Башня Тишины

Глава 2

— Двоичная структура дерева? — простонала Джоанна Шератон. — Но ведь я только что поправила это проклятое дерево. Набравшись тем не менее терпения, она напечатала:

Минуту спустя на сером фоне дисплея загорелись зеленые буквы:

— Ну я задам тебе неизвестное условие, — пробормотала она. Джоанна лихорадочно принялась просматривать на экране соответствующие данные, стараясь отыскать там нечто такое, что могло бы сдержать дальнейший ход программы. Ну, где же она, эта помеха? — В чем же дело, черт побери? Или тебе просто не понравилась моя интонация? Я что же, должна говорить: «Позволь мне прибегнуть к твоей помощи, милостивая машина?» Так, что ли? — и женщина попыталась все начать снова.

— Знаешь, я уже начинаю уставать от твоих «о\'кей». — Джоанна поправила прядь длинных волос, откинув ее, чтобы волосы не мешали смотреть на дисплей. Потянувшись в кресле, она снова принялась за многострадальную программу, которая тем временем спокойно возлежала на стопках каких-то брошюрок, учебников, чертежей ракет типа «Тигр», листочков с написанной от руки рекламой для газеты «Сан-Серано Спектр». — И вообще, я успела устать даже от тебя, — пробормотала она, в то же время продолжая бегать пальцами по клавишам. — Тебе же положено быть самой эффективной и работающей программой к западу от Хьюстона. Для чего нам играть в кошки-мышки, когда я собираюсь запустить… И почувствовала, что падает. Девушка ударилась головой о пол. Впрочем, пол здесь был выстлан тонким синтетическим покрытием, но только так, для внешнего эффекта — мягче от этого, что называется, не стал. Потом она увидела, как пламя свечи заколыхалось, замерцало, заплясало светлыми волнами на стене. А потом все словно померкло.

Рука девушки застыла в воздухе.

Там, в зале, был кто-то еще.

А может, ей просто показалось? Сколько Джоанна ни прислушивалась, она не слышала ничего, кроме ровного монотонного жужжания кондиционера. Даже огромные радиоприемники грузчиков, которые постоянно мешали ей работать, отчего Джоанна обычно делала перерыв, решая прогуляться в кафетерий в дальнем конце здания номер шесть, сейчас умолкли.

Тут девушка подумала, что сейчас наверняка уже поздно.

Наверное, это охрана ходит по коридорам, решила она и снова повернулась к экрану монитора.

Ей не хотелось верить в это.

Она и так уже проработала сверхурочно достаточно долго, проводя анализ испытаний полетов новой ракеты. И потому хорошо знала, как именно звучат шаги охраны по коридору корпуса. А эта легкая поступь не имела ничего общего с тяжелыми шагами обутых в подкованные ботинки охранников. Да и позвякивания ключей тоже что-то не было слышно.

Но тут в мозг ворвалась мысль: «Даже если это не охрана, а кто-то другой, то охрана об этом сейчас побеспокоится». Другая мысль говорила следующее: «Не веди себя неразумно». Возможно, это какой-то техник бродит по коридорам, выискивая работающую кофераздаточную машину.

Так что беспокоиться тут было не о чем.

Но тем не менее беспокойство почему-то не желало покидать Джоанну.

Девушкой она была хрупкой, но в этом хрупком теле таилась необычное упорство в достижении своей цели. Рут, художница, жившая этажом ниже, постоянно твердила Джоанне, что все мужчины сходили бы по ней с ума, если бы она нашла время привести себя в надлежащий вид. Но Джоанна как раз почему-то не желала «найти время». Во всяком случае, не собиралась следовать примеру Рут, которая смело выделяла на такие цели чуть ли не целый день.

Нет, там что-то действительно странное. Повернувшись в своем винтовом кресле, Джоанна еще раз прислушалась. Но на сей раз до нее не донеслось ни звука.

Девушка подумала, что виной всему головная боль — сидит тут целыми днями, даже дышать свежим воздухом, и то приходится урывками. Сейчас наверняка уже больше десяти… Когда она засела за работу по анализу результатов пробных полетов новой ракеты «Тигр», изготовленной специально для использования в военно-морском флоте, то вокруг еще ходили люди, хотя их было не столь уж много — время-то позднее, все торопятся домой, к семьям. Интересно, сколько времени она просидела за компьютером…

Глаза девушки упали на зеленоватый циферблат настенных часов.

Боже, два часа ночи!

Два. Как так? Она была готова поклясться, что уборщицы ушли только-только, а они позже одиннадцати вечера никогда не уходили.

Неудивительно, что голова болит и всякая ерунда мерещится, подумала девушка. Охватив руками голову, она с силой надавила на виски, чтобы почувствовать эту самую головную боль. И тут вспомнила, что была настолько занята, что и пообедать не нашла времени. Впрочем, об этом нечего было жалеть — тут хорошего обеда не купить, а то, что подают, — такая ерунда, да еще по бешеным ценам. Так уж было заведено в Сан-Серанском Аэрокосмическом комплексе. Температура в помещениях в любое время года поддерживалась постоянная, воздух был идеально чист, без каких-либо запахов, даже приятных. Потому-то работники обычно не обращали внимания на течение времени.

Но два часа ночи — это действительно слишком.

Вдруг Джоанну захлестнуло какое-то безысходное отчаяние — казалось, голову залила холодная и жирная вода, в которой час назад мыли посуду. Самым обидным было то, что она просидела здесь столько времени, а готового результата так и не получила — как ни крути, а что-то в программе все равно нужно завтра менять, раз программа не запускается. И вообще, что за жизнь она ведет, какая-то пустота, а не жизнь. Как эта самая программа — все бесполезно, скучно, однообразно.

Странно, что она только-только почувствовала это — ведь с тех пор, как Джоанна покинула дом матери, ей нравилась ее одинокая жизнь. Может быть, это одиночество так повлияло в конце концов на ее состояние? Девушка знала, что относится к людям куда хуже, чем к компьютерам, — ведь машины совершенно беспристрастны, им не придет в голову сначала мило болтать с тобой, а потом за твоей спиной высмеивать тебя, распускать сплетни. Компьютер никогда не ожидал от тебя того, на что ты не был способен, ему было глубоко безразлично, на что ты тратишь свое свободное время…

Если говорить откровенно, она несколько раз задумывалась о том, что ей нужно измениться — стать общительнее, добрее, как ее коллеги по работе. Но такое чувство отчужденности, ненужности, забытости она испытывала впервые. Это было нечто невообразимое.

Тут перед ее глазами возник образ Гэри Фейрчайлда — всегда улыбающийся, доброжелательный парень. И в самом деле, почему она так одинока? Почему ей не сойтись с этим парнем? Ведь это когда-нибудь все равно должно случиться. Кто-то с кем-то все-таки живет, наступит и мой черед.

Нет, Джоанна решила отогнать прочь дурные мысли и больше к ним не возвращаться.

Но какой-то тонкий голосочек говорил в ее душе: «В любом случае тебе больше нечего делать здесь в два часа ночи. А завтра появится он…»

И вдруг, так же быстро, как и охватила ее, волна огорчения и безысходности схлынула. Джоанна удивленно протерла глаза и осмотрелась по сторонам. «Что это было со мной? Прямо как приступ какой-то болезни», — подумала она с легким раздражением.

Одна только мысль о том, что она подумывала всерьез принять назойливые предложения Гэри и сойтись с ним, заставила девушку содрогнуться. Она ведь из тех женщин, с которыми мужчины никуда не выходят, она может целыми днями сидеть за толстыми книжками, компьютерами. К тому же она все равно не уживется с Гэри — она любит тишину, читать, а у того в квартире все время, как ни придешь, чуть ли не на полную громкость работает телевизор. Но на душе у Джоанны все равно было тоскливо, хотя она упорно пыталась вернуть себе прежнее беззаботное расположение духа.

«Возможно, я проголодалась сильнее, чем кажется, — подумала девушка. — Врачи говорят, что пониженное содержание сахара в крови заставляет человека постоянно чувствовать себя подавленным. Они не говорят прямо, что иногда это запросто может привести к самоубийству».

Вздохнув, Джоанна принялась подводить итоги сегодняшнего дня. Что уже сделано, что предстоит сделать завтра. Сейчас лучше не работать — насажаешь ошибок, а потом возись, исправляй. Наверняка из-за такой оплошности и не получается программа. Девушка принялась сдвигать все на край стола. Ее коллеги, кстати, никогда не верили, что она в состоянии сразу найти нужное в неряшливой куче газет, брошюр, дискет, журналов, бюллетеней и рекламных листков. Временами стол ее походил на некое геологическое напластование — на него страшно было смотреть. И это называется женщина. Впрочем, девушка знала только, что лежит на столе, а в ящики заглядывала редко, особенно в нижние. Она не удивилась бы, если, в один прекрасный день открыв такой ящик и отодвинув в сторону бумаги, обнаружила бы там выводок мышей или что-то в этом роде.

И тут она снова вспомнила про загадочные шаги в зале.

Не будь глупой, сказала она себе. Тут секретная лаборатория, причем общегосударственного значения. Мимо охраны даже муха не пролетит незамеченной.

Но даже эта утешительная мысль почему-то не убедила ее в том, в чем должна была убедить.

Джоанна похлопала себя по карманам потрепанных джинсов, проверяя, на месте ли ключи от машины. Взяла со стола свой кошелек — впрочем кошельком он только назывался, поскольку вполне мог сойти за дамский ридикюль средних размеров. Кроме денег, тут в беспорядке лежали замусоленные вырезки из компьютерных журналов, какие-то ценники с давних и недавних покупок и прочий хлам. И вдруг снова задумалась. Она бы действительно почувствовала себя необычайно глупо, если бы ей вдруг встретился охранник или коллега. Но кто из коллег станет околачиваться на работе в два часа ночи?

— Послушай, — урезонила она себя, — ведь тебе уже двадцать шесть лет. Все равно странно, что кто-то бродит по секретной лаборатории в два часа ночи. Что тут делать охраннику? Они же наверняка сидят в это время на своих местах, за пультами?

Нет, мало ли что там такое, подумала она. Взяв со стола небольшой молоточек из набора инструментов, она открыла стеклопластиковую дверь и вышла в коридор, прислушиваясь.

Коридор, освещенный мягким приглушенным светом, почему-то только усиливал ее беспокойство. Все было погружено в непроницаемую, какую-то вязкую тишину. Девушка направилась по темно-синей ковровой дорожке по коридору, но даже поступь ее кроссовок производила здесь немалый шум. Да, эта идеальная тишина ловит и с готовностью усиливает любой звук. Здесь почти никого не было в этот час. «Почти» было сказано не случайно — несколько раз ее внимательный взгляд замечал громадных тараканов, которые наверняка уютно чувствовали себя в лабиринтах мудреного лабораторного оборудования.

Вдруг ее внимание привлекла какая-то вспышка света.

Джоанна остановилась. Нет, это даже не отблеск фосфоресцирующей поверхности. Может, свеча? Очень похоже на свечу, пламя которой отражалось на внутренней стороне полированной металлической двери главного компьютерного терминала.

Огонь? Огонь, подумала она, ускоряя шаг. В компьютерном терминале стояло полным-полно мусорных корзин для использованных бумаг и перфорационных карточек, и в них всегда что-то лежало. Повсюду были развешаны таблички типа «Курить запрещено», но что стоило какому-нибудь остолопу-уборщику бросить окурок или непотушенную спичку в один из ящиков или в урну? Даже если там и нет бумаг, то все равно может возникнуть пожар — ведь емкости для мусора сделаны из пластмассы. Хотя отблеск на двери выглядел слишком слабым, чтобы его мог отбросить огонь. Нет, нужно все равно проверить, что там такое.

Да, так она и думала — это была свеча. Свеча горела в поставленном на угол ящика с базой данных старомодном оловянном подсвечнике. Золотистые отблески загадочно играли на компьютерах, на мониторе цифровой графики и на ящиках с дискетами. Где-то в углу горела одинокая красная лампочка.

Но как сюда попала эта свеча?

Именно ее нервозное состояние и спасло ее. Джоанна готова была поклясться, что не слышала шагов позади себя, но она интуитивно почувствовала опасность за какие-то мгновения до того, как чьи-то пальцы вдруг оказались на ее горле. Пальцы были жесткими и холодными. Девушка принялась яростно отбиваться локтями и лягаться. Инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно делать.

Хватка на горле на какое-то мгновенье ослабла. Тут она вдруг вспомнила, что в правой руке у нее молоточек. Удар — и комнату наполнил жуткий рев. Сзади кто-то шумно задышал, девушка почувствовала на своем виске горячее дыхание незнакомца. Затем в нос ей ударил запах горящего дерева, старой шерсти, каких-то трав. Переложив молоток в левую руку, Джоанна изо всех сил ударила за правое плечо.