Башня Тишины

— А что насчет пустоты? — поинтересовался он.

— Ты можешь ощущать, чувствовать ее?

— Нет. — Антриг со стуком поставил чашку на стол.

— Но ведь когда-то это у тебя получалось! — старик гнул свое.

— Там, снаружи, да! А тут я не могу чувствовать пустоту, так же как не знаю, какая сегодня погода! Но для чего ты спрашиваешь?

Солтерис выразительно приложил к губам указательный палец:

— У меня есть все основания предполагать, что кто-то из другой вселенной проник к нам! Он убил чародея Тирле на Волшебном Подворье! Застрелил его! — Тут Керис заметил, как брови Антрига удивленно взметнулись вверх. — Его убила пистолетная пуля, хотя вряд ли кто-то из нас видел такой пистолет! То есть, такую пулю — она не похожа на те, которые используются при стрельбе из нашего оружия!

Тут Керис добавил:

— И запаха пороха не было совершенно! И дыма не было, хотя стояла глубокая ночь!

— Это все очень любопытно, — заметил тихо Антриг.

— Керис заметил там что-то такое, что похоже на Врата в Пустоту, которые умел открывать Сураклин, — продолжал архимаг, — тетушка Мин тоже так полагает! Как ты думаешь, в других мирах есть волшебники, которые в состоянии открыть Врата в Пустоту и прийти к нам, чтобы натворить бед?

— Да, я думаю, да. — Антриг посмотрел в чашку с чаем, как будто надеялся увидеть там какой-то ответ. Солтерис внимательно смотрел на непроницаемое лицо Антрига. А Керис, посмотрев на руку этого человека, державшего чашку, заметил, что пальцы его дрожат. — Вообще-то, — продолжал Антриг, — не обязательно, чтобы он…

Тут он вдруг замолчал, и Солтерис быстро сказал:

— Продолжай, что — он?

— Что? — невинно спросил Антриг в свою очередь.

— Тот факт, что неизвестный прошел через Пустоту, не обязательно значит, что он… Что?

Затворник снова нахмурился, испытующе смотря в глаза архимага. Затем он медленно сказал:

— Я и понятия не имею обо всем этом! Ты не знаешь, что вся мудрость космоса может быть записана на черепашьих панцирях? Разумеется, волшебными знаками! Конечно, этих черепах еще нужно поймать! К тому же их нужно поймать много, да и знать, в каком порядке читать знаки и как правильно их читать… Где-то тут у меня есть подборка узоров с этих панцирей…

— Послушай, Антриг, — мягко сказал Солтерис, оглядываясь по сторонам. Узник Башни удивленно уставился на архимага, ожидая, что он скажет дальше.

— Вообще-то им не нравится, когда у них забирают панцири, эти черепахи…

— Это само собой разумеется! — охотно согласился Солтерис. — Но ты говоришь о Пустоте?

— Я ничего о Пустоте не говорил, — возразил Антриг, — я только сказал, что независимо от нас существуют другие миры, в которых вполне может существовать волшебство! И жители этих миров вполне могут проникать к нам через Пустоту! Есть и такие миры, в которых нет волшебства. И существует постоянное движение — к источникам силы и от них! Так что волшебник из другой вселенной вполне мог открыть Врата в Пустоту и через нее проникнуть к нам на прошлой неделе с какими-то своими целями…

— А мне показалось, кто-то говорил, будто не чувствует Пустоты, — подал голос Керис, отчего пламя свечей сразу заколебалось. — Но тогда откуда ты знаешь, что все случилось на прошлой неделе?

Антриг смерил молодого человека взглядом меланхолического аиста.

— Ты, наверное, примчался сразу же, как только понял, что здесь не обошлось без вмешательства Пустоты, — изрек затворник, — ты и твой дед! Но от Города Ангельской Руки до Кимила как раз неделя пути, не правда ли? — Тут он, словно ища подтверждения, посмотрел на Солтериса, который энергично замотал головой, неизвестно — опровергая или подтверждая слова бывшего ученика.

— Преследуя личные цели! — вдруг выпалила женщина-епископ. Как и Керис, она не принимала участия в беседе, и потому, казалось, все забыли о ее присутствии. Теперь она подошла ближе к обоим магам и подозрительно поинтересовалась: — Какие же это цели?

— А какие предположения ты можешь сделать сама? — Антриг вытащил из-под стола моток веревки и принялся задумчиво вертеть его в руках. Развязав моток, он принялся свивать из веревки нечто, напоминающее колыбель для кошки.

Теперь Герда обратила лицо к архимагу:

— С целью… С целью сотворить в нашем мире что-нибудь не совсем хорошее, непорядочное?

— Непорядочное? Нехорошее? — быстро посмотрел на женщину Солтерис.

— Так ты что же, уважаемый архимаг, еще ничего не слышал? — изумилась епископ. — В деревнях народ только и говорит о всяких загадочных вещах, которые кто-то видел, кто-то слышал, а кто-то даже ощутил! В Воронве, это на юге, один человек среди бела дня зашел с улицы домой, а потом час спустя его нашли там разорванным на куски. На западе, в Скепкро, люди заболели какой-то хворью беззаботности — они целыми днями спали, пили в тавернах и бродили бесцельно по улицам, а в стойлах ревел непоенный и некормленный скот, а на полях гнило сено, и никто не убирал его! Мы поручили разобраться Святой Инквизиции — может быть, в этом были замешаны ведьмы — но ничего так и не обнаружили. Что случилось, в чем причина — это так и осталось загадкой!

— Что-то такое я слышал, — нахмурился Солтерис, — но, как мне представляется, это не имеет никакого отношения к убийству Тирле или к открытию Врат в Пустоту!

— Неужели? Ты в этом твердо уверен? — поинтересовалась Герда.

— Честно говоря, я не удивляюсь, что мы не смогли доискаться причин всего этого, — проговорил Антриг, продолжая возиться с веревкой, — ведь этот ваш Сергий Костолом стремится найти человека, а не причину! Если он схватил и сжег на костре пару-тройку ведьм, это еще не означает, что он сумел отыскать то, что представляет опасность для всех нас! Кроме того, Нандихэрроу и другие в Доме Волшебников наверняка знали бы, что тут действует какой-то волшебник-одиночка. В нашем мире и без того полно зла и насилия, что уж нам завозить эту гадость откуда-то еще? Постой, можно тебя побеспокоить? — Он вытянул свои опутанные руки к женщине и предостерегающе взмахнул ими.

— Что ты себе позволяешь! — Герда, сорвав с рук злополучный моток веревки, швырнула его к двери.

— Конечно, я много себе позволяю, — сказал миролюбиво волшебник, — ты же знаешь не хуже меня, что иногда может представлять собой скука! А у меня сейчас немного возможностей подурачиться, я все дни сижу в одиночестве, — и Антриг попытался было встать, чтобы подобрать моток веревки с пола, но епископ сильным движением руки толкнула его обратно в кресло.

— Перестань заниматься ерундой! — сурово сказала она. — Я не шучу! Стоит мне приказать, и…

— Ты не сделаешь этого, — резко заметил Солтерис, — пусть он и считается пленником Святой Церкви, но находится под юрисдикцией Совета Кудесников. Именно поэтому он когда-то принес Совету клятву на верность…

— Ха, клятву, от которой в конце концов сам же и отступился!

— Но разве священник, совершивший грех, лишается из-за этого покровительства Церкви? — живо спросил Солтерис. На какое-то мгновение глаза епископа и архимага встретились. Старик был похож на старого рассерженного лиса, умудренного жизненным опытом, а взгляд Герды напоминал взгляд упрямой свиньи, которую невозможно убедить в чем-либо противоположном ее точке зрения. Но Керис знал, что свинья животное куда более хитрое, чем о нем думают, и потому намного более опасное. А тут, в Башне, Солтерис, как и Антриг, был в ее власти.

— Грех священника касается только самого священника! — тихо ответила женщина. — А вот волшебник, который отступается от данной им клятвы не вмешиваться в естественный ход развития рода человеческого, подвергает опасности не только себя, но и тех, кого он своими недостойными действиями искушает последовать его примеру! Он не только сам представляет опасность, но и делает опасными других людей. Получается, что волшебники не всегда могут контролировать себя!

— А вы все можете себя контролировать? — в тон ей поинтересовался Солтерис. Его загадочно блещущие при свете свечей глаза немигающе смотрели на Герду. — И вообще, вспомни, что если бы не Совет Кудесников, то этим городом правил бы Сураклин, а не ты!

— Но Сураклин был разгромлен армией под предводительством принца!

— Без нашей помощи его армия ничего не смогла бы сделать! Сураклин собирался выждать, пока они зайдут достаточно далеко в эту холмистую местность, чтобы потом попросту вызвать к жизни темные силы земли. Земля разверзлась бы и поглотила всех этих людей! Только наше вмешательство предотвратило это тогда… Солтерис взволнованно поправил широкие рукава своего просторного одеяния. — Я думаю, у меня есть право сказать, что ждет человека, нарушившего клятву верности данную им Совету Кудесников…

Архимаг внезапно повернулся к Антригу, который невозмутимо пил чай и, казалось, потерял всякий интерес к тем двоим, от кого зависели его жизнь и смерть.

— Послушай, Антриг, — начал архимаг, — скажи мне, в последние недели было какое-нибудь движение через Пустоту?

— Как же, оно должно было быть, если вы там заметили пришельца из другого мира, — аргументы узника башни были неоспоримы. Подняв чашку с чаем на уровень глаз, он задумчиво посмотрел на нее и спросил неожиданно: — Как вы думаете, заклятья, что наложены на Башню, — они что, и на чайные листья тоже воздействуют?

— По-моему, ты мне лжешь, — тихо сказал архимаг, глядя в сторону.

— Послушай, я готов поклясться, — воскликнул удивленный Антриг, — что за последние семь лет я не чувствовал Пустоты. Я ведь изолирован от мира!

Солтерис опустил руки на заваленную бумагами столешницу и долгим изучающим взглядом уставился в закрытые стеклами очков глаза Антрига.

— И все-таки ты лжешь, — сказал он упрямо, — даже не знаю, почему!

— Неужели? — тут их взгляды встретились: взгляд Солтериса, осторожный и испытующий, и Антрига — испуганный. Архимаг перевел глаза на епископа, и внезапно его лицо смягчилось. Он встал и с высоты своего роста поглядел на все еще сидевшего за столом пленника. Залитый каплями воска подсвечник отбрасывал на стены комнаты уродливые тени.

Вдруг Антриг тоже поднялся на ноги.

— Ну что же, Солтерис, — сказал он, — мне было очень приятно поболтать с тобой, но у всех нас есть какие-то дела. — Он с неожиданной поспешностью отодвинул чайник и чашки на угол стола, красноречиво прикрыв всю посуду стопками бумаг. Затем он продолжал: — Герда, а почему бы тебе не дать в распоряжение архимага отряд своих славных воинов? Солтерис… — он увернулся от испепеляющего взгляда епископа, посмотрев на архимага, и его глаза стали вновь совершенно осмысленными. Печальным голосом он произнес: — Мне кажется, самое первое место, куда вам нужно заглянуть, — это Цитадель Сураклина! Не мне говорить тебе, что она выстроена на месте скрещения линий! Если есть какие-то неизвестные еще силы, то на этих линиях они должны ощущаться!

— Тут я с тобой полностью согласен! — понимающе кивнул Солтерис. Несколько мгновений оба волшебника безмолвно смотрели друг на друга. И за эти несколько мгновений молчания Керис еще раз поразился, насколько тихо было в Башне. Снаружи сюда не проникали совершенно никакие звуки, только где-то в вентиляционных отдушинах печально завывал ветер. И все, больше ничего не чувствовалось — ни смены погоды, ни смены времени суток. Конечно, Антриг не был молод, но и стариком его назвать было тоже никак нельзя. Керис к тому же был уверен, что волшебники могли жить сколь угодно долго. Неужели эта комната и каморка наверху — все, что Антриг сможет видеть следующие лет пятьдесят? Хотя он знал, что такое этот Антриг, воин тем не менее почувствовал жалость к этому седому, нескладному чудаку с безумными глазами.

— Спасибо тебе, Антриг! — поблагодарил Солтерис, — перед тем, как покинуть Кимил, я к тебе обязательно загляну! Кое-что обсудим!

Пленник улыбнулся какой-то безумной улыбкой:

— Я постараюсь, чтобы в следующий раз нам все-таки подали икру! Приходи запросто в любой день, я всегда дома между тремя и четырьмя, — подумав, маг добавил, — как, впрочем, и в любое другое время!

— Неужели? — спросил архимаг так тихо, что Керис едва расслышал его слова. Затем он развернулся и в сопровождении епископа и ее воинов направился к выходу. В следующее мгновение они уже спускались по ступенькам.

Потом они ушли со двора и направились обратно по старой дороге, вымощенной потрескавшимися, ушедшими в землю плитами. За это время здесь прошел дождь, и теперь запах озона витал в воздухе. Дышалось очень легко. И дед, и внук шли молча. Наконец, когда впереди показался город, архимаг тихо произнес:

— И все-таки он лгал!

— Он лгал, — произнес и Керис. Дед только взглянул на него и шевельнул кустистыми бровями.

Керис поднял голову, словно разглядывая тучи:

— Он сказал, что не может чувствовать Пустоту! Но я слышал, как он сказал этой женщине, что сегодня будет дождь! И дождь прошел!

Мимо путешественников вдруг протарахтела карета епископа. Керис успел заметить сквозь стекла экипажа и саму женщину, которая задумалась над чем-то. На запятках кареты стояли двое послушников. Сама Герда даже не посмотрела на недавних собеседников, с которыми еще пятнадцать минут назад разговаривала в Башне Тишины.

Солтерис вздохнул и кивнул:

— Да. Он все-таки и вправду солгал. Знаешь, Керис, что-то он скрывает! Или он что-то знает, или просто есть что-то такое, о чем он никак не хочет говорить!

Налетевший порыв ветра стал яростно трепать волосы путешественников, как бы побуждая их к дальнейшим рассуждениям.

Пока они шли, Керис больше ничего не говорил. Он теперь думал, с какой легкостью Антригу удалось создать напряженность между епископом и архимагом, отвести их внимание от себя и втравить их в перебранку. И еще он вспомнил, что узник Башни особенно напирал на то, что они с Солтерисом не виделись уже несколько лет.

Молодой человек задумчиво оглянулся на Башню, сложенную из местного серого камня, которая теперь снова торчала, как одинокий предостерегающий палец, — окружающие ее здания и стену загораживали холмы. Эта серая башня очень хорошо гармонировала с таким же серым неприветливым небом. Вдруг, вспомнив, Керис сунул руку в свой кожаный кошель, притороченный к поясу, достал из него лайпу и вернул ее деду. Какое-то шестое чувство (это чувство послушники развивали в себе специальными тренировками) подсказывало ему, что именно теперь лайпа нужна старику.