Алые воды "Карибского супа"

Глава 11. Достать ножи

Дожди скоро должны были закончиться, поэтому в доме "старых знакомых" вскоре собрался совет интеллектуалов, в который вошли Леграны, Ламарк и Йорек, которые, собственно, там пока и жили, и приглашённые: желанные гости Бесник, Гектор и Кхецо и менее желанные Педро Один и Борис. На приглашении последних настоял Гектор, потому что Борис хорошо разбирался в навигации, а Педро был опытным штурманом.

— Ну что ж, — произнесла Кристина, которую все по умолчанию считали за хозяйку. — Мадам и месье, хотя мадам тут вроде только я… — Она прокашлялась. — Хотя мне надоело это представление, нас две.

Все головы синхронно повернулись на Бесник, и двое знакомых Гектора, не бывших в курсе ситуации, синхронно выразили свои эмоции.

— Зашиби меня медведь… Эт чё, баба? Чё за хуйня конячья? — пробормотал Борис.

— Вот так поворот… Капитан, вас едва не пустила ко дну вот эта вот женщина? — спросил Педро Один.

— Так, блядь, и знала, что эта хуйня начнётся! — глухо прорычала Бесник.

Кристина сонно посмотрела на новеньких.

— Съебали отсюда, пока я вас ножом не захуярила, — произнесла она равнодушным голосом.

Гектор заставил Педро и Бориса извиниться, однако в дальнейшем на протяжении совещания они сидели в дальнем углу на старом диване и молча слушали. Борис изредка вставлял замечания, но их сразу отметали, потому что "славяне все по природе сухопутные".

Зато основной состав немного расслабился: Бесник закурила трубку, Кхецо последовал её примеру, Гектор вынул из-за пазухи колоду гадальных карт Таро и начал её тасовать, Ламарк прислонился головой к Йореку, Жюльен уставился в никуда, предаваясь неведомым сладостным мечтам, Кристина тем временем расставляла на большой карте стеклянные камешки, которыми обозначала корабли и силы.

— Значит, так, — начала она. — Иберийцы здесь, а союзники на западе, мы вот тут. Поскольку мы "неудачники", первый удар придётся наносить нам, а уже затем помогут законники.

— А нас не кинут? — спросил Гектор.

Кристина хитро улыбнулась и достала ещё два камешка.

— А вот об этом позаботимся мы и наш папуля. Ты же знаешь, как наш папуля умеет заботиться?

Гектор фыркнул и замотал головой, точно ему плеснули в лицо ледяную воду.

— Я и Жюльен, когда всё определится, вернёмся на Аматор, чтобы послать два небольших кораблика, нагруженного порохом и спиртом.

— Спиртом?! — как по команде переспросили два товарища Гектора и он сам.

— Спиртом, — кивнула Кристина. — Если на нас пойдут русалки, мы просто выльем их в воду. Жюльен нашёл слабость русалок — их жабры. Благодаря близости кровеносных сосудов растворённое в воде вещество может попасть в их организм и отравить его. Тот юноша-русалка, что доставал моего брата, расстелился перед ним как дорогая шлюшка благодаря всего одной бутылке рома.

Кхецо, Бесник и Ламарк с Йореком изумлённо переглянулись. Гектор одобрительно поднял брови и опустил углы рта.

— А если союзники отступят, — продолжила Кристина, — то мы их подорвём. И позаботимся о том, чтобы все узнали, как храбры альбионцы и честные поданные короля Галлийского, иначе говоря — жополизы.

Все промолчали, кто-то из одобрения, кто-то ничего не понял, кто-то и не слушал.

Гектор снял половину колоды, перемешал её и снял с верха три карты рубашками вверх.

— По сути, на войне, которая касается всех людей на островах и побережье Карибского моря, а может, и всей Западной Атлантики, воевать будем только мы, косяк русалок и особо отважные иберийцы, — проговорил он, после чего выбрал наугад одну карту, открыл её, взглянул и нахмурился. — А все остальные подождут, пока мы изнеможем, чтобы войти сзади и вставить нам по самые почки. Проще говоря, мы сдохнем, а все эти альбионцы и честные галлийцы поделят море и землю. А нормальным людям вроде меня и моих ребят что-нибудь останется?

Кристина поджала губы: такого поворота она не ожидала, а Гектор по сути спрашивал с неё. Кхецо виновато кашлянул.

— Ах, да! — Гектор щёлкнул пальцами в сторону его и Бесник. — И авзонцы. Они который раз отдают жизни за Галлию, этим озабоченным праведникам что-нибудь причитается? Красивым же тоже нужно где-нибудь размножаться, а католических священников не хватает.

Бесник поперхнулась дымом, а Ламарк машинально отодвинулся от Йорека. Тот с недоумением на него посмотрел. Гектор взял другую карту, но и она его не обрадовала.

— Ну-у-у… — протянула Кристина. — Я не могу управлять альбионскими капитанами и командорами. Мне до них не добраться, к тому же они меня даже за человека не считают, не то что за женщину.

— Альбионцы предпочитают ебать селёдок на россыпях чая в мануфактурах, всё ясно, — прервал её Гектор, открыл третью карту и довольно усмехнулся. — Предлагаю нанести пару ударов и свалить, пусть русалки захуярят всех остальных.

Бесник подняла руку, прося слова. Гектор покосился на неё и удивлённо хмыкнул.

— На русалок не стоит сильно надеяться, — проговорила бывшая капитан, а ныне старпом Ринальдино. — Их королева потеряла с нами связь, которой были Морис и Чайник…

Очнувшийся Жюльен едва не упал со стула.

— …А точнее, Келд. — Бесник недоверчиво посмотрела на него. — Вдобавок между русалками нет единства, у них тоже разногласия. Поэтому я пока что принимаю план сеньориты Легран относительно нашего передвижения. Мы находимся в зависимости и не можем действовать полностью самостоятельно или отказаться действовать.

— Какая скука! — отозвался из-за угла Борис.

Кристина обернулась на него.

— На чей хуй сядешь: на альбионский или иберийский?

— На твой, — не заметил ответить тот.

Гектор, Педро и даже Жюльен засмеялись, Бесник и Ламарк неловко улыбнулись.

— Значит, на галлийский… — резюмировала Кристина. — Мне нравится.

— Мне тоже, — добил Борис.

— Ой, блядь, это судьба! — Гектор оглушительно захохотал и показал Бесник третью карту. Та аж подпрыгнула на стуле: там были изображены влюблённые, только перешедшие к более активным действиям. Почему-то художник промахнулся, и создалось впечатление, что один из неистово деятельных гермафродит.

— Какая низость: совокупились как животные в грязи, — прокомментировал Йорек, который тоже увидел изображение на гадальной карте.

— А ты лучше знаешь, камень-импотент, — иронически заметил ему Гектор, убирая карты.

— Да, — твёрдо ответил Йорек. Ламарк рядом неловко сцепил теперь уже обе здоровые руки.

— Так, ещё одна шутка и вам всем смерть от диареи! — Кристина ударила руками по столу. — Я уже поняла, что мы все здоровые люди, не поражённые грехом целомудрия, и нам очень не хотелось умирать. А для этого нам надо раскинуть мозгами и придумать, как трахнуть всех и выжить!

Гектор открыл рот, но поймал убийственный взгляд Кристины и оставил шутку про оргию при себе.

— Эти двое действительно мателоты? — спросил Гектор Бесник, когда они возвращались от Кристины на фрегат, чтобы определиться с закупкой припасов, пороха и вооружения, а также уточнить списки людей. Они шли вечерними улочками, попадавшиеся им люди осторожно и враждебно косились на них, но не трогали.

— Si. Я их лично венчала.

— Ну и дура, — заметил Гектор.

— Это ещё почему? — покосилась на него Бесник. Неделю назад она не восприняла бы ни одно слово от Гектора всерьёз, но теперь всё изменилась, и забота о будущей битве встала выше какой-либо неприязни.

— Бориска раз видел, как вы ходили на свою рыбалку и неожиданно поймали в сети иберийский шлюп… — с улыбкой начал Шестёрка.

— Он первый выстрелил, у нас не было выбора! — эмоционально возразила Бесник.

— Да похуй, вы его всё равно прикончили, — отмахнулся Гектор. — Но вас типа было мало и пушки плохенькие, всё такое. Но Бориска видел, как ваш стрелок Меткий Хуй одним выстрелом выбил штурвал и превратил эту посудину в неуправляемую деревяшку. А Неулыбчивый О́дин — или как там его — в одиночку вынес пятерых за борт. И вот, вместо того, чтобы пихаться с кем-нибудь из этих двоих ёбанных полубогов или сразу с обоими, ты вынуждаешь их пихать друг друга, чтобы они представляли на месте другого тебя?

Бесник заломила руки за спиной и опустила голову.

— Я тебя не понимаю, — соврала она.

Гектор задрал вверх голову и издал не то усмешку, не то вдох.

— На этих островах, полных шлюх и скучающих плантаторских девиц, все хотят тебя, Джулия, но ты никому не даёшь, предпочитая старого кашляющего деда. — Гектор остановился вовремя, чтобы Бесник, намеревавшаяся ударить его по щеке, промахнулась. — Ты даже того бледного рыбоглаза смогла бы разговорить, разрешив ему за честные новости про русалок приласкать языком твою промежность. — Он снова остановился, ожидая пощёчины, но Бесник пнула его по ноге. — Ты уже определись: будешь ли ты жить долго или твоя смерть наступит в близком и стремительном завтра. Если первая, то не думаешь ли ты прожить всю жизнь в одиночестве?

— А если второе? — скептически спросила Бесник.

— Тогда тем более: зачем удерживать себя от наслаждения, когда наша жизнь является сплошным страданием, которое мы по глупости своей приумножаем?

— Ты думаешь, шлюхи счастливы? — огрызнулась старпом Ринальдино. — Я приютила на "Гумилитии" одну, это самое жалкое создание на свете, в которое все кому ни лень пихают свои кривые хуи.

— Это профессия, — возразил Гектор, — это не любовь. Вас в вашей секте учили любить родину и бога, даже это ближе к настоящей любви.

— Если настоящая любовь — это как у Мориса и Артемиды, то нахуй надо, — пробормотала Бесник.

— И это не любовь, это отношения короля и народа. Один ебёт всех до разрыва кишок, а его за это любят тихо и нежно, потому что он якобы часть них. Но родина и народ — это не жопа короля. Поэтому я ебал в рот любое из королевств и государств. Даже, извини меня, твоё родное, которое послало тебя нахуй сюда, хотя ради него ты бросила родной городок и семью. Папашку там, мать, братиков-сестричек, если были. Ну, я-то не пойму, своей семьи у меня не было, но когда меня оставили цыгане, это было очень больно, да. И было бы из-за чего: ты ж людей от резни спасла. Но государству нужны не люди, им нужны стада послушных овец…

Бесник, которая шла чуть впереди и держала голову опущенной, засопела. Гектор нагнулся вперёд, чтобы посмотреть, и увидел, что по её щекам катятся слёзы.

— Ну-ну-ну, слезами короля не порешаешь, постой-ка! — Он достал из кармана не совсем чистый кружевной платок, развернул к себе Бесник и промокнул наиболее чистым из углов мокрые следы на её лице. — Так-то лучше. Если это увидят твои люди, то решат, что ты недостаточно сильный мужчина. Благо не все люди дальновидны и при этом умеют думать головой, а не головкой.

— Grazie[1], — впервые после разборки с игроками сказала ему Бесник. Они некоторое время стояли молча, пока вокруг сгущались сумерки.

— И что такое эта… твоя… — Слова застряли в горле, она резко выдохнула и опустила голову. Гектор не отрываясь смотрел на неё. — Mamma Mia, какая пошлость… Эта… il vero amore[2].

Гектор сделал вид, что не понял, а затем изобразил осознание.

— А, это! Ну, если хочешь, я могу показать.

Он медленно наклонился, поднëс руки к еë лицу и нежно коснулся всеми шестью пальцами рук обветренной, слишком грубой для девушки кожи, но всё же куда более мягкой, чем его собственная, изрезанная морской солью, песком, пылью, саблями, исколотая сеном, истёртая дешёвой тканью.

Какой же он неотёсанный, потрёпанный, разлохмаченный, и как много ещё чистого, нежного, первозданного ещё осталось в ней…

Его губы разомкнулись.

Бестник замерла, точно загипнотизированная. Он уже чувствовал, как еë дыхание касается его лица. До губ девушки оставались десятые дюйма…

— Блядь, не надо!

Бесник неожиданно и резко толкнула его в грудь и со всех ног побежала вниз по улице.

Гектор, хитро улыбаясь, смотрел ей вслед.

— Что ж, придётся приступить без прелюдий сразу к делу, — сказал он себе.

— Твоя любимая не явилась?

Морис сильно отощал за последнюю неделю, щёки у него впали, глаза ушли в глубь черепа. Его привязанность к Артемиде точно высосала из него всю жизнь. Точнее, точно Артемида сама высосала из него жизнь вместе с семенем за те многие разы, когда он лежал распростёртым на песке, или ощущал давление всепроникающей морской глубины, или стонал, привязанный за руки к пальме или деревянному столбу возле причала. Впрочем, в тот самый последний раз Артемида не рассчитала силу сжатия челюстей. Наверное, поэтому она завербовала ещё и Чайника, эту маленькую актинию, что погибла, не успев как следует раскинуть щупальца.

Он не мог понять, что уже больше не интересен ей. А она уже поняла, что у неё будет сколько угодно таких, как он, потому что способность, передававшаяся в их клане, может поставить всех сушеходов на колени.

Морис не замечал кроткое существо за своей спиной, по хрупкой спине которого мельничными жерновами прокатилась безжалостная жизнь, где место под солнцем завоёвывали хитрые и сильные, и почти всегда это были мужчины.

Или очень ловкие и жесткие девушки вроде Кристины. Или преданные и отважные, как Бесник. Хотя вряд ли, ведь Бесник добрая, а такие в итоге сметаются прочь злыми.

Марта не такая. Марта простая. Таких, как она, тысячи — дешёвых, на пару раз.

Неожиданно Морис встал и направился в сторону пристани. Марта некоторое время семенила за ним, но, видя, что он игнорирует её вопросы и возгласы, отстала.

Больше она его не видела. Так и осталась в Порт-о-Пренсе, пока её месяц спустя вместе со многими другими не смело волной русалочьей атаки.

Все русалки, что смогли выжить после катастрофы, которая и привела к возникновению их подводной цивилизации, могли издавать звуки в очень широком диапазоне частот: ультразвук для общения и инфразвук для отпугивания. Те, кто оказался нем и глух, не смогли найти свою стаю и умерли. Жизнь русалок на своей ранней стадии была полна страданий в чуждой среде, все силы направлялись на то, чтобы выжить. Зато сейчас… сейчас они могут вернуть себе то, что их народ в незапамятные времена потерял.

Голос Анасисов обуславливал особое строение связок и гортани, а также диафрагмы, позволяющее генерировать низкочастотный инфразвук, вызывающий сильное раздражение, ухудшение самочувствия и смерть. Но не все Анасисы обладали голосом: комбинация генов не определяла полностью возможность крикнуть так, чтобы кровь шла из ушей. Необходимо было развивать определённые группы мышц.

Артемиде повезло: она была в меру полноватой, с изначально крепкими связками, а ещё ей вовремя составили режим питания и активности. Поэтому её нутро и глотка вскоре зазвучали в четверть силы. Но полностью ощупать свои возможности она смогла лишь тогда, в Санто-Доминго. И этот успех окончательно сорвал ей крышу.

И даже известия о том, что часть оружия выведена из строя, на лагерь снова напали, а Ахиллея плывёт, чтобы лично сообщить о всех потерях, не заставили её хоть на минуту усомниться в собственном величии.

Два иберийских города на востоке уже пали. Она ждала ночи, чтобы сокрушить третий. Хотя мышцы живота очень сильно болели, да и собственные уши закладывало точно на самом дне море. Возможно, это будет пока последняя сильная песнь.

О том, что города сушеходов бывают не только возле моря, Артемида пока не задумывалась.

У неё была новая любовь — сын иберийского гранда, с нежной кожей и тонким жирком, чистый, незапятнанный, не знавший нужды и нищеты. Его ей хватит, может быть, недели на две, если он не захлебнётся насмерть.

Как и ожидал, Гектор нашёл Бесник в капитанской каюте, где та составляла список за столом, освещаемая свечами в канделябре. Делала она это стоя наклонившись, и Шестёрка в очередной раз подметил, какая она подтянутая, как дико и симпатично свисают у неё волосы и какие у неё упругие ягодицы.

— И смысл был бегать? Ты и так в форме, — сообщил он ей, входя.

— Я не стану, — без контекста ответила Бесник, даже не поворачивая головы. — Лучше умру девственницей.

— Зачем? Чтобы попасть в рай, убив кучу людей во имя господа, именем его, аминь? — Гектор усмехнулся и тряхнул дредами. — К тому же с русалками-трупоёбами я бы особо не радовался. Не хотел тебя пугать, но я видел в Санто-Доминго в подзорную трубу, как одна такая творила что-то мерзкое с мёртвым мальчуганом. Сняла ему разбитую голову, вытащила из шеи трахею и…

Бесник прервала его, замахав руками.

— Сказал, что не хотел меня пугать!

— Хотя я не понимаю, как можно сделать это трахеей, она же не ж…

— Блядь, ты перестанешь?! — Бесник обернулась на него и увидела, что он смеялся.

— Кар-р-рамба, в гневе ты бесподобна!

— Господи, ты издеваешься? А если русалки нападут на нас прямо сейчас! Ведь уже ночь, а с нами нет Мориса…

Гектор перестал смеяться, но серьёзнее не стал.

— Слушай, я тут потрещал с братишкой и сестрёнкой насчёт русалок и их слабостей. Братишка-то русалку смог познать во все дырочки включая рот. У них у основания языка, прям у горла, есть такие щетинки, и если они заглатывают до основания, то…

Тут уже Бесник хлопнула по столу.

— Ты можешь сообщить хоть что-то без упоминания ебли?!

Гектор примирительно поднял ладони.

— Ладно-ладно! Я ж развеселить хотел!

— Мне и так пиздец как весело, — Бесник отчеркнула один список и стала писать второй.

Гектор прыснул и упёр руки в боки с видом эксперта.

— В общем, я могу сказать, что у русалок не очень зоркие глаза, они близоруки и видят хорошо лишь во тьме, а ещё нежная кожа, мокрая и влажная, будто по ней размазали женский сок из…

— Гектор, блядь!

— …Персика. И эта кожа…

— Боится солнца и чувствительная к грязи и высыханию, я знаю, и жабры очень чувствительны, и бить по яйцам не получится, — прервала его Бесник и тут же зажала ладонью рот.

Гектор таращился на неё округлившимися глазами.

— Блядь, откуда… Хотя не, ты же говорила с братишкой? Или с этим Морисом?

— Нет, — растерянно пробормотала Бесник. — То есть… да, я говорила… С Морисом, да.

Шестёрка прищурился.

— Ты говорила с русалкой один на один, да? Ты сильно хромала, когда мы тогда встретились, я заметил… И ты не спала ночью во время перехода… Ты знаешь о перемещениях Артемиды и численности её отряда, хотя Мориса нет с момента нашего прибытия сюда…

Бесник нервно сглотнула, на её лбу выступил пот. Гектор связывал в уме факты, и его слово должно было похоронить старпома Ринальдино, который связался с русалками себе на горе.

Тут лицо Гектора вновь прояснилось, он хитро улыбнулся, скаля зубы. Бесник поняла, что ей конец.

— Ах ты грязная шлюшка… Тебя тоже трахнула русалка и поэтому ты отказываешь мне? А татуировка на запястье есть?

Бесник сжала кулаки, её забила дрожь. Как этот… этот хрен… столько злить её, мешать ей, не относиться ни к чему серьёзно… И он враг, он ибериец, какого чёрта она мирится с ним?! Какого чёрта он хочет её, какого чёрта он называет её сучкой, шлюхой, угрожает насилием, пытается всунуть свой грязный язык… Пусть он сдохнет, сдохнет, сдохнет!

Гектор беспокойно поднял брови.

— Джулия, ты в порядке? У тебя аж слюна потекла, прям как при…

— УМРИ!!!

Нож царапнул Гектора прямо по щеке.

Будь между ним и Бесник ме́ньшее расстояние, как в каюте "Гумилитии", Шестёрка бы точно не увернулся. Он ударился плечом о шкаф. Упал, задев головой стол, перекатился по полу и рванул к двери. На все эти действия лишь с небольшим опозданием отвечал нож Бесник.

Шестёрка сбежать не успел, его схватили сзади, нож задел шею.

Он схватил рукоять ножа, сжав пальцы Бесник до хруста, и вынудил её отпустить опасное в её руках оружие. Девушка попыталась повалить его, он развернулся и вцепился в неё. Завязалась борьба.

— УМРИ, ТВАРЬ!!!

Бесник рычала от гнева точно дикий зверь, Гектор стиснул зубы, из свежих порезов текла кровь. Он не мог позвонить себе причинить девушке боль, но она хотела стереть его в порошок.

Это было как их дуэль на дороге, но ближе.

Это было как их танец, но опаснее.

Это была их третья стычка здесь, и она должна была решить всё.

Они катались по полу, вокруг них что-то звенело и падало, но им было всё равно, ибо каждый боролся за свою жизнь и будущее.

— Умри! Сдохни! Исчезни! Сука!

Наконец Бесник одержала верх. Она оказалась сверху на Гекторе, её руки крепко обхватили его горло и сдавили, прижимая к лакированному полу капитанской каюты. Гектор быстро схватил её за предплечья, силясь освободиться, но руки быстро начали слабеть, а свет, и без того неяркий, стал меркнуть перед глазами.

Гектор, этот пират, которого боялись и уважали, зная, что он не постесняется отвесить крепкую шуточку или ткнуть саблей, лежал, поверженный чёрноволосой фурией, похожей на юного, пахнущего бескрайними просторами и свободой цыгана. Его космы разметались по полу, янтарные глаза стали тускнеть, зубы были сжаты, бородка растрёпана.

Бесник оставалось немного, чтобы наконец убить его.

— С-сдохни, с-сука… Сдохни…

Внезапно искажённое лицо Гектора стало ровным, рот приоткрылся в улыбке. Всё его тело расслабилось, он полностью перестал сопротивляться. Глаза слегка закатились. щёки покрылись румянцем.

Бесник решила, что, кажется, это конец, и чуть ослабила хватку, после чего передвинулась ближе и опустила таз, чтобы немного передохнуть, как вдруг явственно почувствовала внизу…

Нет, непохоже на дуло пистолета, только идиот сунет себе этакую махину в штаны. Это и не рукоять ножа, иначе лезвие было бы в кишках. Значит, это…

— Давай сильнее, сучка… — простонал придушенный Гектор. — Твои объятья куда крепче инквизиторских…

До Бесник наконец дошло.

— Ах ты!..

Но было поздно: Гектор дёрнул её к себе за плечи, и она ударилась носом о его нос.

В следующий миг его язык проник в её рот.

Ещё через миг она ответила тем же, затем грубо и нежно провела рукой по его израненной щеке, а он провёл пальцами по её запылившимся волосам.

Два побитых, растрёпанных, испытавших немного радости от жизни моряка из двух враждующих стран, заброшенные на поле битвы целых четырёх народов включая атлатетис, целовались на полу захваченного вражеского фрегата так самозабвенно, точно не было вокруг них всей этой прикрытой лицемерием жажды крови и власти, этих смертей, этого безумия. Всё это было лишним, пустым, ненужными, когда можно было просто любить друг друга, даже если вы два совершенно отвратительных человека, которые вновь столкнулись благодаря левым людям, желающим переделить территорию.

— Присоединишься к Братству, Джу? — нежным и страстным шёпотом спросил Гектор, снимая с её головы платок и развязывая пояс.

— Как только мы отъебём и выебем русалок и твоих очаровательных ненавидящих тебя соотечественников, — также тихо и проникновенно ответила Бесник, запуская руки ему под рубашку.

— Русалкам неудобно драться врукопашную на палубе из-за того, что нет ножек, — заметил Шестёрка, стаскивая с неё обувь и чулки.

— И неудобно бить издали из-за плохого зрения, — добавила девушка, касаясь его шеи и вновь гладя по жилистой, истёртой ремнями груди.

— Мы стрелять в них издали тоже не сможем, они же в воде… Ай, бля! Больно, кто ж так кусает?

— Ну укуси ты меня… — пробормотала Бесник. Она действительно не знала, а что теперь делать и как быть.

— И укушу! И вообще, — Гектор убрал с неё руки и хлопнул ими по полу, — что мы тут сидим точно рабы на галеоне? Там же кровать охуительная! У Легранов такой нет!

Бесник коснулась креста на груди.

— Да пошёл он, господь, что не остановил морское чудовище, — и сорвала его.

— Лучший отказ от прошлого, что я видел! — прокомментировал Гектор, встал и взял её на руки.

"Непрощающий" покинул Порт-о-Пренс утром с попутным ветром. Спустя время брат и сестра Леграны сели на корабль, который должен был вернуть их на Аматор.

Раненые были снова в строю. И немало удивлены тем фактом, что, оказывается, они все теперь члены Берегового братства и "неудачники" одновременно и что отныне судьбоносные решения будут приниматься не какими-то там Легранами, а ими самими, когда капитан и старпом их спросит. Перед отплытием Гектор и Бесник вынесли доску с кривым рисунком русалки и толкнули образовательную речь, как русалок бить и куда их тыкать.

Корабль плыл на северо-запад, чтобы ударить оттуда по иберийцам, боровшимся с русалками.

Удивительно, но люди, бывшие до этого по сути из двух стай, работали теперь слаженно, ссоры пресекались на корню. Капитан и старпом были точно две стороны одного целого, и всё шло хорошо вплоть до встречи с другими кораблями у острова Тортю на севере Эспаньолы.

Там были альбионские, галлийские, даже портийские военные суда. Их красоту и практичность разбавляли потрёпанные пиратские корабли. И всё это сообщество, частично остававшаяся на кораблях, частично устроившее лагерь на острове, гудело точно разозлённый улей, потому что все ненавидели друг друга.

— Верните нам Южные Антилы, тогда и поговорим! — шипели альбионцы.

— У вас и так Ямайка и Барбадос, у вас больше всех колоний! — отвечали галлийцы.

— Иберийцы превосходили нас числом, мы доблестно оборонялись, где наши обещанные земли?! — пищали портийцы.

— Хватит устраивать на нас облавы и вешать, едва мы ступим на берег, — ворчали пираты с Тортуги и Нассау, и тогда на них оборачивались все три честных стороны.

— Вы вообще предали родину, короля и свою мать! Если бы не русалки, вы бы все болтались на рее!

Если бы все только ругались, вопросов бы не было, но вот только стороны умудрялись немножечко и убивать друг друга.

Глядя на это, Гектор и Бесник, а также входившие в узкий кружок лидеров Кхецо, Педро Один и Борис призадумались: такие союзники легко могут воткнуть нож в спину друг другу, когда начнётся большая заваруха.

Что же объединит чопорных альбионцев, принципиальных галлийцев, обиженных портийцев и пиратов, которых всё заколебало?

— Только большой, не щадящий никого пиздец, — вывел Гектор.

— Русалки пока далеко, что же нам делать? — спросила Бесник.

— Русалки везде, — неожиданно сказал Борис. — Даже в речке. Они везде, где есть вода.

— Вода… — задумалась Бесник, куря трубку. — А что если призвать их сюда?

— Кого?! — испугались мужчины. — Тех убийц? Ламантинов?

Бесник коварно улыбнулась. Это выражение лица было настолько не свойственно ей, что всем на секунду показалось, будто в неё вселился Шестёрка.

— Предателей. Их больше, чем вы могли бы подумать.

— То есть ты всё-таки дала русалке? — спросил потом Гектор Бесник, когда они уже отошли от остальных.

— Si, — кивнула Бесник. — Дала пожрать, ведь эти несчастные твари вечно голодные, аж членами людей давятся.

Шестёрка с наигранным удивлением открыл рот.

— То есть мне тоже стоило тебя едой подкупать?

— Путь к сердцу любого живого существа лежит через желудок! — засмеялась Бесник. — А не жопу.

— У кого-то всё через жопу выходит, — отпарировал с хохотом Гектор.

Бесник вообще в последнее время часто смеялась, точно их последняя драка, которая потом перетекла в кое-что другое, сняла с неё стальной кокон. До этого она регулярно молилась, неся на себе тяжесть своих и чужих грехов, а теперь им было легко и свободно. Если дурные люди, совершившие множество преступлений, живут с улыбкой, почему она не должна быть такой?

— И что ты планируешь делать? Только не говори, что полезешь в воду!

Бесник ответила загадочно:

— Дождусь ночи…

Маленькая лодка скользила вдоль острова, освещаемая небольшим фонарём. Стояла безлунная ночь. Береговая линия была едва различима, хотя до неё можно было дойти чуть ли не вброд: мешали заросли, чернотой сливавшиеся с небом.

В лодке гребла Бесник, вооружённая пусть не до зубов, но основательно. За лодкой в мешке волоклась по воде пряная свинина, залитая также эфирными маслами. Всякий, кто был в воде, мог почуять запах, а для кого-то этот запах был сигналом. Девушка ждала либо кого-то из товарок Люмо либо её саму.

Но время шло, и никто не появлялся.

Бесник развернулась и стала грести в обратном направлении, чтобы не терять из виду "Непрощающий", когда кто-то забарахтался у самого острова.

— Помогите! — донеслось до Бесник. — Помогите! Меня же сейчас съедят! Прошу, помогите! Эй, добрый человек в лодке, помоги!

Делать было нечего, пришлось подгрести и кинуть верёвку. Судя по тому, что кричали на альбионском, кто-то из матросов загулялся. Возможно, это будет только на пользу.

— Хватайтесь! — крикнула ему Бесник.

Верёвка натянулась, горемыка добирался до лодки. Хлипкие отросшие светлые волосы закрыли ему лицо, но, когда девушка помогла ему взобраться, потерпевший тут же отсел от неё как можно дальше и откинул волосы назад.

Бесник пробила холодная дрожь.

"Мертвец! Господи Иисусе, живой мертвец!"

При свете фонаря, накладывающем фантастические тени, лицо горемыки действительно было черепом, только глаза были чуть живее, чем обычно бывает у трупов. Хотя внешне незнакомец от них почти не отличался: от одежды остались одни лохмотья, сквозь которые просвечивали рёбра, а плоть местами гнила, и в ней точно что-то копошилось. Волосы слезали с головы клоками, вместо бороды было несколько щетинок. Он не ел явно не один и не пару дней и никак не заботился о своём теле. Несмотря на то, что он только вылез из воды, запах от него шёл отвратительный. Даже Ламарка бы начало тошнить.

— Ты не узнаёшь меня? — произнёс незнакомец, видя, с каким ужасом и отвращением Бесник его разглядывает.

Девушка помотала головой. Тогда живой мертвец поднял левую руку и продемонстрировал трезубец на запястье.

Бесник стало ещё холоднее, а тело перестало слушаться голову. Не может быть… Они же так далеко, а он сбежал, совсем один, чужой для всех людей, избитый и больной…

— М-морис? — произнесла она дрожащими губами, не в силах даже пошевелиться.

— Да, верно. — Морис опустил руку и сел ровно, глядя с таким видом, точно именно он познал суть жизни, и Бесник перед ним не более чем мелкая букашка, занятая своими суетными и бесполезными делами, в то время как он преследует великую цель, ради которой оставил всё земное, всё эгоистичное.

И от этого Бесник стало… смешно. И страх исчез.

Она захохотала, хлопая себя по коленям, и жуткий призрак рассеивался, оставался только Мор Русалкин… нет, Мор Сопляк. Мор Сопляк, а теперь Мор — Сам себя городом умор! Вот потеха! Она ему может один пинком душу вышибить. Теперь понятно, почему Гектор всё время шутил.

Глаза Мориса перестали быть равнодушными, он начал злиться.

— Смейся, Бесник, — сказал он слабым голосом, пока девушка продолжала хохотать. — Смейся, потому что смерть твоя уже здесь.

— Ой, бля, Морис, что с тобой? Ты решил стать живым Весёлым Роджером? Улыбнись, а то не похоже! Ха-ха-ха…

Последнее "ха" утонуло во всплеске. Спина стала мокрой, волосы частично тоже, а под подбородком оказался нож. Лодку качнуло.

Морис был не один. С ним были русалки из лагеря Артемиды, которые не поддерживали Ахиллею.

Бесник рассчитала на встречу, а попала в засаду. Недолго же продлилась счастливая жизнь…

1. Спасибо (ит.)

2. Настоящая любовь (ит.)