Беглый в Варшаве 2

Глава 32

Я стоял у борта, глядя в слегка пасмурное утро. Ветер с океана тянул прохладой, слышался только негромкий плеск волн. В голове щёлкнуло.

— Слушаю «Друг».

— Медик-инженер второго ранг! Субмарина всплывает. Координаты — двадцать миль по правому борту. «Помощник» зафиксировал движение на небольшой глубине и подготовку цели к выходу на поверхность.

Я выдохнул. Пауза.

— Подтвердить тип!

— Вероятно, та же, что ушла из Санта-Крус. Под антенным люком что-то шевелится.

— Вводим план «Бета». Цель — уничтожить. Разрешаю пуск.

Пауза длиной в несколько секунд. Я представил как где-то далеко, над землёй, проснулся аппарат. Гиперзвуковая ракета с миниатюрным ускорителем сорвалась с орбиты, пробив атмосферу почти без следа.

Она шла не по баллистике — управлялась «Помощником» в реальном времени. Подход — в стратосфере, вертикальное пикирование, потом — нырок в точку, заданную дроном.

— Пять секунд до удара. Четыре… Три… Цель поражена. Прямое попадание.

Я не почувствовал и не увидел ничего — только как будто чуть усилился ветер. Но «Помощник» показал: на поверхности — только пузыри. И шлейф — клубящийся, медленно тающий.

— Сигналы субмарины исчезли. Никаких вторичных объектов. Район чист.

— Спасибо, — сказал я. — Переход в пассивный режим. Начинаем сканирование района. Пусть никто не знает, что тут произошло.

После этого сообщения я облегченно вздохнул — все прошло чисто, мы никак не засветились. Никто не знает что подлодка утонула, ни наши, ни британцы…

После этой мысли, меня захватило чувство что я упускаю что-то чрезвычайно важное. Ладно, разложим последнюю мысль по порядку: «ни британцы…», это значит что через какое-то время они начнут ее искать и начнут с запросов по радио, после этого пошлют поисковые силы и средства в район, где она должна находиться согласно плана операции «Кальмар-2». Мы за этим всем будем с огромным интересом наблюдать. Хорошо с этой частью будем считать если не разобрался до конца, но то что есть разложил по полочкам. Теперь «ни наши»… Допустим ВМФ не будет в курсе, что там случилось у вероятного противника… Значит что? Посмотрят, послушают эфир, может быть пошлют корабль наблюдения… И что дальше? А ничего, если бриташки не будут знать где точно искать, то и нашим ничего не обломится… А современная субмарина для противника это настоящий сундук с сокровищами!

Постепенно, у меня в голове начал складываться план очень перспективной аферы.

— «Друг», доклад по лодке. Мне нужен ее реальный статус на текущий момент.

— Подтверждено прямое попадание в центральную часть корпуса. «Помощник» сообщил: корпус вскрыт, треть отсеков заполнена водой. Энергосистемы отключены. Попыток всплытия нет. Движения — ноль. Удар произведён с достаточной перегрузкой, чтобы погасить все активные процессы. Зафиксирована стабильная форма остаточной магнитной аномалии — лодка не взорвалась, а легла на дно.

— Погибла?

— Всё признаки указывают на это. Вероятность выживания экипажа — менее 2%.

Я провёл ладонью по лицу. Сухо.

— Радиообмен?

— Заглох сразу. До удара — начало скоростной передачи пакета. Не успели запросить помощь.

— Остались обломки?

— Обломков на поверхности нет. Всё ушло вниз. Местные глубины — до сорока метров. Даже если кто-то что-то заметит, то не сразу. Один из кормовых отсеков остался герметичным. Там могут находиться элементы навигации, блоки связи и командной записи. Целесообразно извлечь. Рекомендую привлечь силы ВМФ СССР. Для сокрытия источника данных предлагаю задействовать маскировочную акцию.

— Что еще предложишь?

— Один из зондов вышел на траверз между центром радиоперехвата ВМФ СССР на Кубе и точкой затопления.

Готов к трансляции короткий радиосигнал на предельно пониженной мощности — рассчитано на приём исключительно нашими средствами. Полная имитация экстренного вызова.

Я услышал у себя в голове дрожащий, будто срывающийся голос реального радиста субмарины:

— … это «Олимп», повторяю, «Олимп»… координаты… пять один… юг… четыре ноль… запад… срочно… тону…

Запись закончилась.

— Добро.

Спустя несколько секунд:

— Передано в подходящем стиле. Симулирована работа умирающего передатчика. Сопротивление среды, потери сигнала и отсутствие повторов — всё соответствует аварийному выходу на связь. Считаю что сообщение уже зафиксировано нашими специалистами на Кубе.

Я выдохнул.

— Хорошо, — я кивнул, хотя он не мог этого видеть. — Пусть «Помощник» зачищает следы. Сканирование — в пассивном режиме. Не высовываемся.

— Технологический блок «Помощника» готов оказать содействие при подъёме — в режиме наблюдения и маскировки.

— Пока только наблюдение!

— Принято.

Пост Отдельного радиопеленгаторного центра ВМФ СССР

Ольгин, 80 км. от Гуантаномо, Куба.

Поздний вечер.

Комната с бетонными стенами, увешанная картами и схемами, слабо гудела кондиционерами. В узком помещении над огромной панорамой радарной карты клубился табачный дым. Дежурный офицер в наушниках, лейтенант Андреев, обернулся к сидящему у главного терминала капитану

2-го ранга Войцеховскому.

— Товарищ капитан, есть приём сигнала бедствия. Очень слабый. Частота нестандартная, но… явно морская. Вот запись.

Он запустил воспроизведение. Хриплый голос, перебиваемый шумами:

— … это «Олимп», повторяю, «Олимп»… координаты… пять один… юг… четыре ноль… запад… срочно… тону…

После этого передача резко оборвалась. Войцеховский нахмурился и подошёл к карте. Подсвеченные координаты указывали на район в Инбском бассейне, немного южнее обычного судового трафика, ближе к банке Кальдерон.

— Есть подтверждение от других постов?

— Отрицательно. Наши коллеги из Сьерра-Маэстро, Сантьяго и даже с «Платана» молчат. Американцы — тоже тишина. Очень похоже, что поймали только мы.

— Это же получается… Чисто направленный импульс? Как будто специально на нас.

— Так и подумал. Сигнал слабый, но цепляется за наш антенны как липучка. В спектре шумов — почти идеальное соответствие тропосферному рассеянию в нашем регионе. Если специально для нас, то кто-то знал, как работать с нашей аппаратурой! А такого быть не может…

Войцеховский прищурился.

— Название британское. И — «тонет» в нейтральных водах. Слишком странное совпадение.

Он подошёл к столу, достал бланк спецсвязи, передал шифровальщику под роспись. Тот сразу включил аппарат шифровальной связи.

— Записывайте. В ГШ ВМФ СССР, Москва. Срочно. «В ходе дежурства станцией Лурдес принят слабый сигнал бедствия на нестандартной частоте. Передавалось имя британской субмарины „Олимп“ и координаты в районе банки Кальдерон. Повторных сигналов нет. Анализ передачи позволяет предположить, что сигнал направлен к нам целенаправленно. Ожидаем указаний».

Машина застучала, преобразуя текст в ряд нечитаемых символов, которые мгновенно ушли адресату.

— Что скажешь, Андреев?

— Если всё правда — это подарок.

— А если нет?

— Ловушка.

Войцеховский кивнул, достал из ящика фляжку, налил в алюминиевую кружку и хрипло сказал:

— А если и то, и другое — тем интереснее будет наш отчёт в Главный Штаб.

Главный Штаб ВМФ СССР

Москва. Здание на улице Знаменка

Утро.

Зал совещаний на третьем этаже, где обычно собирались для докладов по особо важным случаям, был наполнен гулом приглушённых голосов. На стене — крупная карта Инбского бассейна, с массой условных обозначений из оперативных сводок. У стены стояли несколько высокопоставленных офицеров — среди них начальник разведуправления Главного Штаба контр-адмирал Артамонов, его заместитель по технической части контр-адмирал Серёгин, а также представитель ГРУ полковник Тарасов.

Во главе длинного стола — Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Горшков, в строгой форме, с папкой перед собой.

— Товарищи присаживайтесь. — Дождавшись пока все займут свои места Горшков продолжил, — причину того, почему мы здесь собрались вы все знаете. Прошу, — главком обратился к своему начальнику разведки.

— Донесение с Кубы не подтверждается ни одним союзным или внешним источником, — начал Артамонов. — Только Лурдес. Это уже наводит на определённые мысли.

— Название подлодки — «Олимп», — уточнил Тарасов. — Таковой в открытых данных флота Её Величества не числится. Последний раз подобное имя использовалось во Вторую мировую. Если есть такое сейчас непонятно. Её либо официально нет, либо она глубоко засекречена.

— Или это не название, а закрытый позывной, — добавил Серёгин.

— Анализ координат? — поднял голову Горшков.

— Банка Кальдерон, — ответил Артамонов. — Глубины переходят от 300 метров к 40 за очень короткое расстояние. Место удобное для организации постановки на грунт, аварийной всплытия, эвакуации… и очень подозрительное в случае гибели лодки. Если это ловушка — не для всех. Если реальный случай — в радиусе тысячи километров ни одна из сторон не отреагировала. Это важно.

— Кубинцы?

— Молчат. Похоже, даже не в курсе.

Горшков помолчал, затем откинулся в кресле.

— Так. Действовать будем предельно аккуратно. Пускай наш ОРПЦ на Кубе уточняет координаты. Но инициатива — на нас. Я хочу, чтобы ближайший отряд океанографической разведки ВМФ был переведён ближе к району — официально под видом работ по донному мониторингу. Если подтверждение — действуем без шума. При возможности — поднять корпус, организовать изучение.

Он отложил папку и строго посмотрел на всех присутствующих:

— Если там англичане — узнаем больше, чем они хотели бы. Если там ловушка — примем меры. Но свою инициативу мы не отдадим.

Тенью вошёл шифровальщик с папкой, передал её адмиралу. Горшков бегло прочёл и кивнул:

— Ответ отправить сразу: «Действовать самостоятельно. Согласовано. Без привлечения союзников. Усилить контроль в зоне ответственности».

Он замолчал на секунду, а потом твёрдо добавил:

— Начинаем операцию. Кодовое название — «Метель».

Он поднялся.

— Всём спасибо, за работу!