Амброзия

Глава 2. Все разбитые сердца боятся восхода солнца

Глава 2. Все разбитые сердца боятся восхода солнца

Я всё ещё дышу.

Так много воздуха осталось.

Всё выгорело, выцвело на солнце,

И потеряло горький вкус.

Одни лишь тени не исчезли.

И день за днём,

Как за годом следует другой.

Ты прямо держишь путь

И я бреду по следу,

Серому от пепла и от слёз.

Здесь больше нет чудес.

Осталась только злость.

Это были долгие пять лет. Словно под тяжёлым махровым одеялом дни шли один за другим. И каждый был похож на предыдущий. Но становилось легче. Чуть-чуть. Не сразу, но я вновь научилась улыбаться. Смеяться. Даже чувствовать вкус к жизни. Но горький, тяжёлый вкус. Он забивал всё остальное и я жила и не жила одновременно. Плыла по течению, позволяя окружающему миру управлять тем, куда иду.

Всё началось в лесу. Я очнулась дезориентированной среди покорёженных деревьев неподалёку от маленького посёлка на территории Российской федерации. Это было болезненное, странное пробуждение. Озоновый холод. Что-то случилось там, пока была в глубине волчьей шкуры. Сознание отсутствовало, только инстинкты. Как смогла очнуться? Как смогла вернуться к человеческому восприятию мира? Не знаю. Время, проведённое в зверином обличии, осталось за пределами памяти. А боль от потери свежая, будто всё случилось только что. Хотя прошёл почти год с катастрофы на базе Алхимика.

Помню, что тогда закричала от отчаяния. Помню, что попыталась вновь соскользнуть вниз, но не получилось. И до сих пор что-то держит прямо над пропастью и как бы ни пыталась забыться, не выходит.

Обнажённая грязная девушка вышла на главную улицу посёлка. Меня подобрали как дворняжку, вымыли, вычистили, я сама состригла под корень волосы, вычистив всё дикое из своего тела. Люди были добры ко мне. Они дали одежду и кров, но ночью ушла во тьму. И скиталась за месяцем месяц. Минуя границы стран, нигде не задерживаясь дольше чем на пару ночей. Я знала, что меня будут искать. Шрам на лице как красная тряпка. Это закончилось одним вечером, когда в очередной пьяной драке убила человека, мужчину, посмевшего поднять руку на женщину. В ней я увидела себя, всё то, что делали со мной. И окончательно потеряла контроль.

Польская полиция задавала вопросы, пытаясь выяснить, кто я и откуда. Но они не успели. В один из дней ко мне пришёл адвокат.

Это был немолодой лысеющий мужчина с глубокими мешками под глазами. Он смотрел устало, но вдумчиво, в его голубых глазах проскальзывало сочувствие и небывалая мягкость, в которой таилась угроза. Он не был обычным человеком. Но не был и волком. Его лицо — мятая бумага из незапоминающихся чёрточек. Он тень, невидимка. И он точно знал, кто я такая.

Было утро. Сквозь потолочные окна на пол проступал яркий свет, столпами подсвечивая переговорную комнату. Я в тёмно-серой тюремной одежде с разбитой скулой и в наручниках. Последний месяц, путешествуя от одного бара до другого, питаясь всякой гадостью и топя боль в алкоголе, довела себя до наркотической болезненной усталости. До черноты. До ссохшихся губ. Словно само отрицание волчьей половины не давало телу восстановиться. Я боролась сама с собой. И проигрывала этот бой.

Он разглядывал меня с минуту, прежде чем сделал предложение, от которого не смогла отказаться.

— У каждой потерянной девочки должен быть друг, Елена, — заговорил он, привлекая моё внимание. — Который позаботится о её семье. О её близких и друзьях. О ней самой.

На коленях мужчина держал небольшой потёртый коричневый портфель, из которого выудил ряд фотографий. На первых были мои родители. Грустные мужчина и женщина с тревогой глядящие в объектив фотоаппарата. На других бывшие неонезированные ребята. Я хорошо знала только одного — Антона. Остальные не входили в ближний круг.

— Что это? — устало спрашиваю, даже не прикоснувшись к снимкам. — Угроза? Шантаж?

— Ваши родители в безопасности. Они теперь находятся под защитой во Франции. У них новая жизнь. Зная, что случилось с дочерями, поступили весьма мудро и не стали обращаться в полицию, а приняли нашу помощь. Если мы договоримся, то очень скоро вы сможете навестить их, — у мужчины был приятный мягкий голос, в котором скрывались твёрдые ноты неуступчивости. — А это ребята, которых удалось спасти и снять с неона.

— Мне повторить вопрос? Кто вас прислал? — спрашиваю с вызовом, пытаясь скрестить руки на груди. Из-за наручников ничего не вышло и я убрала их под стол.

— Моя организация курировала лабораторные исследования, где разрабатывалось лекарство от неона. Ты знаешь питерский отдел, которым заправляла Эльза. От лица компании, приношу искренние извинения за то, что с вами случилось по вине этой женщины, — мужчина собрал фотографии и убрал обратно в портфель, ни разу не отведя от меня взгляда. — Я пришёл, как друг, Елена. Вы же знаете, что сейчас происходит с неонезированными? С теми, кого превратили в волков? Они нападают на людей. Они обращают людей, — выделил последнее слово, недовольно качнув головой. — Это заразно.

И он был прав. Убивая Алхимика, я не думала, к каким последствиям это приведёт. Не думала, что случится с его последователями. И представить не могла, как всё обернётся.

Люди гибли… сотнями. В российские больницы поступали жертвы неона, котором врачи не могли помочь. Вскрылась информация о центре Мирасвет. О Григории Волкове. Не имея понятия об оборотнях, люди легко нашли подходящее слово — секта. Наркотики, подавление, промывка мозгов. Пошли обыски и допросы тех немногих, кто не принимал неон и знал о делах Волкова. А неонезированные… что ж, они умерли. Все до единого. За исключением тех, кто был обращён в оборотней. Эти разбежались кто куда. Артём и остальные члены ближнего круга исчезли. Как и моя сестра. Центр Мирасвет сгорел дотла. Ничего не осталось. Расследование продолжалось, но ничего нового не находили. Только слухи. И факты нападений людей на людей. Как волки среди овец.

Но тогда я всего этого не знала. У меня не было желания копаться в прошлом, поэтому мужчина вкратце объяснил, что происходит и что он от меня хочет.

Им была нужна ищейка. Я обладала способностью видеть неонизированных, а значит могла разглядеть оборотней в толпе. И привести их в компанию, где им могут оказать помощь. Или ликвидировать, если оборотень нападает на людей и обращает их в волков. Распространения оборотней в мире людей нарушит хрупкий баланс, сложившийся во всех мирах. Мой адвокат был человеком, как и Эльза, но работал он не на людей. Иные создания, не вступая в контакт с волками, следили за происходящим, вмешиваясь по мере сил и возможностей.

Это было ново для меня. Любопытно. Так что я прислушалась к его предложению.

— Вы же понимаете, что я не смогу помочь вам в полной мере? Сейчас я перебираюсь из города в город, нигде не задерживаясь, чтобы волки не могли меня отыскать. Моё лицо — как маяк. Они быстро догадаются, кто занимается зачисткой волков. И найдут меня. Это большой риск.

— А что, если я скажу, что есть способ очистить твоё лицо? Убрать шрамы с твоей кожи? Вернуть красоту? — он говорил как фокусник, вытаскивающий конфеты между пальцев. С серьёзной миной, отдавая отчёт, что предлагает. — Волки знают, что шрамы диких невозможно убрать. Они не помнят, что иные оборотни обладают соответствующей техникой, чтобы сделать это. Без шрамов тебя легко можно будет представить как одну из укушенных жертв. Кто узнает тебя в лицо? Кто поймёт, что ты это ты? Что ты истинная волчица?

— Откуда вы столько знаете обо мне? — спрашиваю очень тихо, отстраняясь от его доброжелательности. Мне всюду чудился подвох.

— Эльза плохой человек. Она совершила много непоправимых ошибок. Но именно она помогла нам разобраться в случившемся. Именно с её помощью, мы смогли найти тебя. Мы готовы помочь тебе, Елена, если ты поможешь нам, — весьма лаконично закончил он, давая мне время подумать.

Он ушёл, не попрощавшись, даже не представившись, обещая прийти на следующий день за ответом. Разумеется, он был положительным.

Понимая, что рано или поздно, но кто-нибудь наткнётся на записи обо мне в системе польской полиции, была инсценирован несчастный случай во время прогулки во дворе — удар током — летальный исход. По правилам тюрьмы, тело кремировали, а прах захоронили в общей могиле. Даже имя не присвоили. Просто безымянный труп.

А я вышла на свободу, где меня уже ждал адвокат. Всё с тем же потрёпанным портфельчиком и усталым выражением лица. Он курил сигарету, облокотившись о дверцу автомобиля, стряхивая сигаретный дым себе на брюки.

— Вы готовы изменить свою жизнь? Вам придётся многому научиться. Это работа, которую я предлагаю, не будет простой и лёгкой. Она поможет забыть о прошлом, даст вам чувство правильности своих действий, а также может помочь разобраться с тем, что вы хотите от будущего.

— Вы как чёртов волшебник с набором «Как исполнить заветное желание»? — говорю мрачно, останавливаясь напротив него. — Но так и не представились. Как мне называть вас?

— Моё имя Джон. Но звать ты меня будешь Шеф.

Так началась моя новая жизнь. Очередная новая жизнь.

***

Я бегу по горячей земле ночного леса. Всё вокруг серебрится при ночном зрении. То здесь, то там выхватываю взглядом полуночных зверей и птиц, слышу, как впереди рвутся ветви и ломается кустарник. Это бежит новообращённый парнишка, сумевший вырваться из пут и рванувший к свободе. Здесь на многие километры вокруг людей нет, но ему сгодится любой крупный зверь. Он чует свою первую добычу и на одних инстинктах стремится к ней. А я следую, чтобы остановить, когда он насытится.

Это моя работа — останавливать их. Контролировать. Выслеживать. И убивать, если кто-то перешёл черту.

Они во многом похожи на оборотней из легенд. Кай не сам придумал эту формулу, у него были погребённые в истории оригиналы. Модифицировав их, выпустил в мир переходное между двумя видами существо. Вервольф. Они всегда оборачиваются в дни полнолуния. Их укус или глубокая царапина способна передать заразу, порождая новых хищников. Способность к трансформации раскрывается в человеке подобно лепесткам розы на рассвете, но всё имеет свою цену. Те, кто сумел пережить первое полнолуние, лишается способности иметь потомство. И получает новые агрессивные черты характера — чтобы дальше распространять вирус. Чтобы вервольфу хотелось царапаться и кусаться.

Только первое поколение, обращённое в стенах лаборатории, не получило это проклятие. Они могут иметь детей и не привязаны к лунному циклу. Их можно было бы назвать элитой в этом новом мире волков. И они мои самые главные цели. От них пошли все остальные. Ближний круг. Артём. Шарли. Кот. Лиша. И многие другие бывшие приближённые Алхимика. Мои враги.

Я всё ещё бегу. Следую за ним в самую чащу, предчувствуя, когда он остановиться. Когда он ощутит присутствие мощного хищника. Когда бросится на него, раздирая мокрую чешуйчатую кожу. Мой выход в самый разгар битвы вервольфа с крупным аллигатором, извивающимся в объятиях неизвестного зверя. Они ушли под воду, вспенивая её как после солёной бомбочки. Кровь разошлась во все стороны и только одна голова появилась на поверхности. Жёлтые глаза сверкнули в темноте, раскрылась пасть, выступили клыки, раздалось утробное сочное рычание. Зверь смотрел прямо на меня и в его раскалённых кровью глазах не было ничего человеческого.

— Вот не надо этого, — проворчала укоряюще, раздвигая листву и осторожно подходя совсем близко к воде. — Иначе будет не очень… приятно! — я говорила на его языке, пытаясь речью воззвать к разуму, но глухо.

Вервольф поднялся над поверхностью, выдавая мелководье, по его короткошёрстной шкуре стекала вода вперемешку с кровью, аллигатор всё-таки зацепил молодого волка, ранив в шею, оставив острые следы от длинного ряда зубов. Течение здесь совсем медленно, но туша поверженной рептилии поднялась довольно далеко от волка, и он не обратил на неё никакого внимания. Теперь я была его цель. Однако он был непривычно осторожен для новообращённого. Словно чувствовал, что я не так проста. Его движения, плавные и аккуратные, чётко направленные в мою сторону. Я видела, насколько широко его туловище, как выдаются вперёд мускулы, показывая каким здоровяком был этот человек. Негритянская раса всегда отличалась ширококостностью при обращении. Чёрная мелкая шерсть, иногда завивающаяся как у барашка, большие глаза, налитые желтизной. Забавный факт, при обращении у негров окончательно меняется цвет глаз на жёлтый, даже если был изначально чёрный.

Эти «рекруты» всегда предпочитали негров для превращения. Потому что эта раса гораздо проще соскальзывала в волчье обличие, чем европейцы или азиаты. Последние практически никогда не переживали переход. Также неграм проще держать контроль над второй ипостасью, они лучше понимают себя и с ними гораздо легче находить контакт.

Когда ты знаешь и принимаешь своего зверя, тебе проще с ним уживаться.

Вот и сейчас, в его движениях уже проявлялось нечто человеческое. Он пытался выбраться из сладких звериных оков, но не успел. Я неловко пошевельнулась и надо мной взлетела ночная птица. Этого оказалось достаточно, чтобы он сорвался с места, прыгая вперёд.

— Не смей! — закричала на него, сжимая руки в кулаки и выставляя их перед собой.

Внутренняя сила пружиной выскользнула вперёд, шибанула его по морде, срывая намеченную цель. Волк падает, врезаясь в дерево, спугивая стайку спящих птиц, с недовольными воплями разлетевшимися в разные стороны. А он трясёт головой, пытаясь сообразить, что случилось. И тогда вновь печатаю его силой, пригибая к земле. Давлю, удерживая в неподвижном положении, но не лезу вовнутрь. Это больше не для меня.

— Держи себя в руках! — цежу сквозь стиснутые зубы, опускаясь на колени рядом с оскаленной мордой. Он неотрывно пялится в мои глаза, по-звериному представляя, как вцепится в горло, но вот мелькнула искра. А потом ещё и ещё, и разум затеплился в звериной шкуре. И превращение с тяжестью и стонами пошло вспять. И лишь тогда отпустила его, обессиленно опустив руки, разминая скованные напряжением мышцы.

Такими измождёнными и усталыми нас и нашёл Антон, почувствовавший, что мне нужна помощь.

***

Возвращение к базе вервольфов заняло больше времени, чем побег. Антон на закорках потащил обессиленного превращением парня, пока я расчищала путь сквозь заросли южного леса. Духота здесь под этим бесконечным покровом из листвы деревьев достигала максимальной концентрации, значительно осложняя дорогу. Говорить совершенно не хотелось. И думать тоже. Только идти вперёд, с тоской посматривая на небо. До рассвета ещё пара часов, эта ночь почти бесконечная.

Как только пересекли опушку, огороженную сломанной колючкой, оставила Антона разбираться с новообращённым, а сама направилась прямиком в главное здание, где меня встретил ещё один член нашей небольшой команды.

— Сёстры вернулись? — задаю насущный вопрос подошедшему здоровяку, державшему небольшой планшет с записями.

— Они всё ещё двигаются на север. Пока не догнали. Девчонка быстро бегает, — отрывистыми фразами заговорил Грегор, показывая их маршрут. Мы все имели маячки, вживлённые под кожу, чтобы можно было любого отследить. Учитывая, как вервольфы легко соскальзывают в волчье обличие, это было действительно необходимо. — В подвале остались другие обращённые. Пятнадцать человек. Десять парней и пятеро девчонок. Ещё три трупа в одной из комнат — их убили, так как трансформация пошла неправильно.

— Твой прогноз?

Грег был мозговитым парнем и до обращения в волка изучал медицинские науки, а потом неудачное свидание и добро пожаловать в дивный новый мир.

— Ещё трое умрёт сегодня днём или вечером. Одна девушка ходит по краю, не могу сказать, чем закончится. Ещё один вот-вот обернётся, как и сбежавший, его мы изолировали от остальных, чтобы совместную трансформацию не запустить.

— Чёрт, — добавив ещё парочку ругательств с надеждой посмотрела на ребристое небо — кучевые чёрные облака заслоняли луну, но она выскальзывала из-за них, показывая свои налитые бока. — Придётся самими проводить их через обращение завтра на закате. Иначе у нас будут неудержимые волки и даже удалённость фермы не спасёт от их атак.

— Те, кто сделал с ними это, подготовились, — спокойно ответил Грегор, жестом показывая следовать за ним.

Мимо нас прошёл Антон, уже державший на руках спящего паренька. Он кивнул Грегу, спросив, где расположилась Лили, наш медик, после чего скрылся в дверях дома. А мы спустились с пригорка к ещё одному амбару, меньшему по размерам, стоявшему прямо напротив заросшего поля. Оказалось — конюшня, в стойлах которой валялись трупы животных. Коровы, лошади, свиньи и прочий сельский скот. Судя по запаху, их закололи недавно, а значит неизвестная Кора готовилась накормить обращавшихся плотью животных, чтобы утихомирить первый волчий порыв.

— Довольно дикая попалась банда, — с грустью окинув поверженных заколотых зверей, выдала Грегу, когда вышли обратно на воздух. — Повсюду трупы, кровь и мясо. Плюс каннибализм. Совсем не думают о прикрытии, не думают о последствиях своих действий.

— Этим отличаются волки Америки, — согласно кивнул Грег, переходя на польский. — В Европе мы сталкивались с культом Алхимика. Волчьи стаи, порождающие собственные легенды и обряды. Медицинские эксперименты. Военная база, помнишь? Всё хаотично и уникально, в зависимости от того, где находимся. А здесь… всё целенаправленно. Они действуют по одному порядку — набор молодых и крепких ребят и девчонок, обращение, выживших увозят, а всё остальное сжигают. Меняется штат, но работа одна и та же. Это какое-то задание.

Я мельком глянула на дом, слегка прикусив губу. Кроме Антона и меня, все остальные были вервольфами. Их укусили. Они выжили, но почти ничего не знают. Это был прямой приказ Шефа — держать их в неведении. Безопасность и конфиденциальность превыше всего. Поэтому Грегор не знал, что есть иные миры. Не знал, что в мире волков идёт война. И что, скорее всего, здесь идёт набор новобранцев, которых там принудят служить королевскому альфе. Вот только на какой стороне? Дяди или отца? Я сама не знала, что именно сейчас там происходит. Именно поэтому больше всего хотела, чтобы девчонки поймали Кору и притащили сюда. Чарли был обращённым. А вот Кора… скорее всего она оттуда и сможет ответить на мои вопросы. Это напомнило о пойманном.

— А куда вы посадили ещё одного из их банды? Может стоит обратиться к нему за ответами?

— Он ничего не знает. Это была ферма его отца. К нему пришёл Чарли с предложением, от которого тот не смог отказаться. Его обратили несколько лун назад. Он собственного отца посадил на цепь за то, что тот избивал его. Паренёк помогал подготавливать это место для обращения. Он участвовал в похищении ребят. Но сам мало что знает о целях его новых друзей, — презрительно заговорил Грегор.

Однако я всё-таки решила допросить мальчишку, и уже направлялась к дому, когда мой сотовый выдал звонок от Шефа.

— Докладывай, Джойс, — приказал сухой голос на той стороне связи.

Выслушав мои действия, вставив пару комментариев об ошибках и оплошностях, он отдал весьма странный приказ.

— Почему я не могу вести допрос? — Грег удивлённо повернул голову и остановился вслед за мной.

— Тебе не следует во всё это лезть, Джойс, — предупреждающе заговорил он, неприязненно выделяя мой американский псевдоним. — Это слишком опасно. Ты ещё не готова.

Я промолчала, не решаясь даже себе дать ответ на незаданный вопрос: «А буду ли я когда-нибудь готова?» Всю жизнь посвятив бегству, так и не научилась ничему иному. Даже не пробовала. А теперь время играет против меня.

— Джон, я знаю, что никогда не демонстрировала желания ввязываться во всё это, но незнание ещё хуже, — Грегор оставил меня сразу, как указала ему на дом. Некоторые разговоры должны вестись приватно. — Чтобы потом не оказаться перед ещё худшими событиями. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Решай сама, — после недолгого молчания, резюмировал он. — В конце концов, тебе придётся принять решение, каким ты видишь своё будущее. Мы оба знаем, что от своего рода ты не сбежишь. А значит придётся действовать.

— Или действовать опять будут за меня, — тяжело согласилась с его словами.

Сеанс связи закончили на обещании, что я составлю полный отчёт о происходящем. Несколько дней придётся провести на ферме, пока не приедет автобус, который доставит выживших новообращённых в лагерь в Канаде. Потом потребуется зачистить местность и подстроить правдоподобную легенду о том, что здесь случилось.

Самым неприятным было предстоящее разбирательство с парнем, который убил своего отца. Он попробовал человеческой крови и каким бы невинным не выглядел, его судьба была предрешена. В этом Организация не делала исключений. Убийца должен умереть. Таковы правила у оборотней. Убийство разумных ради мести или жажды является шагом к более тёмной звериной стороне. Вервольфы дичают. А дикость приводит к обращению.

Прежде чем вернуться в дом, я задержалась на пороге, любуясь подступающим рассветом. В отличии от заката, утреннее солнце гораздо стремительнее взбирается на небо, добавляя света и красок. В дверях показался Антон, держа планшет Грегора.

— Близняшки скоро вернутся. Они только что связались со мной, девчонку поймали, — передал он. — Что сказал Шеф?

— Мы вдвоём проведём допрос. Через пару дней придёт автобус. Уедем через неделю, скорее всего в Висконсин. Там участились случаи нападения диких животных. Возможно, это оборотни.

— О, наконец-то прохлада! Достала эта жара! — довольно улыбнулся он. — Тогда сейчас подготовлю комнату для допроса?

— Да. Я пока разберусь с парнем, — сухо ответила, заходя в дом.