Амброзия

Глава 8. Твоя боль — это и моя боль

Глава 8. Твоя боль — это и моя боль

Таких, как ты, прежде не встречала.

Не видела столь ярких и зелёных глаз,

И нежных губ, очерченных,

Как будто скульпторской рукой.

Оскал улыбки, злость во взоре…

И мягкость, и тепло.

Двойник? Иль может быть обманщик?

Предатель прошлого? Боец огня?

О! Как мне узнать? И как понять,

Что всё в тебе, как дежавю, знакомо.

В головной офис мы вернулись самолётом, вылетев с частного аэродрома по линии скорой помощи, заложив всё под несчастный случай и необходимость срочной операции, которую можно сделать только в Вашингтоне. Если делать всё быстро, то вопросов не возникает.

Попав в здание, планировала сразу же разбудить пленного и приступить к допросу, но меня мягко оттёрли в сторону, а после и вовсе сказали, что нельзя его тревожить после такой ударной дозы яда со снотворным. Потребуется время, чтобы он самостоятельно очнулся, а пока ему вводят известный мне антидот, чтобы он не окочурился раньше времени.

Доводы логичные, но вот ощущение, что меня просто выкинули, оказалось сильнее, и я пошла прямиком к Владимиру.

— Дорогая Елена, ты молодец. Без подготовки в стрессовой ситуации с эмоциональным багажом провернуть блестящую операцию по поимке королевского альфы! Браво! — мужчина довольно крякнул, наградив ободряющей улыбкой. Но продолжил со снисходительностью в голосе: — Однако, речи о том, чтобы ты вела допрос, нет. Это не твоя сфера деятельности, как вежливо объяснил мне Джон. Ты оперативник. Твоя задача проводить операции, а не заниматься допросами, — мужчина явно закусил удила после нашей прошедшей встречи. Что-то они с Шефом не поделили и теперь я за это расплачиваюсь.

— Но этот волк знает, где находится моя команда! Он необычный волк. С ним что-то не так! Там в парке было…

— Отчёт, — мягко перебил Владимир, почесав подбородок, продолжая изображать великодушно дядечку, стеснённого обстоятельствами. — Представь мне письменный отчёт со своими комментариями, я покажу его коллегам, и мы вместе разработаем план дальнейших действий! Мы же одна команда, правда?

Я побагровела от злости, но сдержалась:

— Я буду писать этот отчёт несколько часов. Почему вы не хотите выслушать меня сейчас?

— В таком сложном деле необходимо соблюдать порядок. И организованность, — назидательно заговорил он, вставая из-за стола и подходя к окну, за которым начинался рассвет. — Но я пойду тебе на встречу! — внезапно добавил он. — Ты сейчас иди в один из свободных номеров, выспись, наберись сил — небось вообще не спала с момента как узнала? Вот! В таком состоянии решения принимать нельзя. А пока ты отдыхаешь, я придумаю, что можно сделать.

Мне хотелось добавить, что он сам создал проблему, чтобы самому её и решать, как будто делая одолжение. Однако выдавила улыбку, поблагодарила и вышла из кабинета. И даже дверью не хлопнула.

Если Владимиру попала вожжа под хвост, ничто его не двинет с места.

* * *

Этот ресторанчик находится совсем рядом с офисными зданиями, поэтому пользуется популярностью, не смотря на свой довольно непритязательный ассортимент меню. В угоду современным законам, зал был поделен на две части: зона для курящих и не курящих. Мощные вытяжки вытягивали сигаретный дым, и для комфорта здесь повсюду расставлены на окнах растения и цветы в горшках. Сами столики толстые с круглыми красными диванчиками из кожзама, есть вытянутая стойка для любителей заскочить ненадолго перекусить и поболтать с официантами.

Шеф всегда предпочитал столик в углу, подальше от входа и с отличным обзором помещения. Он заказывает тосты с ветчиной и сыром, яичницу и крепкий кофе. Из рук не выпускает сигарету, читает газеты или, если есть настроение, работает за ноутбуком.

Вот и сейчас вижу его на привычном месте, так что, сделав заказ у рыженькой официантки, опустилась напротив, сложив руки на столе в замок.

— Я думала, встречу вас в офисе. После всего, что случилось, — не без скрытого недовольства в голосе, заговорила я.

Шеф отложил газету в сторону, пополам сложив её, невозмутимо глянул на меня, доставая из пачки очередную сигарету.

— Я знаю, зачем ты искала меня, — начал говорить он, выдыхая в сторону дымную струю. — И в этом вопросе, я солидарен с Владимиром. Тебе не стоит заниматься допросами. Ты не умеешь этого делать, а нынешний пленник слишком ценен для нас.

— Он утверждает, что знает меня! — вспылила, процедив сквозь зубы. — И мне кажется, он не врёт. Но откуда?!

Я наклонилась ниже к столу и ближе к Шефу, и прошептала:

— Пока он человек, нет волчьего запаха. Он как я!

Шеф нахмурился, делая глубокую затяжку на половину сигареты. В этот момент к нам подошла официантка. Она освежила чашку мужчины, долив крепкого кофе, а передо мной поставила тарелку с салатом и бургрегом с картошкой.

— Ты уверена в своих словах? — осторожно спрашивает Шеф, когда остались одни.

В ответ закивала, вгрызаясь зубами в сочное мясо. Я не ела казалось целую вечность, поэтому дала возможность начальнику обдумать мои слова, пока разделываюсь с едой.

Он докурил сигарету, выпив залпом кофе и даже не поморщившись. Щёлкнув пальцами, получил новую порцию и негромкое недовольное фырканье от официантки. Откинувшись на спинку дивана, разложил руки по краю, пристально наблюдая за тем, как ем, будучи погружённым в свои мысли.

— Значит, поступим таким образом: ты будешь присутствовать с нами при допросе. И через микрофон давать свои указания и вопросы. Тебя устроит такой вариант? — спросил он голосом, не терпящим возражений.

Кивнув пару раз, шумно через трубочку глотнула газировки.

— Но сначала ты поспишь. На тебе лица нет, — с неожиданной заботой продолжил Шеф.

— А мои ребята? Антон и Берт?

— Нет. Исключено. Потом сама решишь, что можно рассказывать, а что нет.

— Я не могу утаивать от них информацию. После исчезновения команды…

— Ты ещё не слышала этого парня. И не знаешь, что он скажет о тебе. Елена, будь осторожна. Ты возвращаешь на старую дорогу и сама знаешь, насколько она непредсказуема и опасна.

Покачав головой и отставляя стакан, отвечаю:

— Мне некуда возвращаться, Шеф. Сейчас всё снова происходит очень быстро. И я к этому готова.

* * *

И снова оказавшись в этом сне, спускаюсь вниз, по ступенькам, вычёркивая увиденное, закрывая глаза и наощупь проходя в зал. Чувствую, что в этот раз всё немного иначе.

Стою возле гроба, положив руку на заснеженную крышку. Со стороны провала дует холодный ветер, взъерошивая волосы, поднимая обжигающие льдинки в воздух, заставляя их кружиться в хороводах. Тяну руки к краю, чтобы сдвинуть могильную плиту, и сзади раздаётся голос.

— Это твой сон, Елена? Ты это видишь каждую ночь?

Я словно одеревенела. Руки застыли над крышкой, не могу ни голову повернуть, ни даже вздохнуть полной грудью. Только глаза двигаются, поэтому краем вижу его фигуру. Он встаёт рядом, засунув руки в карманы брюк.

— Наверное это больно видеть будущее? Ведь ты не сможешь его изменить. Нет. Всё дело за мной и им. Мы оба изменим этот мир. А ты… Почему именно это место? Почему оно так важно для тебя, что ты оказываешься именно возле этой гробницы? — говоря, он проводит рукой по крышке, сбивая пыль, смешанную со снегом. — Я ненавижу это место, — продолжил он.

Попыталась что-то сказать, но смогла только промычать. Больно понимать, что в собственном сне беззащитна. Не могу проснуться. Ничего не могу сделать.

— Тише-тише, — заговорил он, едва касаясь моей руки. — Прости, что всё так получилось. Но он сказал, что ты умерла. А ведь мы оба знаем, что нас невозможно почувствовать, не так ли? И я поверил. Хоть сердцем и продолжал искать, приходя в этот мир.

Он убирает волосы с моей шеи, наклоняется, и шепчет:

— Я не смог сблизиться с ним так, как с тобой. Ведь это была ты, а не он. Ты разбудила меня. Позвала! И я пришёл.

Он отстранился, обходя каменный гроб, и вставая напротив:

— Я так рад, что ты жива. У нас столько общего. Мы столько всего интересного сможем сделать. Ведь мы семья, Елена? Ведь так? — его голос начал отдаляться, теряясь в заснеженной дымке. Поднялся сильный туман, плотной пеленой закрывая всё вокруг.

Мои руки опускаются на крышку и я делаю то, что никогда прежде не получалось — сбиваю её, обнажая внутренности.

И вижу…

* * *

Я никому не сказала о своём сне. Испугалась? Ужаснулась? Не поверила?

Нет. Я точно знала, что он действительно там был. Он вошёл в мой сон, потому что сам был без сознания. Мы спали одновременно и одновременно пробудились. Не могу поверить во всё, что он сказал, но это чувство воспоминания говорит, что он не лжёт. По крайней мере, не во всём. Я не помню, что делала, когда нырнула в волчью суть. Когда стала настоящим зверем. Вероятно, он действительно услышал мой крик боли. Но кто он такой? Откуда взялся? И почему считает нас семьёй?

Есть только одна догадка, но она слишком невероятна. Неправдоподобна. Даже с учётом всего, что видела. И поэтому держу всё при себе. Когда придёт время, узнаю правду. А пока страстно хочется услышать, что он скажет наяву.

* * *

— Алёна…

— Хватит звать чужими именами. «Программа защиты свидетеля» закончилась.

Бертрам удивлённо посмотрел на меня, когда перебила Антона. Мы собрались в небольшой комнате, чтобы рассказала, что делать дальше.

— Меня зовут Елена.

И я вкратце рассказала свою историю, чтобы Берт понимал, с кем имеет дело. Антон не стал возражать, только дополнил, возвращая себе настоящее имя.

— Я знал, что вы что-то скрываете, — так отреагировал парень, довольно спокойно приняв наши истории. — Да мы все знали, что в вашем прошлом есть слишком много белых пятен. А уж то, что Елена полностью контролирует себя в полнолуние, в отличии от нас, и не принимает таблетки, которыми нас снабдила организация, чтобы не превращаться, явно говорило о том, что она не такая, как мы. Все это видели, но ведь суть не в этом? Как лидер ты прекрасно справлялась со своими обязательствами.

На этих словах, Олег поморщился, опустив взгляд. Он винил себя в произошедшем. Не понимал, что даже я не знаю, чем всё закончилось бы, если бы была там.

— Ладно. Расставив все точки над «и», теперь могу сказать, что будет дальше, — прочистив горло, продолжила. — Скоро состоится допрос пленника. По итогам, скажу, кто он такой и чего хочет. От этого будем отталкиваться. Вполне возможно, что мы сможем обменять его на команду. Хотя, пока не узнаем, кто за ним стоит, нельзя на это полагаться. Он знает, кто я. Он обязательно скажет это своему…

— Так ведь он королевский альфа, разве нет? Он самый главный среди своих волков. Король! Перед кем ему отчитываться?

Я прикусила язык, чуть не разболтав сон. У него есть если не босс, то напарник. И слова «Изменим мир»… так говорил отец.

— Мы в этом не уверены, — даю лаконичным ответ. — Когда будет больше информации — сообщу. А пока готовьтесь. Вполне возможно, что в ближайшие часы, мы направимся в иной мир. Предстоит много работы.

* * *

Тёмная коморка в противовес яркой белой комнаты. И между нами зеркальное стекло. Здесь аппаратура, пишущая из-под потолка происходящее по ту сторону. Я фиксирую окружающее, запоминая ненужные детали, немного нервничая из-за ожидания. Рядом сидит Шеф, ещё дальше помощник, настраивающий аппаратуру. Немного душно и дымно из-за раскуренной сигареты, но всё это эфемерно, далеко.

Хожу из стороны в сторону, барабаня сухими пальцами по локтю. Наконец, дверь открывается и в комнату к нам заходит Владимир. Лукаво подмигнув, тяжело опускается на простецкий пластиковый стул рядом с Шефом. Притворно безэмоционально поздоровавшись, предупредил, что пленника скоро приведут. Так и случилось.

Когда двери за стеклом раскрылись и в помещение ввели парня, Шеф непроизвольно дёрнулся, выдав противный скрип ножки стула. Он потянулся за новой сигаретой, тогда как Владимир демонстративно кашлянул.

Руки в наручниках пропустили через штырь в столе, также поступили с ногами, полностью зафиксировав пленника, который неотрывно смотрел сквозь стекло, будто бы видя, где я стою. Ради интереса, сделала несколько шагов в сторону, и он взглядом последовал за мной.

— Ишь, какой наблюдательный! — с усмешкой заметил Владимир. — Силён парнишка. После такой дозы аконита, всё ещё способен чувствовать тебя!

— Может стоит ему ещё дать? — напряжённо заявил Шеф. — Мало ли, вдруг у него хватит сил вырваться.

— Если мы выведем его из строя, то кто будет отвечать на наши вопросы? — резонно ответил Владимир. — За дверями охрана с ядом наготове. Ему некуда бежать.

Я могла бы поспорить, но промолчала. В этот момент в комнату вошла дознаватель. Немолодая женщина в брючном костюме и с пучком на голове. Она представилась, и потребовала того же от парня.

— Моё имя непроизносимо на вашем языке. Вы не способны так обращаться со звуками, — в его голосе звучит бархат и мёд. Как ласковый кот стелется перед дознавательницей. — Но вы можете звать меня Девон. Так меня назвали, решив, что этот набор звуков ближе всего к моему настоящему имени.

— Пусть она спросит, где моя команда, — не выдержала, когда нить беседы пошла по другому руслу.

— Не торопись, — возразил Владимир. — Клэр умеет вести допрос.

За стеклом раздался негромкий смех и парень демонстративно приложил руку ко рту, будто пытаясь удержаться от новой порции. Он полностью сосредоточился на стекле, на наших лицах, будто смотрит не в зеркало, а прямо на нас.

— Клэр, вы мне нравитесь, — заговорил он, даже не глядя на дознавательницу, и та вздрогнула. — Но говорить я буду только с Еленой. Если вы помешаете нашему разговору, то ничего не получите. Я здесь исключительно по доброй воле и вот эти украшения не сдержат, если захочу уйти, — он поднял руки, и цепь звучно ударилась о металлический край стола.

Владимир посмотрел на меня, потом на Шефа.

— Уже второй пленник хочет говорить с Еленой. Какая интересная тенденция.

— Я против, — ёмко высказался Шеф. — Елена слишком эмоциональна для допроса. Здесь нужна светлая голова.

— А вот мне кажется стоит дать девушке шанс проявить себя, — почти весело ответил Владимир. — А ты как думаешь?

Они оба обратились ко мне, и Шеф поймал мой укоряющий взгляд.

— Вы же знаете — я не могу отказаться. А вам, Владимир, должно быть стыдно за то, как примитивно вы пытаетесь нами манипулировать.

Мужчина сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь.

— Елена, я ещё раз повторяю — тебе не стоит заниматься допросом. Ты не готова к такой ответственности! — упорствовал Шеф.

— Я не буду ждать до бесконечности, — раздался скучающий голос из-за стекла и я решилась.

— У меня нет иного выбора, Джон, — и в ответ он устало махнул рукой, как бы говоря: «Делай, что хочешь».

В коридоре вооружённая охрана. Они замерли по правую и левую стороны двери в ожидании команды. К вопросу защиты подошли серьёзно, не зная, чего ожидать от пленника. Слегка кивнув главе охраны, тряхнула волосами, собираясь с силами. Повернув ручку, вошла внутрь.

— Дальше я поведу, — спокойно сообщила Клэр, которая уже получила приказ по скрытому в ухе наушнику. Она ободряюще улыбнулась, попрощалась с пленником и оставила нас наедине.

Он неотрывно следил за мной до момента, как опустилась на скрипящий стул напротив. Скрестив руки на столе, смотрит так, с интересом. Разглядывает, улыбается.

— Здравствуй, Елена, — говорит с теплотой. — Рад тебя видеть.

В моём наушнике раздался голос Шефа:

— Иди по протоколу. Следуй инструкции.

Прочистив горло, раскрыла папку дознавательницы со списком вопросов.

— Назовите себя. Свой вид, положение, откуда родом, — начала говорить деловым тоном, пытаясь выглядеть невозмутимо.

На его губах промелькнула очередная улыбка.

— Ты позвала меня тогда.

Он откидывается на спинку и цепь тянется за ним, порождая неприятный лязгающий звук.

— Отвечайте на вопросы, — я постучала пальцем по листу в папке. — Ваше происхождение?

— Я тебе снился? Ты помнишь наш сон?

Вздрогнув, непроизвольно посмотрела в сторону зеркала.

— Не понимаю, о чём вы говорите. Хочу предупредить, что, если вы не будете отвечать на вопросы, допрос продолжится в ином месте.

— Ты боишься этого? Что они все умрут? Неизбежность будущего. Ты уже теряла прежде. Каково это знать, что не можешь повлиять на предстоящее?

Я рассматриваю пальцы, непроизвольно кривящиеся в злой судороге. Каждый пальчик искривлён по-своему. Резко подавшись вперёд, выплёвываю вопрос:

— Кто ты, мать твою, такой?!

Он медленно наклоняется ко мне, вынуждая податься назад, и говорит:

— А если так? — внешность как мягкий пластилин течёт, черты теряются и собираются вновь.

Теперь передо мной сидел молодой мужчина. Немного восточная внешность, яркие, почти рыжие глаза, волосы чёрные и короткие, слегка вьющиеся, среди них мелькает рыжина, как противовес холодным лампам допросной комнаты. У него густые брови и мягкие черты лица. Он выглядит сам себе на уме. Сама внешность говорит — этот человек что-то замышляет.

Потрясённая, отодвигаюсь как можно дальше, неверяще разглядывая новую личину этого существа.

— Мы похожи, разве нет? — спрашивает он, наслаждаясь моей реакцией.

В ухо влетают слова Шефа, но словно оглохла, не слышу. А после и вовсе вытаскиваю назойливый прибор и откладываю в сторону.

— Кто ты такой? — спрашиваю, наконец, придя в себя.

— Это секрет. Семейная тайна. Папа не рассказывал тебе обо мне? А дядя сам не знал кто ты. Однако, как интересно всё сложилось. Он сделал всё, чтобы не допустить этого, но вот мы здесь, — подумав, он протянул руку. — Возьми меня за руку, и ты всё поймёшь.

Цепь ограничила его движения, так что он остался далеко от меня. Но раскрытая ладонь, мягкость в глазах, какая-то надежда и смутное чувство: «Я знаю его!» и я как сомнамбула потянулась к нему, осторожно касаясь подушечками пальцев его пястья. Крошечный динамик почти взорвался криками, но всё утонуло в воде.

Я слышу биение собственного сердца. Оно бьётся и звучит так высоко, словно сотни водопадов рушатся с небес, разбивая на осколки камни. Кровь закипает, дыхание прекращается, остаётся только высокая нота, звучащая в нас как боль новорождённого. И это пробуждает крик. Я пытаюсь вырваться, но он резко перехватывает за запястье, удерживая на месте и тянет на себя, чтобы мы столкнулись взглядами, чтобы нырнули друг другу в души.

— Ты помнишь меня? — голос звучит на ином языке, незнакомом, но звучавшим будто это родной.

И я вспоминаю его. Вспоминаю чистоту ярости и страха, ненависти и такого тоскливого, зовущего одиночества, разбивающегося о его ответный зов.

— Ты был со мной, когда я стала волком, — выдавливаю слова, наклонившись, почти касаясь подбородком поверхности стола. — Это ты вёл меня!

— Вернул твою человечность, — шепчет он, — спас твою жизнь и разум. Ты была со мной, а потом…

Воспоминания рухнули со звоном и я уже отчаянно вырываюсь из его хватки, а после и вовсе отскакиваю в сторону. Там, на поляне, произошло что-то окончательное. И это разъединило нас.

В этот момент дверь в комнату распахивается и на пороге появляется охранник, наставивший пистолет на Девона. Дальнейшее случилось в один миг. Девон взмахнул рукой и оружие выпало из рук мужчины, словно выбили невидимой волной. Она же ударила его в грудь и он вылетел в коридор, как кегли сбивая сослуживцев. Дверь захлопнулась, и я почувствовала, как что-то удерживает её, вытягиваясь из тела мужчины.

Одним движением Девон сбросил наручники, слегка потерев запястья, выходя из-за стола. Он смотрит с надеждой и участием.

— Ты вспомнила, Елена? Мы не чужие — ты моя семья. Пойдём со мной домой. В мир волков. Там нас ждут невероятные дела. Без тебя ничего не получится! Пошли?

Он протянул руку, а я отступила. И ещё, и ещё, пока не прислонилась к стенке, готовясь отразить атаку. Девон постоял с секунду, почти с болью рассматривая моё отступление.

— Я не хочу, чтобы ты считала меня врагом, — заявил он. — Помнишь своё сновидение? Тебе нужно понять, что оно означает. И тогда поговорим. Просто позови по имени и я приснюсь тебе, — он широко улыбнулся.

Звук обрушился со стороны — от выстрела разбилось на осколки зеркало, но пуля даже не задела Девона, как и последующие — из ниоткуда возникла рябь по поверхности и через миг мужчина исчез, будто его и не было.

— Елена? Елена, ты в порядке?!

Меня тормошат как куклу — из стороны в сторону. Голова разболелась, не сразу сфокусировалась на перепуганном Шефе. Джон повторяет вопрос и добившись положительного ответа, светлеет лицом.

— Джон, кто он такой? — спрашиваю едва слышно. — Как он может делать все эти вещи? Волки на такое не способны…

В комнате резко стало тесно — весь отряд влез, какие-то люди засновали вокруг. Кто-то протянул стакан воды и я осушила его залпом, пока Шеф собирался с ответом.

— Ни в одном архиве организации нет ни единой записи о существе с подобными способностями, — вместо Шефа ответил Владимир. — Мы не знаем, кто он.

И по его глазам поняла, что в чём-то подозревает меня. Заметив, что смотрю на него, скривился и отошёл в сторону с притворным любопытством изучая разбитую поверхность зеркала, прикидывая траектории пуль. Не все они в итоге оказались в противоположной стене.

Шеф положил руку на плечо и медленно повёл из комнаты, в молчании давая собраться с мыслями.

— Девон был со мной, когда я полностью превратилась в волчицу. Он считает меня своей семьёй. Я… думаю, что мы и правда родственники. Как отец или дядя. Но кто он? — заговорила тихо, проговаривая собственные мысли. — Есть только один способ узнать.

— Какой? — в голове Шефа мелькнула непонятная эмоция, но в глазах ничего не отразилось.

— Мне надо вернуться домой.