Бесполезный попаданец

Глава 7

Будни и ужасы нашего городка.

За развернувшимся экстримом событий, я ничего не рассказал об обычной жизни простого советского школьника. Ну не совсем простого, но тем не менее. Так что справлю это упущение, заодно поведаю, что же за планы я строил.

Освобождение от работы в колхозе, не избавило меня от работы на собственном огороде. И осенью мы всей семьей дружно выкапывали картошку. Вот здесь у меня родилась первая идея — заняться сельским хозяйством.

На огороде я ощутил подспудное беспокойство. Было какое-то несоответствие между тем что я знал по будущей жизни и нынешней. Когда понял, то сильно удивился. Местные люди не знают кто такой колорадский жук! Его нет абсолютно. Но потом, вспомнил и понял, что это не параллельная реальность, это так сказать «последние деньки» без него. То есть, они его ПОКА не знают. Как раз в середине семидесятых эта зараза атаковала СССР, заполонив картофельные поля даже за Уралом. Причем атака произошла очень быстро. В течении пары — тройки лет. Потом будут гулять устойчивые слухи, что жука нам подбросили американцы, специально. Официально это никогда не будет озвучено, позже напишут, что все произошло по естественным причинам. Но тем не менее, завезенный в Европу, еще в девятнадцатом столетии жук, так и не проник в Россию. В самом конце пятидесятых, начале шестидесятых он прорвется в Калининградскую область и наше Закарпатье из Польши. Но его остановят. И вот в семидесятые — новое наступление. Самое неприятное, что я не знаю, как этому воспрепятствовать. Против этой заразы есть только одно эффективное средство — карантин. Англия и в далеких годах двадцать первого века устоит, и не узнает, что это за напасть.

Как поступить, не знаю. Кого остановить непонятно. Кому сообщать — те и так все знают. Если это диверсия, то скорее всего запад введет в дело целую группу своих агентов, для проведения такой масштабной акции, безо всякого препятствия с нашей стороны. Либо должно быть очень слаженное безразличие со стороны наших властей перед лицом угрозы.

В это же время произойдет еще несколько биологических атак на СССР. Филлоксера, также поразившая Европу еще в прошлом веке, не могла проникнуть к нам ни в Первую мировую, ни в гражданскую, ни в Отечественную. А вот в семидесятые нашествие новой заразы поразит все виноградники страны. Вспоминаются будущие кордоны на южных дорогах, где людей заставляют выходить из машин и автобусов и идти по слою опилок, пропитанных химикатами. Все автомобили едут по ним же. Но все безрезультатно. К концу семидесятых эти кордоны уберут, так как филлоксера отпраздновала победу. Останутся лишь «памятники» на дорогах в виде бессмысленных препятствий на южных трассах, вызывая ругательства водителей, бьющих о них колеса.

Эпидемия гриппа середины семидесятых поразит страну не слабее эпидемии двадцать первого века. О ней не напишут в газетах, не будет освящено по телевидению, но отметится она многочисленными смертями. Я не помню никого из родных и знакомых, кто умрет от гриппа, и хоть это радует. Увеличение смертности зафиксировали люди, живущие недалеко от кладбищ. Через пару лет в сезон гриппа в классе на уроках будет занят только первый ряд парт. Все остальные одноклассники дома, с температурой, кашлем. И это продлится те же самые два — три года. Для случайного совпадения, вероятность слишком мала. Но почему об этом постарались молчать и забыть — непонятно.[3]

Поскольку, как я уже писал ранее, с этой биологической атакой я ничего сделать не мог, то решил воспользоваться последними годами, и постараться снять урожай. Как отдаленная и туманная перспектива попробовать, хотя бы увидеть краешек этого айсберга атаки и предательства против страны. Но главное — сельхоз работы.

Уговорить родителей помочь, оказалось на удивление, несложно. Даже сам не ожидал. Самой большой проблемой, как мне казалось, будет получить побольше земли. Но на следующий год мне гарантировали пять огородов вместо одного. Два сослуживца бати, просто отказались, разрешив там хозяйничать. А еще двое отдали свои участки всего за два мешка картошки каждый. Почему так мало? А вот это еще одна странность нашего городка. Здесь никто не удобряет выделенный огород и результаты мягко говоря очень скромные. Пять — шесть мешков — считается нормой. Наш район расположен на границе между Черноземьем и Нечерноземьем. Если южнее все растет как бы само, а севернее растет сама только трава, то здесь какая-то середина-наполовину. Психология у людей — «не выделяйся, не выделывайся, делай как все». Именно она мешает вводить новые технологии на своих огородах, ее я тоже опасался, собирая под огород полгектара. Запросто могут «заложить», то есть пожаловаться. И хотя сейчас никто никого раскулачивать не будет, но могут и «проработать» на собрании, да и кличка кулак приклеится легко. Но похоже родители не очень этого боятся, а коллектив у них на работе слаженный. Как говорят нынче спитый, даже если и не пьют вместе.

Получить землю это только малая часть дела. Обработать ее руками практически невозможно. Полгектара — это не преувеличение. Участки под огороды выдаются по десять соток, (почему не по шесть, ответа никто дать не смог, так принято) получилось, что в сумме они, полгектара, и есть. И вот здесь уже моя вторая часть планов. Надо постараться использовать то, что появилось в моей голове, а именно знание металловедения. Хотя, пожалуй, я смогу работать не только с металлами. Определимся в процессе. Булатная сталь хорошо, но сейчас от нее мало толку. Я хочу построить маленький трактор. Через несколько лет промышленность страны наладит выпуск так называемых мотоблоков. Как подсказывает память — еще то убожество. Руки бы оторвать изобретателю. Но скорее всего они не виноваты. Мотоблок — некий компромисс между желанием не дать частнику возможности работать и дать ему облегчение в работе. Поэтому мы строим только трактор. «Беларусь» нам не нужен. Это для колхозных полей. А вот что-то небольшое по типу китайского минитрактора, будет в самый раз. Самодельные автомобильчики и трактора сейчас мастерят умельцы по всей стране. Заняты этим как раз дети. В основном строят небольшие машинки — картинги. Какой ребенок откажется от возможности почувствовать себя автогонщиком? Но есть, и строители мини тракторов. Так что таким увлечением я не буду выделяться. Точнее не сильно выделяться. А картинг — это игрушка. Нет, стремление погонять никуда не делось. Частично я сбил оскомину поездкой за рулем «Волги». И насчет автомобиля у меня планы тоже есть, но в них не самоделка «с низкой посадкой». Хочу настоящий, большой и хороший. Когда расставался с хозяином «Эмки», даже взгрустнулось. Просто не хватит на нее сил и времени. Возможно потом…

Задумка номер два — модернизация оружия. Хорошо было в заброшенной деревушке, рядом с моими раскопками. Я стрелял и просто в лесу, и среди домов, не опасаясь никого. А вот в родном городе, с этим проблемы. Звук от выстрела громкий, и даже если закроюсь в гараже, то услышат. Вокруг города леса, но в них и выбираться далековато, и они все слишком обжиты. Пусть сейчас не сезон грибников, но как только выпал снег, начался сезон лыжников. Память подсказывает что в будущем все изменится, не в лучшую сторону. Даже не вериться, ведь сейчас, в каждой семье несколько комплектов лыж. И все можем вместе выйти на прогулку. Да, делаем мы это не так часто, не каждый выходной, но даже у маленькой Наташки свои лыжи. И какую-то часть пробежки она не едет на плечах у бати, а старается, бежит рядом. Куда потом денутся лыжники и лыжи?

Вот эти спортсмены — любители могут услышать стрельбу. Или чего хуже, не дай Бог, я подстрелю кого-нибудь из них. Случайно.

Поэтому нужен глушитель. Или научно говоря прибор бесшумной стрельбы. Тогда можно устроить тир, поближе, в безопасном месте. Вот только ствол «Парабеллума» изначально не приспособлен для крепления чего-то подобного, придется импровизировать. И опять работа с металлами. Я даже придумал что сделать. Надо, убрав мушку, выровнять утолщение на конце ствола, сделать его цилиндрическим. Тогда можно будет нарезать резьбу. А вот потом устройство пистолета сыграет на руку. Его ствол, не прикрытый кожухом, позволит изготовить ПБС так, что он прикроет большую часть, при этом не сильно увеличивая общую длину оружия. Теряю мушку, ухудшаю прицеливание, но это не проблема. Ее суррогат можно закрепить скобой в начале ствола. А стрелять далеко и не надо. Не то оружие. Интересно пострелять навскидку, «от живота» и так далее. Самое главное, имеется все что нужно для работы. Неплохой токарный станок есть в школьной мастерской. Я не помню, чтобы им пользовались на уроках труда, но в работе я его видел. Трудовик что-то вытачивал для себя. Остается только подобрать ключик к учителю, чтобы получить возможность поработать на нем самостоятельно. Еще больший простор для творчества предоставляют мастерские у бати в ДЕПО. А уж у мамы на механическом самый настоящий рай для любителя металлообработки. Надо только договориться, чтобы разрешили поработать. Впрочем, для изготовления трактора все это будет нужно.

О том, что я стал засматриваться на девчонок, узнал случайно и сам удивился. Мне высказали претензии в школе. Кто пожаловался, не знаю, возможно классная сама заметила, но записи в дневнике с позорным содержанием — следит за девочками, удалось избежать с трудом. Ну вот как объяснить, что не слежу и не интересуюсь, почти не интересуюсь. Ну возможно, взгляд застревает иногда на коленках одноклассниц. Мини все еще в моде, и школьная форма ей следует. Понимаю, что еще рано. Наверно, рано. И девчонки — одноклассницы еще малолетки. Но я ведь только смотрю, ни о чем таком даже не думал! Рядом старшеклассницы, они выросли, и уже настоящие девушки. Но они же СТАРЫЕ!!! Умом взрослого я понимаю, что это глупость. Как могут девчонки в четырнадцать, да пусть даже в семнадцать лет быть старыми? Но вот оказывается могут. Для меня они вот такие, потому как старше. А одноклассницы, несмотря на свою нескладность, даже симпатичные. И пусть я пока не имею насчет них ни каких планов и желаний, но присмотреться кто мешает? Я гордо понимаю, что такое отношение к подругам — мое, никакого не вселенца, значит я это я. Тот, другой я, точно бы пялился на «старух» из десятого. Присмотреться я стараюсь и по причине «вспомнить все». О друзьях — одноклассниках, я ведь помню, что там с ними станется. Пытаюсь сопоставить их нынешнее поведение и будущую судьбу.

Самый близкий человек, в прямом смысле — Оля Большакова. Мы с ней опять за одной партой. В прошлом году нас почему-то «развели», я тогда сильно не задумался об этом, даже обрадовался, что за интерес с девчонкой за одной партой сидеть? А в этом году классная отыграла назад. Ей еще банковать три года. Потом, как я помню, мы уже сами рассаживались как хотели. А вот до этого она руководила процессом. Территориальная близость сыграет с нами дурную шутку в старших классах. Оля будет выглядеть для меня симпатичной, я начну с ней, говоря современным языком, флиртовать, и это вызовет ответные чувства. Но… да, не судьба как говорится. Или наоборот, в дело вмешается судьба, подготавливая встречу для меня совсем с другой девчонкой, комсомолкой, спортсменкой. Сейчас она обо мне и не подозревает, и спокойно учится в том самом Старске, Леснянской области. Оля сидит рядом, и дает списывать. Да, грустно, но я опять запустил учебу. Слишком много дел, мыслей, как лучше изготовить коробку передач для тракторишки. В уме считаю теормеховскую задачку, а вот школьную переписываю у соседки. Теормех? Нет не вспомнил. Хотя наверно большую часть вытащил из памяти. Изучить его за месяц нереально. Не помню за собой таких подвигов в ВУЗе. Олег на перемене шепотом рассказывал, что мама, увидев в его библиотечной карточке, какие он взял книги, ругалась. Говорила, станешь вон как Андрей! Тем не менее, книги он принес и как уж отбился от мамки не знаю. А вот глядя на друга до меня доходит, что он хоть и немного отдалился, теперь больше дружит с моим тезкой — Андреем Пилипенко, но похоже стал меня сильно уважать. В чем-то даже подражает. В прошлый раз такого не было. А может я не замечал? Друзьями мы остались на долгое время и после школы.

В этом возрасте одноклассники — это не только соученики, это и друзья, и враги, масса интриг, интересных событий и многое другое. Всего нас в шестом «А», сорок два человека. Прилично. Наша «классная», в смысле классный руководитель, хотя, как человек и учитель — она хорошая, иногда доверяет отнести или принести классный журнал дежурному. В этот момент его можно полистать. С удивлением нашел страничку, в самом конце журнала, где перечислены все национальности учеников. Оказывается, в классе сорок один русский и один литовец.

Память подсказывает, что больше трети уйдут после восьмого класса. Сейчас активно рекламируется и советуется разнообразного рода ПТУ. Там учатся два — три года, заодно осваивая рабочие профессии. Вот основная масса пойдет туда. Немного народа идет в техникумы. И если сейчас приблизительно поровну ребят и девчонок, то после восьмого — ребят будет только треть. В прошлый раз я учился десять классов. Менять не хочется. Многие попаданцы сдают экзамены экстерном, заканчивая школу, потом быстро ВУЗ, и уж потом радоваться жизни, спасать страну. Но как еще скажет Жванецкий — я могу делать все это и сейчас без лишних хлопот. Зачем сдавать все экстерном? Возраста не прибавит, каких-то прав не получу. Известности пока не хочу.

К десятому классу у нас станет гораздо разнообразнее список национальностей. Наш Вовка-литовец станет русским, зато часть превратится в украинцев, белорусов. Вот не помню станет ли кто евреем или еще кем. Какие-то намеки будут, но и внешне никто не похож, да и по поведению никто не выделяется.

Скорее всего разнообразие внесет выдача паспортов. А может всего через три года усилится национальная рознь? Сейчас ее не заметно, нисколечко. Даже по рассказам, вернувшихся из армии, нет такого. Если только они не скрывают.

Опять, краем глаза смотрю на Олю. Усердно пишет в тетради, красивым почерком даже задачи по алгебре решает. Наши отношения в десятом классе не сложились. После школы, умница и золотая медалистка, зачем-то решила поступить во ВГИК. Увы, провалилась, к облегчению многих знакомых и родителей. Успешно сдала еще в этом же году экзамены в Леснянский машиностроительный и начала там учиться. А через полтора года, когда ехала домой на выходные, на частнике, попала в аварию. Я к тому времени был далеко. Учиться ехал за тысячу с лишком километров от дома и приезжал лишь на каникулы, и то не каждые. Помню, что родители единственной дочери — Оли, будут считать меня виновником ее гибели. И вот теперь дилемма — постараться полностью исключить наши отношения в старших классах, чтобы не дурить девчонке голову, либо пусть идет все как идет, но вмешаться в последний момент, не допустив аварии. Если учесть промежуточные варианты — их еще больше.

С остальными одноклассниками все почти в порядке. Ну, то что мальчишки почти все станут пить и пить очень много, вопросов нет. Ну здесь я ничего не смогу сделать. Олег, например, пьяницей не станет, и встречаясь с ним и через тридцать лет после школы, мы не напивались никогда. Нет, никто и из остальных не станет алкоголиком, но напиться «вусмерть» по хорошему поводу — для большинства, увы, норма. Впрочем, некоторые девчата в этом плане не будут уступать. В восемьдесят пятом в стране новый руководитель попробует ограничить потребление спиртного. К сожалению, этот же руководитель потом доведет страну до развала. И этим антиалкогольным указом будут тыкать — вот мол к чему привело! О том, что после того и вследствие того разные вещи, понимают немногие. А в остальном — никто не сорвет с неба звезд, все останутся простыми людьми, у всех будут работа, семьи, дети. Что там с ними станет дальше — я не знаю.

Менять кардинально чью-то судьбу, пока не планирую. Тем не менее, стараюсь наблюдать и вспоминать.