Благородный вор

Глава 9 По злачным местам

Разговор с главой купеческой управы не занял много времени. Он ужасно торопился на заседание в городскую думу. Только и удалось обмолвиться с ним парой словечек.

— Ничего не могу сказать, — официально заверил Батонов. Хоть и спешил, но внимательно осматривал меня. — За всеми сведениями по Лунину только к полиции. Больше ничего не могу знать.

Он приподнялся и встал с огромного стула. Выжидающе посмотрел на меня. Я понял, что это знак. Мол, давай, сваливай.

Я сидел на месте. Не торопился.

— Один последний вопрос, ваше степенство. Лунин не связан с революционерами?

Батонов сощурил узкие голубые глаза. Он человек среднего роста, но с большой головой. Большой, как дыня.

Волос уже мало. Лоб высокий, в глубоких морщинах. Нос тонкий и острый, им можно хлеб резать.

Одет в мундир по ведомству министерства финансов.

— Позвольте поинтересоваться, ваше благородие, чем вызван такого рода вопрос?

Ну вот. Все-таки он задергался. Я знал, что подставляюсь таким образом.

Но что поделать. Через три дня будет взрыв. Мне надо его предотвратить. Пришлось высунуть голову из окопа.

— Его разговорами, — тут же ответил я. — Некоторыми его разговорами. Мне казалось, что часть прибыли нашего предприятия господин Лунин отправляет на нужды революционеров.

И все. Дальше молчком. Ждал, что ответит купеческий старшина.

Батонов покачал дыней-головой.

— Я вам отвечу только потому, что знаю вашего хорошего друга. Его сиятельство Толстова Андрея Даниловича. По рекомендации которого вы прибыли. Так вот, никогда не замечал, чтобы господин Лунин в чем-то замешан. В чем-то предосудительном. Устраивает вас такой ответ, сударь?

Ох, ох, какой официальный. Ну, старшину тоже можно понять. Явился незнакомый сопляк. Задает щекотливые вопросы. Конечно, любой насторожился бы на его месте.

— Более чем, — я поднялся с мягкого пышного стула. Больше похож на кресло. — Ну, не смею больше отнимать ваше время. Благодарю за то, что приняли.

Увы, в эту эпоху церемонии и расшаркивания это неизбежно. Все относились к этикету чрезвычайно серьезно.

Батонов тоже попрощался. Выпроводил меня.

В коридоре я тут же наткнулся на Якунчика. Парень стоял с хитрой улыбкой.

— Ну что, ваше благородие? — спросил он. — Готов раскошелиться? Я раздобыл адрес. Даже два.

Отлично. Этот прохвост полезен. Если только не обманывает.

— Ну, давай, — я протянул руку.

Но Якунчик отошел назад. Покачал вихрастой головой. Волосы затряслись туда-сюда.

— Нет, ваше благородие. Сначала деньги. Даже нет, не так. Деньги не нужны. Я другое попрошу. Исполнишь?

Сказал, а сам хитро поблескивал глазами. Я немного подумал.

— Ладно. Исполню. Если только в моих силах.

Приказчик улыбнулся.

— Это точно в твоих силах, ваше благородие. Ты вот что. Возьми меня в управляющие. У тебя ведь нет никого, кто следит за хозяйством. А я притомился у Пахомовых.

Вот оно что. Он хочет сменить место работы. Какой жук, однако. Нужен ли мне такой шустряк?

Впрочем, почему нет? Риту плевать на деньги. Он слишком витает в облаках. В усадьбе родителей и тетушки у меня есть пожилой управляющий.

Воробьев Егор Иваныч. Присылает деньги на содержание. Хотя мне и не надо. Но он действует по завету маменьки.

Вдобавок стар уже. Жалуется на здоровье. Ему давно нужна замена.

Вот только этого плута проверить надо. Как бы слишком шустрым не оказался. При моем-то роде деятельности.

— Ну что же, — я кивнул. — Можно считать, что ты принят. Предварительно. Приходи завтра. Переулок Бусева, недалеко от Большой Никитской. Дом номер тридцать два. Ты только это. Постучи, но не заходи. Без спросу к нам нельзя. Капканы охотничьи закопаны. Понял?

Якунчик недоверчиво хмыкнул. Не поверил. Ну что же, это первая проверка. Если сунется, значит дурак. Все-таки.

— А теперь давай адреса, — я протянул руку.

Парень подумал и отдал клочок бумаги. Улыбаться перестал.

— Я приду, ваше благородие, — пообещал он. — Никакие капканы не остановят.

На этом мы расстались. Я сунул бумажку с адресами в карман. Если первый вариант не сработает, придется воспользоваться этим.

На первом этаже еще больше народу. Управа походила на биржу. Купцы проворачивали тут сделки на огромные суммы.

Я вышел на улицу. Огляделся. Ну, где там мой гонщик?

У лавок уже толпились покупатели. В основном, мещанский люд. Ремесленники и мелкие торговцы. Кто-то тащил поднос с напитками. Звонко кричал:

'Вот так квас — в самый раз!

Баварский со льдом — даром денег не берем!

Пробки рвет! Дым идет!

В нос шибает! В рот икает!'

Коробейник прошел мимо меня. Этот продает дорогой и штучный товар.

Одет в синий халат и сапоги из грубой кожи. Имеется официальная бляха с номером, разрешение на торговлю.

Квас у него со льдом. Заправляют сахарной патокой. Разных цветов. В основном, лимонный и малиновый. На закуску вареные груши.

Торговцы в серых халатах продавали товары дешевле. Старики и дети вообще торговали тряпьем и гнилыми фруктами.

Эх, купить что ли, квасу? Неподалеку остановился торговец мясом. Тоже разносчик. Только уже с тележкой.

Отрубает кусок прямо при покупателе. Взвешивает на весах с государственным клеймом. Так что тут не забалуешь. Впрочем, некоторые и тут умудрялись обвешивать.

Большинство, однако, честные. Такая торговля выгодная. Все что надо, это подъехать к барскому дому. Вызвать кухарку. Отвесить мяса. Продать, взять денежки и ехать дальше. К обеду уже свободен.

Рит тоже так и покупал мясо. Есть свой торговец. Проверенный.

Сейчас разносчиков тоже прилично. Тащат завтраки. Кормят торговцев.

Все можно купить. Выпить чай или квас. Съесть кисель, пирожок, баранки, любое другое лакомство.

Продавцы клюквы накладывали ягоды в деревянные чашки. Сверху мазали медом.

Кисель торговцы нарезали ломтями. Густой и гороховый. Поливали растительным маслом. Без какой-либо химии.

Блины продавали в вытянутых лотках. Лакомства лежали там стопками. Продавец сыпал его сахаром.

Я, кстати, еще не пробовал нынешнее мороженое. Его тоже продавали с рук. Продавцы таскали их в кадках со льдом.

В кадках жестяные банки, в каждой разные сорта мороженого. Сливочное, шоколадное, то есть с жженым сахаром, крем-брюле. В кадке тоже деревянные блюдца и ложки.

Ложкой мороженщик делал шарики. Совсем, как в двадцать первом веке. Хорошо еще, что не играл на палочке. Выкладывал на блюдце.

Покупатель тут же съедал лакомство. Отдавал блюдце обратно. Мороженщик вытирал блюдце полотенцем и прятал в кадку.

Просто восхитительно. Высший уровень гигиены. В двадцать первом веке покупатели от такого пришли бы в ужас. А здесь ничего, ели и нахваливали.

Теперь возле меня остановился продавец сбитня. Закричал скороговорку, глядя на меня:

— Вот сбитень! Вот горячий!

Всяк кушает его — и воин, и подьячий,

Лакей и скороход и весь честной народ!

Я кивнул.

— Уговорил. Дай мне отведать.

Разносчик ходил со здоровенным медным сосудом, вроде самовара. Продавал сбитень, напиток на основе меда и пряностей.

Сосуд он таскал в ватном чехле за спиной. Кран под левой рукой. На плече гирлянда из калачей и баранок. На поясе кушак с деревянными стаканчиками с толстым дном.

— Сию минуту, ваше благородие, — сбитенщик ловко налил сбитень в стакан, дал баранку. Подал мне с поклоном.

Я отдал ему две копейки. Выпил сбитень. Горячий и терпкий. Вкус меда и гвоздики. Неплохо.

— Ну как, барин? — спросил торговец. — Ядреный?

Я отдал ему стакан. Кивнул и вытер губы.

— Ядреный.

Мимо проехал водовоз. Телега с огромной деревянной цистерной. Пробежал угольщик, весь черный, как негр.

На углу зазывал точильщик со станком с большим точильным колесом. Он крутил колесо ножным приводом.

— А кому ножи, кому ножницы точить!

Грохот копыт. Торговцы и покупатели посторонились. Ко мне подлетел знакомый «фаэтон». Спереди сидел «ванька», дымящий папиросой.

— А вот и я, вашблагородь! Как лист перед травой!

Я запрыгнул на заднее сиденье.

— Давай обратно. На Бусевский переулок. Где взял, там и положи обратно.

Извозчик кивнул. Выплюнул папиросу. Свирепо хлобыстнул вожжами.

— Сделаем, вашблагородь!

Рванул с места. Впереди как раз шел старьевщик.

— Старье, тряпки, мех, штофы продать! — кричал он.

Старьевщики сейчас типа утилизаторов. Собирают всю рухлядь. Продают оптовикам. А те уже перепродают конкретным покупателям. Портным на заплатки. Дерево — плотникам. Подошва и кожа — сапожникам. Все идет в дело.

Мы чуть не сбили его с ног. Мужик еле успел отскочить в сторону. Выругался нам вслед.

Извозчик и ухом не повел. Мы помчались дальше по улице. Как будто на пожар.

Очутились на месте через пять минут. Если еще не быстрее. Чтобы шляпа не слетела, я придерживал ее рукой.

— Приехали, вашблагородь! — закричал «ванька». — Вот и ваш замок.

Я щедро расплатился с ним. Извозчик остался доволен.

— Я, если что, тут поблизости, — сказал он. — Завсегда рад отвезти, вашблагородь. Фролка-Егоза меня кличут.

Я спрыгнул на улицу.

— Это хорошо. Ты нам скоро понадобишься.

«Ванька» радостно щелкнул вожжами. Я отправился домой. Когда вошел, Рит выглянул в коридор. В руке дааб и точило.

— Вы так быстро вернулись, господин.

Я отправился в спальню. На ходу стаскивал с себя одежду.

— Ну да. У нас мало времени. Хватит уже точить оружие. Оно и так острое. Собирайся.

Вбежал в спальню. Достал одежду крестьянина. Быстро переоделся.

На волосы нацепил парик. Темные каштановые волосы. Еще борода и усы. Потом крема и маски из театрального грима. Мне надо полностью преобразиться.

Лицо стало смуглым. На правой щеке я сделал шрам. Поглядел в зеркало. Совсем неузнаваемый.

Из оружия только веревку. Силовое обеспечение за Ритом.

Вот и он сам, кстати. Разоделся, как принц. Довольный, как слон.

Напялил чуть-тай, сиамский наряд. Традиционная одежда. Штаны чонг крабен, шелковая красная рубашка и белые носки. На груди яркие ленты. На поясе меч дааб и ножи.

Ага, самый лучший костюм для похода по злачным местам. Я пытался сдержать смех.

— Ты не понял, Рит. Надень простую одежду. Как у меня. И парик тоже.

Слуга смешался. Перестал улыбаться.

— Но почему? Если мы будем сражаться с врагами, я хочу выглядеть торжественно.

Я нахмурился. Рит обо всем догадался. Уныло наклонил голову. Кивнул.

— Я понял, господин. Мы опять будем выглядеть, как ощипанные петухи. Я все понял.

Он ушел переодеваться. Как побитая собака. Я положил в вещевой рюкзак еще веревок.

На двух сделал петли. Это волосяные арканы. На них ловят скот. Я люблю работать с веревкой. Набрасывал петлю на горлышко бутылки с двадцати шагов.

Научился у индейцев араукан в Америке. Между прочим, в этой реальности карта Южной Америки выглядит по-другому. Вместо Чили там огромная страна Араукания.

Очень развитая держава. Прежний Горский там бывал. Многому подивился. Многому научился.

Несмотря на притворное недовольство, Рит быстро переоделся. Вскоре он опять заглянул в кабинет.

— Я уже готов, господин.

Не мешкая, мы вышли на улицу. Два крестьянина из господского дома. Сосед из дома напротив как раз тоже вышел.

Садился в свою карету. У него есть собственный экипаж. Не то что у меня, нищеброда.

Он, конечно же, отправился на прием. Весь разодетый. Как там его? Директор межевой канцелярии. Фамилия Обрезков. А как по имени-отчеству, не помню.

— Давай, осторожнее, там, слышь? — бархатным покровительственным тоном. Он обращался к извозчику. — Не запачкай мне мундир. Новое все. Понял?

Извозчик кивнул. Он знал своего капризного хозяина. Пусть хоть капелька грязи капнет из-под копыт лошадей на белоснежный мундир господина. Никому не поздоровится.

Он потихоньку тронул карету. Поехал по переулку. Вскоре они скрылись за поворотом.

— Ну, а мы пешочком, — сказал я. Проследил взглядом. Обернулся на свой дворик. — Ты нитки натянул? Капканы разложил?

Рит как раз вышел следом. Кивнул и улыбнулся.

— Конечно, господин. Все сделано. Никто не залезет. Нам бы еще собак завести, господин. Тогда точно никто не отважится.

Хорошая идея. Я тоже думал об этом.

— Вот-вот, займись этим. Когда вернемся.

Мы отошли пешком от дома. Время уже вечернее. Фонарщики зажигали керосиновые фонари. Невысокие деревянные столбы. На вершине чугунные стеклянные фонари с дверкой.

На мелких улочках фонарей нет. Или их там совсем мало. Насколько я знаю, газовые сейчас появились на Тверской.

— Куда мы идем, господин? — спросил Рит. — Долго нам идти?

Он улыбался прохожим. Те в ответ недовольно косились. Оглядывали одежду. Думали, что слуга над ними смеется.

— Нет, будем через несколько минут, — ответил я. — Хватит кланяться. Подумают, что ты пьяный.

Через десять минут быстрого хода мы вышли к Трубной площади. Пересекли, кстати, Неглинную. Недалеко здание ссудной кассы Лунина. Там, где началась моя эпопея.

На краю площади находилось трехэтажное здание. Окна второго и третьего ярко освещены. Первый тих и спокоен.

Это ресторан Павловского. Конечная точка нашего путешествия.

На самой площади народу не так много. Реку Неглинку после заключения в коллектор спрятали под землей. Раньше здесь кольцевались бульвары. Петровский, Рождественский, Цветной.

Сейчас площадь. Земля насыпана на метр выше. И замощена. Копыта лошадей звонко стучали по камням. В дальнем конце — цветочный рынок. Сейчас отсюда видны пустые прилавки. Мимо них ходили сторожа.

Еще тут виднелись рельсы конки. Проложили совсем недавно. Я видел пару раз, как вагон проезжает по городу. Сам еще не катался.

Новое для города увлечение. Церемонию открытия посетил сам император. Отправление конки каждый раз привлекало огромную толпу. Они стояли и смотрели на невиданное зрелище.

Конка это двухэтажный минимум вагон. Длиной восемь метров. Его тащили две лошади. На деревянных скамьях размещались два десятка довольных пассажиров.

Второй этаж называется империал. Это открытая площадка, без крыши. Туда можно подняться по винтовой лестнице. Она расположена в задней площадке.

Кататься там могут только мужчины. Женщинам подниматься неприлично. Там тоже мест на два десятка. Скамьи стоят спинками друг к другу. Ехать можно только сидя.

Обслуживали конку двое служащих. Вагоновожатый, он правил лошадьми. Кондуктор, он продавал билеты. Еще стучал в колокол на остановках и перед отправкой. Проезд пять копеек на первом этаже и три копейки на втором.

Ездила конка медленно. На повороте могла сойти с рельс. Во время езды вагон немилосердно трясло. Это потому что рельсы уложены прямо на булыжники.

На горке требовалась помощь. Поэтому впрягали еще лошадей. Кстати, чтобы заехать на Трубную площадь, для конки тоже добавляли лошадок.

— Мы идем в трактир, господин, — догадался Рит. Все это время он почтительно семенил сзади. — Очень хорошо. Там можно подраться.

Я оглянулся на слугу.

— Не вздумай там кланяться. Понял? А то меня сразу узнают. Только этого не хватало.

Рит обиженно засопел. Насколько я помню из прошлой жизни, он уже ходил со мной сюда.

Не один раз. Ни разу не подставился. Когда надо, он очень хорошо соображает.

— Слушаюсь, господин, — ответил он.

Мы пересекли площадь наискосок. Мимо проехала повозка с четырьмя пассажирами. За ней тележка с сеном.

— Ладно, не дуйся, — сказал я. Поглядел на Рита. Негоже ронять мораль спутника перед операцией. — Я знаю, что ты все сделаешь правильно. Главное, без моего согласия в драку не лезь. Вот это важно. Понял?

Рит сначала улыбнулся. Потом увял. Он думал, мы в этот раз обойдемся без сражений. Слегка приуныл.

Но нет. Насколько я знаю по репутации этого заведения, тут без драки не обойтись. Даже издали слышно, что там веселятся. Без удержу.

Слышалась громкая музыка. Скрипки, флейты и фортепиано. Громкие пьяные выкрики. Визгливый смех.

Возле входа стояли извозчики. Лошади вели себя приличнее людей. Молча жевали овес и пили воду из поилок.

Когда мы подошли ко входу, из второго этажа с грохотом вывалился человек. Окно было открытое, так что стекло не пострадало.

Он упал набок. Я думал помочь, но человек тут же сел на мостовой. Засмеялся и вытер лицо. Кажется, он не пострадал.

Потом вскочил и побежал было обратно к входу. Не доходя, свалился. Головой прямо в поилку для лошадей.

Не желал подниматься. Лежал, пуская пузыри. Один извозчик рядом вытащил его и уложил на мостовую.

Когда я открыл дверь, половые вывели изнутри другого посетителя. Руки скрутили за спину. Вытолкали взашей.

Я поглядел на Рита.

— Какое веселое место. Скучать тут не придется.

Мы вошли в трактир.