Авалон. За гранью. Книга 7

Глава 18

Темнота камеры была липкой, словно пропитанной ядом. Стены, покрытые пульсирующей чёрной слизью, казались живыми — они медленно шевелились, испуская слабое шипение.

Воздух был тяжёлым, насыщенным едким запахом гниющей плоти и металла, от которого горло Кати саднило с каждым вдохом.

Пол был покрыт лужами той же слизи, которая капала с потолка, и в них отражались искажённые силуэты пленников.

Катя сидела, прижавшись спиной к холодной стене, её запястья и лодыжки были опутаны жгутами из тёмной, живой плоти, которые слегка пульсировали. Эти путы впивались в кожу, оставляя жгучие следы, и девушка чувствовала, как её воля постепенно слабеет, подавляемая их демонической природой. Без кинжалов она ощущала себя уязвимой.

Напротив, в паре метров, сидела Милена. Её броня была покрыта трещинами, волосы прилипли к потному лбу, а глаза были полны напряжения и усталости. Но в них всё ещё горел слабый огонёк упрямства.

Лориан, капитан одиночек, скорчился у стены, его бледное эльфийское лицо было покрыто кровью, длинные чёрные волосы свисали сосульками. Он молчал, но его пальцы дрожали, сжатые в кулаки, выдавая внутреннюю борьбу.

Тарик, коренастый человек с короткой бородой, и Ктарх, полуорк с изуродованной бронёй, сидели чуть дальше. Их взгляды были пустыми, но в них читалось отчаяние, как у зверей, загнанных в угол.

Катя стиснула зубы, пытаясь подавить дрожь. Здесь, в этой «камере», где стены дышали, а воздух был пропитан смертью, они были обязаны поддерживать друг друга.

Их захватили слишком быстро, слишком легко. Демон B-ранга, Мнемоник, был воплощением кошмара. Существом, которое, играя с ними, издевалось и телепортировала своих подручных с пугающей скоростью.

Его шипящий смех всё ещё звенел в ушах Кати, и она не могла забыть, как его многолапое тело двигалось. Дрожь пошла по телу, и девушка передёрнулась. Он схватил их, словно марионеток, и перенёс сюда, в одно из технических помещений нижних уровней. И всё вокруг здесь казалось частью его больного разума — логово демона. Как он так быстро породил скверну по всей станции? Немыслимо.

— Эй, — голос Милены был хриплым, она говорила почти шёпотом. — Ты как?

Катя подняла взгляд, встретившись с глазами урмитки. Она выдавила слабую улыбку, хотя её губы дрожали от слабости и страха неизвестности.

— Пока держусь, — ответила она, её голос был едва слышен. — А ты?

Милена фыркнула, но звук вышел скорее как выдох боли, чем насмешка.

— Эти твари думают, что могут нас сломать. Пф. Пусть попробуют, — сказала она.

Катя кивнула, но её мысли были мрачными. Она знала, что демоны чего-то ждут.

Мнемоник не просто так оставил их здесь — он играл в свою игру, и их пленение было частью плана.

Она вспомнила, как он насмехался, называя их «пылью Иггдрасиля».

Этот жуткий голос, будто из преисподней…

Катя стиснула зубы.

Сейчас демоны, скорее всего, уничтожают генератор щита, чтобы открыть путь демонам к планете.

Девушка перевела взгляд на Милену, их глаза встретились.

— Милена, — тихо позвала Катя, её голос дрожал, но она заставила себя говорить. — Мы выберемся. Должны.

Урмитка подняла голову, её глаза вспыхнули слабой искрой. Она фыркнула, но в этом звуке не было насмешки — только усталое упрямство.

— Ты серьёзно? — хрипло ответила она. — Эти твари… они нас как мух в паутине поймали. Я тоже не собираюсь тут гнить, но как выбраться?

Катя чуть наклонилась вперёд, насколько позволяли путы, игнорируя жгучую боль в запястьях.

— Слушай, — начала она, — я знаю, что Мнемоник силён, но он не всесилен. Если он нас держит здесь, значит, ему что-то нужно. Мы можем использовать это. Если что-то скажем, нас просто убьют. Нужно держать рот на замке.

Милена прищурилась, её губы дрогнули в слабой улыбке.

— Ты прям как Женя, — сказала она, и в её голосе промелькнула тёплая нотка. — Вечно с планами, даже когда всё летит к чёрту. Но… я в деле. Если есть шанс, мы должны его выгрызть.

Катя кивнула, чувствуя, как её сердце бьётся чуть быстрее. Впервые за время в этой камере она ощутила искру надежды. Она посмотрела на Милену, на упрямый взгляд, и поняла, что они с ней похожи.

— Знаешь, — тихо продолжила Катя, — я раньше думала, что ты слишком высокомерная. Но ты… ты все-таки сильная.

Милена удивлённо моргнула, затем её лицо смягчилось.

— А ты не такая уж слабая, как я думала, — ответила она, её голос был хриплым, но искренним. — Мы с тобой… должны справиться. И Женя хороший командир… он не бросит нас. Я знаю.

Катя кивнула, её горло сжалось от эмоций. Она вспомнила, как Женя всегда находил выход, как его спокойная уверенность зажигала в них всех огонь. Если кто и мог их вытащить, то это он.

— Он придёт, — прошептала Катя. — И Юки, и Дима. Они не сдадутся. Мы просто должны продержаться.

Милена стиснула зубы, её кулаки сжались, несмотря на боль от пут.

— Тогда держись, Катя. Мы не дадим этим тварям нас сломать. Договорились?

— Да, — ответила Катя, и в её голосе появилась твёрдость. Она с улыбкой посмотрела на Милену.

Дверь камеры с влажным хлюпаньем отъехала в сторону, и в помещение шагнуло несколько Дуэлистов и два Бонкрашера. Вперёд выступил один из последних.

Массивное тело, покрытое костяными шипами, издавало скрежет при каждом движении, а красные огоньки в глазницах его черепа горели, как угли в аду.

Он остановился в центре, его когтистая лапа сжалась, и слизь на полу зашипела. Катя напряглась, её мышцы сжались, но путы из живой плоти впились глубже, посылая волну жгучей боли по её телу. Она стиснула зубы, подавляя стон. Бонкрашер не трогал их, просто стоял, глядя на пленников, и его присутствие наполняло камеру тяжёлой аурой ужаса.

Потому что они никак не могли освободиться от пут Мнемоника В ранга.

Спину девушки покрыло холодным потом, когда тварь заговорила. Она всё ещё не могла привыкнуть.

— Где… ваш… сила? — прорычал Бонкрашер, его голос был грубым, как скрежет костей, с трудом складывающимся в слова. — Альф… Тэт… Йот…

Катя сжала губы, её взгляд стал холодным. Демон говорил примитивно, но его можно было понять. Но Бонкрашер был пешкой, его задача — держать их в страхе, пока не придёт кто-то посерьёзнее.

Она чувствовала, что Мнемоник скоро явится, и это пугало больше всего.

— Ты… — Бонкрашер шагнул к Тарику, его когти царапнули пол. — Говори… или… боль.

Тарик поднял взгляд.

— Иди к чёрту, — прохрипел он слабым голосом.

Бонкрашер издал низкий рык, его когти сжались.

Но, прежде чем он успел что-то сделать, он повернулся к двери и прорычал:

— … Дать мне… одного. Высосать… Генерал.

Что?

Катя замерла, её кровь похолодела. Она бросила взгляд на Милену, глаза которой расширились от ужаса, но она тут же сжала губы и мотнула головой. Лориан напрягся, его бледное лицо стало ещё бледнее, а Ктарх стиснул кулаки.

Воздух в камере сгустился.

Из теней в углу начала формироваться фигура, и Катя почувствовала, как её сердце пропустило удар.

Он всё это время был здесь⁈ Они так быстро уничтожили генератор щита?

Множество лап, длинных и тонких, извивались, как щупальца, а кожа, если это можно было так назвать, шевелилась. Его глаза, горящие белым светом, пробежались по пленникам, и Катя почувствовала, как её разум содрогнулся под его взглядом.

— Ты смеешь требовать? — прошипел Мнемоник, его голос был низким, вибрирующим, как будто исходил из самой бездны.

Бонкрашер отступил, его красные глаза потухли, и он издал низкий рык. Но было уже поздно.

Мнемоник издал ужасающий звук — смесь шипения и рёва, от которого слизь на полу забурлила. Его быстрые лапы метнулись вперёд, обвивая Бонкрашера, словно змеи. Костяные шипы демона D-ранга затрещали, когда щупальца сжались, впиваясь в его плоть.

Бонкрашер взревел, его когти беспомощно царапнули воздух, но Мнемоник не остановился.

— Я здесь решаю кто кого кормит, — прошипел Мнемоник, его голос был пропитан яростью и садистским удовольствием. Пасть раскрылась, обнажая ряды острых, шевелящихся отростков. Они на зубы, но живые, извивающиеся, как черви. С ужасающей скоростью он вонзил их в грудь Бонкрашера, и раздался тошнотворный хруст, смешанный с влажным чавканьем.

Чёрная кровь брызнула на пол, смешиваясь со слизью, а тело Бонкрашера начало разваливаться. Его красные глаза вспыхнули в последний раз, прежде чем погаснуть, и он издал предсмертный хрип, который оборвался, когда Мнемоник втянул его целиком в свою пасть.

Слизь на полу забурлила, поглощая остатки костей и брони, а Мнемоник издал утробный рык, от которого Катя невольно сжалась.

Её сердце бешено колотилось, а разум отказывался осмыслить увиденное. Милена задохнулась, её глаза расширились, но она стиснула зубы, подавляя крик. Лориан отвернулся, а Ктарх зарычал, его кулаки сжались так сильно, что путы начали сочиться чёрной жидкостью. Катя чувствовала, как её желудок сжимается от экзистенциального ужаса, но она не могла отвести взгляд от Мнемоника.

— Я решаю, — повторил Мнемоник, его глаза медленно повернулись к пленникам, и Катя почувствовала, как её разум содрогнулся под их тяжестью. — Вы… будете… говорить.

— Ты… первый. Пусть посмотрят, — прошипел Мнемоник.

Лапы стремительно метнулись вперёд, обвивая Тарика.

Человек закричал, его голос был полон боли и ужаса, но крик оборвался, когда щупальца сжались.

Раздался хруст костей, смешанный с влажным чавканьем, и Катя зажмурилась, но звук проник в её разум, вызывая тошноту. Мнемоник раскрыл пасть, полную острых, шевелящихся отростков, и втянул Тарика целиком.

Но на этом он не остановился.

Его тело задрожало, и из пасти начал вырываться белый пар — сияющая, почти осязаемая сущность.

Сила героя Авалона, который только что погиб на их глазах.

— МРАЗЬ! — выкрикнула Милена в сторону Мнемоника, голосом полным вызова.

Демон даже не отреагировал, но эта воля укрепляла собственная решимость девушки.

Слизь на полу забурлила, поглощая остатки крови и обломков брони Тарика. Мнемоник издал утробный рык и поднял лапу, направляя пар в воздух. Он закружился и разделился на потоки, устремившиеся к Дуэлистам.

Один из них, с клинком, пылающим ярче, издал низкий, хриплый смех, его глаза вспыхнули, когда пар впитался в его тело. Броня засветилась ярче, а движения стали резче, как будто он получил прилив силы. Второй Дуэлист наклонил голову, его клинок дрогнул, и он издал шипящий звук, похожий на удовлетворённый вздох, впитывая свою долю пара.

— Вкус… силы, — прошипел первый Дуэлист. Он повернулся к Мнемонику, его глаза горели алым. — Ещё… дай… ещё.

Второй Дуэлист издал низкий рык, его когти царапнули пол, и слизь зашипела, словно радуясь.

— Сладко… — прошипел он, его тело слегка задрожало, как будто он смаковал каждый миг.

Бонкрашер замер, когда пар коснулся его.

Тело демона задрожало, как будто поражённое молнией. Красные огоньки в глазницах вспыхнули ослепительным светом, и он издал низкий, утробный рык.

Пар окутал его, словно живое пламя, проникая в трещины его брони, и воздух вокруг начал искрить.

— Сила… — прорычал Бонкрашер.

Тело твари начало меняться.

Костяные шипы на плечах и спине затрещали, удлиняясь и изгибаясь. Его массивная фигура, прежде напоминавшая грубую гору костей, стала стремительно утончаться, приобретая хищную грацию. Плоть под бронёй зашевелилась, перестраиваясь, и из неё начали проступать багровые жилы, пульсирующие энергией. Глаза Бонкрашера, теперь пылающие не красным, а белым светом, сузились, и его череп начал трансформироваться — кости вытягивались, формируя более изящный, но не менее ужасающий облик.

Милена не могла отвести взгляд, её дыхание замерло.

Катя задохнулась, её глаза расширились.

— Не смотри на это, — хрипло прошептала она. — Смотри на меня. Они просто давят.

Лориан пробормотал что-то неразборчивое.

Когти, прежде грубые и массивные, удлинились, как у Дуэлистов.

Костяная броня раскололась, обнажая новую, более гладкую поверхность кожи. Его ноги вытянулись, став длиннее и гибче.

Трансформация завершилась с ужасающим треском, когда его череп окончательно преобразился, став узким, с горящими белыми глазами.

— Готов служить планам Крагнора, — прошипел новорождённый демон, его голос был теперь не грубым, а холодным, режущим, как лезвие. Он поднял руку, и в ней материализовался клинок. Новый Дуэлист повернулся к Мнемонику, его глаза сузились, и он издал низкий, шипящий смешок, больше походящий на лай.

Мнемоник, наблюдавший за трансформацией, издал утробный рык, его лапы закружились в воздухе.

— Ты служишь мне, — прошипел он, его голос был пропитан властью. — Теперь я займусь ими.

Дуэлисты, стоявшие рядом, издали шипящие смешки, их клинки дрогнули, словно в предвкушении. Новоиспечённый Дуэлист, бывший Бонкрашер, повернулся к пленникам, его клинок медленно поднялся, и Катя почувствовала, как её кровь похолодела. Его аура была иной — не грубой, как у Бонкрашера, а хищной, изощрённой, как у хищника, смакующего добычу.

Катя стиснула зубы, её взгляд встретился с глазами Милены. Урмитка кивнула, её губы дрожали, но в её глазах горела решимость.

— Держись, — прошептала Катя, её голос был едва слышен.

— Вместе, — ответила Милена, её голос был хриплым, но твёрдым.

Мнемоник рассмеялся, его смех был как скрежет костей, и его глаза сузились, устремившись на пленников.

— Теперь говорите, куски мяса. — прошипел он. — Где… Ксарен?

Так вот, что на самом деле хотел узнать Мнемоник. Ему так важно знать где дранир? Даже не силы Авалона?

Дуэлисты издали низкие, шипящие смешки, в предвкушении. Катя стиснула зубы, её сердце колотилось, но она не отвела взгляд от генерала демонов.

Она не даст им удовольствия видеть её страх.

Отвечать нельзя. Но страх сковывал её, словно лёд, и она чувствовала, как её ядро дрожит под давлением Мнемоника.

Он не просто спрашивал — он вторгался в их разумы. Девушка почувствовала, как её мысли начинают путаться, как будто кто-то копался в её голове, выворачивая воспоминания.

Перед глазами вспыхнули образы — Женя, сжимающий свой меч, Куколка, Ксарен, стоящий у терминала. Она пыталась отогнать видения, но они становились всё ярче, всё реальнее.

— Нет… — прошептала она, её голос дрожал. — Убирайся… из моей головы… ПАДАЛЬ!

Мнемоник рассмеялся, его смех был похож на скрежет стекла по металлу. Он наклонился ближе к Кате, его лапы закружились в воздухе, и она почувствовала, как её разум содрогнулся. Перед глазами возник новый образ — она сама, стоящая посреди разрушенной станции, окружённая телами своей команды. Женя, Юки, Дима — все они лежали мёртвыми, их глаза были пустыми, а кровь стекала на металлический пол. Катя закричала, её голос сорвался, но она не могла отвести взгляд. Образы были такими реальными, такими живыми, что она чувствовала запах крови, слышала далёкий рёв демонов.

— Говори… — прошипел Мнемоник, его голос проникал в её разум, как яд.

Катя бросила мутный взгляд на Милену, чьи глаза были полны боли — он ломал их волю одновременно!

— Милена… — прошептала Катя, её голос был слабым, но твёрдым. — Держись…

Урмитка вскрикнула, её тело дёрнулось, как от удара. Мнемоник копался в её разуме. Милена стиснула зубы, её кулаки сжались так сильно, что путы начали сочиться чёрной жидкостью, но она не издала ни звука.

— Иди на хрен, тварь… — прохрипела Милена, её голос был слабым, дрожащим.

Лориан корчился у стены, его бледное лицо покрылось потом, а пальцы впились в ладони, оставляя кровавые следы. Он не кричал, но его глаза были широко раскрыты, как будто он видел нечто невыносимое. Ктарх зарычал, его массивное тело дрожало, а глаза горели яростью — он тоже не мог сопротивляться ментальной атаке.

— Где… Ксарен? — прошипел он, его голос ввинчивался в сознание, как раскалённый шип.

Катя сжала губы, её взгляд был прикован к демону. В её сознании возникли образы: Альфа, охваченная огнём, тела команды, которая была ей так дорога. Они лежали в лужах крови, их пустые глаза, уставившиеся в пустоту.

Но это были не просто образы — они как-то воздействовали изнутри, словно усиленные ментальными возможностями Мнемоника.

Её разум начал трещать, границы между реальностью и кошмаром стирались, и она уже не могла сказать, что настоящее, а что нет.

— Говори… — прошипел Мнемоник, его голос проникал глубже, растворяя волю.

Сознание слабело, мысли дробились, как разбитое стекло. Она видела, как демоны Крагнора пожирают Иггдрасиль, как её собственные руки покрываются кровью друзей, и голос в голове шептал:

Ты подвела их… Сдайся… Это конец.

Её воля рушилась, разум гас, как догорающая свеча, и единственным желанием было выкрикнуть всё, что она знала, лишь бы прекратить этот кошмар.

Катя стиснула зубы, её тело дрожало, слёзы хлынули из глаз сами.

— НЕ СДАВАЙТЕСЬ! — вдруг выкрикнула Милена, и это сработало на Катю как ушат холодной воды.

Она попыталась цепляться за реальность, но та ускользала, как песок сквозь пальцы. Внезапно она вспомнила Женю, его стойкость и непреклонную волю. Она бросила взгляд на Милену, которая чуть ли не рычала с искрой вызова в глазах. Её взгляд встретился с глазами Кати, и в нём было что-то, что дало Кате силы держаться.

— Я начну вас убивать. На какой станции Ксарен? — повторил Мнемоник.

Катя укусила себя за губу со всей силы, почувствовал тёплую кровь во рту. Её тело дрожало. Она цеплялась за взгляд Милены, за её хриплый голос, за молчаливую стойкость Лориана, за яростный рык Ктарха.

— Забавно… — прошипел Мнемоник с ноткой удовольствия. — Вы всё ещё сопротивляетесь?

Милена, несмотря на боль, выдавила слабую ухмылку, её голос дрожал, но был полон вызова.

— А ты… думал… мы сдадимся? — прохрипела она, цепляясь за остатки своей воли. — ПОШЁЛ НА ХРЕН!

Демон хмыкнул, и Катя почувствовала, как воздух в камере стал тяжелее. Он шагнул ближе, щёлкнул пальцами, и биологические путы на запястьях Кати сжались сильнее, посылая волну жгучей боли по её телу. Её кожа горела, как будто путы впрыскивали яд, но это было ничто по сравнению с ментальной атакой Мнемоника.

Её разум продолжал слабеть, образы становились всё ярче, и она уже не могла отличить, где реальность, а где кошмар.

Теперь она видела, как её собственные руки разрывают её команду, как она сама становится предателем, сдавая Ксарена демонам.

Мнемоник стоял в центре камеры, его лапы извивались, а глаза буравили пленников.

— Где… Ксарен?

Катя уже не могла понять, говорит он это сейчас или это отголоски её кошмаров.

Внезапно тишину разорвал оглушительный грохот. Дверь камеры, покрытая слизью, взорвалась с такой силой, что стены задрожали, а лужи на полу забурлили.

Осколки металла и чёрной плоти разлетелись по камере, некоторые врезались в стены, оставляя дымящиеся следы. Яркая вспышка света, ослепительно-белая, на миг затопила всё, и Катя зажмурилась, её сердце бешено заколотилось. Это навык Ауриэль?

Она услышала крики — или это были её собственные мысли? — и почувствовала, как воздух наполнился жаром и запахом горелого металла.

Катя открыла глаза, но реальность ускользала. К ним пришли на помощь? Или это очередной финт, созданный Мнемоником?

Сквозь дым и пыль она смутно видела фигуры, двигающиеся в проёме взорванной двери. Тени, вооружённые чем-то, что сверкало, как оружие Авалоновцев.

Но разум не мог ухватиться за детали. Зрение плыло, образы сменялись: то она видела своих товарищей, врывающихся с мечами и винтовками, то демонов Крагнора, чьи когти разрывали всё на своём пути.

Женя, сжимающий свой меч, мелькнул перед ней, но тут же растворился в образе Ксарена, падающего в луже крови. Реальность и кошмар смешались, и девушка не могла понять, что происходит.

— Катя! — хриплый голос Милены прорвался сквозь хаос в её голове. Она повернула голову, но Милена казалась далёкой, как будто её лицо было частью другого мира. — НЕ СДАВАЙСЯ!

Катя хотела ответить, но её голос застрял в горле.

Она видела, как Мнемоник повернулся к проёму, его лапы закружились, а глаза вспыхнули ярче. Дуэлист С-ранга поднял клинок, его движения были быстрыми, но Катя не могла сказать, атакует он или отступает.

Взрыв, фигуры, крики — всё это могло быть очередной ловушкой Мнемоника, очередным кошмаром, чтобы сломать её окончательно.

Она открыла глаза шире, но реальность ускользала.

— Катя! — хриплый голос Милены прорвался сквозь хаос в её голове. — Это они, ты слышишь⁈ Оставайся в сознании!

— Милена… — прошептала девушка, её голос был едва слышен, теряясь в шуме. — За нами пришли? Мне не кажется?

Она смотрела на Милену, на её лицо, искажённое болью, но светящееся надеждой. Они держались, верили. И их вера оправдалась. Женя не мог оставить их, и он пришёл.

Это не иллюзия. Женя, Олеся, Дима — они здесь.

— Мы сделали это… — прошептала урмитка, её голос был едва слышен. — Мы продержались.

Катя кивнула, на её губах появилась слабая улыбка.

— Вместе, — ответила она.