Бесполезный попаданец

Глава 3

Осень 1972 год

Автовокзал Энска. Покупаю билет. Детский, всего три рубля, семьдесят пять копеек. Дорого, но полный семь рублей. В голове рой мыслей, и вовсе не о деньгах. Лето прошло бездарно. Пять месяцев, с момента попадания. Обычный попаданец, уже должен пробиться минимум к первому секретарю обкома, написать письма с предсказаниями, скрываться от КГБ. А я так ничего не вспомнил. Не вспомнил, то, что пока не произошло. Толку от моих знаний, если трехсекундный бросок Белова вспомнил во всех подробностях, уже после того как он состоялся. И теракт, на той же олимпиаде. Громкие же события, но не вспомнил, пока не услышал о них.

Если проводить аналогию с компьютером, то моя память нечто вроде стека. Что последним пришло, первым будет извлечено. Вот и помнится гражданская война на Украине, кризисы двадцать первого века… А то, что случилось в далекие семидесятые, где-то на дне и извлекается с трудом. А они вот здесь, рядом.

Два летних месяца провел в лагере-санатории. Родителям, для меня, выделили сразу две путевки. Бесплатно! На Черное море! Было хорошо, я даже там ни разу, ни с кем не подрался. Компания хорошая, воспитатели, производственная база. Это смешно, но на территории оздоровительного комплекса, самые настоящие мастерские.

Оказывается, здесь располагался «закрытый» НИИ, еще в сталинское время. В те же годы, его и закрыли, в прямом смысле слова. А комплекс передали под санатории. Большую часть производства вывезли в неизвестном направлении, но кое-что осталось. И когда здесь лечатся дети с сентября по май, то они учатся, проходят практику. Получается ПТУ без отрыва от лечения. Не знаю, как не в сезон, но и летом многим нравилось возиться с техникой, что-то пилить, строгать.

Вот здесь я и вспомнил очень важную вещь, без которой прожить попаданцу тяжело — как изготовить булатную сталь. Меня пробивало на смех, пока не сообразил, что никогда в будущем я не занимался ни металлургией, ни химией. Тем не менее, я понимал не столько последовательность действий, сколько сам принцип.

Была и такая мастерская в санатории, правда, ею пользовались мало, в основном зимой, и не дети, а настоящие рабочие, для каких-то своих нужд. Организовать их на работу летом не так-то просто, все работают на своих садах-огородах, но Сергей Васильевич, главный воспитатель корпуса, тоже энтузиаст своего дела. Как я понял, ему важен был не столько результат, сколько процесс увлечения детворы интересным делом.

Не буду рассказывать подробности техпроцесса, отмечу, что все получилось. Несколько кинжалов, пара сабель, изготовленные нами, вышли на славу. Кроме одной маленькой сабельки, все куда-то разошлось без моего участия. Что-то попало в музей санатория, что-то в подарки «высоким гостям». Я же получил этот небольшой клинок и уважение двух абхазских кузнецов. Нет, они не трепетали перед моим талантом. Более того, утверждали, что сами делают лучше. Но даже скупая похвала и уважительные взгляды значили для меня много. А еще это значило, что какие-то знания я и на самом деле получил при помощи той самой книги. И мои воспоминания — не дежавю.

О книге. Летом, пока был в городе, я пытался ее отыскать. В библиотеку меня ожидаемо не пустили, но я смог увлечь идей Олега. Поначалу он воспринял мои рассказы, как выдумку, но постепенно заинтересовался. Ему вход в святая святых книжного рая открыт, но найти ничего не смог. Более того, рассказывал потом, что пытался выяснить и у мамы, и у других работниц, что-нибудь. Бесполезно. Все делали удивленное лицо. Уничтожения книг, «путем сжигания» еще не проводилось, но манускрипт бесследно исчез.

За книгой охотился не только я. Родители рассказали, что пока я был в больничке, санэпидстанция, проверяя нашу квартиру, перетряхнула в первую очередь все книги. Проверяя гараж и подвал, тоже интересовались нет ли там каких-нибудь старых книг. Родители не заподозрили в этом никакого подвоха, но я понимал, что именно искали врачи. Видимо это известный артефакт, в определенных кругах нашего города, а то и страны. Почему его никто не нашел раньше меня — непонятно. Также почему от меня легко отстали? Слежки за мной точно никакой не было.

Первое толковое воспоминание будущего.

Я ехал к дедушке и бабушке. Живут они даже не в нашей области, на автобусе тащиться много часов. Интересный факт — родители запросто отпускают детей одних на такие дальние поездки. Первый раз, когда я ехал сам, была проведена целая «войсковая операция». Мама созвонилась со своими родителями. Меня провожали и встречали. Водителю автобуса дали наказ — следить за мной, чтобы не потерялся. А сегодня, третья поездка и я даже сам покупал билет. На той стороне тоже добираться буду сам. Две пересадки на местных автобусах, и я приехал. И ведь нет не то, что сотовых телефонов. У дедушки с бабушкой и обычного проводного нет. О том, что я добрался нормально — родители узнают, когда вернусь домой. Тоже сам.

И это не равнодушие, вот такое сейчас время. Верят, что все будет нормально.

В реальности, не все так радужно. Есть и хулиганы, которые могут пристать на автовокзале и мелочь отобрать. Почему мелочь? А откуда у ребенка большие деньги?

Есть и «нехорошие» взрослые. Но дома я получил множество инструкций «с чужими никуда не ходи» и тому подобных. А со шпаной можно и в родном городе встретиться. Так что привычны и отработаны методы борьбы с ними. Самый основной — идти рядом с кем-то из взрослых, делая вид, что вместе. Тогда побоятся подойти. Но и просто соседство взрослого остановит хулигана-малолетку. Люди не пройдут мимо беспредела и вмешаются, если увидят, как обижают рядом ребенка. Память подсказывает, что в прекрасном далеко будет хуже.

О таких мелочах, как хулиганы-малолетки, родители и не знают. Как и о маньяках, убивающих детей на просторах страны. Но слухи доходят, вот и инструктировали на полном серьезе. Волнуются конечно, но сейчас так все живут. Информация дойдет через неделю — и это нормально, оперативно. На телеграммах разоришься, если использовать их как СМС-ки. Да и до телеграфа от деда добраться проблематично.

Размышляя я ехал от города к городу. Место хорошее у окна и пусть на улице сыро, в «Икарусе» тепло и спокойно.

Проехали небольшую деревню с названием «Красный Бор». Что-то знакомое. Из будущей жизни. Память усиленно работает, и я вспомнил!

Это же то, что через два года будет назваться людьми не иначе как «Кровавый Бор». Воспоминания пошли волной. То ли в сорок первом, то ли в сорок втором, здесь разгромили немецкую колону. Бывали у нас успехи в тяжелые дни начала Отечественной. Фашисты попали в танковую засаду. Немцы спешно прятались в окружающем дорогу, лесу, том самом Красном бору. Большая часть телег и автомобилей смогла уйти, но и наши не подкачали. Лес перепахали орудия и подоспевший полк тяжелой авиации. Сколько там полегло немцев не знает никто. Говорили, что потом похоронили сотни непогребенных скелетов. Но не из-за немцев получил свой новое название этот лес. В те, военные годы, то ли наши начали наступать, то ли немцам стало не до остатков колонны, но они бросили все как есть, лишь заминировали подходы к месту трагедии и сам лес. Шли годы. Нашим тоже некогда было заниматься этим местом, благо от ближайших сел много километров. Но в конце войны случилось несколько подрывов мирных людей и место трагедии… обнесли колючей проволокой, выставили знаки. Война еще шла и разминирование леса отложили. Потом о нем почти забыли. Все кроме местной ребятни, которая пусть и редко, но наведывалась сюда, не за грибами. И вот в семьдесят пятом году здесь произойдет трагедия. Погибнет сразу шестнадцать детей и еще пятеро выживут, но останутся калеками. Они подорвутся не на мине. Разведут костер, в который положат большой снаряд. Он не взорвется, дети после долгого ожидания в укрытии, подойдут к погасшему костру и тронут снаряд. Эта трагедия не будет освещена в прессе и на телевидении, но слухи о ней разойдутся по стране. В школах будут рассказывать ученикам о ней не таясь, чтобы избежать повторения в будущем. Так что в памяти о ней есть все. И даже то, что интересно еще больше. После трагедии лес прочешут саперы вдоль и поперек. По слухам, вывезут несколько грузовиков снарядов и оружия в хорошем состоянии. Похоронят безо всякой почести останки немцев. А бор получит новое название — кровавый.

Что еще интересно, поисковики двадцать первого века тоже любят это место. Несмотря на мощную саперную операцию, и на их долю осталось немало «вкусного». Память подкинула разговор с одним из них, что в этом месте можно найти очень хорошо сохранившиеся экземпляры оружия в заводской смазке. Они и в двадцать первом веке выглядят как новые. А уж если за семьдесят с лишним лет не пострадали, то сейчас, с времен войны, только тридцать прошло. А оружие нам нужно. Это говорит и моя взрослая память, но и детская еще больше. Да и детей стоит спасти, и за два года постараться выбрать отсюда вещичек по максимуму.

— Ой, совсем забыл!

— Что такое? — Разволновалась тетка, сидящая рядом со мной.

Ее стоит успокоить. Едем мы рядом, с самого начала и предположительно до конечной. По пути немного пообщались, познакомились. Хорошо, что она моих не знает, а то бы пришлось тяжелее. Но если я не сяду на следующей остановке в автобус, может поднять панику.

— Да я же хотел к дядьке заехать, он по дороге, в Колодезе живет. А я чуть не забыл.

— Чего волнуешься, мы еще не доехали. Колодезь — это следующая.

— Да? Хорошо. Но теть Маш, если вдруг меня приедет дедушка встречать и будет спрашивать, скажите я к дяде Вите заехал. Через два дня приеду.

Пока добрался пешком, вымотался. От трассы сюда около десяти километров, грунтовки и тропинок. Это еще хорошо, что знал куда идти, из памяти будущего. Долина этого «кровавого бора» расположена ниже окружающей местности, на несколько метров. Ее можно рассмотреть почти всю с высокого дерева у холма, который на краю ложбины. Видны остатки той самой дороги, где немцы попали в засаду. Большей частью она заросла лесом. Но на месте дороги деревья пониже, поэтому она выделяется. Где-то по дороге была деревенька, сожженная немцами при отступлении. И насколько помню, все заминировано. Тем не менее, следы людей видны. В одном месте свежесрубленные деревья. Кто-то заготавливал дрова. На строительство эти деревья не пойдут. Стволы кривоватые, покрыты мхом. Близко болота. Вот воронка явно от какого-то боеприпаса.

Подошел поближе, видны остатки тонкой, блестящей проволоки. Мина. Видимо с тех еще лет. Но вокруг нет никаких остатков одежды. Скорее всего подорвался зверь. Или кто-то из местных, обнаружив растяжку, ее разминировал. Живут здесь не саперы, забросили издалека веревку с крюком и потянули. Взрыв никто не услышит. Ближайшие дома за несколько километров. Окружающий лес и холмы поглотят звуки самых сильных взрывов. Даже тот взрыв, что через два года унесет многие жизни никто не слышал в округе. О нем узнали от прибежавшего домой, раненного мальчишки. И то еле выудили информацию. Боялся, что заругают. Так что тут можно взрывать, стрелять. Услышит только такой же отмороженный любитель гулять в опасном лесу. Судя по вырубке, такие есть.

С опаской, внимательно смотря под ноги, я прошел километров пять. Ушло на это четыре часа. С физической точки зрения — отдых. Иду медленно. Но постоянное напряжение, поиск подозрительных мест, выматывают не меньше, чем долгий переход.

Энтузиазм пропал, как только вступил на опасную территорию. До того казалось все просто. Как я могу подорваться? Ведь это же я! Но на месте отношение изменилось. Найти под землей мину не могу. Длинной палкой разгребаю листву, высматриваю опасности. Но в основном стараюсь пройти по тем местам, где кто-то ходил или ехал. Да и если оторваться от мин, результат плачевный. Земля все надежно скрывает. Рассказы о лежащих прямо на поверхности снарядах не подтвердились. Сильно копать я не решился. Да и нечем. Подозрительные бугорки аккуратно ворошил, но ничего не нашел. Вот грибов здесь видимо не видимо. В итоге на обратном пути набрал полный рюкзак, снял майку, завязал ее узлом и всю ее наполнил тоже.

Обратно выбирался по своим следам. Дело пошло быстрее, но все равно к ближайшей деревне пришел уже в сумерках. Опыт взрослого и детства противоречив. По будущему, на то, что удастся «вписаться» на ночевку не сильно наделся. Молодость же не понимала — почему? Прав оказался я молодой. Довольно легко пустили в первый же дом. Даже отнекивались от половины грибов, но я настоял о своей доле «в котел». Сытный ужин с намечавшимся долгим разговором… я заснул прямо за столом. Спокойные мирные люди. Добрые. Ночевать меня определили на одной койке с мальчишкой, своим сыном, чуть младше меня.

Утром за завтраком поговорили подольше. Хозяева не сильно интересовались моей историей, им хватило краткого рассказа, что мол заехал к дядьке, того не оказалось дома. Ждал, ждал, пошел грибов насобирать, да вот так и проходил до вечера. Утром поеду дальше, к деду. То, что маленький ребенок путешествует один вопросов не вызвало. Единственно предостерегли — не ходи мол в ту сторону.

— А что там?

— Там страшно. Бывает люди подрываются на минах.

— А почему не разминируют?

— Не знаю, протянули вокруг колючую проволоку, развесили предупреждающие знаки, чтобы никто не ходил. И все.

Это мы с дочкой хозяев, Леной разговорились. Взрослые ушли на работу. А мы сидим за столом. Отец Лены, Владимир Сергеевич, с простой русской фамилией Иванов, пообещал меня отвезти к ближайшей автостанции. До нее более семи километров. А он работает шофером и через час у него будет рейс в ту сторону, подбросит. Для меня это хорошо. Во-первых, я устал за вчерашний день, а во-вторых быстрее будет, чем если сам пойду пешком. Автобус из села пойдет только днем. Ему, автобусу, еще приехать сюда надо. Лене все интересно, как там живут в городе? Как мы учимся? Выяснилось, что программа у нас одинаковая, да и учат примерно одинаково. Одни и те же учебники. Я даже удивился мысли, что когда-то все будет не так. А то что будет не так я знаю. И возможно этой деревни не станет совсем. Безо всякой войны. Куда денутся люди? Можно не допустить этого? Исчезновения деревень, спившихся колхозников, пустующих земель…

Лена весело щебечет о своих планах. Она уже определилась, хочет уехать, когда вырастет, в город. Сергею, ее младшему брату, с которым мы вместе спали, все это неинтересно. И буркнув что-то насчет жениха и невесты хотел убежать, но получил подзатыльник от сестры. Из-за двери прошипел — теперь Ленка сама с ним спи. Девочка покраснела. Похоже она, в отличии от малого брата, понимает, что значит, когда вместе спят мужчина и женщина. Я сделал вид, что ничего не слышал и просто смотрел в окно. Хотя в душе что-то колыхнулось. Хорошо хоть не в штанах. Все-таки двенадцать лет, еще детский возраст. Разговор опять плавно перетек на планы, про нынешнюю жизнь. Я объяснил девчонке пару задач по математике, но не уверен, что она вникла. Ей нравился сам процесс общения. Естественно, что мы обменялись адресами. Лена немного взгрустнула, мол, далеко мой Энск. Она даже на взрослую жизнь строила планы поближе. Примерно до местного райцентра.

Время за разговором пролетело незаметно, и мы оба удивились почти влетевшему в дом Владимиру Сергеевичу.

— Быстрее! Собрался? Бегом, некогда, надо срочно ехать.

Быстро оделся, попрощался с новой подругой, пообещали писать. Меня настойчиво приглашали заезжать в гости. Я тоже приглашал. Хотя, не представлял, как объясню родителям, что я делал в этом районе. Так что возможного приезда скорее опасался. Лена на вид симпатичная девочка. Правда у нее, несмотря на осень много веснушек. Но все равно казалась красивой, веселой. Знание будущего ничего не говорило мне ни о ней, ни об этой семье.

Видимо история, моя история пошла по другой развилке.

С Ленкиным отцом я доехал до небольшого городка на той же трассе, того самого Колодезя. Ехали мы в колоне ГАЗ-53. Все везли картошку в областной центр, мне не по пути. На передних машинах даже какие-то транспаранты висели, увы, но я не смог прочесть, голова колоны далеко. А Владимир Сергеевич, наморщив лоб не вспомнил. И как я заметил, покраснел при этом. Потом разговор опять перешел на «плохое место» и я понял, почему этот участок оказался нетронутым столько лет. Обстрел крупнокалиберной артиллерией в сорок первом, похоже пробил водозапорный пласт и дал выход подземным водам. Уже через год в том районе появились новые болотца, а к сорок пятому «кровавый бор» оказался почти окружен болотами. Вот почему разминировать никто не стал. Но за тридцать лет, похоже, источники заилились. Болота частично высохли и стали, места стали вновь проходимы.

Добрался я к деду без приключений. Пришлось немного насочинять про задержку дома. Но сильно меня не пытали. И дедушка, и бабушка рады моему приезду. На этих каникулах я один у них. Есть еще внуки, мои двоюродные братья и сестры, но они далеко, зато гостили летом. Я знаю, что они будут приезжать все реже и реже. Смотрю на деда немного с грустью. Знаю, ему осталось не так и много, всего лет десять. И дальше будет тяжелее, и тяжелее. Переезжать к кому-либо из детей, он не захочет. Так и проживет на окраине этого городка, до самой смерти. Надо будет попытаться что-то сделать для него. Но что? Ладно, проанализирую позже, дома. У деда Ивана еще есть несколько лет вполне хорошего здоровья. Да и потом он умрет со здоровым сердцем. Судя по моим знаниям, его убьет врачебная ошибка и плохое отношение к пожилому. Увы, но есть в советской, бесплатной медицине и плохие стороны.

Деда, деда… Но на этот приезд у меня другие планы. На два часа я задержался в центре. И приехал бы я слишком рано. Зачем волновать стариков? Они знают расписание автобусов. Главное, купил несколько тетрадок и авторучку. Дед много рассказывал мне о своей жизни, о войне на которой он провел три года до тяжелого ранения. Он даже на Гражданской успел немного повоевать. Я эти рассказы помню еще с прошлых лет. Он любит поговорить с внуками. А вот по будущему я помню, что так и не удосужился их записать. А когда решил этим заняться, деда уже не было в живых больше двадцати лет, а память подвела. Я забыл все имена, даты, номера частей. Помнил только некоторые события и то плохо. Лучше бы воспользоваться магнитофоном, но где его взять? Вещь дорогая и родители так и не купят его нам с сестрой. Хотя у меня планов громадье и на следующий год я думаю, как заработать денег, ждать не буду. Люди научились записывать мысли и слова других, как только изобрели письменность. А мне для этого хватило рубля. Авторучка 35 копеек, два карандаша по две. Общая тетрадь — сорок четыре копейки и на оставшиеся купил пять тонких тетрадей и ластик — «стирашку». Какие-то тетради я возможно мог найти и здесь, но рисковать не стал, запасся. А ручки у стариков, остались еще от их детей. Перьевые! Но и дедушка и бабушка пишут письма именно ими.

Меня опять накормили. Обрадовались грибам. Пришлось сочинить легенду о покупке даров леса, заодно выпросил пять рублей на обратную дорогу. Часть денег, выданных дома я потратил на билет из-за вынужденной остановки. А на обратную дорогу у меня планы ехать с пересадкой. Старики немного расстроились, что я уеду раньше. Но все равно мне рады. Днем мы с дедом возились по хозяйству. Пилили дрова, укрепляли забор. Я выделял несколько часов в день и на свои дела. Наматывал катушку миноискателя. Контура для генератора. Из старого радиоприемника, пылившегося в сарае выпаивал конденсаторы. У знакомого с соседней улицы выпросил аккумулятор от мотоцикла. Зарядку смастерил сам. На несколько часов работы его хватит. Сосед подарил. Я обещал или вернуть на следующий год, или привезти денег, но он отказался: «Привезешь — хорошо, нет и ладно». Этот аккумулятор и Ваське Стаценко достался даром, не пожадничал.

Все вечера в эти пять дней я посвятил записям рассказов. Дедушка сильно удивился, но и обрадовался моей идее сохранить его воспоминания. Вместе с бабушкой они вспоминали наших родственников, своих предков. Я вырисовывал генеалогическое древо. Рассматривал старые фотографии героев рассказов. Память будущего почти ничего не дала о прошлом бабушки, в ведь она тоже ветеран. Оставила троих детей на попечение своих родителей и два года работала во фронтовом госпитале, и еще год в тыловом. Я даже жалел, что так мало времени у меня на эту встречу. Проскакивали и мысли, а не переехать ли мне к ним насовсем? Но отбросил. На ближайший год у меня уже подготовлено несколько крупных планов. Надо их претворять в жизнь.

— Эй пацан, мелочь есть?

Я вздрогнул от неожиданного окрика. Огляделся. Рядом стоял мальчишка, немного старше меня и покрупнее. Отвлекся и не предпринял мер предосторожности. До автовокзала осталось перейти дорогу, но машин ехало много, и я задумался, ожидая, пока дорога опустеет. Память будущего подсказала, что несовершеннолетние наркоманы любыми путями добывают деньги. Один из таких — грабить детей. Но это все ждет страну еще не скоро. Сейчас то наркоманов не должно быть! Это и будущая память говорит, да и нынешняя. Я даже слова такого не знал до получения мегазнаний.

— Чего вылупился, гони бабки!

— Мелочи нет. А была бы не дал. И погоди, а зачем тебе деньги?

— Ты… ты… — малолетний грабитель от неожиданности даже стал заикаться. — Да я тебе! Ты знаешь Серегу Малого? Он мой друг, это наш район!

— Серега — это ваш председатель райисполкома?

Хулиган несколько опешил.

— Так зачем тебе деньги, малолетний преступник?

Парень вышел из ступора.

— Это как зачем? Деньги всем нужны.

— Ты еще скажи «в них сила брат».

Поняв, что от мальчишки внятного ответа не получить, махнул рукой и пошел к автовокзалу. Как раз дорога опустела. Тот некоторое время шипел вслед угрозами, мол еще встретимся, но идти за мной не рискнул. Понимает, что совершает преступление, отбирая мелочь у малолеток. А на автовокзале шанс нарваться на милиционера высок.

Ну и ладно, такой шпаны, вообще-то и у нас в городке хватает. Берут в основном нахрапом и на испуг. Но у нас все знают всех и за такое можно хорошо огрести неприятностей, так что пристают в основном к тем, кто дает слабину. Каюсь лет в семь, тоже испугавшись отдал десять копеек Борьке из нашего города. Здоровый бугай лет четырнадцати испугал. Вечером имел долгий разговор с родителями. Они почему-то не пошли разбираться ни с Борькой, ни с его родителями, а просто внушили, что нельзя отдавать свое. Нельзя бояться.

С тех пор и перестал бояться. Что характерно ни разу не били из-за этого. Борька куда-то исчез давно. Возможно даже и сел, но дело его живет.

Провожаю взглядом удаляющийся автобус. Билет у меня до Колодезя, а вышел чуть позже, водитель не сильно бурчал. Здесь дорога делает изгиб в сторону Красного Бора, и получится идти ближе всего. Около шести километров. Перекресток и уходящая в другую сторону грунтовка делают мне легенду. Мол приехал в Старую Буду. Усмехаюсь. Буда — это как бы герой совсем другой религии и страны. Но в наших местах деревенек с названием Буда, как блох на собаке. А вот домик для собаки — это будка. То есть маленькая буда.[2]

Когда автобус скрылся из виду, перешел трассу и потопал к цели. Рюкзак оттягивает спину, но тяжесть приятная. Там изготовленный миноискатель в разобранном виде, лопата, также разобранная. Что за лопата? У деда в сарае есть и настоящая саперная. Но она оказалась на удивление тяжелее обычной штыковой. Поэтому нашел в хламе старенькую лопату, частично обрезал ее штык. Изготовил небольшую ручку, под себя. Все это в раздельном виде торчит за спиной. Ну и по мелочи — еда, вода, тряпки-мешочки, спички и тому подобное. Аккумулятор одна из самых тяжелых вещей, но его планирую здесь оставить. Если повезет, то и миноискатель, и лопата и все остальное будет припрятано в этих местах, а рюкзак вместит в себя находки.

Весело насвистывая, добрался до начала «плохих» мест. В этот раз обнаружил и колючую проволоку. Но она доживала последние дни. Часть сгнила, что-то растащили местные жители, но немного оставалось и на столбах, в виде ограды. Есть еще одна дорога, незамеченная мной в прошлый раз, причем наезженная. Не очень сочетается с плохой репутацией места. Нет, не сравнить с грунтовками, что ведут в местные древни, но заметно, что в этом году здесь ездили на чем-то вроде трактора «Беларусь» с прицепом. И не раз. Поскольку эти места расположены в лесах, кто-то поддерживает ее, вырубает молодую поросль. Куда она идет непонятно. Скорее всего на одну из лесных дорог между местными деревнями. Дошел до того места, где в прошлый раз входил на заминированные участки. Миноискатель собран за двадцать минут, настроен. На черенок, насадил лопату, закрепил. Теперь в путь. Главное осторожно.

Миноискатель понравился. Постоянно обнаруживает небольшие металлические предметы под землей. Я условно считаю, что это мины. Отмечаю веточками и двигаюсь дальше. Вблизи трудно отличить вновь выросший лес, от довоенного. Поэтому двигаюсь зигзагами.

Найдено немало участков, где миноискатель пищит. Но длина до нескольких десятков сантиметров. Копать в этих местах не хочется. Одиночные снаряды и мины не интересуют.

К обеду вышел к заброшенной деревне и решил отдохнуть. Или немцы ее не дожгли в войну, или это другая, брошенная деревня, но в ней немало на вид целых домов.

Деревня не заминирована. Почти. В некоторых дворах миноискатель предупреждает — «осторожно», но дома «чистые». Их добивают не мины, а время. Из уцелевших домов, при ближайшем рассмотрении, для остановки подходит только один. Крыша без прорех, крепкие деревянные стены, даже окна со стеклами. Один минус — кто-то им пользуется и сейчас. Печка отремонтирована, щелей нет. Рядом запас дров. Еще больший во дворе. Плюс несколько свежих бревен. В доме есть даже запасы еды, соли, бутыль керосина и лампа под него. Слой пыли говорит, что никого не было примерно месяц. Похоже домом пользуются в летнее время. Кто здесь обитает, я догадываюсь. Это еще не будущее, с его копателями. Все ямы, что мне попались — воронки. Скорее всего местные научились находить опасные предметы и их подрывают каким-то образом. Ведь относительно «свежих» воронок я уже насчитал более десятка. Три воронки этого года. Если бы здесь подрывалось столько людей, то власти обеспокоились бы. Но пока трагедия не наступила. Эти несколько сот гектар, отмеченных как болото, государству не нужны. А вот для нескольких местных жителей — очень неплохое подспорье. Здесь и сенокос, и место для пасек, да и можно заготовить дров, а то и полезной древесины. Не исключено, что некоторые граждане и распускают слухи о подрывах, опасности и прочем. Но знают меру. Им главное отпугнуть любопытных, а не привлечь внимание.

Не копают оружие и по другой причине. По него еще не знают. Не знают, что его здесь много. Ну должно быть много.

Домик я решил использовать как временную стоянку. Часть вещей выложил, перекусил и пошел дальше. Увы, к вечеру вернулся, с нулевым результатом. Все-таки площадь большая. Не несколько сот, а больше тысячи гектар. Ночью топил печку, при свете керосинки изучал самодельную карту, пытаясь представить себе вид местности сорок первого года. Утром проснулся бодрым. Печь сохраняла тепло и выходить не хотелось, но как только стало светать покинул дом. За ночь определил три перспективных места. По идее, находки должны оказаться в последнем. Закон Мэрфи. Поэтому начнем с него. Нет, тогда оно будет первым. В итоге плюнул на все, собрался и решил обследовать только один участок, который ближе к моему шоссе. Вернулся по дороге и незадолго до колючей поволоки углубился вправо в лес. Шел уже не змейкой, а по прямой. Когда через сто шагов миноискатель показал несколько метров металла, даже вздрогнул. Не может быть! Оказалось, может. Через пару шагов участки сплошного металла стали настолько часты, что найти проход между ними было порой тяжело. Через час, я закончил разведку и перенес на листки схему отметок из веточек. Потом осторожно стал разгребать землю. А ее то и не так много. Остатки автомобилей прикрывала не земля. В основном прелая древесина, листва, хвоя, скопившаяся за десятки лет, лежалый мох, трава. После раскопок третьего холмика, я уже и простым взглядом видел — что здесь находится. Вон та еще нетронутая куча — легкий танк. Это грузовик, а вот и легковушка. Что-нибудь из техники, годное для восстановления найти маловероятно. Все целое вывезено сразу после боя, еще в войну. Так что ищем трофеи. Через пару часов раскопок у меня было немало оружия. Но все ржавое. Тогда я прошел к полосе сплошного металла под землей. Присмотрелся и понял, что это бывший овраг. Основная часть техники пряталась здесь. Здесь же ее и накрыли. Но здесь, природа лучше похоронила все. На краю и обнаружились самые ценные находки. Разбитый грузовик, почти сгнивший тент, который тем не менее прикрыл от дождей на тридцать лет ящики с сокровищами. В основном винтовки, но несколько и с пистолетами, патронами. Винтовки «маузер». Пистолеты «Люггер». Сейчас их все называют парабеллумами. Впрочем, нынешний автомат «Шмайсер» — это тоже пистолет-пулемет «38/40». Но такие игрушки пока не попались. Возможно ящики с ними находятся поглубже. Всего я извлек три пистолета и две винтовки.

Чтобы понять, что же нашел, пришлось потрошить упаковки. Например, «Люгер» — это упаковка из промасленной бумаги. Внутри картонная коробка с кобурой, внутри ее уже сам пистолет, опять в такой же бумаге, да еще и в смазке.

Двинулся к обжитой избушке. Немного пройдя, понял, что погорячился, вернулся назад и винтовки спрятал обратно. Тяжело. Взял еще одну упаковку пистолета. Заодно оставил кобуру, из распотрошенной упаковки. Вытащил только принадлежности. Патронов набрал побольше, в маленьких пачках, только пистолетных. Постарался максимально укрыть остатками брезента ящики. Потом забросал сверху землёй, ветками, снятым ранее дерном. Посмотрел — «на троечку». Если будут искать — найдут сразу. Одна надежда, что сюда местные не забредают.

Весу в находках около десяти кило. Плюс миноискатель с лопатой. Оставляю его пока здесь, а с пистолетами бегом к домику. Интересно, будь я взрослым — удержался бы от соблазна пострелять из настоящего пистолета? Сейчас увы, не могу. Дорога к целому домику уже проверена. Веточки, отмечающие, где возможны мины, не трогал. Решил их оставить тем, кто здесь обитает в подарок. Пусть повысятся их шансы не подорваться. А вот где лежит техника, там все зачищу. Нефиг туда лезть, там все мое. Хотя бы на годик-полтора. Жаба уже ворочается и не может успокоиться от осознания, что все вывезти и спрятать не смогу физически. А ведь наверняка там есть и другие интересные вещи.

Растопил печку и поставил вариться кашу из найденных запасов крупы. Рядом закопчённый чайник. С остатками воды. Сам же найденным керосином во дворе отмачиваю и протираю свою находку. Чистится хорошо. Что за смазка не понял, но она не закаменела за три десятка лет. Отдельные затвердевшие кусочки, которые попались вычистились без проблем. После чистки и протирки, собрал пистолет, протер патроны, зарядил. Тут только задумался — откуда я это знаю? Опять, как с поиском мин или с булатом. Вспоминаю неожиданно то, что не помню.

А что если, это, мое второе я, тоже моя память? Если рассуждать логически, память моего будущего попала ко мне, после того как я прожил это самое будущее. Правильно? Правильно. То есть можно предположить, что наш мир иногда откатывается назад. На сколько лет, пока не понятно, но с какого — то момента все пошло по новой. Как в тех компьютерных игрушках, что придумают через много лет. Логично? Да. Но если он откатился раз, то мог откатиться еще много раз. А память о том, что было до отката, где-то хранится. И вот книга — некий ключ, при помощи которого я получил к ней доступ. А если мир откатывался неоднократно, то я мог и получать память живших ранее несколько раз. Одна из них — это моя будущая жизнь, причем ее скорее всего помнит другой я. А вот его память я получаю изредка в виде эмоций и интересных навыков. А что, вполне логично получается. Ведь, действительно, не мог же я рассказать кому-то чужому свою жизнь в подробностях. А получение памяти через третье лицо имеет свои полюсы. Я не испытываю никаких эмоций по отношению к близким людям из моего будущего. Разве что интерес. А ведь, при откате в прошлое, многие близкие получается погибли? Взять, например, моих детей. Они жили себе жили, уже были взрослыми, внуков мне родили. А сейчас их даже в проекте нет. Пусть я даже встречу свою бывшую, будущую жену, мы опять родим детей, не факт, что они будут точно теми же. Скорее всего это будут другие люди с другими характерами. Получается откат в прошлое, убивает всех, кто еще не родился на тот момент. Это паршиво. И наверно хорошо, что я знаю о взрослом мужчине, ровеснике отца, только его описание. Представить, что у меня уже такой сын трудно. Хотя нет, эмоции есть.

Думаем еще раз. Если до этого, все воспоминания из будущего, проявлялись — как теоретическое знание, то при разборке и чистке оружия, я действовал, будто уже этим занимался. То, что ранее не держал в руках, ничего, кроме игрушечных пистолетов — точно. В будущем, разбирал и автомат Калашникова и ТТ, но это все было в молодости, и как ни старался, не мог вспомнить, как это делать. А вот «Люгер» как только взял в руки — легко разобрал, собрал, проверил. Еще уверенность, что и с остальным оружием, проблем не будет. Опять проявляется личность другого человека? И это опять я, но с позапрошлого раза? Муторно и заумно. Не ощущаю, что кто-то пытается подчинить мою личность. Желания все мои. Этого я бы хотел и до попаданчества. Да что я? Любой мальчишка моего возраста не упустил бы такую возможность.