Боец. Том 4

Глава 24

Бойцы начали рассредоточиваться, окружая врага сразу с нескольких направлений. По сути, им нужно было широкой дугой обойти лагерь с востока, севера и юга, с запада нападу я со своим отрядом. Если так посмотреть, то сейчас у нас разворачивалась Марафонская битва, вот только в куда меньших масштабах. Если там в сумме сражалось свыше тридцати тысяч человек, если верить летописям, то у нас меньше тысячи. Но соотношение сил… примерно такое же. Греков тогда было чуть ли не в два раза меньше, чем персов. Вот и нас сейчас в два раза меньше, чем предателей. Но кого это волнует?

Все бойцы были крайне мотивированными, каждый жаждал урвать свой кусок славы, вернуться со щитом. И им предстоит это сделать. Я был в этом уверен. Маневр врага будет стеснён из-за того, что фланги мы ему обрежем нашими засадами на горных тропах, а стремительный удар не даст понять, что именно произошло. И пока они в условиях спешного сбора поймут, что произошло… будет уже поздно.

— Уху… уху… уху… — эхом донёсся до меня сигнал последнего отряда, который занял свою позицию

— Самая дальняя тропа занята, — тут же подтвердила это Кайлана, которая скрытно перевоплотилась и взмыла в небеса, чтобы корректировать наши действия. — Всего семь троп. На каждой минимум три десятка бойцов. Расставляют ловушки, готовятся к возможной встрече противника.

— Вот и славно, — проговорил я как мысленно, так и вслух, после чего посмотрел на свои пять десятков, улыбнулся широко, развернулся… и устремился вперёд.

Без криков. Без лишнего шума. Мы просто побежали, устремились вперёд, со склона в лагерь врага, который по большей части уже был свёрнут. И конечно, засекли нас моментально, лучники на вышках начали подавать сигналы, воины врага, которые были в патруле, начали выстраивать боевые порядки. Вот только по тому, как они неохотно строились, можно было с уверенностью сказать — они боятся.

— За Спарту-у-у-у-у! — заорал я, а потом мой голос эхом десяток глоток разнёсся по всей горной долине.

По коже побежали мурашки. Единение. Братство. Вот что сейчас было между нами. Мы все повязаны одной целью, одним желанием. Убить тех, кто виноват в смерти наших товарищей, наших родственников, наших семей. Ведь, по сути, пешки богов, которые выдернули меня сюда… виноваты во всём, даже в отношении меня. И я ни за что не остановлюсь, пока не уничтожу всех, кто хоть как-то связан с ними.

Первая сотня врага построилась и начала двигаться в нашу сторону. Прикрывались щитами. Старались держать строй. Мы же бежали клином, который возглавлял я. За мной бежали Палиас и Наяда, которая пока держала лук в руках. Я почувствовал на себе её взгляд… и активировал Ауру.

И тут же десятки стрел, заряженных сиянием самого Аполлона, устремились с огромной скоростью вперёд. Потом ещё залп. За ним ещё один. Нимфа выпускала стрелы с огромной скоростью, которые с помощью какой-то её способности всё множились и множились в полёте. И когда они достигли строя противника, то начали буквально пригвождать там всех.

С такого расстояния, при такой защите врагу убить кого-то даже с помощью способностей было трудно. Но не на это был расчёт. Враг остановился, даже начал пятиться назад, оставляя раненых и убитых. Испугался. Забоялся. Но тут же злобный крик на непонятном языке, бойцы противника неохотно начали двигаться снова вперёд. Они боялись и нас… и того, кто находился ещё в лагере.

— Гра-а-а-а-а! — зарычал я, когда до врага оставалось лишь несколько десятков метров.

И врезался в строй. Я использовал сейчас глефу как копьё. Не совсем эффективно, но лучше так, чем никак. Удар пришёлся в грудь, пробил нагрудник врага, взорвалась энергия внутри тела, эхом повторившись один раз. Несколько человек погибло примерно так же рядом моментально. А потом врезались в строй и остальные бойцы за моей спиной.

Я тут же применил свой клич, активировав защиту. За всеми уследить я не мог, но каждые несколько секунд приходилось его повторять. Благо энергии поступало столько, что можно было на этот счёт не переживать. Так же иногда «разбавлял» клич самоисцелением, которое, невзирая на все принятые меры для увеличения защищённости… работало. Кого-то ранило, кого-то чуть ли не убивало. Но раны зарастали на глазах у противника, что его ещё больше подавляло, что его ещё больше пугало.

Сотню мы вырезали меньше чем за минуту. Враг просто был не готов к встрече с нами, он был просто не способен справиться с теми, кто их хотел победить. Ибо думать о победе, стремиться к ней — уже часть дела. А враг сдался, боялся, морально готовился к поражению. И это сделало ровно то, чего они и хотели. Ибо не просто так говорят: «Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться!»

— Дальше! — крикнул я, убирая щит за спину.

Штурма плотного отряда больше не предвиделось, поэтому мне щит и не нужен был. Впереди будут только разрозненные группы врага, часто неготовые к встрече с нами. Кто-то уже был без брони, кто-то точно будет без оружия. Кто-то уже бежит, пытается спастись. Но угодит в ловушку.

Мы рванули в лагерь. Я впереди, бойцы за мной. Снова клич, снова на всех защиту. Сейчас нужно было на миг рассредоточиться, вырезать всех, кто был рядом, потом опять собраться. Если кого-то ранят, то их должны были прихватить. Разрешалось работать только в составе пятёрок, не менее, у каждого должно было оказаться прикрытие. Я не говорил им, как сражаться. Я не говорил им, как нужно убивать. Пускай делают как знают.

Залетел в неразобранную палатку. Несколько человек спряталось. Молили спасти. Глаза черны. Заражены иномирной ересью. Несколько рубящих ударов… и больше никто не будет молить. Тут же выскочил из палатки, хотел залететь в ту, что напротив, но оттуда вышел Палиас, копьё которого было обагрено свежей кровью, что аж багровые капли с него стекали на землю.

— Пусто? — уточнил я.

— Пусто, — мгновенно ответил он, после чего мы направились дальше.

Где-то послышались крики, мольбы о пощаде. Не думал, что это окажется настолько просто. Враг после поражения в городе был настолько морально подавлен, что семь сотен — сейчас меньше — пытались спрятаться от пятидесяти человек. Удивительно! Но факт.

Мы вновь собрались вместе. Несколько волн самоисцеления, снова клич, снова растеклись по лагерю, продолжая выявлять и уничтожать врагов. И при этом все больше и больше противников пыталось сбежать. Самые первые, кто дрогнул, уже достигли первых подъёмов из горной долины, направились в сторону уже занятых нами троп… вот только их ждало разочарование.

Следить я за ними не стал, так, временами поглядывал чисто из интереса. Наши пропускали их чуть в глубину, чтобы никто ничего не понял, а уже там, вдали от глаз убегающих из лагеря, убивали врагов. Создавалась иллюзия, что там можно спастись… но нет. Коварная иллюзия. Жестокая и опасная.

— Странно, что они не стали разворачивать боевые порядки, — вновь мы встретились с Палом, он выходил из палатки, а я встретился в бою с теми, кто решил попытаться нас остановить.

— Организации нет, — хмыкнул самодовольно я. — Прошлый твой удар уничтожил очень многих командиров. А засадная тактика ценой целостности города отработала как надо. Предатели попали в настоящую мясорубку.

Пал кивнул, после чего мы одновременно повернули головы в сторону отряда «толстяков». Целых семь мутантов довольно быстро приближались к нам. Вот только они явно делались в спешке. То тут, то там проглядывались «худые» части тел. Где-то руки, где-то ноги. Поэтому мы и рванули спокойно вперёд, мысленно обменявшись целями.

Припав на колено, спасибо траве, что она тут проросла, я буквально крутанулся, рубанув ноги двум монстрам. Одному смог отрубить на уровне голени, второму сильно повредить колено. Оба рухнули, опасности больше не представляли. Палиас же вдарил по одному из гигантов сначала водяным копьём, опрокинув того волной, а потом врезался во второго, снова применив способность. И эффект от неё был занимательный. Монстра буквально распёрло изнутри от того количества воды, которое внутри него взорвалось. Многие органы — в кашу… «полученные травмы несовместимы с жизнью».

И так раз за разом. Где-то наши объединялись в более крупные группы, чтобы расправиться с отрядом противника. Где-то вырезали «патрули» я один, Наяда или Палиас. И так мы зачищали всё больше и больше палаток в лагере, уничтожали всё больше и больше предателей.

Но рано или поздно это должно было закончиться. Центр лагеря. Довольно большая площадь. Две с половиной сотни бойцов, видимо, кто остался и смог побороть страх, встречали нас с распростёртыми объятиями. И тут чувствовалось… что-то ужасное, противное, неприятное. Командир был здесь, он организовал этот последний оплот сопротивления.

— Сдавайтесь! — крикнул боец, но явно не старший, ибо я не чувствовал, что эта зловонная энергия исходит от него. — И обещаем, вам будет сохранена жизнь! Вы сможете стать частью великого…

— Великого чего⁈ — сделал я шаг вперёд, усмехнулся, посмотрел по сторонам, проведя кончиком своего оружия по разрушенным палаткам и трупам за спинами моего отряда. — Великого хаоса? Великого страха? Великого поражения? Вы — твари, которые предали своих потомков. Вы — твари, которые жили без чести и достоинства и такими же вернулись. Вы ненавидите себя. Вы ненавидите друг друга. Так что же вами движет? Желание отомстить? Вы — ничто! Тени себя самих, которые боятся своих великих потомков! И вас возглавляет тот, кто желает смерти не только всему человечеству, но и всему этому нашему прекрасному миру! Всем тем цветам, лугам, полям, лесам, живности, небу… всему, что нас окружает! И вы тоже этого хотите⁈ Если да, то выходите на бой! Мы вас всех уничтожим! ХОУ!

Тут же от меня во все стороны распространилась волна силы, и мы рванули вперёд. Моя речь была не только для того, чтобы принизить противника, но и для того, чтобы собрались все наши, чтобы я их смог подлечить. Но, увы, без потерь не обошлось. Нас осталось сорок три человека… и не совсем человека. То есть десять бойцов полегло за всё это время. По сути… поразительный результат.

Но даже так… мы не боялись их. Мы рвались вперёд. А вот противник нас опасался. У него вперёд вышли немногие лучники, всего три десятка. Сделали залп. Стрелы отлетели от незримых щитов. Сделали второй. Опять… но кого-то ранило, одного даже убило. Снова волна самоисцеления, а за ней волна клича. Продолжаем бег.

Лучники не успели отойти. Увлеклись, потеряли нить времени и реальности, если они её вообще находили. Они первыми пали от нашего оружия. Или это был такой злобный план? Пока мы потратили те секунды на уничтожение бойцов дальнего бой, пехота противника рывком сблизилась с нами, взяла в полукольцо, зажала…

— Не бояться! Боги помогают нам! — крикнул я, пронзив кому-то глаз своей глефой.

Клич приходилось повторять раз за разом. Но это не помогало. Три удара… слишком мало для того, чтобы защитить всех. Даже я пропускал иногда удары, так как их было слишком много. Нас становилось всё меньше и меньше… раненые оттягивались в центр, восстанавливались, но один за другим медленно, но верно с нашей стороны падали замертво бойцы.

Вот только за каждого павшего мы отвечали ещё более болезненно. Там, где умирал наш один, погибало пять, а то и даже семь бойцов. Медленно, но верно чаша весов склонялась в нашу сторону. И если сначала страх не давал нормально действовать… то через какое-то время мы начали разжимать клещи, которыми нас держали.

А потом сразу несколько человек моего отряда разлетелись в разные стороны. Главный противник проявил себя, разозлился, показал, кто он и на что способен. Я тут же рванул к нему, толкнул плечом, но тот лишь отшатнулся, удивившись тому, сколько во мне силы.

— Этот мой! — дал знать я всем вокруг, чтобы они не вмешивались.

— А силёнок-то хватит, мелюзга? — усмехнулся весьма злобно этот упырь, ибо иначе его обозвать было довольно трудно.

И тут иллюзия с него спала. Я увидел того, кто был под маской магии и лжи. Мертвец, которого напитали силой. Его глаза неестественно засветились, но это была не магия Аида, а что-то более страшное, более противоестественное. Кожа тут же полопалась, шлем и броня покрылись ржавчиной, но при этом проявились рисунки и… золотые полоски. Минимум одна, чаще две. Это… опасно. Очень. И зря я объявил, что буду сражаться с ним один на один. Хотя… какое может быть «слово» при сражении с мертвецом.

— Испугался? — усмехнулся он трубным, искажённым, басистым, глубоким голосом, а при выдохе при этом посвистывал.

— Скорее захотелось срезать эту противную рожу и сжечь её, чтобы ни один живой её не увидел… — сморщил я нос.

И понял, что мне не нравилось. Глефа. Способность Гестии. Она опять не работала. А значит… сейчас всё будет именно так, как нужно. Боги следят за мной, дёргают ниточки вероятностей, распределяют их так, чтобы они срабатывали в нужный момент, но при этом, чтобы Мироздание не воспрепятствовало этому. Хитро.

Этот урод держал за своей спиной копьё обратным хватом. Хотел бросить, чтобы потом выхватить свой клинок. Римский какой-то… хотя сколько трофеев было в прошлом, когда мы с ними воевали? Так что неудивительно, что это оружие оказалось у него. Щита вот у него не было, так что…

Резкий шаг в сторону. Я почувствовал смертельную опасность от его оружия. Тут же посмотрел себе за плечо. Попало в бойца, пробило его насквозь… пройдя сквозь щит моего клича. Значит, было какое-то свойство, которое игнорировало магическую защиту. Но я не остался без ответа, рванул вперёд, пока он принимал боевую стойку, применил давно забытую способность… и часть тела этого урода окаменела, а часть неприятно задымилась, но не загорелась.

— Огонь против меня бесполезен, щенок! — рычал он. — Магия моего господина защищает меня от магии этого мира!

— Но не от магии, которую он сам создал, ведь так? — усмехнулся я, снова рванув к нему.

Тут же в него ударило три огромных пера, буквально пригвоздив к земле. Если бы умертвие могло бояться… то сейчас именно это бы мой противник и делал. Да, может, магия, которую создали наши боги, и не работала, но вот магия, которую наши боги переделали, — вполне. Ведь не просто так у меня есть умение, которое досталось после битвы с монстром.

Снова подскочил, снова удар. Ещё часть тела урода окаменела. Он этого не чувствовал, продолжал двигаться, вырывал из себя перья, рыча что-то про бесчестие и враньё. Но нет чести в смерти. Нет чести в поражении. На войне любые способы хороши.

Энергия восстановилась. Опять рывок, опять лёгкое ранение. И снова камня на его теле стало немного больше. Его меч не дотягивался до меня, глефа длиннее, а копьё он по своей глупости или надменности выбросил. Думал, что возьмёт мастерством, скоростью, умением… но не подумал о том, что может быть, что слова лишь маска, правда, совершенно иная.

Но вот после четвёртого удара командир предателей заметил, что что-то не так. На самом деле было сложно это не заметить, особенно учитывая тот факт, что у него окаменели обе ноги примерно по середину бедра. Он просто не мог двигаться. А большего мне и не надо было.

— Палиас! — мысленно обратился я к своему товарищу.

Тот схватил копьё врага, ведь оно пробивало магию, зарядил способность, застонал от боли… но сделал бросок. Оружие врага ему же и принесло смерть. Несколько сотен литров воды взорвались внутри тела врага, разорвав его на куски. Тут же все, кто был вокруг, начали верещать, кричать… а потом стали сиять. Кто-то белым, кто-то красным, кто-то синим. Грехи, страхи, боль. Всё это уничтожало их изнутри, всё, из-за чего они бродили ранее по полям Асфоделя… вновь воздействовало на них. Но тут не было магии, которая не давала их душам распасться. И они… буквально растворились.

Секунда. Вторая. Третья… и десятки глоток раздались невероятно мощным рёвом, который отразился от гор и усилился ответным криком тех, кто заманил в ловушку не меньше пары сотен бойцов врага, уничтожив их там. Мы победили. Вот теперь точно. Якорь, который удерживал души, пропал, из-за чего все враги погибли.

Но помни… где был один кукловод, будет и другой. Это была проба пера. В будущем враг будет более сильным. Они умеют учиться. Они умеют создавать. И так просто уже не будет.

Но это потом. А сейчас…

— Мы победили! — ударил я глефой в небеса. — Хоу! Хоу! Хоу!