Амброзия

Глава 12. И тьма украла счастье

Глава 12. И тьма украла счастье

Крошится, ломается,

Из-под пальцев вниз срывается

Как песок сыпется, убегает

И не догнать, заново не собрать

Руками мокрыми, клеем твёрдым,

Да даже силой ведьминой!

Ну кто? Кто последует,

Если сама за собой не следуешь

На месте куклой фарфоровой,

Пластиковой стоишь

И будто так правильно. Так надо

Незыблемо и твёрдо.

Мёртво.

Прощание получилось скромным и сдержанным. Кроме семьи и моих сопровождающих, никого не было. Мои волки остаются помогать достраивать замок, по совету Вельямина, самый лучший вариант — оставить их здесь, пусть защищают границы дальних пределов. Кто ещё будет это делать, когда остальной мир сходит с ума?

И Олег, и Берт, застрявшие в этом мире, не изъявили желания вернуться на Землю. Напротив, прожив полтора месяца среди настоящих волков, один из них захотел остаться. Когда всё закончится, Олег собирался отправиться обратно в Корнголик-ан, к Хельге. Их роман был довольно странным, но почему нет? В конце концов, это их жизни, их выбор. А вот Берт напротив думал о возвращении, но только после спасения команды. Дома его ждало неоконченное дело и я понимала его.

Так что наш отряд получился небольшим. Помимо людей Вельямина, была только я с ребятами.

Ахлик и Брона, израненные в прошедшем бою, о чём-то говорили с Велем, пока я прощалась с Хельгой. Девушка выглядела грустной и будто витавшей в своих мыслях. Перебросив через плечо косу, она посматривала в сторону Олега, впервые показав, что за холодной бронёй скрывается молодая девушка. А ведь она молода. Действительно молодая и такая ответственность! Как ей удаётся нести всё это на себе?

Будто прочитав мои мысли, наклоняется и шепчет на ухо:

— Не бойся, Ель, всё получится. Ты разберёшься, найдёшь выход. Справишься. А потом… возвращайся к нам? Здесь твой дом. Здесь тебя ждут. Вельямин когда-нибудь вернётся домой, так почему бы вам обоим не сделать это?

Я обхватываю её за плечи, прижимая к груди, носом утыкаясь в пушистый ворот зимней куртки. Она как сестра. Мы разделили страх на двоих. Обе помним ту беспомощность, когда жрали на кухне сырое мясо, гадая, что делать дальше. Не было подсказок. Не было решения. Но мы пережили кровавое полнолуние. И остались в живых.

— Спасибо за всё, — шепчу в ответ. — И ты, Хель, держись. Чтобы не случилось дальше, держись! Мы обязательно встретимся вновь.

И быстро отстраняюсь, отворачиваюсь, смахивая непрошенные слёзы, натягивая на лицо уверенную улыбку. Моё место сменяет Олег, уводящий Хельгу в сторону, нашептывающий её что-то. Перехватываю неодобрительный взгляд Веля и улыбаюсь в ответ. Отцам тяжело видеть, как их дочери становятся женщинами. Когда они действительно впускают в свою жизнь другого мужчину.

Брона что-то говорит ему, он кивает, и тогда пара обнимает кан-альфу, прощаясь, а позже уходит. Женщина одарила меня странным взглядом, вроде сочувствующим, а вроде со страхом. Непонятно, она меня боится, или боится за меня. Словом, с ней никогда не было просто. А вот Ахлик гляди прямо, кивает с поддержкой, но держится отстранённо.

Вель подходит ко мне, берёт за руку, сжимая несильно. Глядит в небо, полное серых тучек и стаек ветреных снежинок.

— Надвигается буря, пора ехать, — говорит негромко.

— Ты умеешь открывать тропы?

— К сожалению, мои тропы медленные, мы будем идти несколькими путями, это займёт дней десять, а то и больше, как дорога пойдёт, — поколебавшись, признался Вель. — Как сказал Деймон — не всем дано.

— Научи меня, — я наблюдаю, как целуются на прощание Олег и Хельга, и немножко завидую. У них всё просто, а я, как всегда, не знаю, чего хочу.

Обернувшись за руку опускаю Веля, также целуя в губы, и он обхватывает за талию, приподнимая над землёй и с жадностью поглощая мой поцелуй своим.

— Для тебя, я сделаю всё, что угодно, — говорит, опуская обратно на землю. — Только попроси.

И я ему верю. Словно снова могу доверять.

* * *

На этот раз мы оказались в лесу. На поляне, где расположились на привал. Я лежу в небольшой палатке, прижимаясь к груди Вельямина. Мне не нужно тепло, но нужны его прикосновения, чтобы согреться. Чтобы сердце отогревалось. Чтобы становилось легче.

Я смотрю на них, и вижу, как гармонично выглядит наша пара. Его лицо мягче, а моё легче. Мы оба питаемся теплом друг от друга. И становится лучше. Оживаем после столетней зимы.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы почувствовать присутствие дракона. Уже научилась определять, когда он посещает мои сны. Иногда он просто смотрит их со мной, будто не видит своих.

— Тебе хорошо с ним? — спрашивает Девон, опускаясь на корточки и касаясь спящего волка. Здесь так тихо, только слышно дыхание спящих. Вель даже не пошевелился от прикосновения, а Девон отдёрнул руку, будто обжёгся.

— Да. Он лечит меня. И он всегда заботился обо мне. Он столько раз спасал меня. И… он был первым волком, которого освободила от влияния Демьяна. Мы с ним связаны столькими нитями. Ты говорил, что я буду спать больше года, но ведь именно он, Вельямин, кан-альфа дальних пределов, пришёл ко мне и разбудил. Позвал и я нашла выход из сна…

— Ты защищаешься, будто я собрался обвинять тебя! — почти обиженно проговорил дракон, поднимаясь, оборачиваясь ко мне. На его лице лёгкая укоризна и немного лукавства. — Я верю тебе. Верю, что ты веришь ему. Нет нужды бояться.

С сомнением смотрю на него. Он загадка. Он чётко знает, чего хочет от меня, но мне непонятно, отчего бездействует. Почему продолжает говорить со мной во снах, даже не пытаясь разыскать наяву.

— Я скоро увижусь с Деймоном. И… я хочу, чтобы мы все встретились, — эта идея родилась спонтанно, но почему-то показалась хорошей. — Есть причины считать, что их вражда родилась из-за ошибки.

Дракон смотрит совершенно спокойно и только его глаза темнеют почти до антрацитовой черноты. Но всё как ветер растворяется.

— Собрать всю семью… — медленно выговаривает он.

— А мы выступим гарантом, что они не поубивают друг друга.

— Ты забыла, сестра, что дело не в них. Дело в нас. В том, на что мы с тобой способны. В том, что я хочу сделать. Ради чего идёт война. Если думаешь, что помирив их, всё закончится, то ты ошибаешься.

Нахмурившись, прикусила нижнюю губу.

— Тогда скажи для себя, брат, чего хочешь ты. Семью или светлое будущее для всего мира. И хорошенько подумай над своим решением. Что-то мне подсказывает, что получится либо одно, либо другое. Но никак не оба варианта.

* * *

Мы достигли палаточного лагеря Деймона на исходе девятого дня. В сумерках яркие лагерные огни как светлячки озаряли путь. Нас уже встретил дозорные и, выделив сопровождающего, вели вглубь долины, от которой до столицы королевства Вальмонт два дня пути.

Я повсюду видела проявления силы отца. Абсолютное единение среди волков, чёткое распределение обязанностей, послушание, идеальный образец военного лагеря. Здесь не было гражданских лиц, а солдаты коротали время, не скрашивая его алкоголем или пением. Ровные границы палаток словно прочерчены линейкой, как и сами волки.

С любопытством крутила головой, с затаённой надеждой желая увидеть сестру. Она должна была узнать, что я еду. Вон как солдаты смотрят! Они знают, кто я.

— Я раньше не бывала в таких местах, — заявила Вельямину, когда наши кони поравнялись и дальше пошли парой. — Смотрела фильмы, но не думала, что окажусь здесь.

— Обычно Деймон действует иначе. Он предпочитает открывать тропы, продвигаясь вглубь территории, используя небольшой отряд. В конце пути столица государства. Он вызывает королевского альфу на бой и убивает в честном поединке.

— Насколько это может быть честным, — пробурчала негромко, догадываясь о шансах обычных королей.

— А после подавляет власть. Объезжает владения, утверждаясь в своей власти. И идёт дальше.

— А почему в этот раз пошёл настоящей армией? Что изменилось?

— Наследников много. И неизвестно, где король. Тот передал, что не будет драться с твоим отцом в бесчестном поединке. И теперь мы не знаем, где он спрятался. А найдём — остаётся ещё четыре наследника. Может ли получиться, что отец передаст им силу? Короли учатся.

Хмыкнув негромко, покачала головой. Это бесполезно, если в дело вступит Девон.

Поёжившись от колючего осеннего ветра, плотнее закуталась в куртку, оглядываясь по сторонам. Здесь поздняя осень, ещё даже не выпал первый снег, земля голая и грязная от прошедших ледяных дождей. Листва опала, в сумерках вокруг всё вокруг видится мрачным, почти чёрно-белым. И чертовски противным, когда дует ветер с вкраплениями мелкого дождя.

Наконец, наша колонна остановилась в центре лагеря, где расположилась огромная палатка отца. Спешившись, передала уздечку подбежавшему парню, дожидаясь, когда рядом встанут остальные.

Через мгновение отодвинулся брезентовый вход палатки и наружу вышел Деймон. За прошедшие годы отец совсем не изменился. Одежда, внешний вид. Только взгляд поменялся. Теперь глядит с осторожностью. С подозрением. Зная, что по силе не уступаю ему.

— Это твой отец, — утвердительно сказал Берт, наклоняясь ко мне.

— Да.

— Внушительно, — кашлянув, заключил он, когда я вышла вперёд и направилась к волку.

— Здравствуй, Деймон. Давно не виделись.

Он не пошевелился, только оглядел с ног до головы, уделив особое внимание отсутствию шрама, а после жестом руки пригласил зайти внутрь. Я прошла мимо, даже не обернувшись. Нам есть что обсудить. И разговор пойдёт наедине.

Внутри просторнее, чем казалось снаружи. Походная мебель, прочный стол, карта территории королевства Вальмонт, под потолком лампы на батарейках, в углу обеденный стол, заваленный бумагами и остатками ужина. Перед разговором отец предложил вина, но я отказалась. И мы замерли друг напротив друга, мучительно пытаясь сообразить, что говорить. Мы словно чужие люди.

— Я знал, что ты справишься с волками Демьяна, — начал он, когда пауза уж слишком затянулась. — Знал с того момента, как понял, кто его разбудил.

— Он говорил, что приходил к тебе. Девон, — я сцепила пальцы в замок, прислоняясь к столу и глядя на Деймона в пол-оборота.

— И я прогнал его, так как знал, что он такое.

— Он дракон. Наш… предок, — сложно было подобрать слово к тому, кем являлся Девон. Мы произошли из чёрной триады, но связь крови осталась сильной спустя тысячелетия.

Отец поморщился, будто сказала гадость. Когда он наклонился за бокалом и кувшином с вином, заметила первую седину в коротких и острых волосах. Движения размашистые, свободные, но мне чудилось, что отец на взводе.

— Не называй его так. Он полукровка. В нём сосредоточилось всё плохое от обоих видов. Он опасен.

— Не знаю, я часто общаюсь с ним. И ты знаешь, в его действиях вижу отражение твоих решений. Вы похожи…

— Нет! — рявкнул Деймон, сжимая бокал и вино брызнуло во все стороны. Мужчина наклонился над столом, отбрасывая бесполезное стекло. — Если бы я только знал, к чему это приведёт, — он отчётливо скрипнул зубами, а после ударил по столу раскрытыми ладонями, и я подскочила от внезапности, отходя в сторону.

— О чём ты говоришь?

— О нашей истории. О том, как меня предупреждали. Мой отец велел опасаться силы, что заключена внутри нас. Он говорил, что нужно бережно к ней относиться и никогда-никогда не просить о помощи, как бы тяжело не было.

— Что ты имеешь ввиду? — напряглась, подходя ближе и вставая совсем рядом, так как он опускал голос до шёпота. Деймон сознательно не смотрел в глаза, говоря в пустоту, вспоминая слова собственного отца.

— Отец просил держаться подальше от мира волков. Просил сдерживаться. Не претендовать на трон, — мотнув головой, Деймон отошёл к обеденному столу и подобрал перевернувшийся и спрятавшийся среди бумаг ещё один бокал. Он налил в него вино и выпил, а после негромко рассмеялся. — Скажем так, у меня был друг. С ним меня познакомил отец, и он сказал доверять ему, ведь Демьян больше не намерен навещать меня. Я стал мужчиной и больше не нуждался в отцовской опеке, которой и так не было.

— Мой друг был особенным. Я даже не уверен был ли он волком. Он знал всё о прошлом моей семьи. И рассказал мне, когда почувствовал, как меня пьянит сила. Предостерёг от ошибок. Он сказал, что в одном из замков дальних пределов спит дракон, который хочет поглотить мир. Его нельзя убить обычной рукой, он не умрёт, пока жив хоть один из рода Демьяновых. И только потомок этого рода способен либо помочь ему, либо уничтожить.

— Звучит как предсказание? Это легенда?

— Это то, что делал первый Демьян вместе с Девоном. Они начали вымирание видов.

— Истребляли драконов, да. Девон рассказал, с чего всё началось и чем закончилось. Его предали. А ведь он хотел освободить волков. Так же как и ты.

— Искусный лжец, вот кто он. Меня предупреждали, как умён этот дракон. Он искажает факты, — злобно заговорил отец в ответ на мои возражения.

И отчего-то я тоже разозлилась.

— Неубедительно. Что это за друг, который тебе об этом говорил? Где он? Если всё так опасно, почему ты не сказал раньше? Я много раз говорила с Девоном. Он предельно честно рассказал о своём прошлом. Даже показал!

— Он навещает тебя по ночам? Является во снах, не так ли? А тебе не приходило в голову, как это опасно пускать незнакомца в свои сны?

— Он спас мне жизнь! После потери… Лико, — я набрала воздуха, мне не хватало его, здесь в этой палатке было так душно, что задыхалась своими же словами и для равновесия опёрлась о край стола. — Я нырнула вглубь волчицы, потеряла разум, а он вытащил меня! Спас!

— И сделал это ради своих интересов, — спокойно ответил отец с непоколебимой твёрдостью в голосе. — Меня пугает, как быстро ты приняла его сторону. Значит ли это, что ты пойдёшь к нему, как он просит?

Я отшатнулась, качая головой.

— Нет, конечно, нет! Я не разделяю ваших интересов. Я не хочу менять мир. Всё, что вы делаете, это убиваете. Нет изменений без крови и боли, и я не хочу быть частью этого. Так сказала ему, так говорю тебе.

— Тогда зачем ты здесь, Елена? Зачем пришла?

Смутившись, опустилась на деревянный стул и сложила руки на столе.

— Я пришла за ответами. Я не хочу защищать Девона, не зная того, что знаешь ты. Скажи мне, этот твой друг, его семья накачивала амброзом Девона три тысячи лет?

— Ничего не знаю об этом, — удивлённо отвечает Деймон.

И мне стало кристально ясно — сверх того, что сказал отец, он больше ничего не знает. Только слова друга его отца. Миф. Это легенда, предотвращающая агрессию нашего рода. Возможность того, в кого мы можем превратиться. Даже не так. Я уверена, что Демьян не станет драконом, но вот отец вполне может.

— Ты ведь больше ничего не знаешь, не так ли? — очень спокойно спросила его, впервые неотрывно глядя ему в глаза.

— Я знаю, что Девон хочет собрать всех волков и возродить Дикую охоту, чтобы выйти за пределы миров и отправиться вслед за ушедшими драконами, чтобы уничтожить их. Я знаю, что он одержим идеями свободы. Знаю, что один он не сможет сделать это. Ему нужен второй. И очевидно, что Демьян не способен, а раз он пять лет преследовал меня, пытаясь проникнуть в мои сны, чтобы нашёптывать свои идеи, он уверен во мне. Я был нужен ему. Но ты восстала из мёртвых и теперь он преследует тебя. Называл ли он тебя сестрой? Демьяной? Говорил ли о семье? О том, как он нуждается в тебе? Всё это ложь. Я видел в его глазах холодный и расчётливый ум. Он не перед чем не остановится, чтобы достичь своей цели.

Закончив говорить, Деймон наполнил очередной бокал вином и разом ополовинил его, тяжело опустившись напротив меня.

— И если ты этого не понимаешь, то ты в опасности.

Наш разговор шёл по кругу. Мы повторялись, но никак не могли прийти к соглашению. И тогда, не выдержав, заключила:

— Хватит об этом. Я пришла не только ради выяснения, кто такой Девон. Я не такая дура, чтобы довериться ему. И я определённо не собираюсь идти за ним. Но к Демьяну попали мои друзья. Моя команда. Тебе уже говорили о том, чем я занималась все эти годы, скрываясь от волчьего мира?

Отец отрицательно качнул головой и я со вздохом в очередной раз начала рассказывать свою историю. В какой-то момент, Деймон позвал прислугу, чтобы мне приготовили что-нибудь поесть. Время перевалило за полночь, разговор предстоял долгий. Нам было о чём поговорить и кроме Девона. Например, о событиях той ночи, когда мы потеряли друг друга. Когда умерла мама.

— Ты утверждаешь, что за рулём был Арон. Значит, Лука врёт?

— Мои сны не врут. Я убедилась в этом на горьком опыте, — твёрдо ответила ему. — Так что да, считаю, Лука врёт. И если Арон пытался спасти маму и меня, то получается, не он пытался тебя убить. Их было двое. В живых остался Лука.

— Лука предан мне. Если бы он был на стороне Демьяна, то уже минимум сотню раз мог убить. Я доверяю ему свою жизнь.

Нервно сглотнув, покачала головой.

— А может он преследовал иные цели? Ты сам говорил, что Лука хотел большего для тебя, но ты ушёл. Лишившись семьи и получив цель отомстить Демьяну, разве ты не пошёл туда, куда хотел этот волк?

Слова заставили отца задуматься, но вскоре он раздражённо отмахнулся от них.

— Это был всего лишь сон. Ты не сова, чтобы твои сны сбывались. Волчицы способны предчувствовать, но не видеть прошлое. Оставим эту тему.

— Как пожелаешь. Но позволь мне самой поговорить с Лукой. Моя сила возросла, он не сможет соврать.

Выдержав непростой чугунный взгляд отца, дождалась от него кивка головы. Он не хотел соглашаться, но если уверен в своём друге, значит и проверка пройдёт без проблем.

На том мы и расстались. Оба не зная, чего ожидать друг от друга. Мы были близки по крови, но по духу… слишком разные. Я не чувствовала его, а он меня. И это было грустно.

* * *

Из сна вырвалась чересчур резко. Будто выпала из поезда на ходу. Даже голова немного заболела. Разминая шею, повернулась. Я была в палатке Вельямина, он уже ушёл, сквозь сон слышала, как он собирается, и это было довольно давно. С отцом мы проговорили до рассвета, а после долгой дороги мне было нужно выспаться. И походная постель оказалась вполне приемлемой.

Тот, кто разбудил долгим и пристальным взглядом, оказался сидящем на стуле рядом с кроватью. Скрестив ноги и покачивая носком ботинка, она в упор разглядывала меня с невозмутимым выражением лица. Инга изменилась кардинально. Даже цвет глаз поменялся. И улыбка. Вообще всё.

Куда делась светлая солнечная девочка? От неё остались рожки да ножки. Острые углы. Инга полностью сменила стиль, отказавшись от кудрей, предпочтя стрижку под ёжик. Очень похудела, жилистая, слишком стройная, словно кожа да кости, но двигается так легко и плавно, что становится ясно, какая сила скрывается за обманчивой лёгкостью. Военный стиль в одежде, чересчур лёгкий для поздней осени, но благодаря активной волчьей сути, теперь она непринуждённо переносит холод.

— Ну здравствуй, сестра, — с растяжкой выдала она, дав время оценить перемены во внешнем облике. — Сколько лет прошло? Пять? Шесть? Я думала, уже и не свидимся, лэрд сказал, ты померла в тюрьме, только пепел в общей могиле и остался. А оно вон как получилось! Жива, здорова. Принцесссочка, — цедила сквозь зубы, упиваясь ядом как молоком. И так глядит с прищуром, поза расслабленная, но вот ножка выдаёт — нервничает сестричка.

Потянувшись, разминая кости, выползаю как есть обнажённая из постели и, не стесняясь, одеваюсь, слегка морщась от осенней прохлады. А когда сестра, не выдержав игнора, подскочила, готовясь выдать гневную тираду, осадила:

— Родители всё спрашивали: «Где же Инга? Куда она ушла?» Я обещала им вернуть тебя. И не сдержала обещания. Стыдно в глаза смотреть, — облизнув пересохшие губы, сама подошла к ней, опустившейся обратно на стул, но глядящей исподлобья. — Из-за меня ты стала оборотнем. Как это было? Кто забрал твою невинность? Артём или же сам Кай пришёл и всадил дозу неона? Что они говорили? Что ты почувствовала, когда поняла — это всё из-за неё. Ты ненавидела меня и любила. Игнорировала и преследовала. И попала к нему. А потом, почему пошла за Деймоном? В этот мир на войну? Почему не вернулась домой?

— А у меня больше не было дома! — хрипло ответила она, вздёрнув подбородок.

Скрещиваю руки на груди, смотрю на неё и вижу рану. Открытая дыра как исчезнувший шрам на моём лице. Символ боли. Не зрительно, но каждый, кто смотрит ей в глаза, видит, как это больно — потерять всё.

— Я завидовала тебе! — скрипнув зубами, выдала девушка, вставая и отходя в сторону, как зверь начиная ходить по тесной палатке. — Всю жизнь ты была лучше меня. Умнее, выносливее, у тебя всё получалось за что бы ты не бралась! Они всегда ставили тебя в пример. Гордились тобой. А я никогда не поспевала. Никогда! — она повторилась уже значительно тише и дальше говорила в полголоса. — И я стала ненавидеть. Задирать. И подговаривать других детей. А ты росла такая отстранённая, нелюдимая, самодостаточная, это бесило, так бесило! И всегда относилась ко мне так хорошо! Но ведь ты знала, не могла не знать! — вновь сорвалась она, замирая на месте и глядя мне в лицо. — Почему?

— Потому что ты моя сестра. Потому что помню тебя ещё совсем крошечной. Помню, как мы росли вместе. Потому что я любила и всегда буду любить не смотря ни на что, — говорю тихо, подходя к ней. Тянусь рукой, но она ускользает между пальцев, отходит, с силой растирая голые плечи. И вновь говорит, будто и не слыша моих слова.

— Я хотела стать такой как ты. Сильной. И когда ты потянулась в Москву, ночами корпя над учебниками, подрабатывая, чтобы хватило на билет и проживание, сама пошла следом. И сделала это. Но тебя уже не было, — растерянно продолжила она. — Ты пропала, исчезла, а потом такие вещи узнали про тебя! И про компанию богатых студентов, с которыми ты зависала. И про наркотики, клубы, какие-то тёмные дела. Когда появился Кай, сама не поняла, как доверилась ему. Он сказал, что будет лучше, если останусь в Москве. Что ты этого хотела бы. Что я должна учиться. Помог с обустройством, был рядом, когда училась и что-то не получалось, а потом мы переспали. Он был моим первым, — она сжала руки в кулаки, вонзая ногти в нежную кожу. Напряглась струной, закрывая глаза. — А потом он сказал, что ты жива. Он был так зол. Не церемонился со мной. Я думала, что влюбленная в него, а он говорил: «Не та сестра». И я возненавидела тебя до дрожи. Желала тебе смерти! — было видно — она копила всё это слишком долго. И сейчас отдавала будто кожу сдирая, обнажаясь. — Когда он всадил в шею неон, я шагнула за один щелчок, — и она щёлкнула пальцами, горькая усмешка исказила лицо девушки. — Ненависть усилилась, а любовь превратилась в обожествление. И я тянулась за ним, прощая всё, что он делал со мной. Кай пытался найти во мне тебя, но ведь мы не родные, поэтому… — она усмехнулась и как-то обмякла, расслабляясь.

Устало опустившись обратно на стул, позволила взять её за руку, присаживаясь на кровать.

— Я была игрушкой для битья. Каждый раз, когда ты ускользала — он отыгрывался на мне. И я была рада этому. Счастлива от того, что он мог сбросить напряжение со мной. Затаённая мечта — ты умрёшь и останемся мы вдвоём, — она запустила пятерню в короткие волосы, взлохмачивая, тряся головой. — Он сделал меня волчицей, потому что решил, что так я стану похожей на тебя. Получив эту силу под кожу, откроюсь с новой стороны, обрету то неуловимое, что притягивает их к тебе. Но это так не работает.

Мне всё хотелось что-то сказать ей, но никак не получалось подобрать слова. Я не могла разделить её боль словами, только сжимая руку, показывая, что рядом, слышу её.

— А потом ты убила его, — она сказала это так тихо, едва слышно, опуская голову, зажимаясь. — И мой мир рухнул. Увидев тебя, ощущая эту дыру в сердце, знала, что это ты её создала. И мне так хотелось убить тебя! Так много эмоций. Всё перемешалось — и то, что чувствовала до неона, и после. Нахлынуло, сбивая с ног. Одно знала — ты виновник всех моих бед, — она посмотрела на меня с тяжестью, разглядывая, будто гадая, что же ещё натворила. — И я сбежала. Не могла находиться рядом. Встретила твоего отца. Тогда не знала, кто он, но от него шла такая сила, что я почувствовала себя живой. Он очистил всех нас. Его сила выжгла последствия неона и мы пошли за ним. Здесь не было тебя. Здесь я стала самой собой. Без оглядки на тебя. И это было великолепно. Даже зная, что он твой отец, — она улыбнулась, откидываясь на спинку стула. — Эти годы — лучшее, что было в моей жизни. Я стала лучше. Как волчица и как человек. Выросла. Влюбилась. Обрела цель в жизни. А потом узнала, что ты жива. Всё повторяется вновь.

Её лицо помрачнело.

— И вот ты здесь.

Я отпустила её руку, отстраняясь, а после и вовсе вставая, отходя в сторону.

— Что дальше? Ненависть за то, что он мой отец? Или за то, что я родилась волчицей? А может придумаешь ещё что-нибудь, чтобы ненавидеть или отпустишь это? Поговоришь со мной? Вспомнишь, что на Земле тебя ждут родители, для которых ты исчезла и даже не пыталась с ними выйти на связь. А ведь мы оставили для тебя лазейку. Твоя страничка в соц. сетях. Ты бы смогла связаться с ними. Если бы захотела, — отвернувшись, вздохнула, вспоминая, что делала, чтобы защитить её. Чтобы найти.

— Я виновата. Сам факт моего появления в вашей семье поставил всех под удар. Полностью изменил ваши жизни. Тебя даже не было, но судьба уже была предопределена. Не так, так эдак, но я стала бы волчицей, и это коснулось бы вас, — вновь обернувшись, увидела, как внимательно она смотрит мне в глаза. — Но я не знаю, что сказать в ответ на твою исповедь. Как бы всё не повернулось, ты остаёшься моей сестрой. Не по крови, но по духу. По воспоминаниям. По тому что, изменившись, ты сохранила в себе себя. И ради этого я хочу, чтобы мы оставались друг у друга. Ты хотела бы этого? Переступить через прошлое и попытаться найти для меня место в своей новой жизни?

— Я не знаю, — сцепив пальцы, тихо ответила она, опуская взгляд. Ей потребовалось время, чтобы обдумать мои слова, прежде чем она вновь посмотрела мне в глаза. Жёлтая радужка блеснула и она продолжила: — Но я попробую.