Боевой маг в провинциальном училище

Глава 17. О большой эстелийской семье и высоких соснах

– Дядя Лес!

Стоило постучать, как дверь открылась, рыжий мальчишка лет пяти выскочил и сходу прыгнул Лесу на руки. Лес подхватил, засмеялся, подбросил немного над головой.

– Пепе! Какой ты стал большой и тяжелый!

– Это ты Дамиано не видел! Он – у-у! – и показал руками что-то огромное. – А медаль где? Медаль покажи! Ну, давай же!

– Подожди, Пепе. Смотри, я же не один. Вот, смотри, познакомься – это Ива.

Я невольно улыбнулась тоже, чуть поправила волосы – к весне они уже вполне отросли.

Пепе, кажется, действительно только сейчас меня заметил и слегка смутился, но от этого только полез по Лесу выше, как обезьянка, залез к нему плечи, уселся, чуть прихватив за уши. «Красивая!» – шепнул Лесу на ухо. А потом широко улыбнулся и уже с высоты протянул мне руку.

– Доброго дня, тетя Ива! Очень рад познакомиться!

Я серьезно руку пожала.

– Это Пепе… Гильемо, младший сын Агостино, мой племянник, – сказал Лес. – Ну что, идем в дом?

Чтобы зайти, Пепе пришлось пригнуться, но слезать он не пожелал.

Стоило переступить порог, и на нас налетела целая стайка детей. Одни рыжие, как истинные норанширцы, другие смуглые и темноволосые эстелийцы, двое белобрысых, и еще несколько темненьких, но на эстелейцев уже не похожих. А потом потянулись родственники постарше…

А ведь Лес обещал мне просто тихий семейный обед! Так-то семейный, конечно, но… Я знала, что у него большая семья, но как-то не предполагала, что настолько.

Лес честно пытался знакомить нас, но запомнить все это было невозможно!

Дети… Вот черноглазая Мари и Алисинья – дочери старшего брата Марку, Сам Марку высокий, серьезный… Алисинья уже совсем девушка… А старшему сыну Марку – Федерико, уже девятнадцать, но он в Карагоне учится, в Эстелии, и приехать не смог. У второго брата Агостино все дети рыжие, и сам он рыжий, это от мамы норанширки досталось… у него двое – Домиану и Пепе, тот самый, что радостно сидит на шее и откручивает Лесу уши. Светленькие – это дети сестры жены Агостино, а вон те – это двоюродные племянники…

У меня голова шла кругом.

А вон и бабушка Луисита! О, бабуля! Лес побежал обниматься, а потом бабуля сгребла обнимать и меня тоже, словно я ей родная, словно она всю жизнь мечтала меня увидеть. Надо сказать, меня радостно обнимали все – братья, дяди, тети, племянники. Я честно пыталась их запомнить, но на это никак не хватало сил. И ладно бы там дети или бабуля, вон. Но когда Лес начал знакомить со взрослыми родственниками, у меня возникло чувство, что я разом переобнималась с доброй половиной министров, советников и управляющих разными ведомствами… безумно как-то. Кажется даже вчера, на приеме во дворце было меньше серьезных людей, чем тут.

Вчера нам с Лесом вручали награды во дворце. Не император, правда, это дело с личем Огненом не государственного значения, но в торжественной обстановке все равно. Для меня это было грандиозно и так волнительно, я наряды целую неделю подбирала… Честно сказать, Лес подбирал, у него к этому делу куда больше склонность, чем у меня. Вот сочетание цветов и фактуры и «вот давай это примерим, а теперь давай – то!» Он и прическу мне подбирал, они с парикмахером на пару три часа крутили мои волосы и так, и этак, сравнивая варианты, в итоге из коротких, едва прикрывающих шею волос, собрали шикарную вечернюю прическу.

У меня сердце колотилось, когда я шла на награждение во дворец.

А Лес… Он как-то очень небрежно. Он был рад за меня, и явно мной гордился, но сам за себя… «Ты понимаешь… – сказал он. – Сейчас мы придем, и папа вручит мне медальку, дядя похлопает по плечу, папин друг скажет, что я большой молодец. Они примерно в таком же составе мне сахарного петушка вручали в честь окончания первого класса. Я не могу воспринимать это серьезно». Нет, он не обесценивал то, что мы сделали в подземельях, он просто честно иначе это видел, и к наградам – во так…

Но главное, что с медалькой нам выдали хорошую финансовую премию, и я прям видела, как Лес выдохнул. Потому что не принять такое нельзя, а деньги к весне у него заканчивались.

Это ведь только мне щедро оплатили все восстановление от короны, и отдых на три месяца, если захочу. Отчего бы не хотеть, с одной стороны. А вот Лесу не так просто. На проживание в реабилитационном центре у Ноэля ему сделали скидку в половину, как члену семьи, и это уже хорошо. Потому что полгода Лес без работы, и дальнейшие перспективы весьма смутные. Конечно, с такой семьей – всегда можно у кого-то из родственников попросить и занять, но он не хотел, планировал справиться сам, без помощи. Он такой. А сбережений оставалось не так много. То, что было, что заплатили летом за Ицай-хак он как раз за зиму и потратил. Дальше мог кое-как найти на месяц отдыха, но так, чтобы хватило до осени, когда сможет вернуться к работе в училище… Тут сложно было.

Со мной немного иначе, даже без премий. Наше училище получает финансирование от короны, дикторское жалование вполне прилично, а тратить в деревне мне было некуда. Что-то я вкладывала в дело, в хозяйство, но что-то оставалось. И, я прикинула… на мои сбережения мы с Лесом точно могли бы летом у моря отдохнуть. Я пыталась предложить свое, но он отказался. Нет, он сам. Даже при том, что мы собирались пожениться.

Ну, я не лезла пока, время было.

Так что премия вышла очень кстати.

А вообще, за эти полгода я успела понять, каким Лес может быть серьезным, даже дотошным, каким терпеливым и внимательным. Не только ветер в голове. Он не просто присутствовал со мной там, на реабилитации, на тренировках, он старался помочь, поддержать, сам позаниматься со мной. Он уже через это прошел и знал как надо, и с Ноэлем постоянно консультировался, как лучше в моем случае. Хотя иногда его чуть заносило и начинал слишком многого от меня требовать – повторять упражнения снова и снова. Да, он сам так делал когда-то, но я – не он, я не могла с таким справиться. Как-то раз я даже расплакалась. И он испугался, такого не ожидал. «Прости, Ив! Я… Прости, я оцениваю по себе. Ты говори, если тяжело. Сразу говори». Надо сказать, потом он следил куда внимательнее и не требовал прыгать выше головы, но и я очень старалась не подвести и не ударить в грязь лицом. Наверно после этого раза – еще больше, хотелось доказать, что я тоже могу.

Так что общими усилиями мы смогли справиться с моей магией даже раньше, чем кто-либо ожидал. Уже к концу зимы Ноэль сказал, что вот, уже все, я полностью освоила контроль, меня можно спокойно, без посторонних щитов выпускать к людям. Теперь нужен месяц, чтобы закрепить результат, и потом еще хорошо бы к морю… море это всегда хорошо. Отдохнуть вдвоем.

Так что к осени я смогу вернуться домой, полностью восстановившись.

Да, я собираюсь вернуться. Мне сказали – хорошо бы еще года два без срывов, без нервной работы и боевых заданий, пусть все устоится и успокоится. Не критично, но было бы хорошо. Так что вернуться на прежнее место – самое то. А потом Маклин уже звал меня на работу к себе.

Леса пока только никто никуда не звал. Он делал вид, что ему и не надо, он сейчас и так занят, но я все равно видела, что его задевает и немного тревожит. После того скандала в Дорнохе, стараниями Эттеля его надолго исключили из всех списков, несмотря на заслуги. Конечно, тут отец Леса мог бы поднажать своим влиянием и добиться пересмотра, но он с Эттелем ссориться не хотел. Да и Лес не хотел тем более, он хотел сам, а не по протекции отца. Да и на самом деле все понимали, что если будет нужно, Маклин Леса в обход всех списков и официальных назначений куда надо отправит, но озвучивать такие варианты пока никто не хотел. Поэтому пока Лес вернется со мной, еще год, скорее всего, будет в училище преподавать. А там будет видно. Он ведь где-то так изначально и собирался.

Мне бы и спокойнее, если так. Что Лес рядом, что ни в какие самоубийственные истории не влезает. Но он не сможет сидеть рядом долго, это я понимала. Он не сможет тихо жить в деревне, ему нужен простор и движение. Подвиги нужны. Настоящее дело. И он это дело неизбежно найдет. Я буду волноваться за него, конечно, но иначе не выйдет. Невозможно переделать взрослого мужчину, нужно только принять как есть. Или уж отказаться сразу.

Но я точно не хочу отказываться.

Ничего, времени у нас много и все как-нибудь устроится.

А сегодня Лес привел меня на семейный обед. Официально – в честь нашей награды. Но на самом деле – чтобы мы смогли объявить, как поженились вчера утром. Чтобы все нас поздравить смогли.

Мы не хотели торжеств и грандиозных событий, суеты. Просто тихо поженились в мэрии. Я не хотела. Лес пытался склонить меня к тому, чтобы устроить свадьбу по всем правилам, но я… Впрочем, он особо и не настаивал. Тем более, и с деньгами сложно. И он уже достаточно меня знает, чтобы мои предпочтения понимать. Я ему за это благодарна.

Своей матери я написала письмо. А он – привел меня в семью, сюда…

Отцу о нашей свадьбе Лес сказал на подготовке к награждению. Рикарду даже не удивился, словно все шло само собой. Но совершенно точно был рад. «Береги ее, Лес! Смотри! Радуй ее каждый день! Таких женщин упускать не стоит». После того, как я вступилась за Леса в подземельях и сказала, что доверяю ему куда больше чем Штельману, Рикарду меня очень зауважал. Он ничего не говорил по этому поводу, но это было так очевидно.

Знакомить со своей мамой Лес тоже водил меня во дворец, но отдельно. Она вечно занята. Я и не знала раньше, но Мориган Морейра – глава безопасности императорского дворца. Она энергетик, и ее невидимые сети раскинулись по всему дворцовому комплексу чувствительной паутиной, отслеживают каждого, кто приблизится.

Высокая красивая женщина, рыжая, как ее брат. Ей чуть за семьдесят, но для мага ее уровня – это активный средний возраст. Можно хоть на Ноэля посмотреть, который на двадцать лет старше.

Серьезная, по северному строгая… Лес, все же, больше в отца… она сразу протянула мне руку.

– Очень рада познакомиться, Ива! Лес много писал мне о вас.

Она искренне улыбалась мне. Довольно сдержанно, изучая меня, но искренне, от души.

И тоже пожелала нам счастья.

И вот сегодня, на семейном обеде, меня уже принимали как родную. Меня это смущало немного, но в целом… в такой большой шумной семье, думаю, и для меня может найтись место, это не сложно, я просто затеряюсь в толпе.

– Девочка моя! – бабуля Луисита уже обнимала меня. – Вообще ни в чем не сомневайся!

И вот там, за большим семейным столом, Лес взял меня за руку и объявил, что вчера утром мы стали мужем и женой. И теперь я – официально Ива Морейра.

Я вдруг поняла – он же хотел свадьбу. И вот. Мы сейчас попали именно на нее, все в сборе, сейчас пойдет по традиционному сценарию. Нас будут поздравлять, мы будем целоваться, все будут говорить тосты за молодых.

Да и хорошо, что так. Зато не надо было готовиться и волноваться. Да и если все по правилам – этих гостей было бы в пять раз больше.

И Лес, такой довольный, радостно обнимает меня прямо при всех, но сегодня можно. У меня безумно краснеют уши, но я… Я счастлива.

* * *

Море шумит.

Волны набегают на берег, шуршат песком. Тихо гудят на ветру высокие сосны.

Особенно хорошо гулять вечером, когда спадает жара.

Я так разленилась здесь – только есть, спать, гулять и плавать в море. Никогда раньше столько не гуляла. Справедливости ради, тут и делать больше нечего. Но мы с Лесом облазили все соседние скалы, все лесочки и овраги, мы ловили рыбу по утрам, по вечерам смотрели на закаты.

В конце концов поняла, что устала отдыхать и хочется заняться каким-то делом. Наверно, пора возвращаться. Никаких сроков нет, мне сказали, что до конца лета я могу оставаться. Но едва перевалило за середину – и я поняла, что наотдыхалась.

Стоило сказать Лесу и он тоже явно вздохнул с облегчением. Он вообще сидеть на месте не привык. Так что в конце недели мы уезжаем.

Еще только искупаемся в море…

Да, это помогает. Не столько море, наверно, сколько тишина и покой. Расслабляешься, перестаешь волноваться. И вся тяжесть, накопленная за последние шесть лет – уходит. Становится легко.

Я впервые за эти годы могу думать о будущем. Думать с интересом, стоить планы. Я впервые за эти годы могу чувствовать себя по-настоящему живой, любимой, настоящей. Ни от кого не нужно прятаться и ни в чем сомневаться. В себе сомневаться не нужно.

Да, я поработаю немного у себя, а потом пойду к Маклину. Я ведь всегда хотела настоящей работы, ради этого училась. Но толком не успела, случилась война. Было бы отлично, если бы с Лесом вдвоем вышло пойти, у нас отлично получилось работать в паре. Заодно и не ненужно было б переживать как он, видела бы все сама. А он бы, конечно, с большим желанием посадил меня дома в безопасности… Хотя если я пойду – он не станет возражать. Потому что понимает – мне это нужно не меньше, чем ему самому. Почувствовать себя нужной, сильной… профессионалом почувствовать. Поверить в себя. Да, я знаю, что это опасно, но это изначально мой выбор. Я впервые не боюсь. У меня все получится.

Все решено…

Но как-то вечером мы сидели на веранде, пили чай… Завтра собирались домой уже. Последний вечер, тихий закат… И тут Лесу принесли письмо.

– Мастер Морейра! – мальчик отдал ему. – Это для вас. Государственная срочная почта.

Честно сказать, у меня сразу сердце екнуло и все сжалось. Я даже еще не глядя поняла…

Лес взял, развернул.

Я смотрела, как он читает, затаив дыхание, как все больше шальными огнями загораются глаза. Он губы поджимает напряженно, что-то старается осознать. И радость, и сомнения сразу.

Закончился отпуск? Что ж, мы успели…

Потом он поворачивается ко мне и… молчит. Смотрит на меня и молчит, словно собираясь с духом.

Ну, давай уже!

– Что? – говорю я, очень стараюсь спокойно. – Тебя зовут на подвиги?

Он кивает.

Так и есть. Зовут.

– Куда?

Он вздыхает. Ему сложно…

– В Эстелию, – говорит тихо, словно извиняясь. – Мне предлагают работу в службе безопасности при эстелийском дворе. Хорошие деньги… Поедем?