Без обмана 5

Глава 25

Двухдневная рабочая неделя, в которой вторник приходится на 31 декабря – странное явление. Мы одна из самых трудолюбивых и усердных наций в мире, но все равно никто нормально не работает. Завтрашний день воспринимается, как выходной, даже если сейчас утро понедельника. Все уже мысленно празднуют начало нового года.

У меня, однако, эти дни выдались продуктивными. Асагава-сан свалила все дела благотворительного фонда на своего подчиненного, вот я и засел плотно за компьютером, составляя планы того, кому и как помочь финансово. Сосредоточился на сиротских приютах, школах и сотрудниках корпорации. Не забыл и про своих старых знакомых из “Радужного моста”. Очень приятное занятие – распределять помощь, зная, что деньги не разворуют. По моим предыдущим пожертвованиям я подробный отчет от Нономуки-сана получил, с накладными и фотографиями. На всякий случай еще и Анушу попросил характеристики купленных сиротам компьютеров оценить. Подруга одобрила. Так чего и дальше не помогать?

В понедельник в обеденный перерыв съездил в генетическую лабораторию и сдал материал – свой волос и волосок Канами-сан, подобранный за ужином. Какое бы потустороннее чутьё мне не твердило, что она родня, надо убедиться. Доплатил за срочность.

Вечер того же дня мы с Цуцуи посвятили грандиозной генеральной уборке. Так-то у нас дом в образцовом порядке содержится, оба мы аккуратные, но в новый год полагается входить очищенными, избавившись от грязи, долгов и обязательств. С этой точки зрения было бы логично 31 декабря посещать онсен, но такой традиции у нас почему-то нет. Наверное, потому, что гораздо важнее телесного духовное очищение.

Ближе к окончанию вторника, пришла СМС со ссылкой на результаты. Тест положительный, с вероятностью 99% родные мать и сын. Я это и так чувствовал, но все равно облегчение испытал. Смешанные чувства. Не знаю что именно меня обрадовало. То, что нашел потерянную мать, или тот факт, что убедился в своей правоте.

Первого января вся Япония дружно ходит в храмы именно, чтобы очиститься. Сидя тридцать первого числа на работе, я полистал список святилищ Кофу и заметил одну странность, которая раньше всегда проходила мимо меня. Ни одного храма Инари! Возможно, дело в том, что у нас здесь один из центров японского буддизма, которого придерживался Такэда Сингэн, а синтоистской богине места не осталось? Более логичной версии в голову не пришло. Специально потратил целых полчаса поисков в сети, чтобы опровергнуть отсутствие. Нет их! Ни одного! В соседних префектурах – пожалуйста, щедро отмечены на картах в сети, аналогично буддийским в историческом центре нашего города. Но не в Кофу. Наверное, Амацу-сенсей знает, почему. Может быть, даже Акира в курсе. Но не спрашивать же у нее, показывая свою неосведомленность.

Не стал мудрить и выбрал Дзуюнзан Тёдзэндзи – храм секты Риндзай, посвященный Будде Шакьямуни. Не такой большой и пафосный, как Кай Дзенкоджи, и требующий подняться в гору пешком по лестнице. Раньше я счел бы эту преграду непреодолимой, сейчас же… все равно очень не хочется напрягаться, но потерплю, так как фотографии из сети мне понравились, вызвали легкое ощущение умиротворения, которое хотелось бы повторить. Позвал Анушалакшми составить мне компанию, но хромающему Роубаяси путь наверх не одолеть. Если у моей подруги и ее парня станет все серьезно и дойдет до брака – залезу в еще один небольшой долг перед Акирой и попрошу ее вылечить Сандо-сану ногу. Уверен, она справится. Но в данный момент услуга станет преждевременной.

В итоге, проведя со своей девушкой романтический вечер последнего дня года, утром мы отправились в небольшое паломничество, взяв с собой Хану-сан и Ринне. Они же мне теперь почти семья, лишь незначительная формальность в виде церемонии отделяет от этого статуса.

Восхождение в гору далось нелегко. Какая бы мистическая сущность во мне ни пробудилась – я толстяк, всю жизнь пренебрегавший спортом. Колени ломило, мышцы ног горели, но на лице моем оставалась умиротворенная улыбка. Не стоит смущать окружающих, а тем более близких тем, что мне тяжело.

Само посещение храма вышло вполне стандартно. Отстоять очередь, которая собралась, несмотря на кошмарную лестницу, ударить в колокол, получить палочку с номером предсказания. Сюда современные технологии еще не добрались – возможно, их тоже пугает кошмарно большое количество ступеней, по которым необходимо подниматься. Поэтому, получив палочку с номером, требовалось обналичить ее в одном из деревянных шкафчиков.

Мне выпало число 9.

“Удача: средняя удача.

Туман скрывает тропу, но шаги твои легки. Ищи правду в тишине, а не в шуме толпы. Весной жди гостей, осенью – перемен. То, что спрятано, вскоре откроется.”

Серьезно к такому относиться – себя не уважать. Мияби, для сравнения, получила номер 17, большую удачу и то, что “Цветы распускаются под твоими шагами. Лето подарит радость, зима – покой.”

Хане-сан были предложены малая удача и совет серьезнее отнестись к здоровью осенью. У Ринне удача средняя и предсказание “Успех придёт через игру и смех. Лето принесёт друзей, зима – тайну”.

Вечером же Цуцуи потащила меня на каток. Совсем не тот досуг, который мне нравится, не считая горячего шоколада, каковой уместно выпить во время зимних развлечений. Но что я за мужчина, если окажусь неспособен порадовать невесту совместно проведенным временем?

Общественный ледовый каток под открытым небом в парке. Вход бесплатный, а вот за аренду коньков пришлось заплатить. Ожидал от себя сразу и очень многого и совершенно ничего. С одной стороны, я и спорт всегда размещались на разных полюсах мироздания. С другой – танцы тоже находились далеко от меня, а вон как на корпоративе хорошо получалось.

Истина оказалась посередине. Природная ловкость и чувство равновесия компенсировались полнейшим отсутствием навыка. Хидео-сан мне тут совсем не помощник, он на коньках в своей долгой жизни ни разу не стоял. Ну или не поделился воспоминанием о своем фиаско. Для новичка я проявил себя очень неплохо, но до изящества, с которым передвигалась по льду Цуцуи, мне далеко. Оказалось, она в средней школе пробовала заниматься фигурным катанием, и могла бы добиться успеха, если бы не бросила.

– Это всё не для меня. Утомительные ежедневные тренировки ради короткого выступления длиной в несколько минут. Моей силы воли на них не хватило бы, – объяснила девушка. – Свободное время и возможность жить, как хочется, а не по расписанию, составленному тренером, мне дороже, чем спортивные результаты.

Сделав несколько кругов по льду и уяснив для себя, что ничего сложного тут нет, но и удовольствия особенного не предвидится, я вдруг наткнулся взглядом на знакомое лицо – молодой человек в хорошей спортивной форме, держащийся на льду очень уверенно. Кенджи “Thunder Bolt Racer”, владелец синей Субару и самый неудачливый уличный гонщик Кофу.

Увы, скрыться в толпе и не попасться ему на глаза было слишком даже для моих потусторонних навыков. Толпы-то никакой нет, еще и мой оранжевый свитер выступает ярким пятном, притягивающим взгляды.

– Ты! Я тебя узнал! Это ты! – блогер в пару секунд оказался напротив меня, показав неплохой уровень владения коньками, если судить, как лихо он затормозил и развернулся. Я так пока не умею.

– Наверное, я. А кто я?

– Владелец оранжевого Марк 2! – воскликнул юноша. – Что ты такое сделал с этой машиной, что она смогла выиграть у полного привода на горной дороге? Я вызываю тебя на гонку, мне нужен реванш.

– Но почему вы бросаете вызов не мне? – прозвучал у блогера за спиной чудесный голосок Мияби. Вот только интонации…

Высоты, на которую подпрыгнул молодой мужчина, хватило бы, чтобы сделать риттбергер в несколько оборотов и претендовать на место в национальной команде фигуристов. Хорошо, хоть приземлился удачно, ни с кем не столкнувшись и сам не разбившись. Говорю же – отличный спортивный потенциал.

Цуцуи же явно слишком много общается с Алой Женщиной. Привыкнув за последние дни к изменениям в гардеробе невесты, я только в эту минуту обратил внимание, что шарфик у нее того самого демонического красного цвета. И перепугать кого-то до колик спокойными вежливыми словами – это нужно уметь. Я так могу. Амацу-сенсей владела этим искусством на недостижимо совершенном уровне. Но от моей всегда позитивной и доброжелательной девушки – несколько неожиданно. Она еще и высокомерный взгляд Безымянной хорошо скопировала. Не идеально, но Кенджи-куну хватило.

– Я, пожалуй, погорячился. Извините, что прервал ваш отдых. Возьму реванш позднее, – неуверенно пролепетал незадачливый скандалист и показал, что и карьера конькобежца для него не закрыта. Какой разносторонне одаренный парень! А мог бы просто извиниться за прошлое и избежать конфуза, может быть, даже попытку подружиться предпринять. Я бы его печенькой угостил. Вкусной, с ханасеки. Довольный смех близких – именно то, ради чего люди ходят на каток? В этом случае мы с Мияби пришли сегодня не зря. Жаль, Ёрико и Тики с нами не было, как и Ринне-тян, которая предпочла нам не мешать и провести время с подругами, а не скучными взрослыми.

Но уже третьего января младшая сестра Цуцуи сидела с нами в машине, когда мы отправились на выставку работ Цукино Тенкая. Втроем. Я, Мияби и Ринне, всю дорогу общавшаяся еще и с моей сестренкой по видеосвязи. Так что, можно сказать, с нами в салоне находилась еще и Тика, а также Синдзи-кун. От обсуждения поездки подростки быстро перешли на онлайн-игру, популярную в их среде, и я нить разговора потерял.

Билеты на выставку я приобрел онлайн на случай ажиотажа, которого, впрочем, не наблюдалось. Может быть, Цукино Тенкай и своего рода икона минималистичного стиля, но широкой публике он не так известен, как… вообще не помню имена японских художников-абстракционистов, которых можно привести в пример. Да, я чурбан, что не очень интересуется искусством. И, чтобы не было повода обвинить меня в отсутствии патриотизма – гайдзинских художников я тоже не знаю, не считая совсем уж общеизвестных, прочно вписавших себя в массовую культуру. Таких, как Пикассо или Страдивари. Что? Это не художник? Откуда я тогда вообще помню его фамилию? Спрашивать у девушек, показывая своё невежество, не решился. Лучше потом поищу в сети, когда буду не за рулем.

Художественный музей Сантори, тот же самый, куда мы приезжали полюбоваться на творчество в прошлый раз. Внизу, на первом этаже, нас уже ждали Ёрико и слегка смущенный кендоист Ошима, радостно улыбнувшийся и мне, и сестрам Цуцуи. Хороший он парень, хотя в то, что с Акирахиме-тян у них все сложится серьезно, я не очень верю. Слишком разные. Но в кратковременных отношениях без взаимных претензий ведь тоже ничего плохого… надо же, как Хидео-сан рассуждаю.

На этаже, посвященном выставке картин, наконец-то заметно что-то похожее на ажиотаж. Не как в храмах в первый день года, но всё-таки народ толпится, обсуждает, проявляет активность. Мы подоспели как раз к самому открытию. Можно было бы и не очень спешить, все равно самое интересное – новые картины Цукино Тенкая – закрыты драпировкой. Посетители прогуливаются, изучая творчество других художников и многострадальный “Звук забвения”.

– Hey, Makoto, hello! I didn't expect to see you here! I'm so glad you're here! (Эй, Макото, привет! Я не ожидала тебя здесь увидеть! Так рада, что ты здесь!)

И я совершенно не ожидал этой встречи, но сделал вид, что ничуть не удивлен американке Рэйчел, одетой сегодня в относительно скромное платье, даже целомудренное, без декольте и с закрытыми плечами. И притворился, что я полностью ее понял, а не только общий смысл, что меня рады видеть.

– Рэйчел-сан, – поклонился ей. – Простите, вашу фамилию я так и не узнал. Позвольте вам представить мою невесту, ее сестру и моих друзей, – о том, что японский “бургер-тян” дискомфорта не доставляет, меня Красная Женщина уже предупредила. Так для чего участвовать в глупом спектакле и пытаться говорить на моём далеком от идеала английском? Перечислил имена.

– Могли бы и подыграть, Ниида-сан, у вас очень интересный акцент. Моя фамилия Саммерс. Позвольте представиться по всем правилам. Рэйчел Саммерс, культурный атташе посольства Соединенных Штатов. Ваши спутницы очаровательны. Особенно вы, юная мисс, – это она к Ринне обратилась.

Японский у иностранки на самом деле выше всех похвал, не считая нескольких мелочей. Фамилию все-таки принято называть раньше имени, и обращение “мисс” у нас не в ходу. Но в остальном речь у нее чистая.

– Интересуетесь живописью, да?

– О да, я художница, а Цукино-сан в некотором роде мой наставник, несмотря на то, что мы с ним из разных эпох, – охотно вступила в беседу Акирахиме-тян. Для нее Токио уже не так в новинку, а собирать восхищенные мужские взгляды в столичном музее наверняка намного приятнее, чем в провинциальной корпорации.

– Как здорово. Хотите, я вашей выставке поспособствую? Просто потому, что вы дружите с невестой Макото-сана. Представляете, он единственный, кто смог меня обыграть, причем на голом везении, а не хитрости. Как будто бы сам дьявол ему помогал…

Дать ответ кицунэ не успела, так как прервалась музыка, льющаяся из динамиков, а на свободное пространство в центре зала вышел молодой мужчина с микрофоном. Условно молодой, примерно мой ровесник. Но не стариком же его называть. Тридцать лет – это самый расцвет сил.

– Уважаемые гости, ценители искусства, друзья! Позвольте представить себя – перед вами Акияма Гэндзи, наследник и управляющий компании Акияма Вижен.

Сегодня мы с вами становимся свидетелями поистине исторического события. Впервые за долгие десятилетия мы открываем миру неизвестные работы великого японского художника-авангардиста Цукино Тенкая, чьё творчество оставило неизгладимый след в истории искусства.

Мы находимся в стенах знаменитого музея Сантори, где традиции и новаторство встречаются, чтобы подарить миру новые грани художественного наследия. Цукино был мастером уникального стиля, который сам назвал Ракуган. Это направление, сочетающее смелые абстрактные формы, неожиданные цветовые сочетания и философскую глубину, стало редким феноменом японского авангарда 1930-х годов.

До сегодняшнего дня было известно всего пять работ Тенкая, и их влияние на искусство бесспорно. Но сегодня мы представляем вашему вниманию десять новых полотен, которые долгие годы хранились в частной коллекции нашей семьи.

Мы видим перед собой не просто полотна. Это застывшая энергия, послание сквозь время, голоса, которые теперь могут быть услышаны. Мы приглашаем вас внимательно всмотреться в каждую деталь, почувствовать тот нерв эпохи, который художник передал через краски и линии. Пусть эта встреча с искусством станет для вас не только открытием, но и вдохновением, напоминанием о том, что подлинное творчество не имеет границ и живёт вне времени.

Благодарим всех, кто помог сделать этот момент возможным. Благодарим вас, дорогие гости, за вашу любовь к искусству и желание открывать новое. Добро пожаловать в мир неизведанного авангарда Цукино-сенсея!

Прочувствованная речь закончилась бурными аплодисментами, хотя до оваций не дотянула. Сказано неплохо и я бы сказал, что написано профессионалом, причем знакомым с типичными пафосными выступлениями Хидео-сана под личиной художника.

Далее началось представление самих “шедевров”.

“Тихое эхо” – туманные человеческие силуэты на размытом фоне.

“Исчезающий горизонт” – плавный градиент, вверху светло-голубой, внизу насыщенно зеленый, без явного перехода. Граница цветов стерта.

“Разделенное пространство” – резкие геометрические линии делят холст на десятки неправильных многоугольников.

“Мерцающее присутствие” – светящиеся точки и размытые фигуры на темном фоне, вызывают ассоциации со светлячками в ночном небе.

“Исчезающая мысль” – многочисленные разорванные штрихи, едва уловимые контуры.

“Треснувшая тишина” – гладкая градиентная серая поверхность с множественными резкими, хаотичными трещинами.

“Рассеянный импульс” – вспышки цвета, разлетевшиеся брызги, разноцветные мазки.

“Мгновенный проблеск” – тонкая, яркая линия света на темном фоне.

“Проходящая тень” – размытый объемный силуэт, словно кто-то невидимый скользит по холсту.

“Последний след” – одинокая, уходящая в пустоту серая линия на темно-синем фоне. Толстая в левом нижнем углу, исчезающе тонкая в правом верхнем.

Вот же мошенники! Ни одну из этих картин Цукино Тенкай нарисовать не мог. Все они, несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле результат многодневного труда. Но, наверное, это понятно только тому, кто пишет полотна за минуту.