спал долго. По ощущениям — часа четыре, не меньше. Под конец я смотрел на нашу Ли, как на героиню — все это время она терпеливо продолжала стоять в объятиях щупалец, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

Наконец Сотот стал просыпаться.

Приоткрыв еще полубессознательные глаза, он принялся молча нас разглядывать, не выпуская Лилит из своего плена.

— Привет, — сказал ему Нергал, медленным шагом осторожно приближаясь к божеству.

Сотот промолчал.

— Ты… помнишь меня? — вкрадчиво продолжил мой патрон.

Но ответа не последовало.

— А я тебя помню. Ты был моим другом много лет. Я пришел, чтобы помочь тебе. И в свою очередь попросить тебя о помощи.

— Одна бессмертная сущность желает взаимодействия с другой? — спросил Сотот.

— Да, именно так, — с надеждой в голосе подхватил Нергал. — Что бы ты хотел? Чем я могу помочь тебе?

Великий зодчий приподнялся с каменистого пола. Ослабил кольцо своих объятий, и усталая Ли буквально вывалилась из них мне на руки.

— Белая смерть, — медленно ответил Сотот. — Здесь — белая смерть. Проклятая гора. Она пожирает слова. Пожирает сны. Пожирает воспоминания. Хочу уйти.

Нергал просиял.

— Хорошо. Я готов забрать тебя отсюда в другое место. Ты согласен? Пойдешь со мной?

— Пойду не с тобой. Пойду отсюда. Не одно и то же.

— Но там ничего нельзя ломать, — голосом построже сказал Нергал.

— Хорошо. Если ты приведешь меня в другую смерть, я сломаю только тебя. И еще раз сломаю. И еще. Сломаю много раз.

— Договорились, — сказал Нергал. — Значит, я сейчас открою портал, и ты войдешь в него. Верно?..

— А искривленное пространство Эреба нам это позволит? — тихо спросил я Ли.

— Это место уже не имеет никакого отношения к творениям старика, — отозвалась та. — Мы сейчас вообще за тридевять земель от школы начертаний.

— Нет, — ответил вдруг Сотот.

Нергал медленно выдохнул. И тем же умиротворенным, спокойным голосом спросил:

— Но ты ведь только что согласился?

— Я не могу войти в портал.

— Почему?

— Таково положение вещей.

Нергал озадаченно почесал затылок.

— Постой… Тебя здесь что-то удерживает. Иначе ты не сидел бы в этой пещере против своей воли. Так?

— Так.

— И что же это?

— Закон. Слово творца становится вещью. Или явлением. Или законом. Я сказал слово. Оно стало законом. Я не могу войти в портал. Не могу уйти сам. Но я согласен пойти. Ты заберешь меня?

— А если мы сами подтолкнем тебя в портал? — вмешался я в разговор Нергала с Сототом. — Это ведь не будет нарушением твоего закона? Ты не сам войдешь в него, мы заберем тебя.

— Да.

Нергал с облегчением вздохнул.

— Ну, теперь хоть что-то понятно.

Он открыл огромный портал, куда могли бы без особого труда втиснуться даже полтора Сотота.

А потом мы все трое принялись толкать его парящую тушу к зеркалу перехода.

Это оказалось делом непростым. Мы будто пытались сдвинуть с места грузовик. Наконец, дело пошло, и Сотот заскользил к порталу. Исчезая в сиянии, он в самый последний момент юрким щупальцем прихватил с собой Лилит.

Это была победа!

Пусть Нергалу для его целей нужен максимально адекватный Сотот, но у меня-то была куда более приземленная цель.

И каким бы беспамятным пнем не был великий создатель вселенной, для меня имело значение лишь его присутствие в нашей оранжерее для врат.

И вот задание, наконец, выполнено.

Следом за Сототом в портал ушел мой патрон.

Я покидал пещеру самым последним.

Помедлив, наклонился и поднял с земли камешек. Гладкий, белый, как кусок сахара.

Он назвал это белой смертью. Интересно, почему?

Сунув камень в карман, я поспешил за остальными.

Склеп показался мне родным, как бы дико это не звучало. В свете мерцающих врат будущее казалось почти радужным, а тяжко вздыхающий после перехода Сотот — почти здоровым.

Лилит его утешала. Что-то тихо говорила и эротично поглаживала его сферы. Только время от времени бросала жалобные взгляды через плечо — видимо, даже у суккубов ее класса терпение все-таки не безгранично.

— Ну что? Как думаешь, сколько теперь потребуется времени, чтобы врата окончательно выросли? — спросил я Нергала.

Тот расплылся в довольной улыбке.

— Да теперь все почти мгновенно будет. Какие-нибудь двадцать-тридцать лет, и все созреет!

Я аж чуть не подавился.

— Ну и шутки у тебя, — заулыбался я. — Серьезно, сколько им расти? Неделю? Две?

Нергал посмотрел на меня, как на придурка.

— Они вообще-то полтысячеления могут расти, ты в курсе? А тут — пятнадцать лет!

Улыбка сползла с моего лица.

— Ты… Ты не шутил, — проговорил я, чувствуя, как у меня все опустилось.

И руки, и радужное настроение.

— Чем ты недоволен? — пожал плечами Нергал. — Просто постарайся больше не встречаться с новыми богами, чтобы не переполниться лишней энергией раньше времени. И тогда ты не только доживешь до того момента, когда они вырастут. Ты даже стариком еще не станешь!

— Вот радость-то, мать твою, — оторопело проговорил я, хватаясь за голову.

А ведь счастье было так близко…