Башня Тишины

— По-моему, все получилось как нельзя лучше! — улыбнулся чародей, глядя, как Джоанна, закинув на плечо платья и юбки из зеленого муслина, направляется в гардеробную, чтобы подобрать себе наряд.

В комнатах, которые им выделил принц, было довольно сумрачно, хотя день только начинал клониться к вечеру, и вся растительность под окном была щедро позолочена лучами заходящего солнца.

— Кстати, — снова подал голос Виндроуз, — предложение действительно было гениальное! Джоанна, не отпирайся, у тебя настоящий дар!

Джоанна рассеянно покачала головой, только для того, чтобы хоть как-то среагировать на замечание Антрига. Ее сейчас занимала мысль — для чего принц держал во дворце такие огромные запасы одежды, немалая доля которой была женской?

— Все это просто благодаря моей профессии, — наконец отозвалась она, — ведь когда возишься с программой, особенно, если в ней есть какой-то изъян, то всегда перебираешь каждую мелочь — приходится прощупывать каждый знак, каждый штришок! Отсюда и внимательность к мелочам! — Тут девушка скрылась в гардеробной. Вернувшись через несколько минут, она продолжала: — Это невольно прививает желание во всем искать причину!

— Ну что же, это тоже своего рода волшебство! — тихо сказал Антриг. — Когда составляешь какое-нибудь заклятье, то нужно первоначально проверить на прочность каждую мелочь! Нужно все знать и о том, на что ты это заклятье накладываешь! Спасибо тебе! — неожиданно промолвил чародей. — Ведь ты удержала меня от использования волшебства! А этого мне ни в коем случае нельзя было делать!

Похвала снова заставила Джоанну покраснеть. Девушка не знала, куда деться от смущения. Она была сыта, умыта и успела неплохо отдохнуть. Облачена она была в роскошный наряд светской дамы, который, впрочем, был даже более неудобен, чем то крестьянское платье, которое так мешало ей двигаться. К тому же перипетии путешествия все еще давали о себе знать. Запястья еще ощущали отдачу пистолетов. Ведь это случилось так недавно! Такие потрясения не изглаживаются при помощи одного только здорового сна. К тому же теперь появилась новая проблема — резкое изменение условий. Если еще сутки назад нужно было идти вперед и вперед, каждую минуту быть готовым встретиться с опасностью, то теперь ничего этого не было и в помине. Теперь даже занять себя было нечем. В результате возникло такое эмоциональное напряжение.

Антриг же, с удовлетворением отметила Джоанна, явно чувствовал себя куда лучше. Он тоже успел переодеться в чистую полотняную рубашку с кружевной отделкой, хотя не захотел расстаться ни с длинной бархатной курткой, ни с джинсами. Кровавый отек на его лице стал еще менее заметен.

— Любой программист может и должен все вовремя просчитать! — нарушила возникшую тишину девушка, — но ты все равно прав — ведь все приходится продумывать, поскольку никогда не знаешь, что может случиться! Мы, например, и теперь даже не знаем, что с нами будет, чего следует ждать.

— Нет! — покачал головой Виндроуз. — Не знаем! — При этом в глазах его мелькнула какая-то неуловимая тень — возможно, на этот раз он покривил душой.

— А что будет прямо сейчас?

— Я могу узнать это, разложив карты! — сказал со вздохом чародей. — Но карты сами по себе — тоже большая опасность!

— Ты боишься, что твое волшебство могут тут же почувствовать? И сразу определят, где мы находимся?

— Да нет, волшебства в них не больше, чем в снах. Но карты обладают одним очень неприятным свойством — они предупреждают, что с тобой может произойти такое, что тебе очень не хотелось бы пережить! Ты все время будешь находиться как бы в подвешенном состоянии, все будет валиться из рук! Тогда тебя могут постигнуть куда большие беды, чем те, что предсказаны картами!

Джоанна задумчиво рассматривала диковинный переплет позолоченных оконных рам. Наконец она заметила:

— Но ведь тогда к грозящей беде можно хоть как-то подготовиться!

— Возможно! Но подготовка иногда ускоряет такое событие! Возьми хотя бы войну или ревность! Нет, мне кажется, что легче решать проблемы, когда они всплывают неожиданно!

— Возможно, ты прав! — согласилась девушка, улыбаясь не слишком весело. — Но я все равно не могу заставить себя плыть по течению! — Она упрямо встряхнула головой. — Может быть, это звучит глупо, но у меня есть смутное ощущение, что должно произойти что-то очень нехорошее! И мне хочется поскорее убежать куда-нибудь подальше!

Антриг тоже улыбнулся.

— Это вовсе не так глупо! — заметил он. — У меня иногда тоже появляется желание вернуться в Башню! И вовсе не потому, что мне там жилось неплохо, этого бы я не сказал. Но потому, что там было спокойно, я чувствовал себя там в полнейшей безопасности!

Она вспомнила, о чем думала тогда на берегу ручья:

«Если бы в моих руках не было пистолета, то мне не пришлось бы этого делать!»

— А здесь мы в безопасности? — поинтересовалась вдруг девушка.

Антриг на мгновение задумался.

— Вообще-то я бы не стал этого утверждать, — сказал он осторожно, — уж я-то точно не могу себя чувствовать в безопасности. А что касается тебя… — Повисла тишина. Джоанна все это время неотрывно смотрела в глаза мага. Наконец Антриг нехотя сказал: — Если бы я сам мог твердо знать это!

И девушка сразу же зябко поежилась — она почувствовала себя неуютно в этом огромном дворце, где все было чужое. Не только дворец, весь этот мир был чужд ей!

Как ей жить дальше? Неужто всю жизнь придется проходить в этих дурацких платьях до пят и бегать из одного города в другой?

На какое-то мгновенье глаза Виндроуза и глаза Джоанны встретились.

Вдруг ее охватило какое-то странное чувство — смесь испуга и удивления. Кто бы мог подумать! Чувства было два, да и душа ее тоже как бы разделилась на две части. Одна часть говорила ледяным тоном:

— Все это просто смешно! Не будь дурой! И вообще не забывай, кто он!

Вторая же половина страстно нашептывала:

— Но ведь ты хочешь его, признайся!

Снаружи доносилось беззаботное чириканье птиц. Виндроуз толчком распахнул окно — и в комнату ворвался аромат леса, смешанный с едким запахом горящих печей для пережигания извести. Но ноздри девушки улавливали и запах мыла, который исходил от волос и кожи чародея. Антриг стоял возле окна таким образом, что луч света падал и преломлялся в одной из его хрустальных подвесок. Единственное, что шевелилось сейчас — это край ворота рубашки мага, который трепал легкий ветерок.

Вдруг Джоанне все показалось совершенно ясным, определенным. Все это совершенно не походило на то, как ей приходилось общаться с Гэри. Она теперь не взвешивала без конца все «за» и «против». Теперь она знала только одно — что она хочет его, и это же самое желание угадывалось в глазах Виндроуза.

Вдруг Антриг резко повернулся и прошел в глубину комнаты.

— Я не стану этого делать! — тихо сказал он. Голос его дрожал. — Ты все-таки зависишь от меня и находишься под моей защитой в этом мире! Поэтому я не могу воспользоваться своим положением!

Чародей снова подошел к Джоанне, которая стояла, точно онемев. Антриг еще раз внимательно заглянул ей в глаза, а затем, повернувшись, стремительно вышел из комнаты.

— Только не пытайся притворяться и уверять, будто ты не знаешь, что он натворил! — Раздраженный Керис мерил шагами комнату, изредка поглядывая на принца, сидевшего за инкрустированным столом красного дерева. — Именно он, а никак не церковь и даже не Инквизиция, враг Совета! Выходя из помещения, Керис в последний раз оглянулся на карты, словно хотел запомнить их комбинацию, которая почему-то так его встревожила. И уставился на седьмую карту, на которой был изображен мертвый человек. В теле его торчали сразу десять мечей, и он одиноко лежал под ночным звездным небом.

Принц ничего не отвечал. Он задумчиво барабанил по столешнице унизанными старомодными перстнями пальцами. Губы Сердика были плотно сжаты. Окна кабинета принца выходили на север. Вообще он явно был поклонником стиля давно минувшей эпохи — мало того, что в комнате было много старинных вещей, но и сама комната была отделана во вкусе того времени. Из окна был виден даже далекий изгиб Чертовой Дороги, которая вилась по вершинам холмов. Дорога была отмечена путевыми камнями, которые торчали, словно редкие зубы во рту старика. Точно такие же столбы стояли по обочинам дороги, которая вела из Кимила к Башне Тишины. Впрочем, камни эти были поставлены на обочинах до того, как была выстроена сама Башня. Камни эти помнили ветры и взгляды путников многих столетий.

Глядя на дорогу, Керис решил, что принц явно не случайно выбрал своей постоянной резиденцией именно это поместье. Послушник же продолжал:

— Именно Виндроуз похитил архимага и дал Церкви и Инквизиции возможность во всеуслышание заявить, что Совет Кудесников оплел империю сетью заговоров и интриг! Вот вам и удобный предлог избавиться от волшебников, от соперников там, где дело касается любви и доверия народа! Может быть, Антриг именно на это и рассчитывал — кто знает! Во всяком случае, он точно повинен в появлении здесь всех этих чудовищ…

— Но это как раз еще нужно доказать! — меланхолично заметил Сердик.

— А что тут доказывать? Он, еще не видев их, предсказывал, что всякая нечисть наводнит нашу землю. И почему он сразу угадывает, с кем мы столкнемся и как с ними нужно бороться? Не слишком ли много совпадений?

Принц ничего не сказал — он задумчиво смотрел на расставленные по полкам шкафа статуэтки двадцати одного Бога Старой Веры. Керис удивился — Сердик держит у себя эти статуэтки — тоже символы давно минувших времен. Не старовер ли он? Нет, сохранившиеся еще в империи староверы обычно просто записывали имена этих богов на стенах своих домов, а статуэток у них не было и в помине. Керис уже успел рассказать принцу о своем сражении с чудовищем в болоте, о том, что дед рассказывал ему, когда они сидели на поваленном путевом камне, о найденной в комнате Антрига перчатке архимага. Рассказал он и о том, как Виндроуз растворился в Пустоте и перенес его за собой в незнакомый и странный мир. Рассказывая, послушник чувствовал на себе немигающие взгляды двадцати одной статуэтки — псоглавого Ланкреса, богини Тамбет с младенцем-сыном Сигниусом у груди, бога всех магов Кахирета с головой аиста, бога мертвых с рогатой головой, высовывавшейся из погребальной пелены…

— Конечно, я должен быть у судей! — горячо говорил Керис. — Если я доставлю Антрига твоему двоюродному брату регенту при свидетелях — если, конечно, я смогу уйти спокойно — инквизиторы наверняка смогут разузнать что-то нужное! Другое дело, что правда их вряд ли интересует — им нужно всего лишь любой ценой подтвердить свои обвинения. Но если позволить им уничтожить Антрига, то моего деда уж точно никак нельзя будет разыскать, не говоря уже о том, чтобы вернуть его обратно! И тогда авторитет Совета Кудесников невозможно будет восстановить!

Сердик потер лоб рукой.

— Но ведь может быть так, что он действительно говорит правду! — возразил он Керису. — Ведь волшебники могут понимать и чувствовать куда больше, нежели простые смертные вроде нас с тобой!

— Но то, что они способны глубоко чувствовать, не означает одновременно того, что Антриг обязательно говорит правду! — резко сказал внук архимага. — Он все твердит, что кто-то творит здесь злые дела, что кто-то высасывает из людей жизненную энергию, что кто-то тянет сюда через Пустоту всех этих чудищ, что кто-то затащил сюда Джоанну и неизвестно куда услал архимага. Однако он твердит, что это может быть кто угодно, только не он сам! А дед сказал мне, что лишь Антриг способен действовать в Пустоте и переноситься из одного мира в другой! Кроме него, все это сделать больше просто некому!

Свет двенадцатисвечного светильника играл на золотом шитье камзола принца. Только тут Керис заметил, что на полках шкафов кроме статуэток старых богов стоят древние ветхие фолианты — несомненно книги по магии. Кое-какие были у его деда в кабинете, другие он видел прежде в комнатах здания Совета Кудесников. Это были справочники по черной и белой магии, пособия по волхвованию и предсказанию будущего. Заметив как пристально Кериса смотрит на книжные сокровища, Сердик беспокойно заерзал в кресле, явно не желая, чтобы посторонний человек рассматривал фолианты.

— Во-первых, я не уверен, поможет ли тебе мое ходатайство или заступничество, — начал принц, видимо, что-то надумав, — ведь мой двоюродный брат кругом подозревает измену и заговоры против себя! В последнее время его подозрения останавливаются и на мне. Это и есть одна из причин, по которой я сейчас сижу тут, а не состою членом Суда! Я все равно стараюсь как могу, помогаю волшебникам! Но я чувствую, что в столице за мной все время следят! Это большая глупость, потому что я все равно его наследник. И все равно — мне приходится опасаться за свою жизнь! Однако в любом случае, — тут Сердик помедлил, словно делая логическое ударение, — нам не пристало привлекать волшебников к судам! Ведь когда-то они были нашими священниками, еще при Старой Вере! Они вмещают в себе мудрость веков!

— Что за ерунда! — вспылил Керис. — Ведь староверы — не все маги, а только небольшая их часть!

— Как ты их ни зови, — упорно продолжал Сердик, — они все равно знаются с силами, о существовании которых мы вдруг забыли!! Смертным не всегда уместно вмешиваться в предначертания судьбы и даже пытаться мыслить об их изменении! Говорят, что мой дядя, император, очень уважал Сураклина и даже хаживал в его темницу после пленения. Но он позволил уничтожить этого волшебника, и именно за это, я уверен, его потом постигла беда…

— Неужели двадцать лет спустя?

Принц выразительно сжал губы, давая понять, что вопрос этот кажется ему по меньшей мере странным. И Керис, хотя он знал, что Сердик второй после безумного регента престолонаследник, вдруг испытал жгучее желание изо всех сил ударить по этому напудренному лицу.

— Ему вообще не следовало влезать в дела Темного Волшебника! Тех, кто осмеливается делать это, потом постигают жестокие беды!

Тут внук архимага начал понимать, что многие в этом государстве предпочитают видеть на императорском троне сумасшедшего Фароса, нежели суеверного до крайности и пугливого Сердика. О таких как раз и говорят — ни рыба ни мясо.

— Конечно, тех, кто перешел дорогу Сураклину, постигли беды, — медленно протянул Керис, — но это ведь не означает, что ему нельзя было противиться! Его все равно нужно было остановить! А этот Антриг как раз его ученичок!! Даже наследник! Он наверняка умеет делать все, что только нужно для совершения темных дел! Но он скрывает это и валит все на кого-то другого!

Сердик, задумчиво разглядывая узор инкрустации на своем столе, вдруг сказал:

— Уж не завидуешь ли ты этому Антригу? Его умению…

— Я? Я? Да нисколько! — Керис даже задохнулся от негодования. Но принц смотрел на него недоверчиво.

— Не нам судить обо всем этом! — решительно заметил принц. — У тебя нет права, поскольку ты послушник! Ты принес клятву на верность, вот и исполняй ее, служи своему господину! Я же загружен своими делами! Если каждый будет заниматься тем, что судьба дала ему в удел, то как прибавится порядка в этом мире! Но я все равно считаю своим долгом помочь волшебникам! И потому я уже предоставил в распоряжение чародея Антрига фаэтон и снабдил его приказом со своей подписью и печатью, по которому он сможет немедленно получать свежих лошадей на всем протяжении пути отсюда до города Ангельской Руки!

— Что?!!

Вежливое лицо принца исказила непонятная гримаса удивления и даже гнева — видимо, ему не слишком часто возражали.

— А возьмет ли он тебя с собой или оставит здесь, зависит от его желания, не от твоего, — уже более твердо сказал Сердик.

Керис сразу же вспомнил, что не он хозяин положения, а потому лучше не навлекать на себя чужой гнев. А в голосе Сердика уже звучали холодные нотки:

— Я даже полагаю, — что ежели у тебя нет должного уважения к волшебникам или хотя бы к старшим по возрасту, то тебе неплохо было бы научиться ему!

Керис в ярости выскочил из комнаты, проклиная себя за чудовищную нерасторопность, — конечно же, Антриг даром времени не терял и успел перетянуть Сердика на свою сторону. Он пересек сводчатый зал, поднялся по винтовой лестнице в отведенную ему комнату и тут понял, что и в самом деле навлек на себя беду. Ведь Сердику ничто не может помешать под любым предлогом поместить его под стражу — до тех пор, пока Виндроуз не удалится отсюда на такое расстояние, что догнать его будет уже невозможно. Принц запросто может и передать его инквизиторам — хотя нет, это он вряд ли сделает! Ведь он не дурак и наверняка понимает, что тогда Керис сразу же выложит Костолому, где он может найти Антрига! А Сердик в этом совсем не заинтересован.

В комнате было темно. Сев в кресло, Керис вдруг подумал, что принцу нет необходимости заключать его под стражу — ведь он и так потерял за разговором с ним достаточно много времени. Возможно, Сердик специально отвлекал его беседами и тянул время, давая Антригу возможность удалиться на безопасное расстояние.

Встав с кресла, внук архимага взволнованно заходил по комнате. Тут же лежала его крестьянская одежда, которую Керис успел сменить на коричневое одеяние, в каких обычно хаживали торговцы средней руки или слуги богатых господ. Тут же, в громоздком балдахине над старомодной кроватью, было спрятано его оружие — и даже меч, который он не забыл подобрать на лугу. Когда Керис переодевался — уже тут, во дворце — слуги унесли под каким-то предлогом его оружие, но Керис выкрал его обратно — ведь наставники при Совете Кудесников говорят, что благоразумная подозрительность — мать безопасности. Керис проверил пистолет — тот был все еще заряжен. И хотя иметь при себе оружие в присутствии членов императорской семьи запрещалось категорически, верный себе Керис все-таки постоянно держал в башмаке небольшой нож. Ощупав ногу — на месте ли нож. — Керис засунул пистолет за пояс, прикрыл его камзолом и, сжимая в руке меч, неслышно двинулся из комнаты.

К своему удивлению, он увидел Антрига все в той же гардеробной. Странно, но сидел чародей в темноте, даже не потрудившись зажечь свет. Впрочем, какой-то слабый свет все-таки падал на столик через окно. Именно на маленьком ломберном столике Виндроуз и раскладывал карты. Он сидел спиной к выходу, и Керис увидел, что плечи чародея безвольно опущены — что-то явно успело утомить его.

Хотя Керис готов был поклясться, что при выходе не издал ни единого звука и его никак нельзя было заметить в кромешной тьме, Антриг вдруг сказал как ни в чем не бывало:

— Входи, входи, Керис! Ты готов отправиться сегодня же вечером?

У Кериса даже челюсть отвисла.

— Так ты и меня берешь с собой? — недоверчиво поинтересовался внук архимага. — Или же тебе просто нужен кто-то, кто сможет ухаживать за лошадьми? Ты что, сам не хочешь править?

— Считай, что так! — Антриг развернулся к молодому человеку, и линзы его очков блеснули в полумраке. Руки его продолжали перебирать карты. — К тому же… я вряд ли смогу убедить Джоанну отправиться со мной, оставив тебя тут!

— А что это вдруг тебя так интересуют ее чувства? Убедить ее в чем-то не слишком сложно, тем более с твоим умением!

— Странно, но это именно так! — Голос чародея продолжал сохранять странную интонацию. — Ведь никаких сил и умений не хватит на то, чтобы увезти с собой силой молодую женщину да еще при этом управлять упряжкой лошадей! К тому же не время затевать свары! Не забывай, что регент уже держит сюда путь!

Керис нахмурился, но, сделав шаг, вдруг остановился и выпалил:

— Но откуда ты все это можешь знать? Ведь регент собирался в Кимил!

— Я знаю это оттуда, — с ноткой раздражения в голосе заявил Виндроуз, — что он наверняка мог повернуть обратно после того, что у нас с ним произошло на постоялом дворе! Или же епископ с инквизиторами встретили его на полпути и уговорили повернуть! Я более чем уверен в этом! — Тут Антриг закончил раскладывать на столе карты. Карты эти были странные — кроме обычных мастей, тут были свечи, жезлы и другие неожиданные символы. Керис знал, что такие карты называются Таро и используются только для гадания. Сейчас, на комбинации Антрига, фараон динариев. Тут же лежала восьмерка, обозначенная каким-то жезлом, пятерка с мечами, сердца-черви… Антриг бормотал. — И он собирается жениться! Странно, никак не ожидал этого от Фароса, зная его природу! Но зато это по крайней мере хоть что-то объясняет!

Кериса так и подмывало спросить, что это должно объяснять. Но только он раскрыл рот, как Виндроуз выложил последнюю, седьмую, карту, которая изображала смерть, но была перевернута.

— Так, еще более интересно! — выдохнул Антриг.

Керис молча глядел на разложенные карты. Как и положено обычным волшебникам в таком случае, он видел в темноте, но видел черно-белым, поэтому комбинация карт все равно ничего не могла сказать ему, даже если бы он умел гадать. В Совете кудесников волшебники обычно пренебрегали картами, считая их уделом малоквалифицированных магов, даже просто колдовством. Но сейчас расклад вдруг встревожил парня — Керис чувствовал, что на душе у него стало неспокойно. Поколебавшись, он все-таки не удержался и спросил:

— А… перевернутая смерть… означает жизнь?

Антриг резко покачал головой, а потом ответил:

— Нет! Это только застой, косность…

Длинные пальцы бывшего члена Совета ловко собрали карты и перетасовали колоду, причем делал это маг почему-то с закрытыми глазами. Выбрав шесть карт, Антриг выложил их на стол и стал вглядываться в полученную комбинацию. Глянув ему через плечо, Керис увидел в центре карту с Отшельником, поперек которого лежала Смерть. По бокам же лежали карты с изображением Императора и Священника, а следующие были валет мечей и дама жезлов. Вообще-то, лично для Кериса масти ничего не значили, но он чувствовал, как тело Антрига дернулось в кресле, а затем экс-кудесник протяжно вздохнул и уставился в окно.

Затем Виндроуз извлек из колоды седьмую карту и уставился в нее. Снаружи, из конюшен, слышались голоса конюхов, которые явно закладывали повозку.

— Вот так-то! — прошептал Антриг, поднимаясь на ноги. Его лицо было очень усталым — Керис готов был поклясться, что таким его еще никогда не видел. — Пора уходить!

Путешественники молча покинули комнату.