Барнар — мир на костях 3

Глава 20

Все горожане трудились в тот день блезир. Ни у кого не было усердного желания, ибо беспокойство полностью сковывало разум. С Восточной границы в любую минуту могли прорваться беспощадные варвары.

Циничные представители Дормана больше не выкидывали фортеля, дабы загрести в свои руки побольше добра.

Ирреальные страхи детей от жутких рассказов, поведанных родителями, неизбежно становились такими близкими, что, казалось, их можно было увидеть. По испуганным лицам взрослых они понимали, что зло рядом. Оно подбирается к ним всë быстрее, чтобы отнять самое ценное.

В палатах общин больше не говорят о неизбежных коллизиях на политической карте мира. Так как сами прекрасно понимают, что слова сейчас никому не нужны.

Грумы перестали вести себя почтительно по отношению к господам, чтобы получить от них лишнюю серебряную монетку. Бескровные губы, потухшие взоры, лишь с заторможенными движениями зрачков, откликающихся на резкие звуки, полностью описывали их угнетённоесостояние от предстоящего вторжения.

Сложно предвосхитить исход, когда он зависит от не поддающихся подсчёту факторов.

На почтах перестали франкировать письма и посылки. Многие уже не надеялись дождаться ответов. А ведь враг ещё не вошёл в Дорман. Но вести, присылаемые с фронта, действовали, словно убийственный яд на всю жизнедеятельность.

Величественные залы графов, в которых устраивались пышные обеды и велись бонтонные беседы, теперь пустовали. Горничные даже не трудились раздвигать в них портьеры.

Обольстительницы, догарессы и виконтессы, живущие ради лжи и удовольствий, не ведут нынче своих игр. Они сидят в дорогих креслах, напиваясь вином, чтобы забыться спасительным сном. А маститые дамы и джентльмены молятся в храмах, украшенных золотом, стоя на коленях и лелея веру в лучшее для своих семей.

Болтливые и самовлюбленные выскочки теперь уж не прибегают к профанации своих успешных соотечественников.

Мечтательные, но холодные внешне леди с высокой самооценкой проводят часы в бельведерах с книгой в руках. Но взгляды их устремлены не на строки, а на заснеженные крыши домов и голые сизые леса. Они кусают губы и трагически вздыхают, но при этом не забывают о своих любовниках, которым, возможно, суждено умереть в бою.

Знатные селадоны не волочатся уже за женскими юбками и не ловят очами их утонченные открытые плечи. Эти мужчины прячутся в своих кабинетах, выкуривая трубку за трубкой. И желтея, как восковые фигуры в клубах дыма.

Некогда оживлённая столица Дормана походила в тот день на анахорета, забывшего о прелестях жизни и трясущегося от ожидания каких-либо вестей.

Всех дорманцев волновал только один вопрос: кто пожнет fructus belli. Они или варвары?

Тисса сидела за завтраком, но так и не притронулась ни к блинам с икрой, ни к каше с ягодами, ни к рыбным котлетам.

— Ваше Величество, ещё чаю? — подошёл к ней лакей.

Королева швырнула одну из тарелок в стену. Подданные во дворце с пониманием переглянулись. Голиаф с невозмутимым видом обернулся к хозяйке и спокойно улегся под столом.

— Где чертовы эльфы? — королева, раздраженно теребя край ленты на платье, подошла к окну.

В дверь влетел покрасневший гонец, не снимая шапку:

— Ваше Величество, вы приказывали, если что, то прямо к вам немедля идти! — обронил он, застыв в проёме с письмом.

На него все взглянули, как на безумца, нарушившего этикет в обществе правительницы. Но Тисса сама направилась к нему и молча, резким движением вырвала из его рук послание. В нём было следующее:

Тисса скомкала бумагу в руках.

— Если через минуту здесь не будет директрисы Эрлин, тебя вздернут на виселице. Ты всё понял? — обратилась она замогильным голосом к посланцу.

Тот кивнул и, ничего не ответив, ринулся прочь, опрокинув лакеев с подносами.

Королева подошла к столу и принялась швырять все, что на нём имелось, о стены. Фрукты размазывались по ним и окрашивали своими соками дорогие ковры на полу. Голиаф раскрыл глаза от шума и решил убраться в место более тихое.

Когда леди Эрлин поспешно явилась во дворец, она застала Тиссу с безумным озлобленным взглядом. Её покрывал ледяной пот. Чем-то она напомнила ей Розгальда, когда тот стал вампиром.

— Значит так, слушайте меня внимательно, директриса Эрлин, — королева крепко схватила её за плечи. — Чтобы через пять минут все, кто состоит в ковене, оказались на Восточной границе! Там среди варваров полно эльфов. И они используют магию Илайя. Скорее всего, прорыв уже произошел. Но у вас должно получиться их сдержать. Действуйте!

Ведьма молниеносно кивнула и, запорхав накрахмаленным платьем, удалилась.

Королева направилась в пустующий зал заседаний и рухнула на трон, закрыв лицо руками. По щекам лились горячие слезы. Ей казалось, что еще немного и она сойдет с ума. Боль и смерть каждого дорманца словно душили её. Правители, обладающие совестью, всегда перекладывают вину на себя, даже если сами не совершили никакой ошибки. Тисса лишь мечтала оберегать свой народ, но каждый раз, когда она понимала, что не имеет такой власти, чтобы спасти всех, мысли невольно разрывали её на части и бросали камни в её искренние надежды.

В двери раздался стук. Щвейцар громко кричал ей:

— Ваше Превосходительство, вы там? — дергал он запертую дверь.

Королева утерла слезы и со всей силы ударила кулаком в спинку кресла. Поднялась и впустила подданного.

— В чем дело? Какие вести?

— Ваше Величество, эльфы… Они везде! С ними король Эриндел. Его армия в Остбоне. На площади не протиснуться.

— Что? Но какого черта они делают здесь! Я же просила ведьм перенести их сразу на Восточный фронт, — она разговаривала вслух, будто сама с собой.

Мабалия Тью сидела на стуле с крепко связанными руками и ногами. Разбитые губы покрывала запекшаяся кровь, из ноздрей лилась свежая.

— Слушай, Мабалия, я пришла сюда, чтобы проникнуть в твой разум и узнать правду. Но учти, это будет весьма болезненно, — обращалась к ней Карлин.

— Болезненно? — усмехнулась эльфийка. — Посмотри, что со мной сделали ваши палачи!

Ведьма схватила её рукой за горло.

— Слушай сюда, сука, — Карлин трясло от ярости, — лирианцы выкрали наши ценные залежи! И сейчас эти ублюдки хотят захватить вместе с варварами наш дом! На Восточной границе гибнут тысячи моих соотечественников! Ты слышишь, мразь, тысячи! И среди них есть очень хорошие люди. Их ждут дома жены и дети! И ты еще удивляешься, что тебя здесь пытают и выбивают твои миленькие зубки? Нам известно от других пленников, что это вы, советники, решили захватить власть! Мы, дорманцы — очень простой народ… Простой! Если нам причинить боль, то мы ответим такой болью, что вы все сдохнете! Не нужно нас злить! Для любой подлости есть предел!

— Карлин… Тебя же так зовут? Скажи мне только одну вещь, вы видели мою подпись или подписи других советников, оставленные, как мне сказали, на приказах?

— Нет, но думаю, что Эриндел их скоро предоставит, когда явится сюда с армией, чтобы помочь нам!

— Карлин, если кто-то из советников и решил свергнуть Эриндела и захватить власть в Лириане и в Дормане, то это точно не я! Мне об этом ничего неизвестно… Я… Я люблю Эриндела, а он любит меня. Но мы скрываем эту любовь. Сами ведь понимаете, как бы это выглядело в свете. Однако мы планировали с ним обручиться спустя несколько лет после того, как я уйду с должности из совета. По мне еще незаметно, но я ношу наше с ним дитя. Малыш или малышка будет бастардом, но нам-то какое дело. Эриндел сказал, что отречется от короны, чтобы мы могли с ним жить вдали от всех сплетен. Он хотел передать корону мужу своей сестры.

— Мабалия, у меня для тебя плохие новости, если это правда, — чародейка убрала локон волос за ухо. — Когда я была в твоем облике. Эриндел убил тебя! Но мне повезло. Мне удалось выжить. Эриндел убил всех советников. Якобы это кто-то из вас предаёт его. И чтобы не тратить время и не рисковать лицом на политической арене, он решил со всеми вами покончить. Вот такие дела.

— Проникни в мой разум и убедись, что я не соврала! Давай!

Ведьма не заставила себя долго ждать и приложила пальцы к её вискам. Голова Мабалии задергалась, и из углов рта побежали пенистые слюни. Закончив, Карлин открыла глаза.

— Как хорошо ты знала других советников? Ты слышишь меня? — Карлин ударила ей по щеке.

Эльфийка пришла в себя. Из глаз её медленно скатились две тонкие струи.

— Ну что ты можешь рассказать про остальных?

— Маргарита — моя лучшая подруга, и устроить переворот она не способна однозначно. У неё не тот характер. Можно вина?

— Где я тебе его здесь возьму? Ладно, — Карлин выглянула в коридор и обратилась к стражнику. — Передайте, пожалуйста, какому-нибудь лакею, чтобы срочно принесли кувшин с вином сюда и бокал.

— Ну! А дальше? — она вперила в эльфийку сосредоточенный взгляд.

— Карлин, у нас в совете хватало и мерзких личностей. А потому за каждого ручаться я не могу. Но неужели ты еще не догадалась, что эта ситуация может означать?

— Я сюда не догадываться пришла, а за фактами!

— Какие, к черту факты! — вскричала в бешенстве Мабалия. — Вы же даже не видели наших подписей, а я почему-то сижу здесь вся избитая! Вот такие дорманцы, выходит, справедливые?

— А не нужно доводить нас до предела!

— Знаешь, Карлин, а жестокость ведь всегда найдет себе оправдание! Не правда ли? Просто признай, что вы оступились! Совершили ошибку! Пока не поздно, попросите прощения! Еще все можно успеть исправить.

Ведьма повернулась к ней спиной и прислонилась лбом к каменной холодной стене. Сделав несколько глубоких вдохов, она развернулась и развязала путы эльфийки.

— Ты права… Мы перегнули с тобой палку, хотя не имели надлежащих аргументов. Отпустить тебя я сама не могу, но я сообщу сейчас королеве, что ты совершенно не при чем. Я попрошу прощения за себя. Ну а палачи потом тоже.

— Палачи! Что мне их прощение… Они рабы системы. Жалкие создания! Мне не нужны их извинения. Они лишь делают то, что им приказывают. Так что пусть лучше ваша королева попросит у меня прощения. Это же она все здесь решает.

— Мабалия, ты явно плохо знаешь Наше Величество! Она бы и без подсказок попросила прощения, когда осознала бы ошибку. Королева у нас очень совестливая, но, как ты заметила, слишком импульсивная. Ей бывает тяжело себя контролировать, когда народу грозит опасность. Единственная её проблема в том, что она хочет как лучше, но никогда не может смириться с тем, что все идет не по плану. Она перенимает чужую боль на себя… Вот и срывается иногда, не успевая обдумать правильность поступков. Я не оправдываю её, потому что она наша правительница. Просто все ведь мы живые и чувствуем напряжение. И иногда нет времени, чтобы подумать как следует. Вот и все!

— Я понимаю… Но главное, чтобы этот выброс напряжения и импульсивность не зашли слишком далеко. Иначе может случиться так, что извинения приносить будет некому. Бывают такие грехи, которые уже не замолить в храмах. И не так уж важно, специально ты их совершил или нет. Но сейчас не об этом. Карлин, ты понимаешь, что выбивается из общей картины?

— Не совсем, — ведьма уселась на соседний стул.

— Я не ставила свою подпись под подобными приказами и не имею к ним отношения. А вам сообщили, что там стоят подписи всех советников и печать короля. Уверена, что Эриндел найдет тех, кто якобы видел, как кто-то из нас выносил из его кабинета печать. Это ведь совсем не проблема. Но ты должна знать, что я из последних сил сейчас держусь, чтобы сохранять спокойствие. Этот ублюдок убил меня… Понимаешь, что сейчас творится у меня внутри? Ты когда-нибудь любила?

— Да.

— А тебя предавали когда-нибудь те, кого ты всем сердцем любила?

— Всякое бывало.

— Но тебя явно не убивали? — из глаз Мабалии вновь хлынули слезы.

Карлин помотала головой, оперевшись ладонями о колени.

— Так вот… Больше всего я теперь уверена в том, что сволочь Эриндел никогда вам не предоставит тех приказов. И не потому, что он их не найдет среди мнимых предателей, а потому, что ему это вряд ли будет нужно. Но, я так полагаю, приказы были. Только подписи, возможно, фальшивые. Дело в том, что в Лириане прислушиваются не только к королю, но и мы в Совете имеем весомое значение. Если бы король один приказал напасть армии на Дорман или выкрасть Илайя, то наши бы воины имели недовольство. Никто ведь в здравом уме не желает войны. Но если все советники поддерживают правителя единогласно, то недовольным придется замолчать и смириться. Вот почему нас убили тайно, под покровом ночи. А сейчас у них есть Илайя. Никто из них не отступит, имея такую силу.

— Стоп! — волшебница проморгалась. — Даже если предположить подобное, то в таком случае я пока не понимаю… — зрачки её засеменили по камере. — А зачем Эриндел хочет отправить нам свою армию на помощь?

— А ты подумай хорошо…

— Черт! — Карлин вскочила. — Проклятье! — она схватилась за волосы. — Выходит, он хочет атаковать Дорман снаружи и изнутри. О, боги! Маги из ковена должны были перенести их к нашей Восточной границе. Мне нужно срочно обсудить этот вариант с королевой, — ведьма рванулась к дверному проему.

— Стой! — эльфийка ухватилась ее за рукав. — Карлин, обещай мне, что вы предоставите мне шанс убить его самой. Я не могу оставить все это так! Я успокоюсь только тогда, когда отомщу за себя и за подругу!

— Месть никогда не излечит нанесённых ран, Мабалия! Легче не станет, разве только хуже.

— Он заслуживает смерти!

— Вот в этом я полностью соглашусь.

— После того, что я о нем узнала… Убить его должна я!

— Посмотрим! Мне нужно торопиться!

В этот момент к ним нагрянули лакей с кувшином вина и стражник. Эльфийка выхватила сосуд и сделала несколько жадных глотков.

— Вы почему пленницу развязали? — удивился стражник.

— Потому что у меня есть такие полномочия. Спросите у королевы.

— Кстати, насчет Её Превосходительства: она просила вас срочно явиться к ней и передать все, что вам удалось выпытать у пленницы. И она сейчас совсем не в духе. Так как армия эльфов, вместо того, чтобы сразу переместиться на фронт, зачем-то явилась в Остбон.

Ведьма с испугом покосилась на Мабалию.

— Он убьет её! Она не нужна ему живой! — только и успела крикнуть вслед советница помчавшейся со всех ног Карлин.