Боги, пиво и дурак. Том 7

Глава 13 Побочные, мать их, квесты

Я вернулся в таверну через черный ход, чтобы не разбудить кентавров. И поскольку пытаться пройти к лестнице наверх тоже показалось мне безнадежным, просто залег в овощной кладовой рядом с Та’ки.

На удивление никаких допросов с утра мне никто устраивать не стал. Оказалось, достаточным просто сделать глубокомысленное лицо и с видом заговорщика сообщить, что, мол, извините за исчезновение — дела были. И поскольку все привыкли, что у меня какие-то мутные заботы то с Нергалом, то с Аидом или Самеди, что подробности оказались не нужны.

Зато все шумно обсуждали внезапно нагрянувшую весну. Солнце светило так тепло и ярко, что на проталинах показались ярко-желтые пятачки очумевшей от такого счастья мать-и-мачехи, и птицы звенели без умолку.

Захотелось даже окна открыть и вдохнуть побольше свежего, радостного весеннего воздуха.

Правда, на то была еще одна причина под названием «конский форсмажор». Камилла, с которой я так и не успел увидеться вчера, даже не стала спускать Лидию сверху — на всякий случай, чтобы ее ненароком не затоптали. Все просмотры на ближайшие три дня мы отменили, и с меня взяли обязательство за этот срок найти кентаврам дом.

В общем, все было хорошо. Парни после тюрьмы кайфовали даже от подпорченного домашнего уюта, Леандр покрикивал на нового помощника, который оказался безнадежно безруким и не умел даже яйца разбить, не накрошив в миску скорлупы. Лёха радовался внезапному отдыху — похоже, ему здорово надоело работать кинопроектором, и он тосковал по тем золотым денькам, когда жизнь била ключом нас обоих по макушке.

Одна только Ника почуяла неладное. Она молча обнюхала меня и, обиженно поджав губы, отправилась по моей просьбе готовить мыльную.

А когда я пришел помыться, то деликатно попросил ее выйти за дверь. Конечно, приятно и удобно, когда кто-то трет тебе спину и поливает сверху теплой водой из кувшина. Но представив на своем месте Демку — голую, в пене, и парочку таких вот котов с мочалками, я испытал такой прилив бешенства, что решил ничего похожего не делать.

И тут моя кошка вдруг отвернулась в сторонку и очень тихо, но твердо произнесла:

— Я поняла. Даня больше не любит Нику, как раньше.

Я вздохнул. Присел на лавку и усадил кошку себе на колени.

Та всхлипнула, по-прежнему не поднимая глаз.

— Эй, это неправда, — проговорил я, повернув к себе за подбородок ее милое личико. — Я тебя очень люблю. И для тебя в моем сердце есть и всегда будет особое место. В этом новом мире именно ты самой первой стала восприниматься мной, как семья. Ты знаешь — за тебя я и убить могу, и в окошко прыгнуть. Мне в радость заботиться о тебе, покупать новые платья и любоваться тем, какая ты красивая. Вот только… спать с тобой было неправильно.

У Ники задрожали губы.

— Ты не откажешься от меня? И не заведешь себе другую кошку?..

— Никогда, — очень серьезно ответил я.

— И не выставишь мою корзину из комнаты?

— А вот этого обещать не могу. Мне кажется, тебе давно стоит обустроить свою собственную комнату.

Глаза Ники в ужасе расширились.

— И ты теперь никогда не позволишь мне спать рядом с собой на кровати?

Я вздохнул. Ну что с ней делать?

— Позволю. Но одетой, и не каждый день.

— Через день?

— Раз в неделю.

— Два раза в неделю!

— Раз в месяц.

— Эй, я же прошу два раза в неделю, а ты…

— Сейчас договоришься, вообще разрешу только по большим праздникам, — проворчал я.

— Ладно! — быстро согласилась Ника. — Но раз ты такой… ты пойдешь со мной на ярмарку, когда она будет в следующий раз! — уже не попросила, а потребовала она.

— Хорошо.

— И купишь мне…

— Так, достаточно уже обещаний! — сделал я строгое лицо, и ее ушки сразу жалобно разъехались, а на глазах выступили слезы. — Ой, да куплю я, куплю! Все, что ты захочешь и на что у меня хватит денег.

— Все-все? — просияла Ника.

— Не все-все, а то, на что у меня хватит денег, — напомнил я.

Она обняла меня за шею.

— Люби меня, как хочешь, — тихо и очень жалобно проговорила она. — Только не бросай, ладно?..

Я погладил ее по голове.

— Уже сказал ведь — никогда.

Ника звонко чмокнула меня в щеку, соскочила с колен и исчезла за дверью — но лишь для того, чтобы через секунду заглянуть обратно.

— А когда тебя не будет дома, я буду спать в твоей постели! Всегда! — показала она мне язык и убежала.

— Как будто на свете есть кошки, которые поступают как-то иначе, — пробормотал я и принялся раздеваться.

Хорошенько отмывшись, я переоделся в свежую и целую одежду, которую приготовила мне Ника.

Вот только костюмчик был летним и зашитым в самых разных местах. Увы, подарки Альбы закончились — я умудрился в самые сжатые сроки изгадить все свои шмотки.

Посмотрев на себя, я понял, что нужно срочно что-то решать. Во-первых, хоть на улице и стояла мартовская погода, в тонкой коже я рисковал отморозить себе все ценное. А во-вторых, с этими заплатками я выглядел как дешевый косплеер. Да и сапоги отчаянно просили каши.

И как в таком виде мне решать дела?

Сначала я попытался призвать для себя комплект новой одежды. И в этот раз у меня все получилось вполне прилично — и штаны не кусались, и куртка не убежала с диким воплем пожирать мирных жителей. Вот только вещи почему-то получались исключительно двухмерные.

А поскольку сам я все-таки был трехмерным, пришлось смириться с заплатками, прокрасться мимо вопросительной Лилит, укутаться в плащ и, под шумок стащив Лёху со стойки, отправиться за новыми шмотками в «Розу».

Солнце радостно грело, птицы орали, а я шел по городу в развевающемся плаще, шитой-перезашитой одежонке, с черепом у пояса и широко улыбаясь прохожим.

Некоторые улыбались мне в ответ. Некоторые — опасливо переходили на другую сторону улицы и отворачивались — видимо, полагая, что человек в здравом уме и трезвой памяти просто не может радоваться сам по себе, без видимой причины.

Будто не ясно, что самые веские и лучшие причины всегда невидимые.

— Ну что расскажешь? — спросил я своего мертвого приятеля, свернув в тихий переулок. — Как тебе гламурная жизнь кинозвезды?

Лёха блеснул глазами, вздохнул.

— Скучно, — отозвался он. — Чувствую себя ценной мебелью, а не персоной. А я ведь…

— Да-да, Алекс Длиннобородый, королевский некромант какого-то там уровня, легендарный мужик и просто красавец, — с улыбкой продолжил я.

Алекс крякнул.

— Вообще-то не какого-то-там, а самого что ни на есть высшего! А теперь живые картинки на потеху городским ремесленникам показываю.

— Ты уж потерпи немного, — ободряюще похлопал я его по гладкому куполу черепушки. — Скоро все у нас наладится, дружище. Непременно.

Так, за разговорами, мы и не заметили, как подошли к храму Вышгородской фэшн-индустрии.

Внутри оказалось весьма многолюдно.

Несколько человек у стойки ожидали выдачи своего заказа. На диванчике у стола сидели две пышные дамы и пили чай.

И тут вся эта гламурная жизнь разом остановилась.

Потому что все заметили вошедшего меня.

Гул прекратился.

Смерив взглядом неуместного голодранца, дамочки брезгливо сморщили носы.

И тут одна из них разглядела на моем поясе Лёху.

— Алекс, вы ли это? — воскликнула она, устремившись ко мне и наклоняясь, чтобы видеть лицо собеседника. — Я ваша большая поклонница!..

— Алекс? Тот самый Алекс? — подорвалась другая.

Я в растерянности замер, поскольку впервые в жизни женщины на людях и без стеснений разговаривали с чем-то, находящемся у меня ниже пояса.

— Да, я тот самый, — важно отозвался череп, блеснув глазами.

Вот блин. А мне рассказывал, как сильно тяготится этой работой!

Следом за дамами ко мне поспешил один из местных мальчиков по работе с клиентами.

— Здравствуйте, господин Даниил! — воскликнул он на весь магазин, опознав меня даже в таком дауншифтерском прикиде. — Позвольте, я возьму ваш плащ. Что же вы так долго к нам не заходили? Ваш королевский заказ уже давно полностью готов!

А я и забыл, что в прошлый раз они не успели сделать все, что для меня заказал Альба. Вот это подвезло!

— Я был немного занят в столице, — с самым непринужденным видом отозвался я, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются физиономии модниц.

Теперь они таращились не только на Лёху.

— Но вы вернулись, и наши мастера — к вашим услугам! — радостно улыбался мне юноша, бережно развешивая мой бывалый плащ на бархатных плечиках вешалки. — Не желаете ли чаю, или вина?

— Нет, я немного тороплюсь.

— Я вас понял, сейчас принесу заказ!

Через минуту из-за бархатной портьеры мне вынесли все, что причиталось — изящно упакованное, на подносах, как и в прошлый раз. С сапогами и даже новым ремнем под ножны.

Так что из магазина я вышел уже в роскошном новом комплекте. А мое старое барахло и еще одна смена новой одежды поехали домой в бархатных мешочках на плечах доставщика, вместе с двумя большими розовыми коробками, в которых лежали новые платья для Ники, белое и персиковое.

Ведь моя кошка заслуживала самого лучшего.

После магазина я отправился в парикмахерскую, где меня подстригли достаточно коротко, чтобы больше ни одна любопытная тварь не могла просто так отрезать клок волос и остаться незамеченной.

А потом, наконец, занялся решением насущной и животрепещущей проблемы с кентаврами.

С самой обаятельной улыбкой и подношением в корзине я первым делом явился к Флоре.

Та очень мне обрадовалась. Но стоило только мне заикнуться о полукобылках, как вся ее радость куда-то улетучилась.

— Так вот зачем ты пришел? Считаешь, я настолько богата, что мне пора благотворительностью заняться и взять на свою шею пятнадцать нахлебниц?

— Почему сразу нахлебниц? — обиделся я за девчонок. — Научи их чему-нибудь — и будут помощницы в храме…

— Я пока еще в своем уме, чтобы скотину к себе в дом пускать! — жестко заявила Флора. — Единственное место, какое им могу предложить — это хлев для жертвенных животных. Если ты не против, чтобы я их в жертву принесла — так и быть, возьму, — с усмешкой заявила она.

— Очумела, что ли? — возмутился я. — Какая еще жертва? Они же люди, считай! — возмутился я.

— Ах, люди. Ну тогда оставь себе этих самых людей, в чем проблема-то? Вон, в школу боевых искусств их прими.

— В школу? — озадаченно уставился я на Флору. — Полуконей?..

— Вот! — воскликнула она, поднимая вверх указующий перст с длинным красным ногтем. — Вот. И в этом корень всех проблем. Они — как русалки, понимаешь? То есть ни рыба, ни мясо. С ними и как с кобылами нельзя, и как с человеком не получится.

— Но красивые же!

— Ну тогда и любуйся на них сам, кто ж тебе мешает? — усмехнулась Флора. — Но нет, ты побежал искать дурака, который возьмет на себя это великое счастье. Или, вернее, дуру. Так вот спешу тебя огорчить: желающих найдется очень немного. Если вообще таковые отыщутся.

Покинув храм Флоры, я закурил.

— Ну? — спросил меня Лёха.

— Что «ну»?

— Чего делать будешь? Подозреваю, эта язычница во многом может быть права.

Я шумно выдохнул серую струйку дыма в прозрачный, пронизанный солнцем воздух. И глубокомысленно произнес:

— Скажи мне, Лёха, как русский человек русскому человеку: каким методом можно убедить толпу греков, что им жизненно необходимо то, что на самом деле им не нужно?

— М-ммм, — промычал Лёха. — Дать в морду?..

— Ну, в целом, конечно, метод рабочий, — согласился я. — Но не в нашем случае. Нет, друг мой, надо попросить о помощи греческого еврея!

Зачерпнув горсть монет, я высыпал ее на перекресток.

— Гермес, приходи! — крикнул я погромче, глядя в небо. — Разговор есть!

Монеты пропали мгновенно, а вот сам Гермес появился не сразу. Но минут через пять ко мне подошел старичок в рваной зимней одежонке, но при этом босой и в широкополой летней шляпе. И скрипучим, дребезжащим голосом спросил:

— Ну и чего тебе надобно в этот раз?

— Отличная маскировка, — хмыкнул я, глядя на чистые, молодые и голые ступни бродяги.

— Отвянь, а? — уже безо всякого дребезжания сказал Гермес, зыркнув на меня из-под мохнатых бровей. Но на ногах медленно проявились старые ботинки. — Звал зачем?

— Мне нужен совет. Отойдем в сторонку?

— Ну, давай отойдем…

В итоге мы расположились в ближайшей подворотне. Пара старых ящиков, банка солений из бездонного кармана Гермеса и призванная бухаловом водочка сделала нашу переговорную поводом для зависти всех городских бомжей.

Выслушав суть моей проблемы и хорошенько закусив солёным огурцом очередной стопарь, Гермес хмыкнул. И с немножко нетрезвой интонацией проговорил:

— Тоже мне нашел проблему. С твоими-то талантами, Даня!

— А что с моими талантами?

— Пьянку надо устраивать с твоими талантами, вот что!

— Это-то понятно. С кентаврами что делать?

— Пф-фф. Ничего тебе не понятно. Говорю же: надо сначала устроить пьянку! Ты же очень широко известен в узких кругах — стоит только шепнуть Дионису, что ты сегодня вечером наливаешь, и к тебе пол-Олимпа припрется, не считая всякой мелкой нечисти. Вот и угости их, как следует. А потом еще угости. И объяви аукцион неслыханной щедрости с правом оспаривания.

— Чего?

Гермес кашлянул. Поправил шляпу, и, поднявшись на ноги, голосом конферансье воскликнул:

— Товарищи боги, смотрите сюда! Предлагается лот номер один ноль один, шикарная блондинка вашей мечты, с бонусом в виде дополнительной пары ног! Она утешит вашу душу улыбкой, взроет копытом древнюю пыль с ваших сердец, очерствевших от тягот, а заодно довезет колесницу, мешок подношений или ваше бренное пьяное тело после сегодняшней попойки!..

Тут он остановился, обернулся.

Из-за угла на нас таращился озадаченный нищий.

— Проходи давай, чего встал? — буркнул на него Гермес.

— Это… огурчиком не угостишь? — проговорил тот.

Гермес вздохнул, ловко выудил из банки с рассолом пупырчатый огурец и вручил просиявшему нищему.

И продолжил:

— Так, на чем я остановился… А! Но смотрите — если вы не понравитесь этому милому лоту, он имеет право отказаться от счастья стать вашим счастьем! Поэтому расчешите бороды, приготовьте кошельки и поехали! Начальная цена — сто золотых!

Я аж икнул.

— Ты хочешь, чтобы я их продавал?.. За сто голдов⁇ Да их же за бесплатно брать не хотят!

— Само собой, — отозвался Гермес, присаживаясь обратно на свой ящик. — И не захочет. Кому нужно говно, которое ничего не стоит, ну? Это же психология, Даня.

Я задумался. В том, что сказал Гермес, определенно что-то было.

— Ладно, пойду тогда готовить «Лося» к приему больших гостей, — проговорил я, мысленно соображая, как организовать этот светский прием без осложнений.

— «Лось» — это территория вашего местного бога, — заметил Гермес. — Та’ки не будет против?..

— Не будет, — сказал я вслух, а про себя подумал, что на всякий случай лучше немного отложить слияние осмысленной части шамана со звериным бессознательным. А то мало ли.

А еще надо какой-то навес соорудить на заднем дворе, чтобы спрятать туда кентавров. И продуктов закупить, как на свадьбу.

Ох и достанется же сегодня его высочеству от Леандра!

Мои мысли прервал знакомый женский голос.

— Даня?

Вздрогнув от неожиданности, я поднял голову и увидел Стефанию. Она стояла и смотрела на меня с таким выражением лица, будто я умирал у нее на глазах от неизлечимой болезни.

Хотя ее можно было понять, учитывая, что я средь бела дня бухал в подворотне с каким-то бродягой и закусывал соленым огурцом из общей банки.

— Даня, ты?..

И, обернувшись к Гермесу, с брезгливой яростью накинулась на него:

— Да как ты смеешь спаивать приличных людей!

Гермес икнул.

— Да это не я, барышня! — скрипуче воскликнул он старческим голосом. — Откуда у такого, как я, деньги на выпивку? Это все он! — ткнул в меня пальцем Гермес.

— А ну вон пошел! — прикрикнула на него Стефа. — Увижу еще раз пьяным средь бела дня — на ночь в клетку посажу!

— Ну зачем ты так? — вступился я за бедного оклеветанного бога. — Мы же не хулиганим, сидим тут культурно, выпиваем…

— И ты тоже — вон пошел! — совсем не по-женски рявкнула она на меня. — Домой, проспаться и привести себя в приличное состояние! Или рядом с собутыльником в холодную камеру посажу, для протрезвления!

Осознав, что сопротивление бесполезно, я решил капитулировать.

— Ладно-ладно, не ругайся! Мы расходимся.

Переглянувшись с Гермесом, я тихо шепнул:

— Короче, до вечера?

— Жди, не подведу.

— А ну живо! — крикнула Стефа, и мы с Гермесом шмыгнули в разные стороны.

И тут из-за угла показался третий персонаж. Тот, что не собутыльник, а соогуречник.

— Это… А огурчики можно себе забрать? — робко спросил он Стефанию.