19. Разумный демон

19. Разумный демон


Соколовский два дня бегал по Москве и беседовал с разными людьми. Некоторых он знал сам, некоторых ему сосватал Афанасий Александрович. Правда, пока успеха все эти разговоры не имели — потому что все части истории, состыкованные вместе, никому не давали полной картины. Могли объяснить отдельные детали — что нет крови в теле, что не отвечает на призыв некроманта — но в целом не складывалось.

На третий день Афанасий Александрович позвал на обед, сказал — зазвал ещё одного знающего человека, пусть послушает. И Болотников вызвал как раз перед тем обедом, только и оставалось времени — коротенько выслушать новости.

— Слушай, может быть — и пригодится что. Вообще мне об этой штуке ещё третьего дня рассказали, да я дурак, отмахнулся, подумал — бабские бредни. Ты ещё тогда до нас не доехал, и я сам тоже первый всего год служил.

А дальше Соколовский услышал изумительную историю о чудище заморском, которое везли по Транссибу куда-то на запад. И потом — о драке под снегом на городской улице.

— Мы тут со вчерашнего вечера на дыбах — потому что не поняли, куда оно в итоге девалось. Ольга твоя сказала, что сбежало от неё в тенях, а она держала крепко, я сам видел, сильна она, что и говорить.

Лёля не отвечала — со вчерашнего вечера. Соколовский дёргался, потому что — а чего она не отвечает? Но успокаивал себя — что устаёт на службе, спит и не слышит его вызов. Или ещё там чем занята, кто знает, какие внезапные внезапности на неё свалились?

А оказывается — она там сражается с чудищами? Вместе с Болотниковым?

— Что с Ольгой? Не могу дозваться второй день, — спросил он сурово и строго.

— Так погрызли её, лежит. Зимин говорит — восстановится, но сегодня ещё спать, вот и спит.

— То есть — погрызли? Эта тварь ранила её? — да что там у них такое происходит⁈

— Не вполне. Физически она в порядке, там сложности с магической силой. Не целитель, не объясню. И не некромант. Но она жива, и завтра уже должна на ноги-то подняться. За ней смотрят, там целая толпа желающих, так что — всё, что нужно, сделают.

Соколовскому больше всего на свете захотелось всё бросить и рвануть обратно в Сибирск, но… ладно, успеется. Если за Лёлей приглядывают, то и пусть, и пусть смотрят хорошенько. А он доберётся сегодня же, но чуть позже.

— Мироныч, у меня тут ещё одна встреча. Я не уверен, что принесёт пользу, но схожу и послушаю. А потом кликну тебя, портал откроешь? Быстрее будет, чем моими путями.

— Открою, — кивнул Болотников.

Вот и славно. А пока — быстрый взгляд на себя в зеркало, и вперёд.

Московский отцовский дом в последние годы стоял пустым, но в нём жил пяток человек из прислуги — приглядывали, топили, проветривали, убирали пыль. Соколовский свалился, как снег на голову, ему открыли пару комнат, и боязливо поглядывали — чего захочет барин. Барин хотел только ночевать, да чтобы одежду чистили — а даже кормился снаружи. Вот и сейчас — сказал, что уходит, будет неизвестно когда, и потом сразу же отбудет обратно к месту службы, и ему разве что боязливо поклонились.

В кабинете профессора Пуговкина собрались знакомые лица — зять Аркадий Ракитин, младший сын Авенир, Яков Львович Мышинский — чиновник-некромант из министерства внутренних дел, ректор Павел Павлович Мезенцев, и неизвестный Соколовскому маг почтенного возраста, очевидный универсал, как и Мезенцев.

— Ну вот, все и собрались, — кивнул хозяин, увидев Соколовского. — Это у нас автор интересного запроса, надворный советник Соколовский, Михаил Севостьянович.

— Сынок Себастьяна Михайловича, что ль? — незнакомый маг взглянул с интересом. — Хорошо, хорошо.

— Он самый, верно. А это князь Бельский, Фаддей Петрович, — Афанасий Александрович взглянул на князя с уважением. — Любитель загадок из области магической теории и разных магических редкостей.

О Бельском Соколовский слышал — как об артефакторе, собирателе редкостей, простых и магических, и дипломате, лет надцать как вышедшем в отставку и наконец-то посвятившем себя всего целиком любимой коллекции.

— Если кто и может пролить свет на твою, Миша, тёмную историю, так это только он, — продолжал Пуговкин. — И пока там дамы ещё не позвали нас к столу, самое время рассказать Фаддею Петровичу, что да как. И мы ещё разок послушаем.

— Так вот новые факты подъехали, — усмехнулся Соколовский.

— Когда успели? — деланно удивился Мышинский. — У вас же там, в глухой Сибири, новый человек раз в месяц, а новостей и того меньше.

— Хорошо бы так, Яков Львович, — покачал головой Соколовский. — На самом деле — немного больше и немного чаще. Болотников связывался, он и рассказал.

Дальше пришлось пересказать историю о заморском чудище в посёлке Тельма, случившуюся восемь лет назад. В тот год сам Соколовский еще не был не то, что в Сибирске, а и на службе в целом, потому что добирал знания и впечатления в Паризии, на тамошней кафедре некромантии. Сейчас, к слову, профессор Саваж не смог помочь ему ничем — он тоже, как и профессор Пуговкин, не сталкивался раньше с таким дивом.

— Меня тогда там ещё не было, Болотников служил первый год, а тогдашний глава магической управы особого значения происшествию не придал, — продолжал Соколовский.

— И что же, — проскрипел Бельский, — заставило вспомнить те события?

— Так вот жертвы, Фаддей Петрович, и жертвы точно в таком же виде. И столь же безнадёжны для следствия, обычного и магического. Следов на теле нет, на посмертном допросе молчат.

— И что же, вы думаете, то существо где-то отсиделось восемь лет и вернулось?

— Я не знаю, что и думать. А те, кто с ним встретился два дня назад — те думают, конечно, — и дальше пришлось рассказать, что он понял и осознал о той встрече.

— Всё верно, и очертания размытые, и хвостов несколько, и кровь они пьют, всё так, — кивал Бельский.

— Вы сталкивались? — нахмурился Соколовский.

— Сталкивался. Это ко мне тогда везли демона, по моей настоятельной просьбе.

— Рехнулся? — ласково спросил Бельского Яков Львович. — Жить надоело?

— Отчего же сразу жить надоело? — усмехнулся Бельский. — Может быть наоборот, хотелось в жизни новых горизонтов? Вот и решил, что произведу недурственное исследование, какого никто не производил. Книгу напишу.

— И как же? — осведомился Соколовский. — Написали?

— Так вот нет, — покачал головой князь. — Писал-писал, да не написал. Не вышло. Не хватило чего-то, а чего — не знаю.

— Рассказывайте, Фаддей Петрович, не томите, — вступил Мезенцев. — Откуда взялось чудище, чего ради его к вам везли и чем всё закончилось.

— Везли ради опытов, я верно сказал. Понимаете, мне доводилось бывать на Востоке, и не раз, и там весьма разное слышать и читать. В том числе — что такие вот существа исполняют желания, если вдруг окажется, что у тебя есть над ним власть. Вот и я хотел… чтоб он исполнил желание.

— Он? — нахмурился Соколовский.

— Он, он. Цинь-Цинь его звали, и мне даже показалось, что мы подружились… впрочем, ненадолго показалось. Потому что он, конечно же, обманул. Его видимый облик иссох, хвосты истаяли один за одним, а потом остался один лишь непокорный дух… который невозможно уничтожить, но утративший тело и способность к превращению более не опасен. Я позволил ему уйти… и он ушёл.

— Чтобы найти себе тело, снова возродиться и жрать людей? — поинтересовался Соколовский.

Он изо всех сил старался остаться невозмутимым, но видит бог, как это было сложно! Хотелось… хотелось вцепиться почтенному старцу в бороду.

— Невозможно, — покачал головой Бельский. — Не на нашем веку. Лет через двести, может быть, но — мы уже не увидим, ни вы, ни я. И у вас там, в Сибирске, бесчинствует вовсе не он, но кто-то из его собратьев.

— Что это за существо, Фаддей Петрович? Вы у нас человек учёный, а мы все, как оказалось, не особо, — усмехнулся старший Пуговкин.

— Вы просто не бывали там, где можно встретить такое чудо, — покачал головой Бельский. — Где можно заслушаться сказками и пожелать себе… необыкновенного. У нас тоже ещё кое-где остались те, что были прежде людей. Они владеют всеми силами мира, живут с миром в гармонии и имеют ещё какой-нибудь облик, не только человеческий. Предмет нашего разговора — из тех самых существ.

— Ни разу не слышал, чтобы Старшие были агрессивны, — нахмурился Мезенцев.

— Старший Старшему рознь, — покачал головой Бельский. — Бывают такие, кто не любит людей и питается ими. Нами. Не знаю, что там происходит в их нечеловеческих головах, но люди для них враги. И… пища. И когда ты посмотришь на лисью морду, то с первого взгляда никак не угадаешь, просто лиса перед тобой, обычный оборотень, или же такое вот… чудо.

— Постойте, выходит — они разумны, так? — уточнил Соколовский.

— Именно, юноша, — кивнул Бельский.

— Тогда… почему вы посадили его в клетку? Зачем везли через всю огромную страну? Почему не договорились? Почему не доставили порталом, в конце концов?

— Я слышал, что вам рассказали — как такая тварь ведёт себя в тенях. Тени ей как дом родной, что мир, что его изнанка — всё едино. А из порталов они тянут силу, точнее — из артефактов портала, и могут испортить такой артефакт навсегда. Поэтому — никаких теней, никаких порталов. Только по земле, так у нас есть шанс. Они сильнее нас, ловчее, и в магических искусствах нам не сравниться с ними никогда.

— А почему они пьют кровь? — Соколовский продолжал расспросы.

— Питаются они кровью. О нет, не все. Большинство отлично ест мясо, предпочитая курятину, и любую другую человеческую пищу. Китайцы говорят, что ничтожная их часть от начала мира отмечена тьмой, вот те и охотятся на людей. Они, строго говоря, не пьют кровь, они забирают жизнь и душу. Поэтому в теле не остаётся ни крови, ни души, ни духа. И на допросы ваши некромантские они не реагируют, потому что там нечем. Вот как бы вы попытались расспрашивать… стул. Ответит ли вам стул? Много ли расскажет о том, как был деревом, и в какой мастерской его изготовили? Вот так и несчастные жертвы этих тварей. Представляйте, что это… стул. И не ждите чудес. Магия есть та же физика, просто кому-то дано более, чем прочим, и силы мира отзываются охотнее. И не все подряд, а какие-то особенные. Старшие же владеют всеми силами сразу. Все стихии, жизнь, смерть и божественная правда. Только так их и можно пронять, понимаете? Что, говорите, некромант, два боевых мага, и третий — оборотень? Маловато будет. Против по сути Старшего, против того, кто прожил в этом мире пару тысяч лет — явно недостаточно.

И не просто прожил, а ещё и почему-то решил питаться людьми.

— И что же, если его не кормить… людьми, то он кончится?

— Именно. Такое существо не может не охотиться и не есть. Может растягивать периоды от жертвы до жертвы, если разумен и понимает, что люди рано или поздно ополчатся на него и убьют. Хорошо, не убьют, развоплотят его злобный дух. Если молод и неразумен — то просто охотится, и всё.

— А как же такое существо может выполнить желание человека? — осторожно спросил Авенир, младший сын Афанасия Александровича.

— Нужно очень постараться, — Бельский скупо улыбнулся. — Например, лишить его свободы, и пообещать освободить. Но может не сработать.

— Да как же так-то, оно ж живое, как свободы-то лишить, — вздохнул Авенир. — И разумное.

— Пусть питается? — хмыкнул его отец. — Сколько разумных людей то и дело убивают друг друга? Что говорить о нелюдях?

— А что известно о повреждениях от такой твари? — чем там оно могло повредить Лёле?

— Да не остаётся там повреждений, выпил — и всё, — пожал плечами Бельский.

— Мне сказали, что некромант жив, но — что-то там не то с магической силой.

— Щупальце отгрызли вашему некроманту, наверное, — Бельский не удивился. — Тот случай, когда нужно бить и хватать с осторожностью. Оно отлично ориентируется в любых потоках силы и её видах, поэтому — сила некроманта для него не является неодолимой.

— И… что будет?

— Ничего, обратно отрастёт, просто не сразу, — Бельский усмехнулся. — И будет вашему парню наука.

— Это барышня.

— Оленька, что ль? — оживился Афанасий Александрович. — Боевая девица! Вы там смотрите мне, берегите её. Она обещала приехать и защитить полный диплом, и потом я буду рад видеть её преподавателем.

— Девица? — нахмурился Бельский. — Совсем с ума посходили, девиц против демонов выпускают, — бормотал он себе под нос.

— А как же вы себе-то такое диво заполучили, признайтесь? — Яков Львович смотрел с интересом.

— Это был подарок китайского императора. Мне удалось спасти его жизнь в бытность в тех краях, он был мне должен, — пожал Бельский плечами. — Вот и сделал императорский подарок. И отправил по железной дороге. Но Цинь-Цинь и месяца в моём доме не прожил. Кормить его людьми я всё же, был не готов, а от другой пищи он отказывался. Поэтому ни желания мне не вышло, ни чего-то другого. Если желаете, юноша, могу дать вам посмотреть мои записи по этому вопросу, но — чтоб непременно вернули, ясно? — и строго посмотрел на Соколовского.

— Желаю, Фаддей Петрович. И буду весьма благодарен.

Солнце смотрело в окно, в двери постучали и крикнули, что Анна Мироновна заждалась уже за столом.

— Ну что, Мишка, получил, что хотел? — спросил Афанасий Александрович, когда все прочие двинулись в столовую.

— Получил.

— И готов бежать дальше прямо сейчас?

— Я-то готов, а вот Бельский желает обедать. Мне же хочется подержать в руках его записки.

— Понимаю. Ничего, подержишь. Что там Ольга? Справляется?

— Лучше всех, — Соколовский невольно улыбнулся. — Лучше меня, когда я только начинал.

— Вот, ты видишь. Береги её, ясно? — и взглянул так, как умеют только некроманты.

— Куда уж яснее, — вздохнул Соколовский и пошёл следом за хозяином за стол.

Загрузка...